Не выдержал и Букштынович. Низко склонился над иссечённой стрелами картой-планом Берлина, несколько светлых капель, словно дождинки, упали и заблестели в самом центре немецкой столицы. У меня, прямо скажу, тоже основательно защипало в носу.
Вышли на улицу. Прохладный сырой ветер нёс горьковатый запах дыма и гари. Канонада в городе продолжалась. Солнце уже зашло, но небо было ещё светлым, а над Берлином багровым, с яркими вспышками. С нами был ещё юный офицер, если не ошибаюсь, сын Михаила Фомича Букштыновича, тоже Михаил, повсюду на фронте сопровождавший отца. Он — позади. А мы стояли, положив друг другу руки на плечи. Трое немолодых вояк, офицеров ещё царской армии, не сумевшие одолеть немцев в Первой мировой войне, но теперь расплатившиеся с ними за прошлое и настоящее, за наших товарищей, погибших на той и на этой войне. Не могли сейчас наши взгляды проникнуть через расстояние, через сумерки, смешанные с дымом, до красного полотнища над рейхстагом, но мы счастливы были тем, что с первыми лучами майского солнца наше советское русское знамя, вознёсшееся над самым центром Европы, увидит весь мир. И гордость, справедливая законная гордость переполняла нас. Не слишком торжественными, а вполне соответствовавшими обстановке были слова Букштыновича, негромко произнесённые им:
— Стоило родиться, стоило пройти через все испытания, преодолеть все трудности, чтобы дожить до этого счастливого часа!
Да, этот счастливый финал искупал все тяготы нашего прошлого: войны и разруху, революционные потрясения и личные беды, гонения, тюрьмы, голод — все, что ниспослано нам было на нашем тернистом, но, как оказалось, самом прекрасном пути — пути патриотов. Тех, кто не пошатнулся, не сломался под напором жгучих ветров истории, не отступился от Родины-матери, но полностью разделил со своим народом то, что выпало на нашу общую долю.
Русский офицер — честь и слава Отечества! Как жаль, что не дожил до светлого майского дня подполковник старой армии — советский маршал Борис Михайлович Шапошников, много сделавший для нашей Победы. Но, умирая с чистой совестью, он уже знал, что гитлеровская империя обречена, что наши войска добивают зверя в его собственной берлоге. Выполнил Борис Михайлович свой долг и ушёл в другой мир легко и спокойно.
Вечная память тем офицерам, которые шли на смерть с верой в наше правое дело, прокладывая, пробивая дорогу к Берлину в снегах Заполярья и на берегах Волги, в белорусских болотах и причерноморских степях.
И мы дошли! Увы, далеко не все, но дошли! Со знамёнами, красными от крови погибших и раненых воинов!
А где вы, мои бывшие приятели, однокашники и сослуживцы, по разным причинам сбежавшие из нашей бурлившей страны в зарубежную благодать?! Нас в России осталось теперь немного, но мы сберегли и приумножили свою честь. А вы? Сберегли свои шкуры?
Где ты, лихой казачий сотник, застреливший в порту Новороссийска верного коня и уплывший на последнем пароходе сначала в Крым, а потом в Турцию? До сих пор пробавляешься тем, что развлекаешь заморскую публику пресловутыми тараканьими гонками?
Где ты, военный инженер, возводивший когда-то под руководством генерала Карбышева мощные фортификационные сооружения во Владивостоке, строивший Брестскую крепость? Генерал-лейтенант Красной Армии Дмитрий Михайлович Карбышев, будучи тяжело раненным, попал в плен, но не польстился на заманчивые предложения гитлеровцев, не сломался и был замучен ими, облит на морозе водой, превращён в ледяной столб. А ты, инженер, изготавливаешь в Америке решётки для защиты золота, нажитого тамошними банкирами-бизнесменами на слезах и крови военного лихолетья!
Мой бывший друг штабс-капитан, что заставило тебя податься в Народно-трудовой союз (НТС), сотрудничающий с фашистами против нас? Нет, слово «друг», даже «бывший», неприменимо к тебе. Ты враг!
А юный корнет, так кичившийся своим благородством, ты по-прежнему тапёр, барабанишь в ресторане по клавишам пианино и под его бравурные звуки дрыгаются, обнажаясь в стриптизе, низкопробные девки?
Вы сами выбрали себе судьбу полегче и оказались либо на грязной обочине, либо на задворках истории. А мы оправдали своё пребывание на этом свете.
Утром 1 мая 1945 года солнце, поднявшееся с нашей, с восточной стороны, осветило наше Красное знамя, вознёсшееся над рейхстагом!
13
Погордились, и хватит. О буднях. В первой половине мая (дату не помню) Сталин собрал в своём кабинете членов Государственного комитета обороны и ведущих генералов Генштаба во главе с Антоновым. Присутствовали также маршал Жуков, адмирал Кузнецов и начальник тыла Красной Армии генерал Хрулев. Рассматривались расчёты Генерального штаба по переброске войск, техники, материальных средств с запада на восток, против Японии. Требовались многие тысячи эшелонов. Обсуждалось, как сохранить в секрете столь широкомасштабную операцию. Уложиться требовалось, по договорённости с союзниками, в три месяца. Да ведь ещё организовать там, на огромных просторах Дальнего Востока, от Байкала до Камчатки, новые фронты, определить их задачи, целесообразно распределить силы и средства.
Затем — впервые — речь пошла о проведении в Москве парада Победы: тут тоже возникло много проблем — о сроке, об участниках, о материальном обеспечении. Иосиф Виссарионович устал, а предстояло ещё рассмотреть списки воинов, отличившихся в боях за Берлин и представленных к званию Героя Советского Союза. Докладывали Алексей Иннокентьевич Антонов и один из его помощников по Генштабу, ведавший наградными делами и оные списки готовивший. Я на том совещании не присутствовал, но подробности знаю. Практика показывает, что при массовых награждениях, да ещё в спешке, всегда бывают ошибки: кто-то забыт, кого-то недооценили, а кого-то слишком перехвалили высокие покровители. В тот раз, к примеру, среди представленных к Герою не оказалось младшего сержанта Петра Пятницкого, который первым достиг рейхстага и был сражён на его ступенях. Справедливость будет восстановлена, но с большим опозданием, лет через десять.
Одним из самых длинных оказался список по 3-й ударной армии. Восемьдесят фамилий с кратким, в несколько фраз, обоснованием. Сталин аж поморщился, когда этот список лёг перед ним на стол. Но делать нечего, надо читать, как читают копии списка все присутствующие. Да ведь и армия действительно отличилась. Штурмовать центр Берлина потруднее, чем списками заниматься… Однако некое недовольство Иосифа Виссарионовича заметили присутствовавшие, особенно Берия, чутко улавливавший настроение вождя. Сталин, читая, с удовлетворением произнёс фамилии командарма Кузнецова, генерала Переверткина, командиров 150-й и 171-й стрелковых дивизий Шатилова и Негоды. И запнулся на Букштыновиче…
Наверно, была доля моей вины в том, что Михаил Фомич привлёк повышенное внимание. Несколько раз я докладывал Сталину по телефону о том, что именно Букштыновичу принадлежит идея воспользоваться благоприятной обстановкой, повернуть 3-го ударную армию почти на 180 градусов и наступать на Берлин с запада, по немецким тылам. И не только идея: Михаил Фомич на свой страх и риск претворял замысел в действительность, приблизив тем самым на несколько суток завершение боевых действий в германской столице, сохранив жизнь десяткам тысяч людей. Ну и Жуков докладывал Сталину об успехах Кузнецова и Букштыновича, так что фамилия последнего крепко врезалась в память, а у Сталина всегда возникало некое внутреннее противостояние с оттенком подозрительности, если кого-то слишком хвалили и выделяли. Произнеся фамилию Букштыновича, он бросил беглый взгляд на Берию:
— Тот самый?
Неизвестно, что подразумевалось под этим вопросом. Может, что отличался Букштынович в прошлых боях, может, что его, бывшего комкора, вернули из лагеря в армию всего лишь на батальон в трудные дни сорок второго года, а может, то, что называлась его кандидатура среди тех, кого намеревались направить к немцам, дабы вошёл в доверие к ним и возглавил бы там антисоветские военные-формирования из пленных. Во всяком случае, на вопрос Берия ответил утвердительно.
— Это он. — И добавил: — Героя дают не только за подвиг, но чтобы всей жизнью примером был.
Сталин вроде бы пропустил эти слова мимо ушей, продолжая читать дальше, но бериевский яд все же сработал. Ещё с 1 мая знал, конечно, Иосиф Виссарионович, что флаг над куполом рейхстага водрузили сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария. Эти фамилии, часто повторявшиеся в газетах, звучавшие по радио, стали уже привычны. Но их соседство в списке представленных к Герою вызвало вдруг внезапное раздражение. Не исключено, что уставшему Иосифу Виссарионовичу требовалась вспышка — разрядка, это с ним случалось.
— Почему такое сочетание? — ни к кому не обращаясь, произнёс он. Кто выдумал? Сержант Егоров — это понятно, ни у кого не вызовет сомнений. У нас на фронте две трети русские. Ивановы, Петровы, Егоровы, Жуковы… А почему младший сержант Кантария? Потому что товарищ Сталин родом из Грузии и надо порадовать его земляком, чтобы приятно было? А это плохой подарок. Что подумают люди? Где справедливость? Почему вместе с Егоровым не белорус, не татарин, не украинец, не казах, не армянин? Люди все понимают, а некоторые наши сверхстарательные деятели не способны уразуметь, что такое медвежья услуга.
— Кантария абхазец. Из Очамчири, — осторожно произнёс Берия.
— Кто будет разбираться, кто поймёт, абхазец он или аджарец! Из Грузии — значит, грузин… Что вы хотите сказать, товарищ Антонов?
— Считаю, что это совпадение. Одна из военных случайностей. Из удачных случайностей, — подчеркнул Алексей Иннокентьевич.
— Вот как?! — усмехнулся Сталин. — Полез хозяин на чердак и случайно нашёл там пулемёт с двумя лентами… У тебя бывало такое, товарищ Будённый? — обратился он к Семёну Михайловичу, сидевшему у дальнего конца стола. — Попадались тебе случайные пулемёты?
— Нет… Не везло.
— Случайно в сарае танк с полным боекомплектом, —проворчал Сталин. Тоже чья-то идея… Букштынович там очень сообразительный! — И, вероятно, машинально чиркнув карандашом, поставил галочку против фамилии Михаила Фомича. А она оказалась решающей. Осторожные чиновники посчитали её знаком того, что Верховный главнокомандующий не одобряет присвоение Букштыновичу звания Героя. Обратиться за разъяснением не решились. Посчитали, что Букштыновичу довольно будет ордена Суворова 1-й степени. Не звезда Героя, разумеется, но ведь и вниманием не обошли. Узнав со временем об этой истории, я снял копию с наградного листа, надеясь в удобный момент поговорить с Иосифом Виссарионовичем о заслугах Михаила Фомича. Но не довелось, забылось. А копию обнаружил теперь среди старых бумаг.
К месту скажу ещё несколько слов о двух наших талантливых генералах, о Букштыновиче и Переверткине. Как свела судьба Михаила Фомича и Семена Никифоровича в 3-й ударной армии, так и не разлучала их больше, давая хорошую возможность дополнять друг друга: один — источник творческой энергии, идей и замыслов, образец военной культуры, а другой — умелый организатор, инициативный исполнитель. После войны и до внезапной смерти в 1950 году от сердечного приступа возглавлял Михаил Фомич в Министерстве обороны работу по обучению сухопутных войск. Семён Никифорович был его надёжным помощником. Дослужившись до звания генерал-полковника, Герой Советского Союза Переверткин в мае 1961 года трагически погиб при исполнении служебных обязанностей. Прошёл невредимым сквозь огонь войны, а от случайности не уберёгся.
Букштыновичу, значит, орден. А вот с Егоровым и Кантария как поступить? Критику товарищ Сталин высказал, но никаких пометок возле их фамилий в списке не сделал. Тут и гадай. Эти сержанты известны уже всей стране, они вроде бы народные герои. Свершившийся факт, с этим тоже надо считаться. После некоторых колебаний чиновники оставили все же Егорова и Кантарию в списке 3-й ударной армии, сокращённом с восьмидесяти до семидесяти пяти человек. Но позаботились о том, чтобы имена двух сержантов пореже появлялись в центральной прессе, не мозолили глаза товарища Сталина. А дальше? Близился срок парада, который надлежало открыть знаменосцам со знаменем Победы. А кому нести? Вроде бы тем, кто водрузил его над рейхстагом. Но как отреагирует Сталин, увидев шагающих плечом к плечу Егорова и Кантария? Обрадуется? Или разгневается на организаторов парада?
Между тем подготовка к торжеству шла своим чередом. На Знамени, которое все ещё находилось в Берлине, появилась новая атрибутика. Раньше на полотнище был только номер — 5. Теперь сделали надпись: «150-я стр. ордена Кутузова II ст. Идрицкая див. 79 ск ЗУА 1БФ». 19 июня это знамя было доставлено на аэродром и помещено в обычный самолёт типа ЛИ-2 с номером 4 на зеленом борту. За штурвалом — старший лейтенант Павел Югер. Сопровождали Знамя в Москву те, кто особо отличился в сражении за рейхстаг: Герои Советского Союза сержант Михаил Егоров, младший сержант Мелитон Кантария, старший сержант Илья Сьянов, капитан Степан Неустроев и старший лейтенант Константин Самсонов. На Центральном аэродроме столицы Знамя было передано почётному караулу Московского гарнизона и отправлено в Генеральный шгаб. А начальником караула был назначенный лично Жуковым участник Берлинского сражения, Герой Советского Союза статный красавец-капитан Варенников Валентин Иванович.
К этому времени порядок проведения парада был расписан по секундам и согласован с маршалом Жуковым. Решился вопрос и со знаменосцами. Хитроумные организаторы придумали вот что. Сержанты Егоров и Кантария — мужественные бойцы, но строевики, мягко говоря, слабые. Всю войну были на передовой, строевой подготовкой не занимались. Привыкли разведчики ходить крадучись, бесшумно, а не «рубить» шаг сапогами с подковками. На тренировке сбивались с ноги, отрывались от следовавшей за ними «коробочки». Поэтому организаторы, во избежание случайностей, предложили не пронести Знамя по Красной площади, а провезти перед Мавзолеем в специально оборудованной машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344