https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/
Обошёл город с юга и севера, а когда немцы попятились, боясь окружения, состоялась-таки редкая по тем временам атака в конном строю с шашками наголо по ровному, обдутому ветрами полю в сторону Стрелецкой слободы. События этой такой были ускорены, город от разрушения гвардейцы спасли, а вот Галине Санько опять не повезло. На рассвете это случилось, а она приехала в Одоев только днём. Не запечатлела…
Между тем Белов, и без того далеко оторвавшийся от пехоты, сделал ещё один стремительный бросок километров на сорок. 23-24 декабря его 1-я и 2-я гвардейские кавдивизии на широком фронте вышли к реке Оке между Лихвином и Белевом и сразу же форсировали по льду эту водную преграду, преодолев тем самым рубеж, который был намечен Гудерианом для длительной обороны. Наметил, да занять не успел! И пошла, понеслась конница по зимним дорогам ещё дальше, в стратегический тыл противника, на Козельск, на Сухиничи и Юхнов, срывая все планы и замыслы противника. Свершилось, немецкий фронт лопнул!
Результаты этого события станут понятны позже, и интересно то, как оценили их тогда, по горячим следам воюющие стороны. Ни маршал Шапошников, ни я — увы! — дальновидности не проявили. Внимание наше было приковано к большим городам. Вот 50-я армия движется от Тулы на Калугу — это важно. 10-я и 61-я армии теснят противника на орловском направлении — это существенно А то, что Белов ушёл далеко вперёд, оставив позади эти города, ушёл по бездорожью, по лесам, это хорошо, хотя и рискованно, однако это всего лишь наскок, кавалерийский рейд. Так нам качалось вначале, так мы докладывали товарищу Сталину. И Жуков, придерживался такого же мнения. Довольный успехом Белова, он среагировал быстро, но размаха не ощутил и своей директивой поставил узкую конкретную цель. Цитирую: «Командующему конно-механизированной группой генерал-майору т. Белову, Вам поручает Военный совет фронта особо ответственную задачу: быстро выйти в район Юхнова и разгромить тылы и штаб 4-й армии немцев. Для обеспечения флангов и тыла группы нужно захватить и прочно удержать Сухиничи, Мещовск, Мосальск…»
Поспешным и непродуманным было это распоряжение. С одной стороны — совершить лихой набег на тылы врага (более ста километров!), а с другой — теми же незначительными силами захватить три города на большом расстоянии один от другого и удерживать их. (Для взятия Сухиничей пришлось потом заново создавать там 16-ю армию во главе все с тем же Рокоссовским.) А самым предусмотрительным и расчётливым в тех условиях оказался Павел Алексеевич Белов. Получая распоряжения свыше, он, однако, выполнял только то, что способен был сделать его корпус, не растаяв, не исчезнув там, в глубоких вражеских тылах.
Успех Белова равноценен успеху Гудериана, когда тот в первых числах октября сломал наш фронт, стремительным броском захватил Орёл, создав катастрофическую для нас ситуацию, которую мы выправили с огромным напряжением. Это был талантливый ход немецкого полководца. А теперь сам Гудериан оказался жертвой не менее талантливых действий советского генерала. Подвиг Белова полностью так и не осознан у нас. А вот немцы поняли, оценили сразу, отреагировали на прорыв 1-го гвардейского кавкорпуса не только бурно, но, я сказал бы, даже панически.
Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер, с немецкой педантичностью делавший ежедневные записи, в течение месяца почти каждый день упоминает конницу Белова. Мы только что убедились, сколько советских армий было в составе одного лишь Западного фронта, но многие армии этого и других фронтов даже не названы, а о прорыве на Оке Гальдер не может забыть хотя бы на сутки.
Из дневника Ф. Гальдера:
"25 декабря 1941 года. 187-й день войны.
Очень тяжёлый день…
На фронте группы армий «Центр» этот день был одним из самых критических. Прорыв противника вынудил части 2-й армии отойти. Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием группы армий, также отходит на рубеж Оки и Зуши. В связи с этим командование группы армий потребовало сейчас же сменить Гудериаиа, что фюрер немедленно выполнил…
Группа армий пытается задержать противника, прорвавшегося на ряде участков за Оку, для этого в первую линию выведены 24-й моторизованный корпус и штаб 216-й пехотной дивизии…"
Итак, «танковый бог» немцев, непобедимый генерал, любимец фюрера потерпел полное поражение, был отозван с фронта и отправлен в резерв, в почётную отставку. Павел Алексеевич Белов одержал победу не только военную, но и моральную. Это ведь он первым проучил заносчивого танкиста под Штеповкой, это он задержал под Каширой танковые колонны Гудериана, опрокинул их и погнал назад, заставив бросить почти всю технику, и вот теперь добил вражеского кумира, врезавшись в тыл его армии, расколов её на части. Фактически самая знаменитая немецкая танковая группировка — армия Гудериана — перестала существовать. И это в тот важный период, когда наши контрудары под Москвой начали затухать, когда фронт почти стабилизировался на октябрьских рубежах. А Белов, как и под Каширой, опять повернул ход событий в новое русло.
Из дневника Ф. Гальдера:
"26 декабря 1941 года. 188-й день войны.
Противник пока ещё не сумел расширить свой прорыв на Оке, несмотря на то, что через реку переправился целый кавалерийский корпус русских".
Ну, как мы знаем, «целый кавалерийский корпус» по личному составу не больше немецкой пехотной дивизии, а по вооружению даже слабее. Вот бойцы и командиры в корпусе были выше всяких похвал — это действительно так. Второе: Белов не очень старался расширить прорыв, он углублял его, все дальше вбивая клин в немецкие боевые порядки, что совершенно новым было для противника, да и для нас в тот период войны. Ну и мешали, разумеется, расширить полосу прорыва отчаянные попытки немцев задержать корпус. Наибольшие потери причиняла вражеская авиация. Дни стояли морозные и солнечные. С рассвета и до сумерек немецкие бомбардировщики небольшими группами, а то и в одиночку, не опасаясь наших истребителей, висели над дорогами, над населёнными пунктами, не жалея бомб; уходили на недальние аэродромы и вновь возвращались с грузом.
Днём дороги в районе прорыва пустели, но не замаскируешь, не укроешь же все войска и обозы. Медлительным санным обозам, подвозившим издалека, от Тулы, боеприпасы, доставалось особенно. И вот чего не мог понять Павел Алексеевич. Войска его по ночам стремительно ищи вперёд. У немцев хаос, неразбериха, порвана связь. Но вот утром, к примеру, заняли Одоев, а днём его уже бомбят немцы, бьют по самому острию наступления. И с другими населёнными пунктами такая же история. Уж не шпион ли завёлся в кавкорпусе, наводит вражескую авиацию? А нашей все нет и нет… Но вот слушал как-то Павел Алексеевич по радиоприёмнику очередное сообщение Совинформбюро, чтобы узнать общее положение на фронтах, услышать о населённых пунктах, только что освобождённых его группой, и сообразил — а ведь немцы тоже слушают! Он сам, его штаб, пользуясь любой возможностью, передают сводки в штаб Западного фронта, составители сообщений для радио и газет торопятся порадовать советских людей новыми успехами. Немцам остаётся только записывать да принимать меры.
После трудного дня, когда вражеские бомбардировщики нанесли конникам особо большие потери, Белов не выдержал, взорвался. Отправил в штаб фронта и в Совинформбюро телеграмму с требованием не распространять информацию, приносящую вред корпусу. А в Тулу, командиру базировавшейся там авиационной группы, послал радиограмму: «Прекратите нейтралитет, начинайте воевать!» Эту радиограмму перехватила контрольная радиостанция, вечером она стала известна в Ставке. А в Совинформбюро поднялся переполох: ещё бы, выдают военную тайну, сообщают противнику важные сведения! К счастью, все замкнулось на Шапошникове. Он побранил кого следует, попросил Сталина основательно помочь Белову авиацией. Тот, в свою очередь, позвонил Жукову, чтобы все истребители, способные дотянуться до ушедшего далеко Белова, прикрывали его корпус. Так и было два дня: истребители фронтовой авиации работали на кавалеристов. Но лететь туда было действительно далеко и рискованно, были задачи более близкие, где использовать авиацию было целесообразней. До Белова добирались лишь отдельные самолёты.
Из дневника Ф. Гальдера:
"28 декабря 1941 года (воскресенье), 190-й день войны.
Брешь на Оке — по-прежнему предмет особой заботы. Кроме передовых частей 208-й пехотной дивизии в район Сухиничей подтягивается 10-я моторизованная дивизия. Главные силы этой дивизии перебрасываются по железной дороге, остальные части — на автомашинах. С севера на этот участок будет также переброшена 10-я танковая дивизия…
Вечерние данные об обстановке: крайне тяжёлое положение на участке разрыва фронта в районе Оки…"
(Немецкое командование заметалось, штопая дыры. Что означала, к примеру, переброска хотя бы 10-й танковой дивизии, действовавшей на стыке наших 16-й и 5-й армий? Наши там вздохнули бы с облегчением, решительнее пошли вперёд.)
"29 декабря 1941 года. 191-й день войны.
Очень тяжёлый день!.. В районе разрыва фронта у Оки (в районе Сухиничей) создана сильная боевая группа, которая ведёт разведку боем (Штумме). Однако это не мешает главным силам противника беспрепятственно продвигаться в направлении Юхнова…
Придётся сдать участок фронта у Калуги и севернее её (выдвинутая вперёд дуга фронта восточнее Малоярославца). Это необходимо, чтобы высвободить часть сил с этого участка фронта и бросить их против частей противника, прорвавшихся через Оку…"
Я не стану больше цитировать Гальдера, и так все ясно. Если до сей поры наши войска лишь вытесняли фашистов, то теперь, впервые, в результате действий Белова, вражеский фронт раскололся, и теперь действительно наши контрудары, начавшие было затухать, переросли в общее контрнаступление. Генерал Белов ещё не раз отличится в ходе войны, но главная, величайшая его заслуга — это победа под Каширой и прорыв через Оку.
Плоды созрели и начали падать, наши войска один за другим освобождали города, крупные населённые пункты. В ночь под Новый год взяли Калугу. Возвращены были Малоярославец, Можайск, Уваровка… В первых числах января 1942 года на фронтах сложилось новое, многообещающее положение, требовавшее пересмотра наших планов. Я уже подумывал, что Иосиф Виссарионович был близок к истине, объявив народу, что через полгода, в крайнем случае через год с фашистской Германией будет покончено. Дело вроде бы шло к тому.
8
На очередном докладе Верховному Главнокомандующему генерал армии Жуков, подробно осветив положение на южном крыле Западного фронта, сказал:
— Есть мнение преобразовать группу войск генерала Белова в армию.
Сталин, спокойно и благожелательно слушавший, оторвал взгляд от карты:
— Какая в этом необходимость, товарищ Жуков?
— У Белова армейская полоса наступления. По количеству соединений, по личному составу и вооружению он превосходит некоторые армии. А Белов фактически лишь командир кавалерийского корпуса, аппарат управления у него минимальный.
— Но он неплохо справляется.
— Пока, — с нажимом произнёс Жуков, — пока ещё справляется. Одна группа уходит все дальше, полоса её продолжает расширяться, трудности прибавляются. Я считаю, что генералу Белову пора быть командармом.
Сталин ответил не сразу и заговорил негромко, вроде бы сам с собой:
— Группа войск генерала Белова сложилась в ходе боев и воюет с похвальным успехом. Это мобильное объединение рождено самой жизнью. Объективные условия потребовали создать его. В подвижности, стремительности и решительности сила этой группы. А мы вмешаемся, дадим Белову штаб, тылы, управления, службы… Нет, пусть пока останется группа войск, которую можно легко рассыпать и быстро воссоздать на нужном направлении. Когда такая форма перестанет приносить реальную пользу, мы возвратимся к этому вопросу, товарищ Жуков. — Помедлив, Сталин добавил: — А генерал Белов действительно очень хорошо проявил себя. Его надо особо отметить.
— Он представлен к ордену Ленина.
— Это правильно. И правильно было бы повысить его в звании. Это укрепит его авторитет, ему легче будет командовать, общаться с соседними командармами, да и с вами, товарищ Жуков. Меньше будет ощущаться разница в положении. Как вы считаете?
Георгий Константинович уловил, конечно, сарказм. Ответил:
— Я об этом не думаю, есть заботы поважнее.
— Это тоже имеет значение, — усмехнулся Иосиф. Виссарионович.
Вообще в те предновогодние и новогодние дни, после успехов под Ленинградом, под Ростовом и под Москвой, впервые довольно щедро давались награды. Если говорить про особо отличившийся Западный фронт, с которым я был тогда непосредственно связан, то там ордена получили все командармы, начиная от Кузнецова, от Власова и до южного крыла — до Болдина и Голикова (Белов был в том же списке, хотя официально командовал лишь кавкорпусом). Практически все командиры частей, соединений и объединений были повышены в звании (Лелюшенко, Власов, Рокоссовский, Белов и некоторые другие товарищи из генерал-майоров стали генерал-лейтенантами). Справедливо и закономерно. Однако в списках поощрённых, кои были обнародованы 3 января 1942 года, не оказалось самых главных фигур: не упоминались Сталин, Жуков и, если не изменяет память, не упоминался Шапошников. Ну а меня-то вообще никогда ни в какие официальные списки не заносили.
Между тем, и я это категорически утверждаю, Жуков был в числе представленных к награде и к повышению в звании. У меня сомнений не было в том, что он должен стать маршалом. Представлял его Генштаб. А вычеркнул из списков Сталин — и на повышение, и на награду. Как, кстати, вычеркнул и самого себя. Но почему? Я мысли не допускал о мести со стороны Иосифа Виссарионовича за то, что Жуков в какие-то дни и недели подмосковной битвы превосходил, подавлял Сталина, был непочтителен, груб с ним. Нет, Иосиф Виссарионович не забывал обид, но до мелких пакостей не опускался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344
Между тем Белов, и без того далеко оторвавшийся от пехоты, сделал ещё один стремительный бросок километров на сорок. 23-24 декабря его 1-я и 2-я гвардейские кавдивизии на широком фронте вышли к реке Оке между Лихвином и Белевом и сразу же форсировали по льду эту водную преграду, преодолев тем самым рубеж, который был намечен Гудерианом для длительной обороны. Наметил, да занять не успел! И пошла, понеслась конница по зимним дорогам ещё дальше, в стратегический тыл противника, на Козельск, на Сухиничи и Юхнов, срывая все планы и замыслы противника. Свершилось, немецкий фронт лопнул!
Результаты этого события станут понятны позже, и интересно то, как оценили их тогда, по горячим следам воюющие стороны. Ни маршал Шапошников, ни я — увы! — дальновидности не проявили. Внимание наше было приковано к большим городам. Вот 50-я армия движется от Тулы на Калугу — это важно. 10-я и 61-я армии теснят противника на орловском направлении — это существенно А то, что Белов ушёл далеко вперёд, оставив позади эти города, ушёл по бездорожью, по лесам, это хорошо, хотя и рискованно, однако это всего лишь наскок, кавалерийский рейд. Так нам качалось вначале, так мы докладывали товарищу Сталину. И Жуков, придерживался такого же мнения. Довольный успехом Белова, он среагировал быстро, но размаха не ощутил и своей директивой поставил узкую конкретную цель. Цитирую: «Командующему конно-механизированной группой генерал-майору т. Белову, Вам поручает Военный совет фронта особо ответственную задачу: быстро выйти в район Юхнова и разгромить тылы и штаб 4-й армии немцев. Для обеспечения флангов и тыла группы нужно захватить и прочно удержать Сухиничи, Мещовск, Мосальск…»
Поспешным и непродуманным было это распоряжение. С одной стороны — совершить лихой набег на тылы врага (более ста километров!), а с другой — теми же незначительными силами захватить три города на большом расстоянии один от другого и удерживать их. (Для взятия Сухиничей пришлось потом заново создавать там 16-ю армию во главе все с тем же Рокоссовским.) А самым предусмотрительным и расчётливым в тех условиях оказался Павел Алексеевич Белов. Получая распоряжения свыше, он, однако, выполнял только то, что способен был сделать его корпус, не растаяв, не исчезнув там, в глубоких вражеских тылах.
Успех Белова равноценен успеху Гудериана, когда тот в первых числах октября сломал наш фронт, стремительным броском захватил Орёл, создав катастрофическую для нас ситуацию, которую мы выправили с огромным напряжением. Это был талантливый ход немецкого полководца. А теперь сам Гудериан оказался жертвой не менее талантливых действий советского генерала. Подвиг Белова полностью так и не осознан у нас. А вот немцы поняли, оценили сразу, отреагировали на прорыв 1-го гвардейского кавкорпуса не только бурно, но, я сказал бы, даже панически.
Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер, с немецкой педантичностью делавший ежедневные записи, в течение месяца почти каждый день упоминает конницу Белова. Мы только что убедились, сколько советских армий было в составе одного лишь Западного фронта, но многие армии этого и других фронтов даже не названы, а о прорыве на Оке Гальдер не может забыть хотя бы на сутки.
Из дневника Ф. Гальдера:
"25 декабря 1941 года. 187-й день войны.
Очень тяжёлый день…
На фронте группы армий «Центр» этот день был одним из самых критических. Прорыв противника вынудил части 2-й армии отойти. Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием группы армий, также отходит на рубеж Оки и Зуши. В связи с этим командование группы армий потребовало сейчас же сменить Гудериаиа, что фюрер немедленно выполнил…
Группа армий пытается задержать противника, прорвавшегося на ряде участков за Оку, для этого в первую линию выведены 24-й моторизованный корпус и штаб 216-й пехотной дивизии…"
Итак, «танковый бог» немцев, непобедимый генерал, любимец фюрера потерпел полное поражение, был отозван с фронта и отправлен в резерв, в почётную отставку. Павел Алексеевич Белов одержал победу не только военную, но и моральную. Это ведь он первым проучил заносчивого танкиста под Штеповкой, это он задержал под Каширой танковые колонны Гудериана, опрокинул их и погнал назад, заставив бросить почти всю технику, и вот теперь добил вражеского кумира, врезавшись в тыл его армии, расколов её на части. Фактически самая знаменитая немецкая танковая группировка — армия Гудериана — перестала существовать. И это в тот важный период, когда наши контрудары под Москвой начали затухать, когда фронт почти стабилизировался на октябрьских рубежах. А Белов, как и под Каширой, опять повернул ход событий в новое русло.
Из дневника Ф. Гальдера:
"26 декабря 1941 года. 188-й день войны.
Противник пока ещё не сумел расширить свой прорыв на Оке, несмотря на то, что через реку переправился целый кавалерийский корпус русских".
Ну, как мы знаем, «целый кавалерийский корпус» по личному составу не больше немецкой пехотной дивизии, а по вооружению даже слабее. Вот бойцы и командиры в корпусе были выше всяких похвал — это действительно так. Второе: Белов не очень старался расширить прорыв, он углублял его, все дальше вбивая клин в немецкие боевые порядки, что совершенно новым было для противника, да и для нас в тот период войны. Ну и мешали, разумеется, расширить полосу прорыва отчаянные попытки немцев задержать корпус. Наибольшие потери причиняла вражеская авиация. Дни стояли морозные и солнечные. С рассвета и до сумерек немецкие бомбардировщики небольшими группами, а то и в одиночку, не опасаясь наших истребителей, висели над дорогами, над населёнными пунктами, не жалея бомб; уходили на недальние аэродромы и вновь возвращались с грузом.
Днём дороги в районе прорыва пустели, но не замаскируешь, не укроешь же все войска и обозы. Медлительным санным обозам, подвозившим издалека, от Тулы, боеприпасы, доставалось особенно. И вот чего не мог понять Павел Алексеевич. Войска его по ночам стремительно ищи вперёд. У немцев хаос, неразбериха, порвана связь. Но вот утром, к примеру, заняли Одоев, а днём его уже бомбят немцы, бьют по самому острию наступления. И с другими населёнными пунктами такая же история. Уж не шпион ли завёлся в кавкорпусе, наводит вражескую авиацию? А нашей все нет и нет… Но вот слушал как-то Павел Алексеевич по радиоприёмнику очередное сообщение Совинформбюро, чтобы узнать общее положение на фронтах, услышать о населённых пунктах, только что освобождённых его группой, и сообразил — а ведь немцы тоже слушают! Он сам, его штаб, пользуясь любой возможностью, передают сводки в штаб Западного фронта, составители сообщений для радио и газет торопятся порадовать советских людей новыми успехами. Немцам остаётся только записывать да принимать меры.
После трудного дня, когда вражеские бомбардировщики нанесли конникам особо большие потери, Белов не выдержал, взорвался. Отправил в штаб фронта и в Совинформбюро телеграмму с требованием не распространять информацию, приносящую вред корпусу. А в Тулу, командиру базировавшейся там авиационной группы, послал радиограмму: «Прекратите нейтралитет, начинайте воевать!» Эту радиограмму перехватила контрольная радиостанция, вечером она стала известна в Ставке. А в Совинформбюро поднялся переполох: ещё бы, выдают военную тайну, сообщают противнику важные сведения! К счастью, все замкнулось на Шапошникове. Он побранил кого следует, попросил Сталина основательно помочь Белову авиацией. Тот, в свою очередь, позвонил Жукову, чтобы все истребители, способные дотянуться до ушедшего далеко Белова, прикрывали его корпус. Так и было два дня: истребители фронтовой авиации работали на кавалеристов. Но лететь туда было действительно далеко и рискованно, были задачи более близкие, где использовать авиацию было целесообразней. До Белова добирались лишь отдельные самолёты.
Из дневника Ф. Гальдера:
"28 декабря 1941 года (воскресенье), 190-й день войны.
Брешь на Оке — по-прежнему предмет особой заботы. Кроме передовых частей 208-й пехотной дивизии в район Сухиничей подтягивается 10-я моторизованная дивизия. Главные силы этой дивизии перебрасываются по железной дороге, остальные части — на автомашинах. С севера на этот участок будет также переброшена 10-я танковая дивизия…
Вечерние данные об обстановке: крайне тяжёлое положение на участке разрыва фронта в районе Оки…"
(Немецкое командование заметалось, штопая дыры. Что означала, к примеру, переброска хотя бы 10-й танковой дивизии, действовавшей на стыке наших 16-й и 5-й армий? Наши там вздохнули бы с облегчением, решительнее пошли вперёд.)
"29 декабря 1941 года. 191-й день войны.
Очень тяжёлый день!.. В районе разрыва фронта у Оки (в районе Сухиничей) создана сильная боевая группа, которая ведёт разведку боем (Штумме). Однако это не мешает главным силам противника беспрепятственно продвигаться в направлении Юхнова…
Придётся сдать участок фронта у Калуги и севернее её (выдвинутая вперёд дуга фронта восточнее Малоярославца). Это необходимо, чтобы высвободить часть сил с этого участка фронта и бросить их против частей противника, прорвавшихся через Оку…"
Я не стану больше цитировать Гальдера, и так все ясно. Если до сей поры наши войска лишь вытесняли фашистов, то теперь, впервые, в результате действий Белова, вражеский фронт раскололся, и теперь действительно наши контрудары, начавшие было затухать, переросли в общее контрнаступление. Генерал Белов ещё не раз отличится в ходе войны, но главная, величайшая его заслуга — это победа под Каширой и прорыв через Оку.
Плоды созрели и начали падать, наши войска один за другим освобождали города, крупные населённые пункты. В ночь под Новый год взяли Калугу. Возвращены были Малоярославец, Можайск, Уваровка… В первых числах января 1942 года на фронтах сложилось новое, многообещающее положение, требовавшее пересмотра наших планов. Я уже подумывал, что Иосиф Виссарионович был близок к истине, объявив народу, что через полгода, в крайнем случае через год с фашистской Германией будет покончено. Дело вроде бы шло к тому.
8
На очередном докладе Верховному Главнокомандующему генерал армии Жуков, подробно осветив положение на южном крыле Западного фронта, сказал:
— Есть мнение преобразовать группу войск генерала Белова в армию.
Сталин, спокойно и благожелательно слушавший, оторвал взгляд от карты:
— Какая в этом необходимость, товарищ Жуков?
— У Белова армейская полоса наступления. По количеству соединений, по личному составу и вооружению он превосходит некоторые армии. А Белов фактически лишь командир кавалерийского корпуса, аппарат управления у него минимальный.
— Но он неплохо справляется.
— Пока, — с нажимом произнёс Жуков, — пока ещё справляется. Одна группа уходит все дальше, полоса её продолжает расширяться, трудности прибавляются. Я считаю, что генералу Белову пора быть командармом.
Сталин ответил не сразу и заговорил негромко, вроде бы сам с собой:
— Группа войск генерала Белова сложилась в ходе боев и воюет с похвальным успехом. Это мобильное объединение рождено самой жизнью. Объективные условия потребовали создать его. В подвижности, стремительности и решительности сила этой группы. А мы вмешаемся, дадим Белову штаб, тылы, управления, службы… Нет, пусть пока останется группа войск, которую можно легко рассыпать и быстро воссоздать на нужном направлении. Когда такая форма перестанет приносить реальную пользу, мы возвратимся к этому вопросу, товарищ Жуков. — Помедлив, Сталин добавил: — А генерал Белов действительно очень хорошо проявил себя. Его надо особо отметить.
— Он представлен к ордену Ленина.
— Это правильно. И правильно было бы повысить его в звании. Это укрепит его авторитет, ему легче будет командовать, общаться с соседними командармами, да и с вами, товарищ Жуков. Меньше будет ощущаться разница в положении. Как вы считаете?
Георгий Константинович уловил, конечно, сарказм. Ответил:
— Я об этом не думаю, есть заботы поважнее.
— Это тоже имеет значение, — усмехнулся Иосиф. Виссарионович.
Вообще в те предновогодние и новогодние дни, после успехов под Ленинградом, под Ростовом и под Москвой, впервые довольно щедро давались награды. Если говорить про особо отличившийся Западный фронт, с которым я был тогда непосредственно связан, то там ордена получили все командармы, начиная от Кузнецова, от Власова и до южного крыла — до Болдина и Голикова (Белов был в том же списке, хотя официально командовал лишь кавкорпусом). Практически все командиры частей, соединений и объединений были повышены в звании (Лелюшенко, Власов, Рокоссовский, Белов и некоторые другие товарищи из генерал-майоров стали генерал-лейтенантами). Справедливо и закономерно. Однако в списках поощрённых, кои были обнародованы 3 января 1942 года, не оказалось самых главных фигур: не упоминались Сталин, Жуков и, если не изменяет память, не упоминался Шапошников. Ну а меня-то вообще никогда ни в какие официальные списки не заносили.
Между тем, и я это категорически утверждаю, Жуков был в числе представленных к награде и к повышению в звании. У меня сомнений не было в том, что он должен стать маршалом. Представлял его Генштаб. А вычеркнул из списков Сталин — и на повышение, и на награду. Как, кстати, вычеркнул и самого себя. Но почему? Я мысли не допускал о мести со стороны Иосифа Виссарионовича за то, что Жуков в какие-то дни и недели подмосковной битвы превосходил, подавлял Сталина, был непочтителен, груб с ним. Нет, Иосиф Виссарионович не забывал обид, но до мелких пакостей не опускался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344