В ее голове с неотст
упностью навязчивой идеи вновь и вновь упрямо возникал не самый важный в
опрос:
«Обманул меня Магни или нет? Сонное зелье это или яд?»
Этот вопрос неизбежно приводил к главному, к единственному, который имел
для нее значение: «Умер он или просто заснул?»
Тяжело дыша, испытывая истинную муку, будто от физической пытки, при мысл
и о том чудовищном злодеянии, что она свершила, Фауста все-таки делала из
этого логические выводы, и ни настоящая боль, ни тревога перед лицом неоп
ределенности не могли затуманить ясность ее ума.
«Умер... тогда я победила!.. Тогда, освобожденная от этой любви, ниспосланно
й мне Богом в качестве испытания, моя душа, одержав победу, станет неуязви
мой. Я смогу вновь обратиться к своей миссии, уверенная в себе, уверенная о
тныне в своем торжестве, ибо единственное препятствие, преграждавшее мн
е дорогу, по моей воле устранено.
Только уснул Ц тогда все, возможно, придется начать сначала!.. Кто может з
нать что-либо наверняка, когда речь идет о Пардальяне?.. Если бы я могла про
никнуть к нему... один удар кинжала, пока он спит Ц и все было бы кончено... Чт
о за роковая мысль Ц приказать выбросить ключ от подземелья!.. Принятые м
ною меры предосторожности обращаются против меня же самой... Я была так ув
ерена в успехе... но убежденность этого неукротимого человека заронила с
омнение и нерешительность в мою душу. Теперь, возможно, мне придется ждат
ь долгие дни, и пока он будет медленно умирать в своей могиле, я тоже буду м
едленно гибнуть от неопределенности, тревоги и страха, да, от страха, и так
до того момента, когда я окончательно уверюсь, что он расстался с жизнью...
а это будет нескоро, очень нескоро.»
Она сидела так еще довольно долго, размышляя и строя планы.
Наконец, приняв, по-видимому, твердое решение, она ударила в гонг.
На его звуки появился человек, угодливо склонившийся перед нею.
Этот человек был домочадец, подручный и якобы кузен Красной бороды, то би
шь дон Центурион.
Ц Многоуважаемый Центурион, Ц сказала Фауста тоном монархини, Ц да, д
ействительно, меня не обманули на ваш счет. В умелых и надежных руках вы см
ожете быть ценным помощником. Вы с честью справлялись со всеми поручения
ми, которые я давала, чтобы испытать вас. Следует признать, вы исполняли мо
и приказания умно и скоро. Я готова принять вас окончательно к себе на слу
жбу.
Ц Ах, сударыня, Ц вскричал Центурион вне себя от радости, Ц поверьте, мо
е рвение и моя преданность...
Ц Не надо лишних заверений, Ц высокомерно прервала его Фауста. Ц Прин
цесса Фауста платит по-королевски как раз для того, чтобы ей служили со вс
ем рвением и преданностью... Что касается верности, то мы сейчас об этом по
говорим. Главное же Ц чтобы вы твердо усвоили: вы никогда не найдете друг
ого такого хозяина, как я.
Ц Это верно, сударыня, Ц смиренно признался Центурион, Ц вот почему я с
чел величайшим счастьем и огромной честью для себя поступить на службу к
такой могущественной принцессе.
Фауста строго кивнула головой и спокойно продолжала:
Ц Вы, многоуважаемый Центурион, бедны, безвестны и презираемы всеми Ц о
собенно теми, кто нанимает вас на работу. Вы образованны, умны, бессовестн
ы, и однако, невзирая на ваше бесспорное умственное превосходство, вы ост
анетесь тем, кем вы есть: человеком для грязной работы, странной и чудовищ
ной смесью наемного убийцы, шпиона, священника, головореза Ц короче, все
го того низкого и скверного, что пожелают от вас. Вас нанимают то в одном в
ашем обличье, то в другом, но каковы бы ни были оказываемые вами услуги, у в
ас нет надежды возвыситься над низким сословием. Вас выгодно оставлять в
тени.
Ц Увы, сударыня, вы сказали мне, без прикрас и не щадя моего самолюбия, сущ
ую правду, Ц ответил Центурион, и на его бесстрастном лице невозможно бы
ло различить, насколько задела его эта безжалостная истина.
Фауста секунду вглядывалась в него со жгучим любопытством, а затем продо
лжала с улыбкой:
Ц Вот что вы есть сейчас и вот чем вы останетесь, ибо ваши нынешние обяза
нности, низменные и бесчестные, в соединении с вашим небезупречным прошл
ым, всегда будут мешать вам вырваться из той клоаки, где вы находитесь. И, н
аконец, дело еще и в том, что, хотя вы и взяли себе приставку «дон», ваше двор
янство более чем сомнительно, а ведь, за исключением служителей церкви, т
е, кто стремится к высоким должностям, должны быть благородного происхож
дения. Ведь так?
Ц К несчастью, да, сударыня.
Ц И все же, невзирая на все эти препятствия, вы строите обширные и честол
юбивые планы.
Фауста на мгновение умолкла, устремив на встревоженного Центуриона сво
й ясный взгляд. Затем она обронила:
Ц Я могу осуществить эти ваши честолюбивые планы... и сделать многое из т
ого, о чем вы могли разве что мечтать. И это могу только я, ибо только я, обла
дая достаточным могуществом, имею сверх того независимый ум, чтобы не по
зволить предрассудкам остановить меня.
Ц Сударыня, Ц пролепетал Центурион, опустившись на колени, Ц если вы с
овершите то, что обещаете, я стану вашим рабом!
Ц Совершу, Ц решительно сказала Фауста. Ц Ты получишь выправленную по
всей форме дворянскую грамоту, чья подлинность будет неоспорима; я пост
авлю тебя выше всех тех, кто обливает тебя сегодня презрением. А что касае
тся твоего состояния, то суммы, полученные тобой от меня Ц сущие пустяки
по сравнению с тем, что я дам тебе в будущем. Но, как ты сам сказал, ты станеш
ь моим рабом.
Ц Говорите... приказывайте... Ц Центурион задыхался. Ц Ни один верный пе
с не будет вам так предан, как я.
Фауста полулежала-полусидела в монументальном кресле. Ее ноги, обутые в
белые атласные туфельки без задников, опирались на подушечку из шитого з
олотом шелка, лежавшую на широкой гобеленовой скамеечке высотой со ступ
еньку. Центурион простерся ниц и, словно желая всячески выразить, что он н
амеревается быть в буквальном смысле слова ее послушным псом, прополз ра
сстояние, отделявшее его от Фаусты, и набожно прильнул губами к заострен
ному носу ее туфли.
В этом неожиданном жесте крылось, конечно, намерение воздать Фаусте дань
уважения Ц дань, подобную той, что воздавалась ей в дни, когда она могла с
читать себя папессой.
Но Центурион не рассчитал: в его преувеличенном подобострастии было нич
то гнусное и омерзительное.
Однако Фаусте зачем-то потребовался этот негодяй, ибо, хотя у нее и вырвал
ся легкий возглас отвращения, она не отняла ступню. Напротив, она наклони
лась к Христофору, положила свою изящную белую руку ему на голову и какое-
то время удерживала целующего ее туфлю наемного убийцу в этой позе; зате
м, внезапно и резко отдернув ногу, она поставила ее на затылок Центуриону
и сильно, без всякой осторожности надавила на него... Оставляя молодого че
ловека в этом чрезвычайно унизительном положении, Фауста произнесла св
оим грудным, нежным, словно бы ласкающим голосом:
Ц Я принимаю знаки твоего поклонения. Будь верным и преданным, как верны
й пес, и я буду тебе хорошей хозяйкой.
Сказав это, она вновь поставила ногу на скамеечку.
Центурион, по-прежнему стоя на коленях, поднял склоненную голову.
Ц Вставайте! Ц сказала она изменившимся голосом.
И добавила властным тоном:
Ц Если справедливо, что вы унижаетесь передо мной, вашей хозяйкой, то буд
ет точно так же справедливо, чтобы вы научились выпрямляться и смотреть
в лицо самым великим, ибо вскоре вы станете равным им!
Центурион поднялся, обезумев от радости и гордости. Этот мерзавец ликова
л! Теперь, когда он нашел могущественного хозяина, о котором столько мечт
ал, он наконец-то сможет проявить себя. Наконец-то он станет тем, с кем счит
аются! Теперь придет его черед владычествовать! О, конечно, он будет верен
ей, Ц ведь она вытаскивает его из безвестности, чтобы сделать грозным и м
огущественным человеком.
Фауста, словно догадываясь о том, что происходит в его душе, продолжала сп
окойным голосом, в котором, однако, сквозила глухая угроза:
Ц Да, тебе придется быть верным мне, это в твоих интересах... Впрочем, не за
бывай, что я знаю о тебе достаточно, чтобы одним движением пальца отправи
ть на эшафот.
Услышав ее слова (а ему было известно, сколь серьезны эти угрозы), он побле
днел, и поэтому она добавила:
Ц Меня, многоуважаемый Центурион, не предают, Ц никогда не забывайте об
этом.
Центурион взглянул ей прямо в глаза и проговорил тихим, страстным голосо
м:
Ц Вы имеете право сомневаться в моей верности, сударыня, потому что ради
вас я пошел на предательство. Однако клянусь вам Ц я искренен, когда гово
рю, что принадлежу вам душой и телом и что вы можете располагать мною, как
вам заблагорассудится. Но даже если не брать в расчет мою искренность, то,
как вы сказали сами, вам поручится за меня мой интерес. Я и впрямь слишком
хорошо знаю, что никто на свете не сделает для меня то, что решили сделать
вы... Я скорее предам самого Господа Бога, сударыня, чем принцессу Фаусту, п
отому что предать ее означает предать самого себя, а я ведь не до такой сте
пени враг себе.
Ц Хорошо, Ц строго сказала Фауста, Ц вы говорите на языке, который мне п
онятен. Перейдем теперь к нашим делам. Вот чек на двадцать тысяч ливров, об
ещанных за поимку господина де Пардальяна. К сему еще чек на десять тысяч
ливров, чтобы отблагодарить храбрецов, помогавших тебе.
Центурион, весь дрожа, схватил оба чека и поспешно спрятал их, подумав про
себя: «Десять тысяч ливров этим негодяям!.. Ну уж нет, госпожа Фауста, швыря
ть деньги направо и налево не годится... Они и тысяче ливров обрадуются без
памяти, а мне останется честная прибыль в девять тысяч ливров.»
К несчастью для себя, Центурион еще недостаточно знал Фаусту. Она незаме
длительно дала себе труд доказать ему, что если он искал в ней хозяйку, то
у этой наконец обретенной им хозяйки была поистине могучая воля, и что ес
ли Христофор не хочет сломать себе шею на этой службе, ему придется идти з
а Фаустой, ни на секунду не отклоняясь от прямого пути.
Итак, Фауста, словно с легкостью читая его мысли, сказала, не выказывая ни
гнева, ни недовольства:
Ц Придется отвыкнуть от привычки к воровству. Доля, выделяемая мною вам,
достаточно велика, чтобы вы оставили каждому, без зависти и сожалений, то,
что я ему даю. Принцесса Фауста допускает на свою службу лишь тех людей, на
чью неподкупность она может полностью положиться. Если вы и впрямь жела
ете остаться у меня на службе, вам надо будет стать предельно честным. Есл
и эти доводы еще не вполне вас убедили, внушите самому себе, что хозяин вро
де меня следит за всем и всегда. Будьте уверены: час спустя после раздачи д
енег мне доложат, какую сумму вы передали каждому, и если вы утаите хоть од
ин грош, я уничтожу вас без всякой жалости.
Центурион, устыдившись, покраснел, чему он сам подивился, и согнулся в пок
лоне:
Ц Да, теперь я ясно вижу: вы и вправду та, кого послал Бог, коли вам дана вла
сть читать в душах. Отныне, сударыня, клянусь вам Ц у меня больше и мысли п
одобной не возникнет.
Ц Вот и отлично, Ц холодно ответила Фауста и приказала, Ц Введите этог
о ребенка, этого карлика.
Центурион вышел и почти сразу же вернулся в сопровождении Эль Чико.
Мы не можем сказать, ослепили ли богатства, собранные в этой комнате, мале
нького человечка, поразила ли его красота и величие знатной дамы, к котор
ой его провели. Все, что мы можем сказать Ц внешне он выглядел совершенно
безразличным. Он решительно встал перед Фаустой в гордой позе Ц в ней бы
ла некая дикая грация, присущая ему от рождения; почтительный без унижен
ности, он ждал, храбрясь, и оттого казался даже выше ростом.
Секунду орлиный взор Фаусты сверлил его; затем, притушив сверкание своих
глаз и смягчив свой властный голос, принцесса спросила:
Ц Это вы привели сюда француза и его друзей? Эль Чико, как мы уже заметили,
был не слишком болтлив; к тому же, само собою разумеется, он имел весьма см
утные представления об этикете, если только ему вообще был знаком смысл
этого слова.
Поэтому вместо ответа он ограничился утвердительным кивком.
Фауста в совершенстве обладала искусством творить свой облик в зависим
ости от характера и положения тех, кого она хотела пощадить или привязат
ь к себе. Только что в беседе с Центурионом она показала себя по-мужски вл
астной и высокомерной, говоря и действуя как могущественная и грозная по
велительница. В присутствии карлика повелительница исчезла, ее сменила
сердечная и милая женщина. Манеры принцессы сделались более безыскусны
ми, более непринужденными, очень мягкими, и то подобие ответа, что ей дал м
аленький человечек, она встретила со снисходительной улыбкой. Так же улы
баясь, она небрежно произнесла:
Ц Этот Тореро, дон Сезар, делал вам добро. Вы должны были питать к нему есл
и уж не любовь, то по крайней мере признательность. И однако вы согласилис
ь завлечь его сюда. Почему?
Эль Чико хитро улыбнулся:
Ц Я отлично знал, что охотятся только за французом, вот оно как. Есть же у м
еня глаза и уши. Я смотрю, я слушаю... Я коротышка Ц это верно, но не дурак.
Ц Стало быть, вы поняли, что два ваши соотечественника не подвергаются н
икакой опасности?.. А если бы все-таки жизни дона Сезара что-то угрожало, по
ступили бы вы так, как поступили? Отвечайте искренне.
Маленький человечек секунду колебался, прежде чем ответить. Черты его ли
ца болезненно исказились. Он закрыл глаза и сжал кулачки. По-видимому, в н
ем происходила сильнейшая борьба, и Фауста с любопытством следила за все
ми ее фазами.
Наконец он тяжело вздохнул и глухо произнес:
Ц Нет.
Ц В таком случае, Ц заметила Фауста, Ц вы бы потеряли те две тысячи ливр
ов, что вам были обещаны от моего имени.
Эль Чико, вероятно, окончательно решил для себя тот вопрос, который он тол
ько что мысленно обсуждал с самим собой, ибо на сей раз он ответил без разд
умий и колебаний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59