Монтальте избежал удара Ц отпрыгнув назад, он молниеносно выхватил сво
ю шпагу из ножен и встретил удар, не дрогнув; стальные клинки, скрестившис
ь, громко зазвенели.
В течение нескольких секунд под ослепительным солнцем кипела яростная
схватка: на молниеносные выпады следовали стремительные парирующие уд
ары, за тигриными прыжками Ц внезапные приседания; сцена сопровождалас
ь проклятиями, воплями и ругательствами; перевеса не было ни на той, ни на
другой стороне.
Наконец Понте-Маджоре, после нескольких мастерски выполненных ложных в
ыпадов, вдруг резко подался вперед Ц и его шпага вонзилась в плечо проти
вника.
Но в тот момент, когда он с радостным воплем распрямился, Монтальте, собра
в все свои силы, нанес ему сильнейший удар, так что острие шпаги вышло у ге
рцога из спины. Мгновение оба стояли, недоуменно глядя друг на друга, а зат
ем рухнули как подкошенные.
Тогда из-за тенистого кустарника возник спрятавшийся там монах; подойдя
к обоим раненым, он без малейших признаков волнения принялся разглядыва
ть их, а потом направился к Золотой башне, куда и вошел через потайную двер
ь, которая бесшумно раскрылась перед ним в ответ на его условный стук.
Несколько минут спустя он появился вновь, ведя за собой других монахов с
носилками; оба соперника, лишившиеся чувств, были погружены на эти носил
ки и со всеми предосторожностями перенесены в башню.
Монтальте, раненный не так тяжело, первым пришел в себя. Он увидел, что нах
одится в незнакомой комнате, на мягких пуховиках, в кровати с тщательно з
адернутым пологом. У изголовья стоял маленький столик, заставленный мик
стурами и мазями и заваленный тряпицами для перевязок. По другую сторону
столика он обнаружил вторую кровать, тоже плотно занавешенную.
В проходе между двумя этими ложами скорби бродил мелкими шажками какой-
то монах; он растирал в беломраморной плошке таинственные снадобья, подл
ивал туда тщательно отмеренные густые неизвестные жидкости Ц то есть и
зготавливал с кропотливой старательностью некую целебную мазь: судя по
его довольному лицу, он ожидал от нее настоящих чудес.
Когда монах заметил, что раненый пробудился, он подошел к кровати, отдерн
ул занавески и тихим голосом, в котором сквозила почтительность, спросил
:
Ц Как чувствует себя ваше преосвященство?
Ц Хорошо! Ц ответил Монтальте едва слышно. Монах довольно улыбнулся Ц
так улыбается врач, констатирующий, что, как он и предполагал, все идет нор
мально.
Ц Через несколько дней ваше преосвященство будет уже на ногах, если тол
ько не совершит какую-нибудь серьезную неосторожность.
Монтальте сгорал от желания задать один вопрос.
Он надеялся, что убил Понте-Маджоре, но никак не решался спросить об этом.

Внезапно послышался слабый стон. Монах бросился ко второй кровати и торо
пливо отдернул полог.
«Эркуле Сфондрато! Ц подумал Монтальте. Ц Значит, я его все-таки не зако
лол!»
Лицо его исказила судорога, и на нем появилось выражение гнева и ненавис
ти.
Понте-Маджоре, со своей стороны, тоже прежде всего увидел смертельно бле
дное лицо Монтальте, и точно такое же выражение гнева и вызова сверкнуло
в его глазах.
Тем временем монах-медик продолжал свои хлопоты. С удивительной сноровк
ой и мастерством он наложил на рану герцога тонкую тряпицу, покрытую тол
стым слоем только что изготовленной мази, а потом, с бесконечными предос
торожностями приподняв голову больного, влил ему в рот несколько капель
какого-то эликсира. По лицу Понте-Маджоре тотчас же разлилось выражение
довольства; монах, опуская его голову на подушку, прошептал:
Ц Успокойтесь, герцог! Главное, сударь, не двигайтесь. Малейшее движение
может оказаться для вас роковым.
«Герцог! Ц подумал Монтальте. Ц Значит, этому интригану удалось-таки в
ырвать у моего дяди этот титул, которого он так давно и так страстно добив
ался.» Искусно сделанные монахом повязки и несущие бодрость укрепляющи
е средства оказали свое благотворное действие, и оба раненых полностью п
ришли в сознание; теперь они метали друг в друга угрожающие взгляды, испо
лненные ненависти. Монах, наблюдая за ними, подумал: «Святая Дева! Если я х
оть на минуту оставлю их наедине, они набросятся друг на друга и в одно мгн
овение уничтожат все результаты моих упорных трудов.»
Он поспешно направился в соседнюю комнату. Там, погрузившись в молитвы и
размышления (так, по крайней мере, казалось со стороны), терпеливо ждал дру
гой монах. Лекарь чуть слышным голосом сказал ему несколько слов и, стрем
ительно вернувшись обратно, встал между двумя кроватями, готовый пресеч
ь любые попытки раненых приблизиться друг к другу.
Несколько минут спустя в комнате появился какой-то человек; он подошел к
врачу-монаху, который почтительно склонился перед ним; между тем Монтал
ьте и Понте-Маджоре, узнав посетителя, прошептали со скрытым ужасом:
Ц Великий инквизитор!
Эспиноза вопросительно взглянул на врача, и тот успокоительно кивнул, до
бавив шепотом:
Ц Они спасены, монсеньор!.. Но посмотрите на них... Я боюсь, что они вот-вот з
ахотят возобновить поединок!
Эспиноза поочередно окинул раненых испытующе-пристальным взглядом и п
овелительно махнул рукой. Монах вновь согнулся в глубоком поклоне и удал
ился неслышными шагами.
Эспиноза взял стул и сел между кроватями, не сводя с двух соперников влас
тного взора.
Ц Итак, Ц сказал он очень спокойно, Ц мужчины вы или дети?.. Разумные люд
и или сумасшедшие?.. Как! Вы, кардинал Монтальте, и вы, герцог Понте-Маджоре,
вы, славящиеся своей рассудительностью и предусмотрительностью, Ц и вд
руг не умеете управлять своими страстями? Что за ребячество? Вы просто-на
просто поддались ревности, слепой и глупой!..
Оба раненых издали глухое протестующее рычание, и потому Эспиноза продо
лжал с еще большей энергией:
Ц Я сказал «глупой»... и настаиваю на этом!.. Вы что же Ц ничего не видите? Да
ведь если вы уничтожите друг друга, то праздновать победу будет Пардаль
ян!.. Ведь Пардальян-то любим! Вы станете кусать и рвать друг друга в клочья
, пойдя на поводу у своего безрассудства, а Пардальян тем временем отбере
т у вас Фаусту и посмеется над вами...
Ц Достаточно! Достаточно, монсеньор, Ц прохрипел Понте-Маджоре, в то вр
емя как Монтальте, чьи глаза налились кровью, в ярости сжимал кулаки.
Великий инквизитор заговорил вновь Ц еще более резким, еще более повели
тельным тоном:
Ц Вместо того, чтобы бросаться друг на друга, подобно двум разъяренным т
играм, объедините во Христе ваши силы и вашу ненависть! Они будут нелишни
ми в смертельной схватке с вашим общим врагом. Преследуйте его без отдых
а и передышки, пока он не окажется в вашей власти! Пока он не падет, хрипя и з
адыхаясь, под вашими совместными ударами... И лишь тогда, когда вы его убье
те Ц лишь тогда, не раньше! Ц для вас настанет пора убивать друг друга... е
сли, конечно, вы не сумеете договориться.
Монтальте и Понте-Маджоре, пораженные, нерешительно переглянулись. Ни т
ому, ни другому не приходило в голову это неожиданное, однако вполне логи
чное решение.
Ц Вы говорите сущую правду, монсеньор, Ц прошептал Монтальте.
Ц Вы верите, что Пардальян Ц единственный человек, которого вам следуе
т опасаться?
Ц Да, Ц прохрипели оба раненых.
Ц Вы действительно хотите сокрушить его, увидеть, как он умирает медлен
ной и мучительной смертью?
Ц О, ради этой минуты мы отдали бы всю свою кровь.
Ц В таком случае, будьте товарищами и союзниками. Поклянитесь, что стане
те помогать друг другу. Поклянитесь, что будете сражаться бок о бок до тех
пор, пока Пардальян не умрет. Поклянитесь именем Христа! Ц добавил Эспин
оза, протягивая им свой кардинальский крест.
И оба врага, примиренные обшей ненавистью к счастливому сопернику, возло
жили руки на крест, и голоса их слились воедино, когда они прорычали:
Ц Клянусь!..
Ц Хорошо, Ц сказал Эспиноза сурово, Ц я запомню вашу клятву. Когда вы из
бавитесь от своего врага, вы снова станете действовать независимо и снов
а сможете без опаски кидаться друг на друга, если уж вам непременно этого
хочется. Но до тех пор вы заключаете оборонительный и наступательный сою
з! Так вперед же, на Пардальяна!
Ц На Пардальяна! Клянемся, монсеньор!
Ц Кардинал Монтальте, Ц сказал великий инквизитор, поднимаясь, Ц вы р
анены не так серьезно, как герцог Понте-Маджоре, и я оставляю его на ваше п
опечение. Нельзя терять ни секунды, господа; вы должны быть на ногах как мо
жно скорее. Подумайте о том, что вы имеете дело с закаленным бойцом; пока в
ы по собственной вине не можете двинуться с места, он не теряет времени да
ром. До свидания, господа.
И Эспиноза вышел медленной и мерной поступью.
Как и обещал великий инквизитор, Фауста, сопровождаемая Сен-Малином, Мон
сери и Шалабром, покинула Алькасар со всеми полагающимися ей почестями.

Куда бы ни направлялась Фауста, она любила окружать себя неслыханной рос
кошью. Вот почему она разбрасывала золото пригоршнями, не считая его. Для
этой необычной женщины расточительство не было заурядным приемом коке
тки, стремящейся создать сверкающую, но вовсе не обязательную оправу для
своей сказочной красоты. Баснословная роскошь, которой она себя окружал
а, являлась звеном тщательно продуманной системы. Это было нечто вроде о
слепительного спектакля, предназначенного поразить воображение всех т
ех, кто к ней приближался, от мала до велика, а заодно и подчеркнуть ее крас
оту.
В Севилье Фауста немедленно приказала отделать себе великолепные поко
и, украшенные мебелью из ценных пород дерева, переливающимися драпировк
ами, редкими безделушками, полотнами самых известных мастеров того врем
ени; не было забыто ничего, что могло бы произвести впечатление на ослепл
енного посетителя.
В это-то жилище и прибыла сейчас на носилках Фауста.
Как только она вернулась к себе, служанки сняли с нее пышный придворный к
остюм, надетый ею для визита к Филиппу II, и облачили ее в просторное платье
из тонкого льна ослепительной белизны, после чего она удалилась в свою с
пальню, куда, кроме нее, никто не смел входить; своим аскетизмом эта комнат
а резко контрастировала с тем блеском, что царил вокруг.
Уверенная, что ничьи нескромные глаза не будут здесь за ней подглядывать
, Фауста взяла манифест Генриха III, который хранила у себя на груди и которы
й чуть не отобрал у нее Эспиноза. Задумавшись, она долго смотрела на него,
а потом спрятала в маленький футлярчик с секретным замком; футлярчик, в с
вою очередь, она положила в выдвижной ящик, скрытый в дне сундука из масси
вного дуба и защищенный двойным рядом сложных запоров.
Ц Чтобы обнаружить футляр, понадобится разнести этот сундук в мельчайш
ие щепки, Ц прошептала она.
Приняв эти меры предосторожности, Фауста села и стала размышлять; при эт
ом лицо ее оставалось по-прежнему величественно-спокойным, как у мрамор
ной статуи.
Ц Итак, у Филиппа я встретила Пардальяна, и этой встречи оказалось доста
точно, чтобы я опять споткнулась! Великий инквизитор едва не схватил и не
ограбил меня.
Неопределенная улыбка появилась на ее губах:
Ц Правда, Пардальян собственной персоной явился меня освобождать!.. Поч
ему?.. Неужели, сам того не подозревая, он любит меня? Господи, как же плохо я,
Фауста, знаю этого человека!
Внезапно ее взгляд помрачнел:
Ц Впрочем, если Эспиноза тот человек, каким я его себе представляла, то р
ыцарский жест Пардальяна может стоить шевалье жизни... Осмелится ли Эспи
ноза воспользоваться ловушкой, которую он так замечательно подстроил?..
Я в этом отнюдь не уверена! Сей служитель церкви всегда идет к своей цели д
олгим и извилистым путем. Только я решаюсь без колебаний уничтожать все
препятствия Ц я и Пардальян. И почему он не на моей стороне?! Сколько мы мо
гли бы совершить, будь мы заодно!.. Ах, почему я сама не мужчина?! Я хотела бы, ч
тобы весь мир распростерся, словно раб, у моих ног! Но я всего лишь женщина,
и раз я не смогла вырвать из своего сердца эту любовь, грозящую погубить м
еня, то я нанесу новый удар по предмету этой любви; на сей раз я буду предел
ьно осторожна, и он не ускользнет от меня. На карту поставлена моя собстве
нная жизнь; чтобы осталась в живых я, нужно, чтобы Пардальян был мертв!
Она вспомнила о Филиппе II, и мысли ее потекли в другом направлении:
Ц По-моему, я произвела на короля глубокое впечатление... А может быть, оно
оказалось весьма скромным? Я надеялась ошеломить его своими возвышенны
ми замыслами, а на деле, по-видимому, этого надменного старика поразила ли
шь моя красота. Что ж, пусть так... Любовь Ц такое же оружие, как и всякое дру
гое, и с ее помощью можно управлять мужчиной... особенно, если этот мужчина
достиг уже преклонного возраста... Я бы предпочла, конечно, что-нибудь дру
гое, но выхода у меня нет.
Она вновь вернулась к тому, что составляло суть ее размышлений:
Ц Все мои встречи с Пардальяном становятся для меня роковыми... Если Пард
альян увидит короля еще раз, то любовь Филиппа ко мне угаснет так же быстр
о, как зажглась. Почему?.. Не знаю! Но так будет, это обязательно, это неотвра
тимо... Значит, Пардальян должен умереть!..
Мысли ее опять приняли новый оборот:
Ц Мирти!.. Где она может сейчас быть? А мой сын?.. Его сын!.. Наверное, она тепер
ь во Франции. Как отыскать их?.. Кого послать на поиски ребенка?.. Моего ребен
ка! Я никому не доверяю, любой кажется мне недостаточно надежным, недоста
точно преданным.
И с непередаваемой мукой в голосе она воскликнула:
Ц Сын Пардальяна!.. Если твой отец не знает тебя, если твоя мать покинет те
бя, то что станется с тобой?.. Какова будет твоя судьба?..
Долго еще она размышляла, перебирая в уме разнообразные варианты. Наконе
ц решение, очевидно, было принято. Из спальни Фауста перешла в гостиную, об
ставленную с изысканным вкусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59