Ц Примите мои комплименты. Вы, как я погляжу, не любите, когда за вами числ
ится долг.
Молодой человек покраснел от удовольствия Ц и не только из-за самих сло
в, но и из-за ласкового тона, каким они были произнесены. С той искренность
ю и чистосердечием, которые, судя по всему, составляли суть его характера,
он живо ответил:
Ц Моя счастливая звезда привела меня как раз вовремя, чтобы помочь вам и
збежать неприятности, сударь, но я еще не расплатился с вами; напротив, я о
пять ваш должник.
Ц Как так?
Ц Ах, сударь, разве вы не отбили вместо меня несколько ударов, которые на
верняка попали бы в цель... если бы вы не позаботились обо мне?
Ц А! Ц коротко сказал Пардальян. Ц Так вы это заметили?
Ц Ну конечно, сударь.
Ц Сей факт доказывает, что вы умеете сохранять хладнокровие в битве, с че
м я вас горячо поздравляю... Это ценное качество, и оно еще сослужит вам слу
жбу.
Внезапно он сменил тему:
Ц А теперь милости просим Ц прошу отведать всей этой снеди; судя по тому
, как она выглядит, она должна быть очень сочной и, клянусь честью, чрезвыч
айно вкусной. Мы поговорим за ужином.
И трое друзей храбро принялись за уничтожение гор провизии, возвышавших
ся перед ними.
Оставим же Пардальяна восстанавливать силы, подточенные длительным го
лоданием, усталостью и треволнениями насыщенного событиями дня, а сами в
ернемся на какое-то время к некоему персонажу, чьи поступки настоятельн
о требуют нашего внимания.
Мы имеем в виду того странного нищего, который вместо благодарности за п
оистине королевскую милостыню, поданную ему шевалье де Пардальяном, пре
дпочел размахивать за его спиной кинжалом, а затем внезапно исчез, так чт
о поиски Бюсси, который твердо вознамерился задать неудачливому убийце
хорошую трепку, ничем не увенчались.
Нищий, который даже не подозревал о нависшей над ним опасности, просто-на
просто юркнул в щель между какими-то тюками, сваленными на набережной, до
брался до одной из многочисленных улочек, что выходили к Гвадалквивиру,
и стремглав бросился бежать по направлению к Алькасару.
Увидев перед собой одну из дверей дворца, нищий сказал пароль и показал к
акую-то вещицу, похожую на медальон. Часовой, не выказывая никакого удивл
ения, немедленно пропустил его, почтительно посторонившись.
Нищий направился размеренным шагом но лабиринту внутренних дворов и ко
ридоров (очевидно, он отлично в нем ориентировался) и скоро оказался у вхо
да в некие покои. Стоило ему постучать условленным образом, как на пороге
вырос верзила-лакей; в ответ на несколько слов, которые нищий прошептал е
му на ухо, он вежливо поклонился и отступил в сторону.
Нищий вошел в спальню. Это была спальня верного слуги Филиппа II дона Яго д
е Альмарана, обычно именуемого Красной бородой; он яростно бегал взад и в
перед по комнате, баюкая тщательно перевязанную руку и изрыгая ужасные у
грозы по адресу этого французишки, этого чертова Пардальяна, едва не иск
алечившего его.
На шум шагов Красная борода обернулся. Увидев перед собой какого-то отвр
атительного нищего, он грозно нахмурился и уже открыл рот, чтобы позвать
слуг и велеть им выставить вон этого бесстыдного попрошайку, но тот вдру
г легко сорвал свою густую черную бороду, которая скрывала нижнюю часть
его лица, и лохматую шевелюру, падавшую ему на глаза.
Ц Христофор! Ц воскликнул Красная борода. Ц Ну наконец-то!
Если бы Пардальян оказался здесь, то в этом самом Христофоре он тотчас уз
нал бы агента инквизиции, коего некоторое время назад он бесцеремонно вы
швырнул из внутреннего дворика трактира «Башня».
Кто же такой был дон Христофор? Мы полагаем, что настал момент познакомит
ься с ним поближе.
Дон Христофор Центурион был неудачником-бакалавром, каких в ту пору в Ис
пании было немало. Молодой, сильный, умный, образованный, он решил проложи
ть себе дорогу в жизни и занять высокое положение. Однако решить всегда л
егче, чем сделать. Особенно если у тебя нет ни отца, ни матери, а воспитал те
бя и обучил на свои деньги милосердный и славный старик-дядюшка Ц бедны
й сельский священник.
Для начала Христофор избавился (это является необходимым условием для в
сякого честолюбца, твердо решившего преуспеть) от угрызений совести, все
гда терзающих дураков. Операция прошла с тем большей легкостью, что выше
означенная совесть, как легко догадаться, не слишком-то обременяла юног
о Христофора Центуриона. Но хоть начинающий карьерист и сбросил с себя э
тот груз, он все же остался тем, чем и был ранее Ц бедняком, которому бы мог
посочувствовать незабвенный библейский Иов. Однако же похвальные усил
ия, предпринятые им для борьбы со своей совестью, заслуживали, в конечном
счете, вознаграждения, и дьявол надоумил его обокрасть доброго дядюшку,
забрать у него те несколько дублонов, которые старик кое-как накопил цен
ой долгих лет лишений и тщательно закопал в надежном месте Ц не таком уж,
впрочем, надежном, ибо молодой негодяй после длительных и упорных поиско
в все-таки обнаружил его.
Как и всякий добрый кастилец, Христофор уверял, что он происходит из благ
ородной семьи, Ц да, возможно, так оно и было; почему бы и нет? Однако ему бы
ло бы весьма затруднительно предъявить соответствующие документы в то
м случае, если бы кому-нибудь вздумалось попросить их у него.
Владея небольшой толикой денег, хитроумно позаимствованных у дядюшкин
ой бережливости, бакалавр Христофор, став доном Христофором Центурионо
м, поспешил выбраться на жизненные просторы, где сразу принялся искать к
акого-нибудь могучего покровителя. Это вполне соответствовало нравам э
похи. Жил в те времена некий дон Центурион, которого Филипп II незадолго до
описываемых событий сделал маркизом де Эстера. Дон Христофор Центурион
незамедлительно открыл в своей биографии родство, и притом бесспорное (п
о крайней мере, он так считал), с эти богатым сеньором. Христофор прямиком
направился к нему и потребовал от него поддержки, ибо любой сеньор, польз
ующийся расположением двора, должен оказывать помощь бедным и безвестн
ым родственникам. Однако маркиз де Эстера был одним из тех эгоистов, каки
х, к несчастью, на свете немало. Договориться с ним не удалось. Этот бесчес
тный родственник не только не пожелал ничего слушать, но еще без всяких о
биняков заявил своему невезучему однофамильцу, что если тому и впредь вз
думается претендовать на родство, которое он, маркиз де Эстера, вопреки в
сякой очевидности упрямо отрицал, то он без всякого стеснения прикажет с
воим людям побить Христофора палками, дабы доказать ему бесспорное: нико
му не ведомый и без гроша в кармане Центурион никогда Ц конечно, если рас
суждать здраво Ц не сможет оказаться родственником Центуриона богато
го и к тому же маркиза; если же палочных ударов будет недостаточно, чтобы е
го в том убедить, у маркиза, слава Богу, хватит власти, чтобы бросить своег
о докучливого псевдородственника в темницу.
Угроза палочных ударов произвела на дона Христофора Центуриона гнетущ
ее впечатление. Угроза же заточения, которое могло продлиться столько же
, сколько продлится его жизнь, открыла ему глаза на истину, и тогда он обна
ружил, что и впрямь ошибся, и что сеньор маркиз действительно ему не родст
венник. Посему он отказался от требований о поддержке и признал, что ему о
тказали в ней совершенно справедливо, ибо, по совести говоря, он не имел на
нее права.
В течение нескольких лет он продолжал жить (или, вернее сказать, беспреры
вно умирать с голоду) неопределенными плодами неопределенных трудов.
Затем он завербовался в солдаты и научился достойно владеть шпагой. Пото
м стал грабителем с большой дороги и научился не менее достойно владеть
кинжалом. Приобретя также серьезные познания насчет того, как надлежащи
м образом пользоваться почти всеми видами оружия, бывшими в ходу в ту эпо
ху, он великодушно предоставил свои таланты в распоряжение тех, кто вовс
е оными не обладал, или же, обладая, испытывал недостаток в отваге, необход
имой для их использования; за приличное вознаграждение он избавлял любо
го желающего от настойчивого врага и мстил за смертельное оскорбление и
ли за поруганную честь.
Одновременно Ц ради собственно удовольствия Ц он продолжал учиться, а
поскольку от природы он был весьма одарен, то вскоре и стал настоящим зна
током в области философии, теологии и судопроизводства. Желая разнообра
зить свои занятия и вместе с тем несколько пополнить свои скудные доходы
, он Ц в промежутках между ударом кинжала и аркебузным выстрелом Ц дава
л уроки одному, писал диссертацию за другого, готовил проповедь для трет
ьего Ц например, для епископа, у которого иссякло красноречие; он мог так
же составить заключение по делу для судьи или же защитительную речь для
адвоката.
Одним словом, даже для той эпохи, богатой на всяческие диковинные фигуры,
это был довольно-таки редкий экземпляр: наполовину наемный убийца, напо
ловину служитель церкви.
И вот однажды, вернувшись мысленно к дням своего детства (он это называл
Ц рыться в фамильных бумагах), Христофор вспомнил, как дядюшка рассказы
вал ему, что одна из прабабушек его двоюродной сестры некогда вышла заму
ж за прадедушку троюродного брата дона Яго де Альмарана Ц высокопостав
ленной особы, коей доверена честь оберегать жизнь Его Католического Вел
ичества и потихоньку устранять всех тех, на кого ему указывала королевск
ая десница Ц ибо даже король не всегда может открыто, при свете дня, распр
авляться со своими врагами.
Дон Центурион сказал себе, что на сей раз его родство ясно, очевидно, осяза
емо и что прославленный сеньор Красная борода (который, между прочим, дел
ал на благо короля то, что он, Центурион, делал на благо всех) непременно вс
третит его радушно и с пониманием.
Красная борода и впрямь сразу прекрасно понял выгоду, которую он сможет
извлечь из знакомства с образованным негодяем, готовым на все и способны
м не только противостоять самому изощренному казуисту или натянуть нос
самому продувному законнику, но еще и ловко организовать и исполнить люб
ое темное дельце, где необходимо применить силу.
Ему вдруг открылось, что для выполнения некоторых таинственных операци
й, предпринимаемых им время от времени то ради короля, то ради собственно
й корысти, этот человек, которого словно послало само Небо, станет ему иде
альным помощником Ц а на такое он никогда и надеяться не смел. Не говоря у
же о том, что этот подручный может быть еще и рассудительным советником, с
пособным уверенной рукой направлять его в дебрях Ц для него совершенно
непролазных Ц дел государственных, общественных, военных и церковных (ц
ерковных в особенности), где он ежесекундно рисковал споткнуться и слома
ть себе шею.
Итак, дону Христофору Центуриону улыбнулось счастье: его встретили раду
шно. Его родство было признано сразу, без всяких споров, и новоиспеченный
кузен безотлагательно добыл ему место в Верховной инквизиции; хотя жало
ванье было чрезвычайно скромным, наемному убийце оно тем не менее показа
лось совершенно фантастическим: ведь он с давних пор привык по многу дне
й жить на несколько реалов Ц и один лишь Бог знает, как тяжко они доставал
ись дону Христофору!
В тот момент, когда мы представляем читателю дона Центуриона, он уже доби
лся любви и уважения начальства, весьма высоко оценившего его разнообра
зные достоинства, и теперь потихоньку прокладывал себе дорогу наверх. Хр
истофор пробовал себя на разных поприщах, прикидывая, стать ли ему лицом
светским и решительно пойти по военной части или же принять монашество,
что могло открыть ему доступ к любой должности, в том числе и к должности в
еликого инквизитора Ц эта возможность неясно просматривалась в его ме
чтах, хотя он и не осмеливался еще себе в том признаться.
В сущности, он склонялся скорее ко второму варианту, ибо, хотя он и стал че
ловеком действия, но благодаря своему первоначальному воспитанию, все ж
е отдавал явное предпочтение ученым изысканиям. Этот наемный убийца, с н
епревзойденным мастерством владевший кинжалом, сохранил лицемерные и
медоточивые манеры служителя церкви, всегда скрывающего свои мысли, уме
ющего со смиренным видом склониться перед более сильным и тотчас же надм
енно выпрямиться во весь рост перед более слабым, Ц в общем, он был челов
еком злопамятным и злобным, но способным годами подавлять свою ненавист
ь.
Учитывая все вышеизложенное, мы не можем сказать, что дон Центурион был в
сецело предан Красной бороде, ибо это значило бы впасть в сильное преуве
личение.
Он давно уже раз и навсегда запретил себе любые человеческие чувства, Ц
а, следовательно, и чувство признательности. Итак, он не испытывал никако
й благодарности к своему благодетелю, но был слишком умен, чтобы не поним
ать: пока он не оперится настолько, чтобы летать самостоятельно, ему прид
ется опираться на кого-то сильного. Поэтому его преданность (назовем это
так) была достаточно глубокой, ибо, работая на своего покровителя, он рабо
тал на самого себя.
Конечно, если бы вдруг явился кто-нибудь более могущественный и предлож
ил взять его к себе на службу, дон Центурион, не колеблясь, бросил бы, а в слу
чае надобности, и с готовностью предал бы доверчивого слугу Филиппа II. Но
пока никому не приходило в голову привязать его к себе, так что он оставал
ся всей душой привязан к своему кузену. Впрочем, выказывая слепую предан
ность этому животному, он, разумеется, работал на собственное будущее.
Таков был человек, только что вошедший к Красной бороде; побежденный исп
олин метался как хищник в клетке, пылая мрачной злобой, кляня свое недавн
ее поражение и изрыгая страшные угрозы по адресу того, кто подверг его эт
ому двойному унижению Ц во-первых, избил его, Красную бороду, сильнейшег
о из сильных, и, во-вторых, избил на глазах короля и придворных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59