Бросив взгляд на эти разнообразные инструменты и спросив себя какой же и
з них предназначается ему, Пардальян двинулся в путь вдоль стен зала.
Лестница, по которой он поднялся, вела прямо в зал, так что в полу зияла стр
ашная черная яма, казавшаяся бездонной.
Почти напротив этой ямы находились три ступеньки и обитая железом дверь
, украшенная огромными гвоздями; дверь запиралась на замок и две задвижк
и исполинских размеров.
Если бы эта дверь встретилась ему чуть раньше, он бы непременно направил
ся прямо к ней, будучи уверен, что найдет ее незапертой.
Но Пардальян мыслил логически. Он знал, что должен был прийти именно сюда
и что именно эта комната ужасов была конечным пунктом его маршрута, мест
ом его жуткой и таинственной гибели. Как он умрет? Когда? Этого он не знал. О
днако же он давно уверил себя, что здесь его ждет конец. Посему Пардальян б
ыл уверен, что эта дверь надежно заперта и что пытаться ее взламывать Ц д
ело безнадежное. Из-за нее вот-вот появится палач с помощниками, а может б
ыть Ц кто знает? Ц и сам Эспиноза, пожелавший присутствовать при его аго
нии.
Пардальян пожал плечами и даже не стал приближаться к двери и тщательно
ее осматривать. К чему напрасно тратить силы? Надо полагать, вскоре они ем
у понадобятся для сопротивления убийцам.
Наученный горьким опытом, он ступал очень аккуратно, проверяя ногой пол,
опасаясь какого-нибудь подвоха, ибо постоянно помнил о фантастических м
еханизмах, жертвой которых он стал.
В куче инструментов он выбрал железную дубинку, снабженную острыми шипа
ми, и, кроме того, взял нож с широким и коротким лезвием Ц на тот случай, есл
и кинжал и шпага притупятся или сломаются во время неизбежной, как он дог
адывался, схватки.
Шевалье оттащил в угол массивный дубовый табурет, на котором, по всей вид
имости, обычно восседал палач, и уселся на него; шпагу и кинжал он держал в
руках, нож засунул за пояс, а дубинку положил на пол неподалеку от себя. За
тем он принялся ждать, рассуждая следующим образом:
«Итак, меня смогут атаковать только в лоб!.. Разве только стены раздвинутс
я, чтобы удобнее было напасть на меня сзади. Следовательно, я могу по крайн
ей мере хотя бы немного отдохнуть... если мне позволят это сделать.»
Сколько времени он провел так? Наверное, не один час. Пока он метался в пои
сках выхода, азарт борьбы, движение, тоска и тревога не давали ему думать о
еде, но теперь, когда он был неподвижен и относительно спокоен, голод наст
ойчиво напомнил о себе. Кроме того, у шевалье явно начиналась лихорадка
Ц его сжигала неумолимая жажда, принося ему жестокие мучения.
Пардальян не осмеливался сдвинуться с места, не осмеливался ничего пред
принимать: он боялся, что на него накинутся в тот момент, когда он меньше в
сего этого ожидает. Отяжелевшие веки опускались помимо его воли, и ему пр
иходилось предпринимать неимоверные усилия, чтобы бороться с навалива
ющимся на него сном.
Тогда-то ему впервые и пришла в голову ужасная мысль, что Эспиноза, быть м
ожет, уже начал осуществлять свой поистине дьявольский замысел Ц умори
ть его тут, лишив еды и питья. От этой мысли он вздрогнул, стремительно вск
очил на ноги и воскликнул, взмахнув рукой с зажатым в ней кинжалом:
Ц Клянусь Пилатом! Не будет такого, чтобы я, как дурак, ждал смерти и ничег
о не предпринял для избавления от нее...
Дверь, которая своим устрашающим видом поначалу отпугнула его, теперь не
умолимо притягивала к себе его взор, и он сформулировал свою мысль вслух:

Ц Кто сказал, что она заперта?.. Почему бы мне самому не убедиться в этом?
С этими словами Пардальян взошел по трем ступенькам и оказался у двери. Т
яжелые задвижки, тщательно смазанные, легко и бесшумно скользнули в стор
ону.
Сердце гулко билось в его груди; он внимательно осмотрел запор. Тот был за
крыт и выглядел весьма прочно.
Мощным рывком Пардальян потянул дверь на себя, она не поддалась. Она даже
не шелохнулась.
Тогда он оставил сам замок в покое и принялся изучать дверную раму и замо
чную коробку. И едва подавил радостный крик.
Эта коробка держалась на двух винтах с большими круглыми головками. Отви
нтить ее не составляло ни малейшего труда; для осуществления подобной оп
ерации в комнате было множество подходящих инструментов.
Он немедленно отыскал нечто железное и заостренное, которое и послужило
ему отверткой; работая, он говорил себе: «Трижды глупец! Если бы я подошел
к этой двери сразу, меня давно бы здесь не было!.. Но кто же мог подумать...»
И добавил с беззвучным смехом: «Проклятье! Я. кажется, догадался!.. Люди, кот
орых сюда обычно приводят, всегда закованы в цепи, их сопровождают страж
ники... Иначе здесь не допустили бы такой промашки и закрепили бы замок пол
учше... Эспиноза забыл одну мелочь... Он забыл, что у меня свободные руки... а ра
з так, я этим воспользуюсь.»
Времени, чтобы вывинтить оба винта, понадобилось меньше, чем для написан
ия этих строк. Прежде чем попытаться открыть дверь, Пардальян секунду ко
лебался. Капли холодного пота выступили у него на лбу, он прошептал:
Ц А что если она закрыта на задвижки и с той стороны?..
Но он тут же встряхнул головой, схватил обеими руками огромный запор и по
тянул его к себе: замочная коробка с грохотом упала на ступени, дверь отво
рилась.
Пардальян с исступленно-радостным воплем ринулся вперед. Он вдохнул воз
дух полной грудью. Он не сомневался Ц теперь он спасен.
Ну, конечно: ведь он сам слышал, что Эспиноза хотел заставить его войти в к
амеру пыток; здесь он должен был найти свой конец. Однако по неведомой ему
причине никто в этой жуткой комнате не появился, а может быть, Эспиноза и в
прямь намеревался попросту уморить его тут голодом и жаждой.
Но если он вышел живым из этой камеры ужасов, которая должна была стать ег
о могилой, то, стало быть, ему больше нечего бояться, потому что козни инкв
изитора должны были остаться за ее порогом. Эта мысль казалась Пардальян
у такой ясной, логичной и очевидной, что он ощутил прилив новых сил и огром
ную радость.
Конечно, он пока не обрел свободу, и до этого было еще далеко. Но теперь Ц о
н был в этом уверен Ц его уже не преследовали невидимые враги, теперь Ц о
н дал бы руку на отсечение! Ц он ступал по твердой, надежной почве. Он уже н
е шел, как ранее, заданным путем, подталкиваемый с дьявольской ловкостью
во всяческие засады, и его не подводили всякий раз к определенной цели, чт
обы в конце концов обеспечить заранее задуманную развязку. Да, теперь он
был спасен. Остальное Ц то есть свобода Ц легко обретется, если не терят
ь хладнокровия (а он уже полностью пришел в себя), ловкости и терпения.
Пардальян прошептал с радостным вздохом:
Ц Уф, я начинаю верить, что выберусь отсюда!
На всякий случай он настежь распахнул дверь, оставшуюся у него за спиной,
и огляделся вокруг. Он находился в некоем подобии маленькой прихожей; пр
ямо перед собой он увидел приоткрытую дверцу. Он потянул ее на себя и шагн
ул за порог. Теперь он очутился в узком проходе, который был хорошо освеще
н благодаря окошку, расположенному справа под самым потолком.
Ц Ого! Ц восторженно воскликнул шевалье. Ц Вот наконец-то и небо! Гром
и молния! А я уж думал, что больше никогда его не увижу.
И впрямь Ц это уже был не тот приглушенный свет, который с трудом пробива
лся во внутренние помещения дворца. Нет, сюда лился настоящий, яркий, днев
ной свет! Главное сейчас было Ц добраться до окошка. Пардальян огляделс
я по сторонам (прежде он, задохнувшийся от счастья при виде голубого неба,
сделать этого не успел).
Ц О черт! Ц выдохнул он, попятившись. Ц Однако здесь не слишком-то весе
ло!
Да уж, веселого было мало: он находился в склепе, и его окружали многочисле
нные гробы. Пардальян прошептал:
Ц Место временного погребения!..
Преодолев отвращение, он стал внимательно осматривать свою новую тюрьм
у.
Налево он обнаружил три ниши; все три были заняты свинцовыми гробами.
Направо тоже виднелись три ниши, но лишь одна из них Ц нижняя Ц была заня
та. Две других зияли пустотой в ожидании траурной ноши, принимаемой ими н
а временное хранение.
Странность заключалась в том, что ниши эти были вовсе не каменной кладки,
как то обычно бывает, а из тяжелого, массивного дуба.
Впрочем, Пардальяна занимало сейчас иное. Он беззвучно засмеялся и, указ
ав на пустые ниши, воскликнул:
Ц Черт побери! Вот готовая лестница, чтобы добраться до окошка.
Без малейших колебаний он поставил ногу на нижний гроб и взобрался на ве
рхнюю нишу, где ему пришлось лечь на спину и вытянуться плашмя.
«Малоприятное местечко, но другого выхода отсюда я не вижу, да и вообще се
йчас не время привередничать», Ц подумал он.
Круглое незастекленное оконце пересекалось двумя перекладинами в форм
е креста. Пардальян просунул между ними голову и выглянул наружу. Окошко
выходило в сад. Шевалье взглядом измерил расстояние до земли и улыбнулся
:
Ц Пустяковый прыжок.
Направо виднелась стена, слева находились два стрельчатые окна, украшен
ные разноцветными витражами на религиозные сюжеты.
«Дворцовая часовня! Ц подумал Пардальян. Ц А теперь Ц в атаку на раму!»

Он подался назад и с неимоверными усилиями вытянул руку и ощупал перекла
дины.
Да они деревянные!
Он расхохотался от души. На сей раз он был окончательно спасен. Сломать эт
у хрупкую преграду, выскользнуть отсюда, перелезть через стену, которую
он видит из окошка Ц все это было для него сущим пустяком.
Ц Черт возьми! Ц вздохнул он. Ц Как посмотришь поближе на смерть, так жи
знь покажется просто замечательной!
Его переполняли радость, вера в свои силы и отвага. Освобождение казалос
ь ему делом несомненным и скорым, он уже представлял себе, как будет расск
азывать об этом фантастическом приключении своему другу Сервантесу, а т
от уж непременно помянет своего неизменного Дон Кихота. Он видел тонкое
лицо столь симпатичного ему дона Сезара, который будет с тревогой следит
ь за всеми поворотами его повествования. Он уже воображал, как очаровате
льная и такая красивая Жиральда смотрит на него своими огромными сочувс
твующими глазами, в ужасе прижимаясь к своему возлюбленному.
И рисуя себе все эти картины, он улыбался.
Однако надо еще было сломать преграду, которая, впрочем, не могла долго со
противляться его мощным кулакам.
Он уже взялся за обе перекладины и изо всех сил тряхнул их, когда вдруг поч
увствовал, что на его горло давит что-то жесткое.
Он прохрипел:
Ц Ох!.. Что это?.. Я задыхаюсь! Ц и поспешно втянул голову назад.
В тот же миг это «что-то» внезапно прошло совсем рядом с его лицом. Он услы
шал сухой стук, подобный стуку закрывающейся крышки, и все вокруг погруз
илось в полную темноту.
Шевалье поспешно подался влево, желая спуститься вниз.
О ужас!
Его нога с силой ударилась о какую-то перегородку! Он хотел отпрянуть, при
подняться, но повсюду натыкался только на твердое, словно железо, дерево
... Он чувствовал, что его со всех сторон сдавливают прочные доски; он уже с т
рудом дышал. Пардальян был заживо заперт в гробу. Он судорожно вздохнул и
закрыл глаза, поняв: «Так вот каков оказался сюрприз, подготовленный мне
Эспинозой! Так вот она Ц последняя ловушка, расставленная им, куда я с так
ой готовностью и легкомыслием устремился!»
В это время гроб повернулся вокруг своей оси, потом неподвижно замер, и пе
ред изумленным взором шевалье засверкали какие-то маленькие огоньки.
Подавив усилием воли ужас, который перехватывал ему горло, Пардальян поп
ытался понять, что происходит.
Он увидел, что внутри его гроба, на уровне лица, был расположен специальны
й глазок.
Ц Ага, значит господин Эспиноза желает, чтобы я мог видеть и слышать... Изв
ольте, послушаем и посмотрим.
И Пардальян стал смотреть. Вот что он увидел:
Безлюдное пространство часовни. Ярко освещенные хоры. Посреди централь
ного прохода Ц катафалк, вокруг него ярко горят восемь свечей.
Пардальян тотчас же догадался, что катафалк предназначен ему и что именн
о туда сейчас поставят его гроб.
Тут из тьмы возникли четыре монаха атлетического телосложения и подошл
и к гробу шевалье. Пардальян услышал:
Ц Значит, сейчас будет заупокойная служба?
Ц Да, брат мой.
Ц По ком?
Ц По тому, кто лежит в этом гробу.
Ц Человек, который прошел через камеру пыток?
Ц Вам же известно, брат мой, что камера пыток Ц всего лишь пугало, предна
значенное для того, чтобы завлечь приговоренного в склеп живых мертвецо
в.
В тот же миг раздался похоронный звон. Двери королевской часовни настежь
распахнулись, и медленным, торжественным шагом туда вошла длинная верен
ица монахов; монахи были облачены в белые капюшоны с прорезями для глаз, а
в руках держали огромные свечи; в безмолвии они встали у алтаря.
За монахами в белых капюшонах выстроились монахи в черных, а за ними Ц в ж
елтых капюшонах.
Перед катафалком встал палач, с ног до головы облаченный в красное.
И опять появились монахи в капюшонах всех цветов, они выстраивались вокр
уг катафалка, пока маленькая часовня не заполнилась до отказа. Священнос
лужитель торжественно поднялся к алтарю; рядом с ним шли его помощники и
служки.
Разрывающие душу звуки органа бушевали под сводами, распространялись в
олнами по королевской часовне, наполняя ее то жалобной, то грозной музык
ой.
И вот уже собравшиеся здесь монахи мощным хором запели De Profundis.
Заупокойная служба началась.
Пардальян, почти обезумевший от ужаса и дрожавший от гнева и бессилия, жи
вой Пардальян должен был присутствовать на заупокойной службе по самом
у себе!
Он весь напрягся, взвыл и принялся колотить руками и ногами в стенки свое
го ужасного узилища.
Однако его отчаянные призывы были заглушены звуками органа. Когда же он
удваивал усилия, то монахи тоже возвышали голоса:
Ц Miserere nobis.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59