Вашему Величеству непр
еменно следует знать кто такая принцесса Фауста, что она уже сделала и чт
о может и хочет сделать еще.
Эспиноза вжался в оконную нишу и пробурчал:
Ц Я так и знал! Король сказал просто:
Ц Я слушаю вас, сударыня.
Ц Я та, кого двадцать три князя церкви, собравшись на тайный конклав, соч
ли достойной носить ключи святого Петра. Та, за кем они признали достаточ
но силы и воли, чтобы реформировать нашу религию. Та, кто убеждением или на
силием сумеет установить истинную веру на всей земле. Я Ц папесса!
Филипп, в свою очередь, бросил на нее мимолетный взгляд.
Такое признание, сделанное ему, католическому королю, свидетельствовал
о о редкой отваге говорившего, ибо могло иметь самые губительные последс
твия.
Филиппу, возможно, пришлась по душе подобная смелость, однако он произне
с:
Ц Итак, вы Ц та, кого глава христианства легким мановением руки низложи
л прежде, чем вы поднялись на ступени столь желанного папского престола.
Вы Ц та, кого папа приговорил к смерти! Ц заключил он жестко.
Ц Я Ц та, кого предательство заставило споткнуться, это верно!.. Но я и та,
кого ни предательство, ни папа, ни сама смерть не смогли сокрушить, потому
что я Ц Богоизбранница, которую Господь ведет к неизбежному торжеству н
а благо веры!
Это было сказано с таким проникновением и так убежденно, что король, хоть
он и был человеком глубоко верующим, испытал немалое волнение и стал смо
треть на нее с почтением, смешанным с тихим ужасом.
Эспиноза, настроенный, конечно, более скептически, подумал: «Какая сила! И
какой великолепный агент инквизиции! Ах, если бы мне только удалось...»
Фауста продолжала:
Ц Разве существует закон, запрещающий женщине занять трон святого Петр
а? Ученые теологи произвели тщательные, дотошные расследования, но Ц тщ
етно: ни в Священном писании, ни в словах Христа ничто не свидетельствует
о том, что этот путь закрыт для нее. Церковь допускает ее на все ступени ие
рархии. Она может принять пострижение, она несет слово Христово. Есть абб
атисы и есть святые. Почему же не может быть папессы? Впрочем, один прецеде
нт уже был. Письменные источники подтверждают, что папесса Иоанна занима
ла этот трон. Почему же то, что уже случилось однажды, не может повториться
снова? Или женский пол является препятствием для великих свершений? Всп
омните папессу Иоанну, вспомните Жанну д'Арк, а в этой стране Ц Изабеллу К
атолическую, посмотрите на меня самое: вы полагаете, эта голова согнется
под тяжестью тройной папской короны? Она излучала отвагу и пылкую веру.
Ц Я признаю, Ц сказал Филипп сурово, Ц что блеск королевской короны по
тускнеет от ослепительной белизны этого целомудренного лба... Но тиара!.. П
ростите меня, сударыня, но мне кажется, что такие красивые губы не созданы
для столь серьезных речей. На сей раз Фауста почувствовала себя задетой.
Она пыталась перенести своего слушателя на вершины, где голова кружится
от высоты, а ее грубо спустили на землю с помощью какой-то ерунды. Она счит
ала, что явила себя в глазах короля исключительным существом, парящим на
д всеми человеческими слабостями, а он увидел в ней лишь женщину.
Удар был жестоким; но Фауста была не из тех, кто отказывается от своего из-
за подобных пустяков. И потому она настойчиво продолжала: Ц Если я Ц Изб
ранница Господа и избрана Им, чтобы править людскими душами и их направл
ять, то вы избраны Им, чтобы править народами. Мечта о всемирной монархии в
ладела самыми могучими умами, но именно вы предназначены осуществить ее
... с помощью главы христианского мира, наместника Бога на земле. Я не имею в
виду папу, всецело занятого своей земной властью, Ц чтобы увеличить сво
и собственные владения, он отбирает правой рукой то, что дал левой... Я имею
в виду такого папу, который станет поддерживать вас везде и во всем, потом
у что он будет обладать необходимой независимостью, потому что он будет
нуждаться в вашей поддержке точно так же, как вы будете нуждаться в его мо
ральной помощи. И что же необходимо, чтобы все происходило именно так? В су
щности Ц безделица: чтобы государство этого папы оказалось достаточно
большим и соответствовало папскому сану. Дайте ему Италию, и он даст вам в
есь христианский мир. Вы можете стать таким хозяином мира... а я могу стать
этим папой...
Филипп слушал с неослабевающим вниманием, никак не выдавая своих чувств.

Когда Фауста кончила, он сказал:
Ц Но, сударыня, Италия мне не принадлежит. Ее еще надо будет завоевывать.

Фауста улыбнулась:
Ц Я низвергнута не так низко, как порой думают. У меня почти везде есть мн
ожество решительных сторонников. У меня есть деньги. Я прошу вас не о помо
щи для очередного завоевания. Я прошу вас о нейтралитете в моей борьбе пр
отив папы. Я прошу обещания, что Ваше Величество признает меня, если я одер
жу победу в этой битве. Все остальное Ц мое дело... включая объединение Ит
алии.
Король погрузился в глубокие размышления; наконец он задумчиво прошепт
ал:
Ц Для такого дела понадобятся миллионы. Наши сундуки пусты.
В глазах Фаусты сверкнул огонь.
Ц Стоит Вашему Величеству сказать одно только слово Ц и по моему прика
зу менее чем через неделю в этих сундуках окажется десять миллионов, а ес
ли понадобится, то и больше, Ц сказала она уверенно.
Филипп пристально посмотрел на нее, потом покачал головой:
Ц Я понимаю чего вы у меня просите и чего я не смог бы вам дать, ибо оно мне
не принадлежит... Но я плохо понимаю, что вы могли бы дать мне взамен.
Ц Я даю Вашему Величеству французскую корону... По-моему, это с лихвой воз
местило бы отказ от Миланского герцогства.
Ц Э, сударыня, если я захочу получить французскую корону, то мне придется
ее завоевывать. И если я ее получу, то дадут ее мне мои пушки и мои армии, а в
овсе не вы!
Ц Ваше Величество забыли о манифесте Генриха III? Ц живо спросила Фауста.

Ц Манифест Генриха III? Ц произнес король, делая вид, будто вспоминает. Ц
Признаюсь, я не совсем понимаю.
Ц В этом манифесте все сказано вполне определенно. Благодаря ему по мен
ьшей мере две трети французского королевства наверняка признают Ваше В
еличество.
Ц В таком случае, это совсем другое дело... Тогда этот манифест действите
льно может иметь ценность, о которой вы говорите... Впрочем, на него еще над
о посмотреть. Вы, кажется, должны передать его мне, сударыня? Ц небрежно с
просил король, пристально глядя на Фаусту.
Фауста выдержала этот взгляд, не дрогнув, и спокойно ответила:
Ц Ваше Величество не думает, в самом деле, будто я настолько безумна, что
бы носить при себе документ, имеющий такую ценность?
Ц Ну конечно, сударыня, вы не из тех женщин, что совершают подобную неост
орожность! Ц ответил Филипп; в его словах, произнесенных с обычной суров
остью, нельзя было уловить ни малейшей иронии.
Однако Фауста почувствовала надвигающуюся бурю; впрочем, по обыкновени
ю бесстрашная, она не отступила. По-прежнему спокойная и улыбающаяся, она
заметила:
Ц Ваше Величество получит его, как только сообщит мне свое решение каса
тельно предложения, которое я имела честь сделать.
Ц Я не смогу ничего решить, сударыня, пока не увижу этот пергамент.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
Ц Не высказываясь со всей определенностью, вы могли бы дать мне понять, к
аковы ваши намерения.
Ц Боже мой, сударыня, все, что вы сказали мне относительно папессы, необы
чайно меня заинтересовало... По правде говоря, что бы там ни говорилось в П
исании, но в мысли о женщине, восседающей на престоле святого Петра, есть н
ечто, что возмущает мою весьма простодушную веру... Однако все это было бы
осуществимо, будь вы в том возрасте, который внушает уважение. Но, право, с
ударыня, вы Ц такая молодая, такая упоительно красивая? Ведь мы, бедные гр
ешники, никогда не осмелимся поднять глаза на вас, ибо тогда мы испытали б
ы не глубочайшее почтение, какое должно испытывать к наместнику Бога на
земле, но пылкое и ревнивое восхищение несравненной женской красотой. Ра
ди одного вашего взгляда распростертые ниц верующие станут вскакивать
с колен, готовые заколоть себя кинжалом. Ради одной вашей улыбки они прод
адут душу Сатане... Вместо того чтобы спасать души, вы будете обрекать их н
а вечное проклятие. Да разве такое возможно? Вы мечтаете о папской власти!
Но со своей грацией, обаянием, красотой вы уже являетесь властительницей
из властительниц, и ваше могущество столь велико, что мое могущество без
колебаний склоняется перед вашим!
Если вначале король говорил со своей обычной холодностью, то постепенно
, захваченный бурными чувствами, он оживился и закончил страстным тоном,
куда более красноречивым, нежели сами слова.
Фауста ощутила, как под ее улыбающейся маской нарастает раздражение.
Итак, ее попытки доказать королю, что у нее мужской ум, способный возвысит
ься до самых дерзновенных, честолюбивых замыслов, оказались тщетными; он
ничего не понял, ничего не почувствовал. Он упрямо желал видеть в ней лишь
красивую женщину и, в конце концов, весьма плоско и без особых обиняков об
ъяснился ей в любви. Это было жестокое разочарование.
Неужели ей отныне суждено всегда и повсюду сталкиваться с любовью? Неуже
ли она никогда не сможет обратиться к мужчине, не превратив его при этом в
своего обожателя? Если дело обстоит именно так, значит, ей остается тольк
о исчезнуть, ибо все ее планы будут заранее обречены на неудачу, а всякую п
опытку возвыситься неизбежно ожидает крах.
Везде, везде она сталкивалась с влюбленными в нее мужчинами, и единствен
ный человек чьей любви она пламенно желала Ц Пардальян, Ц оказался так
же единственным кто пренебрег ею!
Размышляя об этом, Фауста в то же время поклонилась Филиппу и произнесла
своим мелодичным голосом:
Ц Я подожду, когда Его Величество соблаговолит сообщить мне свое решен
ие.
Филипп отвечал с равнодушным видом:
Ц Я это сделаю, как только увижу манифест. Фауста поняла, что сейчас она б
ольше ничего из него не вытянет, и подумала: «Мы продолжим этот разговор п
озднее. И раз уж этому королю, которого я считала возвысившимся над всеми
человеческими слабостями, угодно видеть во мне лишь женщину, я, если пона
добится, опущусь до его уровня и воспользуюсь своим женским оружием, что
бы стать выше его и достичь цели.»
Пока она так рассуждала, Эспиноза направился в приемную, по-видимому, жел
ая передать какой-то королевский приказ, а теперь как раз вернулся и наме
ревался снова скромно стать в стороне, однако государь подал ему знак:
Ц Ваше преосвященство, вы уже организовали какую-нибудь торжественную
процессию, дабы по-христиански отпраздновать воскресный день, день Гос
подень?
Ц Перед алтарем на площади святого Франциска будет водружено столько к
остров, сколько дней в неделе, и на них получат очищение огнем семь закоре
нелых еретиков, Ц сказал Эспиноза, сгибаясь в поклоне.
Ц Отлично, Ц холодно ответил Филипп. И обращаясь к Фаусте, бесстрастно
добавил:
Ц Если вам будет приятно присутствовать на этой богоугодной церемонии
, я буду рад вас видеть там, сударыня.
Ц Поскольку король изволил пригласить меня, я не могу пренебречь таким
поучительным зрелищем, Ц серьезно сказала Фауста.
Король со столь же серьезным видом кивнул и коротко бросил Эспинозе:
Ц Коррида?
Ц Она состоится послезавтра, в понедельник, на той же самой площади свят
ого Франциска. Все распоряжения уже сделаны.
Король пристально взглянул на Эспинозу и с какой-то странной интонацией
, поразившей Фаусту, спросил:
Ц Эль Тореро?
Ц Ему сообщили королевскую волю. Эль Тореро будет участвовать в коррид
е, Ц ответил Эспиноза спокойно.
Повернувшись к Фаусте, король спросил ее с галантным видом и почему-то ве
сьма зловеще:
Ц Вы не знаете Эль Тореро, сударыня? Это первейший тореадор Испании. Он д
ействует по-новому, это в своем роде художник. Его обожает вся Андалузия.
Известно ли вам что такое бой быков? В любом случае я оставлю вам место на
своем балконе. Приходите, вас ожидает любопытное зрелище... Вы никогда не в
идели ничего подобного, Ц настаивал он все с той же интонацией, уже прежд
е поразившей Фаусту.
Его слова сопровождались прощальным жестом, любезным ровно настолько, н
асколько вообще могла быть любезной подобная личность.
Фауста поднялась и сказал просто:
Ц Я с радостью принимаю ваше приглашение, сир.
В это время отворилась дверь и лакей объявил:
Ц Господин шевалье де Пардальян, посланник Его Величества короля Генри
ха Наваррского.
И в то время как Фауста невольно застыла на месте, в то время как король вп
ился в нее глазами с той настойчивостью, которая приводила в трепет самы
х бесстрашных и самых знатных людей его королевства, а великий инквизито
р, по-прежнему скрывшись в оконной нише, бесстрастный и спокойный краешк
ом глаза следил за ней с неослабным вниманием, шевалье приближался ровны
м шагом, высоко подняв голову, смотря не столько на короля, сколько прямо п
еред собой. С простодушно-наивным видом, скрывавшим его истинные чувств
а, он остановился в четырех шагах от короля и поклонился со свойственным
ему горделивым изяществом.
Весь этот огромный торжественный зал, вся обстановка королевского двор
ца не произвели на Пардальяна ровно никакого впечатления. Глядя на Филип
па, шевалье думал: «Черт возьми! И вот это Ц государь?! Вот это Ц властелин
полумира?! Как же я был прав давеча, утверждая, что король Испании Ц весьм
а жалкая особа.»
Беглая улыбка коснулась его насмешливых губ, а быстрый взгляд скользнул
по Красной бороде, который застыл у окна, и по Эспинозе, стоявшем ближе к н
ему.
Увидев его спокойное, едва ли не веселое лицо, шевалье прошептал:
Ц Да, вот настоящий соперник, с которым мне придется бороться. Только его
и следует опасаться.
Эспиноза, весьма внимательный наблюдатель, тем не менее не смог бы сказа
ть Ц адресовался ли поклон этого чрезвычайного посланника королю, Фаус
те, вперившей в него горящий взор, или же ему самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59