..
Ц Пытать?.. Собственного сына?.. И он осмелился?!
Ц Да, это гнусно, это невообразимо: отец повелевает пытать свое дитя; но э
та чудовищная жестокость свершилась!.. О, жуткая, кошмарная сцена!.. Предст
авьте себе, шевалье, мрачную темницу, чьи толстые стены заглушают стоны и
стязаемого; зловещий свет дымящихся факелов освещает дыбу, на которой ра
стянута жертва... Рядом с ней палач с невозмутимым спокойствием раскаляе
т железо, раскладывает пыточные инструменты. А напротив Ц король... единс
твенный свидетель, он же одновременно судья и палач... И в то время как дере
вянный молот дробит руки и ноги инфанта, в то время как под раскаленными д
окрасна щипцами потрескивает плоть, мерзавец-отец, склонясь над трепещу
щей в агонии жертвой, повторяет голосом, в котором уже нет ничего человеч
еского:
Ц Говори же!.. Признавайся!.. Признавайся, негодяй!..
Бьющийся в смертных муках инфант откусил себе во время конвульсий язык;
он презрительно выплюнул этот кровавый ошметок в лицо отцу, словно говор
я ему:
Ц Я ничего не скажу!
И отец-палач, быть может побежденный этим беспримерным мужеством, разда
вленный постыдным оскорблением, машинально отер запачканное лицо и взм
ахом руки остановил пытку... Вот что произошло в той темнице, шевалье.
Ц Проклятье! Жуткая история!.. Но откуда у вас есть столь точные подробно
сти?
Сервантес продолжал, словно не слыша:
Ц Было объявлено, что король помиловал сына и смертная казнь заменена п
ожизненным заключением. А несколько дней спустя, в июле 1568 года, сообщили о
смерти инфанта. К сему было добавлено, что несчастный принц вел весьма бе
спорядочную жизнь, что он поедал в несметном количестве фрукты и другие
яства, гибельные для его здоровья, что он огромными стаканами пил натоща
к ледяную воду, спал под открытым небом, невзирая на росу или сильную жару
, и что все эти излишества подточили его здоровье и вызвали преждевремен
ную кончину.
Ц Но королеву, королеву пощадили?
Ц В Испании королеву не трогают... Королеву не беспокоили... Только два мес
яца спустя после смерти дона Карлоса она умерла своей смертью, двадцати
двух лет от роду... как говорят, от последствий родов...
Ц Да, совпадение и впрямь достаточно красноречивое, Ц сказал Пардалья
н.
И безо всякого перехода добавил:
Ц Скажите, заметили ли вы, поэт, что безмолвие бывает подчас выразительн
ее всяких слов?
И уголком глаза он указал на кавалеров, которые еще мгновение назад вели
себя столь шумно.
Ц Да, что-то эти храбрецы внезапно замолкли.
Ц Тихо! Ц прошептал Пардальян. Ц Видно, здесь затевается нечто такое, о
т чего на целое лье разит подлостью.
Пока Сервантес рассказывал внимательно слушавшему его Пардальяну траг
ическую историю дона Карлоса, личность, прятавшаяся за двумя пальмами, у
крадкой проскользнула к столу шумных кавалеров. Там незнакомец произне
с несколько слов, показывая предмет, зажатый у него в руке.
Молодые люди тотчас же склонились с почтением, в котором явно сквозило ч
увство страха.
Тогда человек быстро, повелительным тоном отдал приказание, и все не кол
еблясь кивнули в знак повиновения... Все, кроме двоих Ц те, по-видимому, воз
ражали, впрочем, весьма робко. Тогда шпион выпрямился с грозным видом и, по
дняв указательный палец к небу, угрожающе произнес несколько слов, после
чего те двое, укрощенные, тоже согнулись в поклоне.
Уже не обращая на них внимания, человек схватил за руку пробегавшую мимо
служанку и прошептал ей на ухо какой-то приказ. Служанка, как и посетители
трактира, поклонилась, выказывая тот же страх и то же почтение, быстро выш
ла, почти тотчас же вернулась, положила на стол связку веревок и исчезла с
о стремительностью, которая выдавала ее неодолимый ужас.
Человек невозмутимо сел у двери и стал ждать.
Над двориком, еще недавно столь шумным и оживленным, нависла тревожная т
ишина Ц предвестница грядущей бури, готовой вот-вот разразиться.
Тем временем двое влюбленных, поглощенные своей беседой, ничего не замеч
али и собирались уйти так же незаметно, как и пришли.
Когда они были в двух шагах от калитки, таинственный человек встал прямо
перед ними и, выбросив руку вперед, провозгласил со зловещим спокойствие
м:
Ц Во имя нашей святой матери-инквизиции я арестую тебя, девушка!
Проворным и вместе с тем мягким жестом влюбленный отстранил свою подруг
у; видя перед собой лишь невооруженного человека, он даже не стал вытаски
вать шпагу, висевшую у него на боку, всецело положившись на силу своих мус
кулов.
Он стремительно подался вперед, занеся кулак, но в тот же миг почувствова
л какую-то возню у своих ног; его поднятая рука, внезапно опутанная веревк
ой, была резко отведена назад, шпага сорвана. В одно мгновение он был связа
н с ног до головы, но, не в силах даже пошевелить пальцем, кипя от ярости, все
же смог стряхнуть кучу нападавших, которые повисли на нем сзади.
Ц Трусы!.. О, подлые трусы! Ц прорычал он.
Опустившись до роли альгвасилов
Стражники, полицейские.
, кавалеры неохотно, но надо признать, с замечательной быстротой и с
норовкой, исполнили то, что задумал и приказал им тайный агент инквизици
и.
Мы не зря говорим, что они повиновались неохотно. Действительно, отвечая
на оскорбления влюбленного, один из них проворчал:
Ц Клянусь Господом, такая служба нам не по вкусу!.. Да что поделаешь?.. Нам б
ыло сказано: «Приказ инквизиции!» Уж очень не хочется гнить в «святом дом
е», вот и приходится делать, что велят... Берите с нас пример, сеньор.
Тем временем влюбленный, связанный по всем правилам, был уже опрокинут н
а землю, однако же и четырем здоровым молодцам, всем своим весом наваливш
имся на него, с трудом удавалось его удерживать. Теперь, когда дело было уж
е более или менее сделано, они смогли наконец разглядеть благородные чер
ты того, кто своей необычайной силой вызвал их восхищение; у них вырвался
крик:
Ц Дон Сезар!.. Эль Тореро!..
А за этим последовало другое восклицание:
Ц Жиральда!
Дело в том, что девушка мужественно пыталась помочь своему защитнику, и в
свалке кто-то сдернул с ее головы капюшон, так что теперь ее сияющая красо
та была открыта любопытным взорам.
Все произошло с молниеносной быстротой; агент, по-прежнему бесстрастный
, неподвижный, словно каменное изваяние, мрачно созерцал все происходяще
е.
Когда он увидел, что дон Сезар, обессиленный своими собственными попытка
ми вырваться, хрипит в тисках четырех пар сильных рук, он крепко схватил Ж
иральду за локоть и закричал в порыве бурной, неистовой радости:
Ц Наконец-то! Теперь ты от меня не уйдешь!
Девушка с отвращением отпрянула от этого прикосновения, вздрогнув, как о
т ожога; извиваясь, чтобы избежать его грубых объятий, борясь изо всех сил
, она озиралась с отчаянием утопающего, который тщетно ищет, за что бы уцеп
иться.
Бедняжка мужественно защищалась, но что она могла сделать со своим обидч
иком Ц ведь судя по легкости, с какой он удерживал ее одной рукой, шпион б
ыл наделен недюжинной силой.
Ц Ну, Ц пробурчал он, явно желая покончить с малоприятной сценой, Ц ну ж
е, ступай за мной!
И твердым шагом направился к выходу, безжалостно волоча девушку за собой
.
Однако здесь он был вынужден остановиться.
Лениво прислонившись к калитке и скрестив руки на широкой груди, на него
невозмутимо смотрел Пардальян.
Инквизитор бросил быстрый взгляд на этого незнакомца, который, по-видим
ому, желал преградить ему путь.
Но Пардальян выдержал этот взгляд с таким простодушным спокойствием, а н
а губах его играла столь наивная улыбка, что, право, его никак нельзя было
заподозрить в дурных намерениях.
К тому же разве можно было предположить, что найдется безумец, который ос
мелится выказать непочтительность представителю власти, перед коей по
корно склоняются абсолютно все? Эта мысль была настолько сумасбродна, чт
о агент инквизиции тотчас же отмел ее; сознавая, какое превосходство над
всеми дает его грозная должность, он даже не изволил сказать что-либо; пов
елительным жестом он приказал чужаку посторониться.
Но чужак даже не шевельнулся и, по-прежнему улыбаясь, смотрел на него глаз
ами, в которых теперь читалось некоторое изумление.
Инквизитор произнес сухо и нетерпеливо:
Ц Уступите мне дорогу, сударь. Вы же видите Ц я хочу выйти.
Ц Так что же вы раньше не сказали? Вы хотите выйти?.. Выходите, выходите, я н
ичего не имею против.
Тем не менее, произнося эти слова, Пардальян не сдвинулся с места.
Инквизитор нахмурился. Улыбчивая флегматичность этого незнакомца начи
нала его раздражать.
Тем не менее он сдержался и глухо сказал:
Ц Сударь, я выполняю приказания святой матери-инквизиции, и даже для чуж
еземца вроде вас смертельно опасно противиться исполнению этих приказ
ов; проявлять непочтение к представителю святой инквизиции также смерт
ельно опасно.
Ц Ну, это дело другое!.. Проклятье!.. Уж я бы поостерегся противиться приказ
ам этой святой... как там бишь ее?.. святой матери-инквизиции, да, да... И хоть я и
чужеземец, я непременно выкажу вам все почтение, какое подобает агенту...
вроде вас.
Он по-прежнему не двигался, и на сей раз инквизитор смертельно побледнел:
было невозможно более заблуждаться относительно оскорбительного смыс
ла слов, слетавших с этих уст.
Ц Чего вы в конце концов хотите? Ц крикнул он дрожащим от ярости голосо
м.
Ц Сейчас я вам скажу, Ц мягко ответил Пардальян. Ц Я хочу, Ц и он подчер
кнул это слово, Ц я хочу, чтобы вы оставили в покое эту девушку, с которой в
ы так грубо обращаетесь... я хочу, чтобы вы вернули свободу этому молодому
человеку, которого вы приказали предательски схватить... После чего вы см
ожете выйти отсюда... Я даже буду настаивать, чтобы вы сделали это как можн
о быстрее.
Шпион выпрямился, бросил мрачный взгляд на этого бесноватого и пробурча
л:
Ц Берегитесь! Вы рискуете головой, сударь. Стало быть, вы отказываетесь п
овиноваться приказам святой матери-инквизиции?
Ц А вы?.. Вы отказываетесь повиноваться моим приказам? Ц холодно спроси
л Пардальян.
Инквизитор потрясенно молчал.
Ц Предупреждаю вас, я не слишком терпелив. Тревожная тишина нависла над
всеми зрителями этой необычайной сцены.
Неслыханный поступок Пардальяна, осмелившегося противопоставить свою
волю высшей власти этой страны, мог восприниматься лишь как поступок ума
лишенного или же как чудо мужества и отваги. Он был способен внушить либо
жалость, либо восхищение.
Посреди всеобщего смятения Пардальян один оставался неколебимо спокое
н, словно он сказал и совершил нечто самое простое и самое естественное. П
рервав тишину, в которой сгущалась угроза, звонкий голос вдруг зычно про
кричал:
Ц О, блистательный Дон Кихот!
То был Сервантес, в очередной раз потерявший представление о реальности
и выразивший свое восторженное восхищение этим образцом для своего буд
ущего героя, которому благодаря его гению суждено было стать бессмертны
м.
Инквизитор наконец оправился от изумления, повернулся к кавалерам и, дро
жа от ярости, еле слышно приказал:
Ц Схватить этого еретика!
И указал пальцем на Пардальяна.
Кавалеров было шестеро, и четверо из них были заняты тем, что удерживали п
ленника, дона Сезара. Те двое, к кому относился приказ, в нерешительности п
ереглянулись.
Видя эту нерешительность, агент инквизиции перешел к угрозам:
Ц Повинуйтесь же, а не то, клянусь Господом...
Смирившись, эти двое тронулись с места. Но физиономия шевалье по-видимом
у не сулила им ничего хорошего, ибо они внезапно схватились за шпаги. Одна
ко вынуть их из ножен они не успели. Стремительный, как молния, Пардальян с
делал шаг вперед и выбросил вперед два кулака. Оба кавалера упали как под
рубленные.
Тогда шевалье подошел к инквизитору так близко, что почти касался его од
ежды, и, глядя ему прямо в глаза, сказал ледяным тоном:
Ц Оставьте эту девочку.
Ц Вы применяете силу против служителя инквизиции, сударь; вы дорого зап
латите за подобную дерзость! Ц проскрежетал тот, с ненавистью уставивш
ись на Пардальяна.
Ц Ты, негодяй, кажется позволяешь себе угрожать дворянину?! Повторяю: ост
авь эту молодую особу в покое!
Инквизитор свирепо вскинулся:
Ц Только посмейте поднять на меня руку!
Ц Клянусь честью, я бы предпочел избавить себя от этого мерзкого прикос
новения, но раз так надо...
В то же мгновение Пардальян наклонился, схватил инквизитора за пояс, при
поднял его, невзирая на сопротивление, словно перышко, донес в вытянутой
руке до калитки, толкнул ее ногой и безжалостно выбросил шпиона на улицу
со словами:
Ц Коли дорожишь своими ушами, не вздумай появляться здесь до моего уход
а!
Не обращая более на мерзавца никакого внимания, шевалье вернулся во двор
ик и резко сказал потрясенно смотревшим на него четырем кавалерам:
Ц Развяжите этого сеньора!
Они поспешно повиновались и, разрезая веревки, пытались объяснить:
Ц Извините нас, дон Сезар, ваше сопротивление инквизиции неминуемо сто
ило бы вам жизни... Мы бы очень горевали, потеряв Эль Тореро.
Когда Тореро был развязан, Пардальян пальцем указал им на калитку:
Ц Уходите!
Ц Мы Ц кавалеры! Ц надменно ответствовал один из них.
Ц Я не знаю кавалеры вы или нет, но действовали вы как полицейские ищейки
... А потому уходите, если не желаете, чтобы я обращался с вами соответствен
но...
И он многозначительно взглянул на носок своего сапога.
Все четверо, пристыженные, согнулись и едва слышно бормоча проклятья, бе
шено вращая глазами, направились к выходу.
Ц Не так быстро, Ц крикнул им Пардальян, Ц вы позабыли избавить нас от э
того.
Под «этим» подразумевались те двое, что были наполовину оглушены.
У четверых приятелей был довольно жалкий вид; они образовали нечто вроде
упряжки: одни держали своих потерявших сознание сотоварищей за плечи, д
ругие Ц за ноги, и так они двинулись к калитке;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59