— Гитлер понимает: мир созрел, бери его голыми руками,— сказал Флетчер.
Макквин поднял тяжелый подбородок.
— Вы можете обосновать свое утверждение?
В комнате наступило минутное молчание, потом англичанин ответил:
— Но это же очевидно. Хетер опустилась на диван.
— Вас послушать, так вы ждете не дождетесь войны,— заметила она.
На лице Флетчера не дрогнул ни один мускул, но в глазах вспыхнул явный интерес. Он перевел взгляд на Хетер:
— Вы меня не поняли. Благодаря Гитлеру у нас, в Англии, наконец-то появятся настоящие военно-воздушные силы.
— Но кому они нужны, ваши воздушные силы,— резко ответила Хетер.— И вообще все, кто носит форму, если уж на то пошло?
— Не обращайте внимания на Хетер,— вмешался генерал,— с тех пор как она поступила в колледж, она стала немножко социалисткой,— но старый генерал смотрел на внучку с нежностью.
Макквин решил, что пора вмешаться и прекратить этот разговор. Взяв Дафну под локоть своей короткопалой рукой и стараясь, елико возможно, не касаться ее кожи, он повел ее в другой конец комнаты, где был приготовлен ломберный стол.
— Вот сюда,— сказал он, выдвигая викторианский стул с прямой спинкой.— А кресло мы оставим для вашего деда.
Дафна освободилась от его руки, перешла на другую сторону стола и села лицом к комнате.
— Как все странно...— протянула она.— Нет, в самом деле, наверно, я никогда не привыкну к этому снова.
— К чему? — спросила Дженит.
— К тому, что я опять дома и все здесь... совсем как прежде и как будет всегда.— Дафна улыбнулась мужу, точно намекала на что-то известное только им двоим.— Берегись, Ноэль! Здесь всем безразлично, перелетишь ты через Эверест или станешь маршалом авиации. Просто безразлично.
Генерал прошествовал к ломберному столу и опустился в приготовленное для него кресло. Следом подошла Дженит, Флетчер сел на диван рядом с Хетер. Окинув взглядом комнату, Макквин занял четвертое место за столом. Садился он осторожно, как человек, опасающийся, что неаккуратный мастер оставил в обивке стула гвоздь. Генерал взял колоду и принялся тасовать карты.
— Ноэль еще охотится?— спросил он у Дафны, раскинув колоду веером на столе.
Дафна, казалось, не расслышала вопроса. Она протянула руку к картам и нагнулась так, что в смелом вырезе платья обнаружилась ложбинка, разделяющая грудь. На лице Дафны появилось выражение нарочитой невинности, что крайне возмутило Макквина. Не такой он дурак, как, по-видимому, воображают эти молодые люди. Он прекрасно понимает, что Дафна выставляет свои прелести намеренно, хочет его смутить, хорошо бы ее вздуть как следует.
— Дафна,— заметила Дженит,— ты не ответила дедушке.
— Ах да, дедушка,— голос Дафны прозвучал с преувеличенной оживленностью.— Да, Ноэль охотится.
Макквин вытащил старшую карту и стал сосредоточенно сдавать.
— Чего я никак не мог понять у англичан,— начал генерал, прихлопывая каждую карту и придвигая ее к себе,— так это их страсти охотиться на выдр. Стоишь часами в грязи на берегу речки, и ничего не происходит,-— он собрал карты в руке.— Тот не англичанин, кто не охотится на выдр. Ноэль охотится на выдр?
Дафна весело взглянула на деда, но в ее глазах никто не смог бы ничего прочитать.
— Он охотится на всех, у кого есть ноги.
За карточным столом беседа прекратилась, играющие начали деловито торговаться. А Хетер пыталась завести с зятем разговор, но поддержки не получила. Он предложил ей сигарету, зажег ее и, по-видимому, совершенно забыл о своей соседке. Она почувствовала себя крайне неловко, словно совершила какой-то вопиющий светский промах, который Ноэль счел возможным не заметить, но не забыл. Так всегда бывало, когда она оставалась с ним вдвоем. Сначала Хетер думала, что познакомиться с ним ближе мешает ее собственная застенчивость, но сегодня вечером пришла к горькому выводу, что ему просто с ней скучно.
Дафна встретилась с Флетчером три года назад, когда ее представляли ко двору. Два года назад Флет-чер приехал из Лондона, чтобы жениться на ней. Быстро прошло несколько званых вечеров, состоялось подобающе пышное бракосочетание, но сама Хетер была настолько поглощена ролью подружки невесты и так занята, что ничего не видела вокруг, а потом молодые уехали. Хетер мечтала об их возвращении, но теперь, когда они снова были здесь, все оказалось совершенно не так, как она ожидала. Дафна стала совсем чужой, младшая сестра ее забавляла, и она давала понять, что знает нечто такое, о чем Хетер даже не догадывается.
Сейчас Хетер делала отчаянные попытки нащупать тему для разговора, которая заинтересовала бы Ноэля. Она расспрашивала его о спектаклях, которые в последнее время шли в Лондоне, о его фирме, об их квартире в Сент-Джонз-Вуд, о делах, которые привели его в Северную Америку. На все ее вопросы Флетчер отвечал односложно. Такой неловкой и неуклюжей Хетер не чувствовала себя, даже когда ее в первый раз вывезли в свет. Б смятении она мысленно спрашивала себя: в чем дело? С мужчинами Ноэль разговаривал легко, хотя и выражал свои мысли с предельной краткостью. Наверно, сейчас ему хочется быть где угодно, только не с ней рядом в гостях у Макквина! Так стоит ли докучать ему вопросами? Несколько минут она молчала, прислушиваясь к стуку падающих на стол карт, а он сидел возле нее, невозмутимый и разно-душный.
Когда Ноэль все-таки заговорил, Хетер даже вздрогнула. Он сидел так же неподвижно, только медленно повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Его светлые глаза скользнули по ее каштановым волосам, по слегка порозовевшим от загара рукам, по полной груди под бледно-зеленым шифоном.
-— Уехать бы вам из этого города, из этого вашего мавзолея...— не закончив фразу, он зажег новую сигарету и швырнул спичку в камин. На этот раз спичка приземлилась как раз на краю макквииовского ковра.
Хетер проводила глазами спичку и ждала, не скажет ли Ноэль еще чего-нибудь. Но, по-видимому, он сказал все, что хотел. Однако наконец-то он затронул тему, которая его явно занимала, и Хетер решила этим воспользоваться.
— Меня всегда интересовало, что думают о Монреале иностранцы,— сказала она.— Когда сам хорошо знаешь свой город, трудно сравнивать его с прославленными столицами, где бываешь только наездами.
— Монреаль восхитителен,— ответил Флетчер.— В точности наш Кенсингтон двадцать лет назад.
Хетер откинула со лба каштановую прядь вьющихся волос. Она собралась ринуться на защиту своего города, но Флетчер опередил ее. Тем же самым тоном он произнес:
— Если бы вы дали себе волю, вы были бы в постели хоть куда...— Взгляды их встретились, они пристально посмотрели друг другу в глаза, на лице Флет-чера появилось подобие улыбки, и Хетер уже готова была решить, что ослышалась, но он продолжал: — Английские женщины безнадежны. А вот вы, американки...
Больше ничего сказано не было, какое-то время оба сидели не двигаясь. Потом Хетер поднялась и, оставив его одного, подошла к столу, сделав вид, будто заинтересовалась игрой. Сдавала Дафна. Генерал был в прекрасном настроении.
— Какая жалость, Дженит, что здесь нет вашего отца,— сказал он.— Всегда удивляюсь, как он сохранился, в его-то годы!
— Я, разумеется, приглашал и капитана,— поспешно отозвался Макквин.— Но он упорно не посещает званых вечеров.
Дафна ловко сдала карты.
— После приезда я виделась с ним всего раз, и он рассказывал о своих курсах. Просто фантастика! Зачем ему это? Я не решилась спросить.
Дженит поджала губы.
— Твой дед неисправим. Бросил ферму, переехал в Монреаль, чтобы отдохнуть, не работать так много. И тут же записался в университет на какие-то летние курсы!
— Нет, это не для меня,— сказал генерал.— Я тут на днях попробовал было перечитать сэра Вальтера Скотта, так чертовски увяз.
Стали делать назначения, и Хетер прислонилась к креслу деда. Ей показалось, что у Дафны в глазах мелькнула веселая насмешка, но она не была уверена. Дафна всегда отличалась сдержанностью, а теперь ее словно покрыли лаком. Хетер подумала вдруг, что все, кого она знает, исполнены уверенности в себе, все, кроме нее самой. Все знают, что сказать, как поступить, к чему стремиться. Она не соглашалась с близкими почти ни в чем, но что с того? Ведь доказать свою точку зрения она все равно не умеет. Она росла вместе с Дафной и привыкла считать себя дурнушкой, сестрой самой красивой девушки в городе. Может, поэтому она была так благодарна Алану Фаркхару, когда неделю назад он сделал ей предложение? У Алана жесткие рыжие волосы, круглые голубые глаза, он носит енотовую шубу и ездит на синем «паккарде родстере», а на радиаторе машины развевается лисий хвост. Матери очень нравится его семья.
Не оборачиваясь, Хетер поняла, что Ноэль встал с дивана и стоит теперь у нее за спиной. Что она сделала, что сказала? Отчего он позволил себе так с ней разговаривать? Будь он кто угодно, только не муж Дафны, она бы высмеяла его как следует и забыла о происшедшем. В конце концов, она не ребенок. Но Флетчер не похож ни на кого из ее знакомых и так самоуверен!
Сдача была разыграна, и генерал пустился доказывать, как бы повернулось дело, если бы сыграли по-другому. Когда ему показалось, что он всех убедил, он принялся сдавать.
— Скажите, Дженит, а ваш отец в конце концов все-таки получил свою цену за ферму в Сен-Марке?— спросил он.
В последнее время Дженит часто отвечала на этот вопрос, но ее свекор все забывал и спрашивал снова. На сей раз она сказала, что ферма продана. И, покрутив кольца на руках, добавила:
— И хорошо. В его возрасте жить там одному, среди этих франко-канадцев! Я всегда беспокоилась.
— Мог там и умереть.— Генерал загляделся на потолок, не торопясь сдавать карты.— Кстати, Макквин, что случилось с этой фабрикой, которую вы там строили?
Насчет фабрики генералу тоже говорили не раз. Скверно, подумал Макквин, совсем у старика память сдает.
— Этим делом занимается теперь один из подрядчиков Руперта Айронса,— пояснил он.— Сейчас в Сен-Марке уже несколько фабрик. Мой план с самого начала был правильный, но место мне никогда не нравилось. Айронс, может, чего и добьется там, если воспользуется Оттавскими соглашениями.
— Кажется, еще вчера Руперта Айронса не пускали ни в один клуб,— заметил генерал.— А теперь чего ни коснешься, только о нем и слышишь.
— Кстати, Хантли,— вмешалась в разговор Дафна,— а что сталось с этой семьей Талларов, которых мы знали в Сен-Марке?
Хетер отошла от кресла деда. Ей казалось, что со всех сторон, жужжа, как назойливые мухи, ее настигают темы одна неуместнее другой. Макквин, видимо, решил, что на игре можно ставить крест.
— Да вы их помните,— продолжала Дафна.— Ну, тот забавный старик, он еще поссорился со священником и порвал с католичеством. А когда они переехали в Монреаль, он обычно сидел напротив нас в соборе Святого Давида. Очень было смешно сидеть там рядом с католиком!
— Атанас Таллар, Дафна,— сказал Макквин,— вовсе не был забавным. Его жизнь обернулась трагедией.
— Славное имя Таллар,— произнес генерал и вдруг принялся сдавать карты.— Все эти потомки старых, основательных французских родов достойнейшие люди. Достойнейшие. Я всегда так и говорю то-ронтцам, когда те их поносят,— он опять перестал сдавать, хотя в руках у него оставалось еще полколоды.
Макквин подождал, не вспомнит ли генерал о картах, но тот совсем позабыл о них.
— Да, печальная это была история,-— продолжил тогда Макквин.— Мог ли я знать, что из-за нашей фабрики Таллар перессорится со своим приходом. Атанасу Таллару всю жизнь приходилось сидеть между двух стульев; впрочем, теперь это удел многих. Но я слышал, он перед смертью вернулся в католичество. Ваш отец, Дженит, благородно поступил, не покинув его до конца.
Генерал снова начал сдавать, приговаривая что-то сквозь зубы, но игроки уже потеряли всякий интерес к игре.
— Все эти россказни, что они рвут со своей церковью, болтовня! Не верю ни единому слову. Уж я-то их знаю, всю жизнь прожил в этой провинции. Все они умирают со свечками в руках.
Хетер вернулась на диван, надеясь, чтр Флетчер за ней не последует. Случайный разговор о Талларах вызвал в ней множество разных мыслей. Как раз недавно Алан Фаркхар тоже упоминал Поля Таллара. Они встречались во время хоккейных соревнований. Алан играл за университетскую команду, а Поль, ставший за зиму полупрофессионалом, входил в команду, состоявшую из рабочих и механиков гаражей. Команда эта играла только по вечерам ради заработка. Алан сказал, что команда боевая и Поль пользуется известностью как отличный игрок. Говорили даже, что он создает клуб в одной из высших лиг. Хетер не очень разбиралась в хоккее, ей было горько узнать, что мальчик, с которым она играла в детстве, вынужден теперь вести такую жизнь. Иногда она слышала о Поле от капитана Ярдли и догадывалась, что дед видится с ним, но сама встречалась с капитаном довольно редко, разве что на каникулах да на семейных торжествах.
Хетер поняла, что не может больше оставаться в комнате. Она быстро огляделась и, убедившись, что на нее никто не смотрит, проскользнула в холл, вьешла через парадную дверь на улицу и перешла дорогу к дому Метьюнов. На улице пахло землей от свеже-вскопанных клумб и было слышно, как на лужайке Мак-квина работает поливальная установка. Гравий, которым была усыпана дорожка, ведущая ко входу в дом Метьюнов, в лунном свете казался неправдоподобно белым и похрустывал под туфлями. Хетер обошла дом и направилась к гаражу. Там она села в машину, включила зажигание, выехала задним ходом, развернулась и направила машину вниз с холма.
Доехав до домов, расположенных ниже, Хетер свернула и через несколько кварталов оказалась на плавно поднимающейся улице Кот-де-Неж. Шины шуршали по булыжникам холма. На скорости шестьдесят миль в час она въехала в Уэстмаунт, повернула так, что колеса завизжали, и стала медленно, с одной террасы на другую, подниматься на вершину горы. Доехав до видовой площадки, Хетер остановила машину, выключила фары и откинулась на спинку сиденья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65