— Ты помнишь, как надо себя вести, Поль? — спросил он.— Это — капитан Ярдли, а это — мистер Макквин.
Мальчик расправил плечи, лицо стало серьезным, он поклонился сначала Ярдли, потом Макквину и пожал им руки. Дважды проговорив: «Здравствуйте, сэр», он, не оглядываясь, вышел из комнаты и, пройдя через холл, скрылся в кухне.
— Он по-английски говорит лучше меня,— сказал Ярдли.— Это ваш внук?
— Поль знает оба языка,— ответил Атанас и сдержанно добавил:— Это мой сын, капитан.
— Ну, мистер Таллар, повезло же вам! Такой сынок!
Атанас бросил на Ярдли испытующий взгляд, но лицо его тут же смягчилось. Этот бывалый капитан ему решительно нравился. Он подвинул кресла, и все трое уселись у огня, а кухарка принесла поднос с чаем и печеньем. Атанас разливал, и за чаем они разговаривали о том о сем. Когда чашки были отставлены, Атанас и Ярдли закурили трубки.
Макквин наблюдал за ними. Он сидел, аккуратно подобрав ноги под стул, так что брюки туго обтягивали его круглые колени, и теребил пухлыми пальцами жемчужную булавку, вколотую в строгий темный галстук; он казался совсем неприметным, но сам примечал все. Воспитанный в Онтарио \ в протестантской семье, Макквин привык считать франко-канадцев людьми неполноценными: во-первых, они католики, во-вторых, французы. За восемнадцать лет, проведенных в Монреале, он стал относиться к французам терпимей, но и только. Сейчас, наблюдая, как хозяин дома беседует с Ярдли, он вынужден был отдать должное его вниманию и учтивости. Без всякой злонамеренности Макквин методически старался нащупать слабые стороны Таллара. Он, несомненно, человек властный. На манеру жестикулировать не стоит обращать внимания, ведь Таллар француз; если б не это, его можно было бы заподозрить в излишней эмоциональности. Макквин чуть кивнул головой, когда обнаружил наконец то, что искал: и лицо, и движения хозяина дома выдавали нетерпеливый характер. Значит, Таллара вряд ли можно считать деловым человеком.
Атанас не замечал, что Макквин его изучает; подавшись вперед, он с напряженным интересом слушал рассказ Ярдли о том, как тот лишился ноги. Эта тема возникла сама собой после разговора Ярдли с Полем.
— Вдруг он вырос прямо перед нами, мистер Таллар, вынырнул из тумана чуть ли не в двух тысячах ярдов от нас.
Онтарио — одна из центральных провинций Канады.
Не успел вахтенный крикнуть, а я уже смекнул, что это «Дрезден». Больно уж он был неуклюжий, все немецкие суда такие. Тупорылый, как старый паровоз, ясно, что «Дрезден». От самой Австралии мы шли и ни одного суденышка не встретили, а тут напоролись! Развернулся он, и я увидел, что пушки прямо на нас глядят! Да, скажу я вам, жуткая была минута.— Ярдли замолчал, и никто не проронил ни слова, но скоро он заговорил опять.— Ну, в общем, дальше рассказывать нечего. Очень быстро все случилось. Непроницаемое лицо Макквина внезапно ожило.
— Но как же так, капитан? Дженит не говорила, что вы... что вы пострадали из-за немецкого рейдера. Я думал, всему виной просто несчастный случай.
— Дочка не говорила, потому что сама об этом не знает,— сказал Ярдли.— Черт возьми, она же нервная, как ее покойная мать. У нее у самой муж за морем воюет, ей и своих забот хватает. Да и вообще, что проку говорить с женщинами о войне.
Полено в камине треснуло и развалилось, взметнув искры. Макквин вынул из жилетного кармана золотые часы и посмотрел на них. Заметив это, Атанас поглядел на свои.
— Поезд на Монреаль уйдет из Сент-Жюстина только через полтора часа,— сказал он.— Отсюда до вокзала тридцать пять минут езды. У вас еще много времени.
Но у Макквина были свои соображения. Встретив Таллара неделю назад в Оттаве, он договорился с ним о дне, когда Ярдли может приехать в Сен-Марк. Атанас тогда обмолвился, что англо-канадец сильно рискует, покупая участок в приходе, который с тех пор, как земли вдоль реки Св. Лаврентия были освоены, населяют одни французы. Тем не менее, если Ярдли хочет осмотреть ферму по соседству с Талларами, Атанас все устроит и встретит его, пусть только уточнит, каким поездом приедет. Макквин тогда намеренно не упомянул, что и сам собирается приехать с Ярдли. Он давно усвоил, что лучше избегать объяснений, если в них нет необходимости. Удивление на лице Таллара, увидевшего, как он выходит из поезда, доставило Макквину явное удовольствие.
— Я слышал,— заметил теперь Макквин, осторожно взвешивая каждое слово,— что у границы вашего прихода, на реке, есть любопытный водопад.
И опять лицо Атанаса выразило удивление.
— Действительно, есть,— сказал он,— мальчишкой я любил ловить рыбу в заводи под ним.
— Оттуда можно выловить не только рыбу, а кое-что поважней.
— Можно,— улыбнулся Атанас,— как раз эта речка принесла мне больше половины моих доходов. Я собираю пошлину за мост через нее.
Макквин покачал головой.
— Феодальные порядки, конечно, дают свою прибыль, Таллар, но от плотины ее будет много больше.
— На что нам в Сен-Марке плотина?
Макквин больше не качал головой, он устремил неподвижный взгляд в окно, поверх плеча Таллара.
— Все зависит от мощности потока,— сказал он.— Надо, чтобы инженеры ее проверили. Фабрика принесла бы здешним местам недурной доход.— Он снова повернул тяжелую голову и посмотрел прямо на хозяина дома.— Я заметил, что у вас в Сен-Марке новая церковь. Приход, наверно, в долгах?
— Конечно,— отозвался Таллар.
Ярдли молча прислушивался к разговору, переводя взгляд с одного на другого. Макквин напоминал ему животное, жующее жвачку. Атанас, подкрепляющий свои слова взмахами рук, игрой длинных пальцев, походил на актера, старающегося заучить роль.
— Понимаете, Таллар,— продолжал Макквин,— если французская Канада не займется разработкой своих ресурсов, этим вынуждены будут заняться другие. Вынуждены.
— Другие уже давно этим занимаются, мистер Макквин. Ваши друзья в деловых кругах Монреаля успели порядком нажиться на нас.
Макквин закивал головой и поднял указательный палец:
— Мне-то это хорошо известно, слишком хорошо. Некоторые наши компании ведут себя безответственно. Мне хотелось бы, чтобы французская Канада сама взялась за освоение своих богатств. Я не намереваюсь делать это здесь за вас. Я не начинаю никаких дел, пока не уверюсь в заинтересованности всех, кого это касается.
Атанас не спускал с Макквина настороженных глаз.
— Вы полагаете, Сен-Марк следует превратить в индустриальный город? По-вашему, это пойдет ему во благо?
— Если речка обладает достаточной мощностью, то, по-моему, для Сен-Марка это единственный выход,— Макквин поднялся со стула и снова посмотрел на часы.— У нас еще есть время. Я хотел бы взглянуть на этот водопад. Честно говоря, ради этого я и поехал сюда сегодня с капитаном. Хотя ему я этого не сказал.
Таллар перевел взгляд с одного из своих гостей на другого. По лицу Ярдли он увидел, что тот удивлен не меньше, чем он сам, но Мацквин уже шел к дверям. Таллар пожал плечами и тоже поднялся.
— Ну что ж, времени нам хватит,— сказал он,— тем» более вы ради водопада и приехали. Да и места там красивые, за это я ручаюсь,— и он направился к поджидающей их коляске.
Посадив Ярдли и Макквина на поезд в Сент-Жюстине, Таллар возвращался домой обеспокоенный. Макквин явно пришел в сильное возбуждение, когда увидел водопад и убедился, какой он мощный. Странный человек этот Макквин, его сразу не раскусишь. Можно сколько угодно потешаться над его неуверенными движениями и грузной фигурой. Но когда он стоял, глядя на воду, низвергающуюся со скал, от его неуверенности не осталось следа. Некоторое время он молчал, и Таллар с Ярдли тоже молча смотрели на него. А потом без колебаний определил высоту водопада и примерно прикинул, сколько кубических метров воды падает со скалы за час. Макквин сразу показал и место, где должны стоять турбины. Таллар с Ярдли не решились даже рта раскрыть. В первый раз Атанас понял, почему Макквину удалось выдвинуться и попасть в круг заправил Монреаля, в ряды предпринимателей, на которых франко-канадцы смотрели с завистью и подозрением. Доллары, как ракушки к днищу, прилипали к их рукам; о таком умении делать деньги ни один франко-канадец и мечтать не мог.
Атанас вполголоса подбодрил кобылу, и она сразу ускорила бег. Он и сам не раз задумывался о мощности водопада, но по складу ума не любил вдаваться в технические и деловые подробности. Однако планы Макквина весьма его заинтересовали, хоть он и не желал себе в этом признаться. Недалек день, когда правительство лишит его права взимать пошлину за пользование мостом. Чем-нибудь ему это возместят, но вряд ли компенсация будет значительной. И тогда доходы Талларов резко сократятся. Была и другая причина, привлекавшая Атанаса к замыслам Макквина,-— его самого томила жажда деятельности. Не стоит притворяться, будто его политическая карьера удалась. Всякий член парламента, не вошедший в состав кабинета министров, жестоко обманывается, считая, что оказывает на жизнь страны хотя бы десятую долю того влияния, какое имеют люди, подобные Макквину. Франко-канадцы всегда слишком полагаются на политику в решении любых вопросов. Они слишком много разглагольствуют, тогда как англичане помалкивают, но действуют.
Макквин прав. Если франко-канадцы сами не займутся разработкой своих ресурсов, им скоро нечего будет разрабатывать. Англичане постепенно все приберут к рукам. Если так будет продолжаться, наступит время, когда французы в Канаде станут обслуживающей нацией. То ли оттого, что они в меньшинстве, то ли оттого, что французы предпочитают гуманитарное образование, только франко-канадцы стоят в стороне от промышленности Канады.
А ведь его, Таллара, все считают одной из ведущих фигур в Квебеке. Почему же он ничего не предпримет? Атанас нахмурился и опять взбодрил лошадь. Выстроить фабрику в Сен-Марке — дело непростое. Возможно, Макквин и разбирается во всех махинациях, изобретаемых на улице Сент-Джеймс в Монреале, но с французами он знаком слишком мало. Квебек упорен. Квебек всегда страшился промышленной революции и противился ей. Священники вроде отца Бобь-ена в своих проповедях без устали обличают пороки фабричных городов. Они всячески стремятся как можно прочнее привязать французов к земле.
Подумав о священнике, Атанас словно бы вызвал его себе навстречу, ибо, подняв глаза, увидел, что перед ним на дороге стоит отец Бобьен и явно его поджидает. Резко натянув поводья, Таллар остановил лошадь, отец Бобьен подошел к коляске, и Атанас вгляделся в обращенное к нему серьезное лицо, смутно различимое в сгущающихся сумерках.
— Не тревожьтесь, отец,— сказал Атанас,— участок Дансеро еще не продан.
Такая скоропалительность задела священника. Он предпочитал беседовать медленно, подбираясь к существу вопроса постепенно, с помощью намеков и предположений.
— Тем не менее,— продолжал Атанас,— если этот джентльмен решится покупать землю, я настоятельно порекомендую Дансеро продать ему участок.
Пальцы священника, сжимавшие борт коляски, напряглись.
— Но как же так, господин Таллар! Ведь он англичанин! Протестант!
Атанас улыбнулся.
— Мне он очень понравился, отец. К тому же, если он купит землю, он, наверно, заплатит наличными. А наличные у нас,— он кивнул на серую громаду церкви,— стали теперь большой редкостью.
Нисколько не убежденный, священник по-прежнему крепко сжимал борт коляски.
— Надо придумать что-нибудь другое. Слыханное ли дело, англичанин станет хозяином земли в нашем приходе! Это никуда не годится, господин Таллар. А вы... вы сами не могли бы купить участок Дансеро?
Атанас снова кивнул головой на церковь.
— Бездонных источников не бывает, отец. Я уже внес большую сумму.
Священник смотрел на него в упор, и Таллар первым отвел глаза. Его покровительственный тон в разговорах с отцом Бобьеном отчасти объяснялся тем, что Таллар был значительно старше, но главная причина крылась в их инстинктивном неприятии друг друга. А между тем по существу у них было много общего: оба нормандцы, оба редкостно упрямы.
— Послушайте, отец,— сказал Атанас,— предположим, англичанин купит ферму. Ему наверняка понадобятся помощники. Вот я и хочу, чтобы вы ответили мне, положа руку на сердце. Разве мы не заинтересованы в хозяине, который сможет занять работой наших мужчин и удержать их в Сен-Марке? Что будет с Питом Жандроном, если он не найдет себе здесь работы? Он уедет в город, верно? Как уже уехал Олива Массон. А ведь вы только в воскресенье предостерегали нас в проповеди, что каждый уехавший в город рискует своей душой.
Священник молчал. Он медленно взвешивал слова Таллара и, не забывая обиды, упорно размышлял над главным: если Пит Жандрон — младший сын в большой семье — будет вынужден покинуть родные места, для отца Бобьена это окажется поражением. Но в Сен-Марке не хватает работы для молодых людей. Надо что-то делать, чтобы спасти их от города.
Атанас вдруг перешел на более дружелюбный тон.
— Вы, отец, принимаете все слишком близко к сердцу. Этот англичанин немолод, он моих лет. У него нет сыновей, и ферма достанется ему не навечно. Живя здесь, он никого не станет обижать. Может быть, он и не захочет у нас поселиться. Но если захочет, я никому не позволю чинить ему препятствия, потому что он хороший человек, поверьте мне, отец!
Священник понял, что разговор окончен. Еще несколько секунд собеседники молча смотрели друг на друга в сгущающейся темноте. Потом отец Бобьен сдержанно пожелал Таллару доброй ночи и, шурша сутаной, медленно пошел обратно к своему дому.
4
Только через месяц Атанас Таллар смог снова приехать в Сен-Марк, чтгобы провести дома субботу и воскресенье. Оттава с>ала тяготить его, и он радовался всякой возможности" оттуда уехать. Сейчас он переживал сильнейший разлад с другими членами парламента, представлявшими сак и он, Квебек; они никак не могли понять, что и без его поддержки английские провинции все равно навяжут стране всеобщую воинскую повинность. Таким образом его убежденность в том, что в войне должны участвовать все канадцы, не приносила пользы ни одной из спорящих сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65