Справедливость этого доказыва
ют благополучные общества прошлого; многие из них были построены на совс
ем иных ценностях и применяли совсем иные технологии, чем нынешние. Но вс
е они нуждались в согласованности, о которой была речь: без этого они не мо
гли бы преуспеть.
Сельское хозяйство началось в долине реки Нил, потому что люди еще не уме
ли пахать землю и не знали удобрений Ц у них отсутствовали две основных
технологии (24). Но Нил с его ежегодными разливами и наносами ила позволял и
м обойтись без обработки земли и без удобрения (25). Достаточно было сеять. М
ягкий, свежий ил сам собой избавлял от необходимости пахать и удобрять з
емлю. Таким образом, сама природа доставила технологии, обеспечившие про
цветание сельскохозяйственной экономики.
Но чтобы могла развиться сельскохозяйственная экономика, сменившая ск
отоводческую культуру кочевников, нужны были соответствующие ценности
Ц идеология, убеждавшая большое число людей коллективно трудиться, стр
оить и поддерживать принадлежащие общине плотины. Без этих плотин, удерж
ивавших ил и воду на берегах Нила, они ушли бы обратно в реку, а в этой стран
е почти не было дождей. Чтобы действовала такая система орошения, необхо
димая для выращивания урожая, нужна была строжайшая дисциплина.
Вероятно, вследствие этого постоянства погоды и разливов Нила у древних
египтян развилась идеология, очень непохожая на нашу. В центре внимания
всей жизни была смерть. Вера в загробную жизнь, более реальную, чем сама жи
знь, выработала социальную дисциплину, позволившую им вкладывать в буду
щее больше капитала, чем в любом обществе после них. Фараоны жили в глинян
ых дворцах, но хоронили их в монументальных каменных сооружениях. Доля в
ремени и ресурсов, ушедшая на строительство пирамид, при технологиях, ко
торые применяли египтяне, для нас просто непостижима (26). Когда нильская д
олина была под водой во время разлива, вся рабочая сила мобилизовывалась
на полгода, чтобы строить эти монументы, удивительные даже для современ
ной технологии (большая пирамида в Гизе выше римского собора Святого Пет
ра) (27). В течение всей жизни фараоны копили сокровища, чтобы унести их с соб
ой в вечную жизнь. Простые люди старались устроить себе скромные гробниц
ы, чтобы совершить то же путешествие в вечную жизнь, что и фараоны из своих
великолепных гробниц (28).
Коллективные потребности были важнее индивидуальных Ц насколько нам
известно, у египтян не было самоанализа и личного мнения (29). Идеология, заи
нтересованная в далеком будущем и не заинтересованная в индивиде, была с
толь же важна для их длительного благополучия, как и разливы Нила, достав
лявшие им плодородный ил.
У римлян, напротив, успех объяснялся не технологией, а идеологией. Вот что
сказал об этом их современник, военный историк Вегеций: «Римляне менее п
лодовиты, чем галлы, меньше ростом, чем германцы, слабее, чем испанцы, не ст
оль богаты и хитроумны, как африканцы, они уступают грекам в технике и в по
нимании человеческих дел. Но они обладали способностью к организации и д
аром господства» (30).
Эта единственная в своем роде система ценностей давала им армии с несрав
ненной дисциплиной, выполнявшие приказы, когда другие отказывались пов
иноваться (31). Их система связи, команды и управления была великолепна (32). Ри
мляне выигрывали войны, хотя у них никогда не было военной техники, котор
ой бы не было у их врагов. Они не были заинтересованы в развитии техники, з
а полторы тысячи лет почти не сделали в ней улучшений, а часто прямо их отв
ергали (один римский император намеренно отказался от механического ус
тройства для передвижения каменных колонн) (33).
Их общественная организация привела к строительству мостов, дорог и акв
едуков, сохранившихся до сих пор. Через девятьсот лет после сооружения А
ппиевой дороги (Via Appia) историк Прокопий причислил ее к величайшим достопри
мечательностям мира и заметил, что ни один ее камень не сломался и не исте
рся за сотни лет без всякой починки (34). Одним из экономических результато
в этой идеологии была транспортная система, доставлявшая зерно со всех б
ерегов Средиземного моря, чтобы насытить город, насчитывавший больше ми
ллиона жителей, с их лошадьми (35). Для сельского хозяйства у них были структ
уры, нужные для добычи удобрений и ежегодной доставки их на поля. Средний
римлянин пользовался материальным благополучием, вновь достигнутым ли
шь в начале индустриальной эры, в восемнадцатом веке. Рядовые римляне ни
когда не опускались до бесправия и унижения, бывших уделом простого евро
пейца в Темные века (36).
Организация окупилась. Они создали империю из ста миллионов человек, про
стиравшуюся почти на три тысячи миль с запада на восток и на две тысячи дв
ести миль с севера на юг (37).
Но римляне достигли этого с убеждениями, не похожими на наши. Римляне не в
ерили в права человека, не зависящие от его положения, и многие в их госуда
рстве были рабами. Даже свободные не были равны Ц каждый к принадлежал о
пределенному классу или сословию (38). Индивид мало значил, и не было предст
авления о «личности, находящей в самой себе опору против суждений, навяз
ываемых сообществом извне» (39). Римляне не уважали диссидентов. Их религия
подавляла индивидуализм и поощряла чувство принадлежности к сообщест
ву Ц в полную противоположность нашей (40).
Римляне осуждали как «вульгарные и неблагородные» те коммерческие цен
ности, которые теперь составляют сердцевину капитализма (41). Свободный че
ловек не должен был работать за плату, поскольку он подчинялся бы приказ
аниям другого, а это было равносильно рабству (42). По словам Цицерона, «наем
ная работа омерзительна и недостойна свободного человека» (43). В самом гор
оде Риме половина населения получала свой хлеб бесплатно или по льготно
й цене. Это была «справедливая», а не рыночная цена (44). По закону и по традиц
ии римские сенаторы не могли заниматься бизнесом. Если они все же им зани
мались, они должны были это скрывать и часто использовали для этого свои
х рабов. Престиж зависел у римлян не от дохода или экономического положе
ния, а от военной репутации.
Завоевания часто вели к обогащению, но богатство становилось достоинст
вом (dignitas) не вследствие личного потребления, а вследствие даров; обычно дар
или гражданам своего города общественное здание, начертав на нем свое им
я. Глава государства не строил дворцов для самого себя: это подобало вост
очным деспотам (45). Дары обеспечивали столь высокий престиж, что в самом Ри
ме только императору дозволялось строить общественные здания. Цель жиз
ни состояла не в том, чтобы быть богатым и пользоваться высоким уровнем п
отребления. Для римлянина коллективное благо его беспредельной импери
и было важнее его личного уровня жизни (46).
С точки зрения Аристотеля, «великолепен человек, дающий дары» Ц а не чел
овек, накопивший богатства (47). Дары были моральной обязанностью. Но это не
соответствует нашему представлению о благотворительности в пользу бед
ных. Дар имел целью прославление империи и самого дарителя. Дар подчерки
вал тот факт, что даритель был общественный деятель (48). Начертать свое имя
на здании значило обрести бессмертие (49). Вследствие этого дома цезарей бы
ли скромны по сравнению с теми, которые они строили для общества (50).
Модель императорского Рима отражает совсем иное соотношение обществен
ных и частных строений, чем это можно наблюдать на моделях современных г
ородов. Доля общественного пространства была намного больше, а доля част
ного Ц намного меньше (51). Общественные здания господствовали (52). В соврем
енных обществах дело обстоит наоборот: господствует частное начало, а об
щественное вторично. Для них частное было отрицательным, общественное
Ц благом (53). У богатых людей не было водопроводов, но они были в общественн
ых банях (54). Цицерон сказал, что «римляне ненавидят частную роскошь, они лю
бят общественное великолепие»; о современных обществах этого сказать н
ельзя (55). Они построили свою империю, руководствуясь ценностями, отличным
и от наших.
На другой стороне земного шара, в Китае, все технологии, нужные для промыш
ленной революции, были изобретены на сотни лет раньше, чем в Европе. По кра
йней мере за восемьсот лет до европейцев китайцы изобрели доменные печи
и поршневые мехи для производства стали; порох и пушки для военных дейст
вий; компас и руль для исследования мира; бумагу, наборный шрифт и печатны
й станок для распространения знаний; подвесные мосты; фарфор; колесный м
еталлический плут; лошадиный хомут; ротационную молотилку и механическ
ую сеялку для повышения урожайности; сверло, позволявшее использовать э
нергию природного газа; десятичную систему, отрицательные числа и нуль,
чтобы анализировать свои действия. Даже простая колесная тачка и спички
были у китайцев на сотни лет раньше, чем у нас (56).
Если бы можно было в пятнадцатом веке спросить историков, какая страна д
олжна победить и колонизировать весь остальной мир, а затем перейти рань
ше всех от сельскохозяйственного производства к промышленному, то они н
азвали бы Китай. Между тем как победившая Европа состояла из вечно ссори
вшихся мелких государств, далеко отставала от Китая в технологии, не зна
ла его политической и социальной интеграции.
Почему же это произошло? У Китая не было надлежащих идеологий. Китайцы от
вергали, не использовали и забывали те самые технологии, которые дали бы
им господство над миром. В каждой новой технологии они видели не возможн
ость, а угрозу. Новшества были запрещены. Решение всех проблем надо было и
скать в канонических текстах, освященных Конфуцием.
Люди редко выбирают прямой и рациональный путь. У них всегда бывает мног
о конкурирующих представлений о «правильной» организации труда. Даже в
фирмах одной и той же национальной культуры технологический выбор част
о зависит от соотношения сил, ценностей, истории и культуры отдельной фи
рмы (57). Новые технологии воздействуют на производительность труда, но, кр
оме того, они воздействуют также на статус, суждения, влиятельность, влас
ть и авторитет. История имеет значение.


ГЛАВНЫЕ ЛИНИИ РАЗЛОМА

Как мы увидим в следующих главах, в эпоху искусственной интеллектуально
й промышленности капитализму будут нужны долговременные общественные
инвестиции в научные исследования и разработки, в образование и в инфрас
труктуру. Но когда используются нормальные для капитализма способы при
нятия решений, капитализм никогда не смотрит в будущее дальше, чем на вос
емь-десять лет, а чаще, всего Ц на три четыре года. Проблема ставится прос
то. Капитализм остро нуждается в том, чего он, по своей внутренней логике,
не обязан делать.
В некоторой степени это было верно всегда, но эта проблема осложнилась и
з-за окончания «холодной войны», идеологии радикального индивидуализм
а и эпохи бюджетных дефицитов, когда правительства не в силах делать дол
говременные инвестиции. В капиталистическом обществе, эпохи искусстве
нной интеллектуальной промышленности подлинная роль правительства со
стоит именно в том, что оно должно представлять настоящем интересы будущ
его; но нынешние правительства действуют как раз наоборот. Они снижают и
нвестиции в будущее, чтобы повысить потребление в настоящем.
Когда сила интеллекта становится единственным источником стратегичес
кого превосходства, фирма должна Ц в интересах своей стратегической ко
нкурентоспособности Ц интегрировать квалифицированную рабочую силу
в сплоченную организацию. Но при сокращениях корпорации делают как раз о
братное. Работникам всех степеней квалификации демонстрируют, что фирм
а не лояльна по отношению к ним и косвенным образом внушают, что они тоже н
е должны быть лояльны по отношению к фирме. При таких ценностях каким обр
азом фирма может сохранить и умножить интеллект Ц свое единственное ст
ратегическое достояние?
Как же капиталистическая система может действовать в эпоху интеллекту
альной рабочей силы, если эта сила не может быть собственностью? Большая
часть фирм, имеющих такой характер (юридические фирмы, бухгалтерские фир
мы, инвестиционные банки), не управляются теперь сторонними собственник
ами-капиталистами. Эти фирмы нанимают людей, оплачивают их, повышают в до
лжности, принимают решения и выбирают лидеров совсем иначе, чем это дела
ют во всем мире всевозможные «Дженерал Моторз» и «Дженерал Электрик». Ко
гда фирмы, управляемые интеллектуальной рабочей силой, пытаются привле
чь сторонних капиталистических собственников, из этого не получается н
ичего хорошего. «Делатели дождя» («the, rainmakers»), то есть люди, приносящие фирме д
еньги, попросту переносят свои способности в другое место. Капиталист не
может дать ничего, что им нужно.
Каким образом национальные государства могут навязать свои правила и н
ормы, если бизнес может перейти (часто электронным путем) в какое-нибудь д
ругое место земного шара, где эти нормы не действуют? Каким образом между
народные организации, ориентированные на действия в однополярном мире,
смогут действовать в многополярном мире без господствующей державы?
Как мы увидим, в международной экономике есть по крайней мере одна закон
омерность: никакая страна не может неограниченно долго жить с большим то
рговым дефицитом. Торговый дефицит надо финансировать, и просто невозмо
жно занять достаточно денег, чтобы оплачивать сложные проценты. Но вся м
ировая торговля, особенно в Азиатско-Тихоокеанском регионе, зависит от
того, что большая часть мира извлекает прибыли из торговли с Соединенным
и Штатами, чтобы оплачивать ими дефициты в торговле с Японией. Когда Амер
ика перестанет получать займы Ц что неизбежно произойдет, Ц как это от
разится на нынешних торговых потоках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62