..
О, эта девственно-алая земля, кроваво-красная после малейшего дождика, кирпично-темная, пыльная в июльскую засуху... Край белых патриархальных особняков, красноватых пашен и неторопливых, мутно-желтых рек, несущих свои воды в Атлантику...
Край резких контрастов - яркого, горячего солнца и глубоких темных теней...
Край красивых, благородных людей - как ее отец, как ее дядья...
Привольная жизнь плантатора Юга...
Где она теперь?..
Разве что в воспоминаниях каких-нибудь беззубых стариков и старух. Да и тех уже, считай, почти не осталось...

* * *

Скарлетт вновь, точно так же, как и позавчера, не заметила, как задремала с письмом в руке. И вновь ее разбудило появление Ретта.
На этот раз мистер Батлер вошел, держа в руках горностая.
- Скарлетт, - улыбнулся Ретт, - у тебя в последнее время появилась очень скверная привычка...
Скарлетт очнулась и непонимающе посмотрела на вошедшего мужа.
- Ретт?..
Тот вновь заулыбался.
- Ну да...
Скарлетт была еще там - в родной Джорджии... Появление Ретта и его слова о каком-то там горностае были ей неприятны...
А потом... Почему он тут, почему он не поехал в свою контору?..
- Ты не в конторе?..
Подсев на кушетку подле кресла, в котором разместилась Скарлетт, Ретт произнес:
- Знаешь что, мне это все уже надоело... Работать, работать... Сколько можно?..
Скарлетт удивленно посмотрела на своего мужа и спросила:
- Не узнаю тебя... Ты ведь и сам говорил мне, что работа для тебя только в радость...
Мистер Батлер поморщился.
- Ну да...
- А теперь ты вот утверждаешь, что она тебе надоела...
Вытянув ноги, Ретт нежно погладил горностая - тот боязливо съежился.
- Знаешь что, Скарлетт, - начал Ретт, - ведь и радость иногда надоедает...
Она недоуменно подняла глаза на мужа и поинтересовалась:
- Это ты о чем?..
- Я говорю, что иногда хочется просто так вот, тихо посидеть в своем доме, в кабинете, повозиться с этим маленьким зверьком...
- Значит, ты сегодня не был в Окленде?.. - уточнила Скарлетт.
Ретт покачал головой.
- Нет.
Скарлетт слегка удивилась.
- Чем же ты тогда занимался?.. Ведь уже почти полдень...
Указав взглядом на сидевшего у него на коленях уже присмиревшего пушистого зверька, Ретт с довольной улыбкой ответил:
- Им вот...
Скарлетт вновь с недоумением посмотрела на своего мужа.
- То есть...
- Я говорю - сегодняшний день я решил целиком и полностью посвятить нашему горностаю...
Передернув плечами, она произнесла:
- Не понимаю...
Ретт, продолжая все так же нежно поглаживать зверька, спросил:
- Чего же тут непонятного?..
Скарлетт откашлялась.
- Ты, взрослый и серьезный человек, вместо того, чтобы заниматься своими делами, свободное время посвящаешь какому-то зверьку...
Но Ретт не дал договорить ей - он нетерпеливо перебил жену:
- Послушай... Ты иногда слишком многое себе позволяешь...
Скарлетт насторожилась.
- То есть?
- Не надо учить меня жить. Мы ведь, кажется, уже говорили как-то с тобой на эту тему...
Прищурившись, Скарлетт бросила косой взгляд на горностая, который, поджав под себя хвост, сидел на коленях мужа.
- На какую?..
- Ну, о том, что человеку надо... Что надо мне, а что - не надо... Будь уверена: я прекрасно разберусь во всем этом и без твоей помощи...
«Ну вот: теперь он вновь начнет разговаривать со мной, как с маленькой девочкой, - раздраженно подумала Скарлетт. - И опять начнет мне втолковывать, что я неправа, что мне надо делать только то, что ему захочется... Что я должна знать свое место. Интересно, что он имеет в виду, когда говорит о каком-то «моем месте»?..»
Было совершенно очевидно: назревал очередной скандал - томительный, изматывающий, неприятный...
Ничего другого не оставалось, как погасить этот назревший неприятный для обоих разговор в самом начале.
Пожав плечами, Скарлетт отложила письмо и, строго посмотрев на Ретта, произнесла:
- Мне кажется, если так пойдет дальше, то мы с тобой будем ругаться изо дня в день...
Тот нехорошо прищурился.
- Дальше - это как?..
Скарлетт промолчала - ей не хотелось ввязываться в очередной бессмысленный спор, а потому, отвернувшись к окну, произнесла:
- Мне так не хотелось бы этого... Мы и так тратим слишком много сил и здоровья на какие-то пустяки...
- А что ты называешь пустяками?..
- Такие вот разговоры...
Ретт нахмурился.
- О, это далеко не пустяки... Ты хочешь навязать мне свое видение мира... Это не пустяки, дорогая далеко не пустяки!
- И тем не менее, такие разговоры ни к чему не приводят... Скажу честно: мне все это начинает слишком надоедать...
- Такие беседы?..
Скарлетт кивнула.
- Вот именно...
Ретт покачал головой.
- Мне тоже... Тогда скажи сразу - о чем с тобой можно говорить, а о чем - нет. А еще лучше, дорогая, - в его голосе послышалась ни чем не прикрытая ирония, - еще лучше, если бы ты написала мне такую маленькую-маленькую бумажку, своего рода шпаргалку, которую бы вручала мне каждое утро за завтраком, где и регламентировала бы все темы для бесед... Только...
Резко обернувшись к собеседнику, миссис Батлер поинтересовалась:
- Что - только?..
Мистер Батлер изобразил на своем лице сочувствие к самому себе.
- Только, боюсь, что бумажка эта была бы не такая уже и маленькая...
Тон Ретта был очень резкий и раздраженный - настолько, что Скарлетт после этих обидных для себя слов начала медленно закипать.
- Послушай, Ретт, что ты от меня хочешь?.. Ответь же мне наконец?..
Ретт тяжело вздохнул.
- Я?..
- Да, ты.
- Я от тебя ничего не хочу... - начал было Ретт, но Скарлетт перебила его словами:
- Тогда оставь меня в покое...
На этот раз свою жену перебил мистер Батлер - почти грубо:
- Ты не дала мне закончить мысль. Так вот, Скарлетт, я от тебя больше ничего не хочу... Понимаешь - ни-че-го!.. - произнес он по слогам. - Кроме одного: чтобы ты не вмешивалась в мою жизнь, чтобы ты не регламентировала меня, чтобы ты, наконец, не говорила мне всякий раз, не напоминала, чего я должен делать, а чего - нет.
Скарлетт обиженно заметила:
- Я никогда не делаю этого... В отличие от тебя, дорогой...
В последнем слове миссис Батлер послышалась какая-то скрытая горечь.
- Тогда почему же ты начинаешь доказывать мне, что сегодня я должен идти в свою контору вместо того, чтобы быть дома?..
Скарлетт вновь покосилась на зверька - тот, немного осмелев, обнюхивал газету, которая лежала на кушетке; видимо, обоняние горностая привлек запах свежей типографской краски.
Ретт продолжал - он тоже заводился; правда, в отличие от Скарлетт, реплики которой звучали как-то прямолинейно-агрессивно, тон мистера Батлера был язвительный, иногда даже - подчеркнуто-вежливый, со скрытой издевкой человека, который прекрасно ощущает свое превосходство - настолько прекрасно, что даже не считает возможным объяснить его...
Эти интонации Ретта не всегда вязались со смыслом произносимого.
- Ты... Ты со своими привычками, с этим глупым зверьком... Ты просто маленький буржуа!.. - воскликнула Скарлетт. - Ты становишься мне смешон, Ретт!.. Вспомни - ты ведь сам всю жизнь смеялся над такими людьми, а теперь превращаешься... - Скарлетт запнулась; с ее уст уже было готово слететь обидное для собеседника слово, но в самый последний момент она сдержала себя и сказала: - В такого же...
Ретт скривился.
- Ну и пусть!.. Да, я знаю, ты хочешь сказать, что я становлюсь или же уже стал ограниченным обывателем, что мне ничего больше не надо, кроме моих картин, моих старинных часов, моего кожаного кресла перед камином, моих привычных домашних тапочек... Его вот, - добавил Ретт, бросив быстрый взгляд на горностая, - да, я не скрою: мне нравится такая жизнь!.. Ты можешь смеяться, можешь иронизировать, сколько тебе будет угодно, но я буду жить такой жизнью, которой хочу... И никто мне не указка!..
Скарлетт с трудом сдерживала себя, чтобы не взорваться окончательно и не наговорить Ретту вещей, от которых тот, вскочив, выбежит из комнаты, хлопнув дверью... Такое уже не раз случалось, и Скарлетт очень не хотелось накалять обстановку до предела.
- Я не собираюсь учить тебя, Ретт, - сказала она, стараясь не срываться в крик, - я только хочу сказать, что ты очень изменился... Тебя больше ничего не интересует... Даже я, - она обидчиво сложила губы. - И я все время задаю себе один и тот же вопрос: ты ли это?.. Неужели это - тот самый Ретт Батлер, которого я так любила?.. Неужели я... ошибалась в тебе?..
Ретт прищурился.
- Ну, и...
- Что - «ну, и», - передразнила его Скарлетт. - Что ты хочешь узнать?..
- Какой же ответ ты находишь на эти вопросы?..
Скарлетт вздохнула.
- Не знаю...
После этого и Скарлетт, и Ретт внезапно замолчали. Батлер как-то автоматически продолжал поглаживать горностая, который все это время сидел у него на коленях, поджав под себя хвост.
Ретт первым нарушил молчание - его слова на этот раз прозвучали более спокойно:
- Я устал...
- Я тоже, - обрезала его Скарлетт.
- Я просто устал от жизни.
В этом утверждении Скарлетт послышалось: «Я устал от жизни с тобой», она уже хотела было уточнить у своего мужа, но в последний момент промолчала.
Она лишь тихо спросила:
- А что тогда говорить мне?..
Неожиданно Ретт вновь взорвался:
- Скарлетт, я старый человек, я и так всю жизнь или воевал, или работал, как вол, - уже не говорил, а почти кричал он, - и мне надоело... Мне все надоело!.. Я старый человек, Скарлетт, я очень устал... Я только теперь понял, насколько же я устал от жизни... - Ретт неожиданно поперхнулся, а потом, откашлявшись, произнес: - Да. Устал. Я заслужил покой и хорошее к себе отношение. Заслужил всей своей жизнью. И я не хочу на старости лет выслушивать ото всех, в том числе - и от своей жены одно и тоже - что я должен, а чего - не должен.
В ответ на эту пространную реплику собеседница неожиданно улыбнулась.
- А тем не менее, ты все равно поступаешь так, как находишь нужным, - резюмировала она. - Так что, Ретт, не надо неистовствовать, не надо доказывать мне то, что я и так хорошо знаю...
Несколько поостыв, Ретт язвительно, тем не менее, заметил:
- Знаешь, дорогая, ведь не я начал этот разговор... Не я...
- А кто же?..
Он передернул плечами - неужели такие очевидные вещи непонятны?..
- Ты мне с самого начала...
Скарлетт на какое-то мгновение отключилась и с тоской подумала: «Сейчас он начнет выяснять, кто прав, а кто виноват... Нет, совсем, как ребенок... Эти бессмысленные, бездарные споры... Этот горностай, - неожиданно подумала она, покосившись на зверька, - эта манера говорить со мной...»
Да, сколько раз повторялось одно и то же: Ретт цеплялся за что угодно - за то, что Скарлетт сказала и за то, что не высказала, за то, что она якобы не так посмотрела на него, за случайно брошенную невпопад фразу, за то, что она когда-то любила не его, красавца Батлера, а какого-то слизняка Эшли...
Скарлетт в таких случаях обычно старалась держать себя в руках, у нее в большинстве случаев хватало на это выдержки - не заводиться же из-за пустяков!..
Но иногда привычное, не врожденное, но выработанное десятилетиями самообладание изменяло ей... А в последнее время это случалось все чаще и чаще...
А Ретт уже разошелся вовсю:
- ...ты с самого начала принялась корить меня тем, что я, вместо того, чтобы ехать в свою контору, сижу тут и занимаюсь этим горностаем... Как будто бы я недостаточно взрослый человек, будто бы я какой-то мальчик... А я еще вынужден оправдываться перед тобой. Я, Ретт Батлер!.. Сколько это может продолжаться?!. Скарлетт, и это уже не в первый раз...
Скарлетт тяжело вздохнула - она и без того знала, что не в первый...
И, наверняка - не в последний.
«Сколько же это может продолжаться?..»
Наверное, ровно столько, сколько они будут вместе, не иначе...
Да, конечно же, все эти ссоры всякий раз начинались не потому, что они опротивели друг другу, а скорее потому, что по-прежнему любили: он - ее, она - его... Но ведь и в такой мучительной любви может наступить какой-то вакуум, когда все становится безразлично...
- ...сколько же это может продолжаться?..
Скарлетт вздохнула.
- Не надо, Ретт...
Она хорошо поняла, что единственный выход избежать скандала из-за этой мелочи - резко перевести беседу в другое русло.
Улыбнувшись, она неожиданно спросила:
- Послушай, Ретт...
Тот оборвался на полуслове и хмуро посмотрел на свою жену.
- Да...
- Послушай... Я ведь забыла сказать тебе - еще вчера почтальон принес письмо из Тары...
Ретт деланно изумился.
- Вот как?..
Скарлетт кивнула.
- Ну да...
- Из Тары?..
Наверняка, в этот момент Ретт был настолько далек от повседневности, даже от связанной с Тарой, что это сообщение не заинтересовало его совершенно.
- От нашего разлюбезного фермера?..
Так Ретт иногда то ли в шутку, то ли всерьез называл первого сына Скарлетт.
- Да...
- И что же он пишет?..
К Скарлетт окончательно вернулось ее самообладание. Она сказала:
- Он строит новый дом... Но наш старый он решил не разбирать, а оставить, как добрую память о предках, что работали на этой земле...
Передернув плечами, Ретт Батлер только сухо и холодно заметил:
- Что ж - это весьма благородно с его стороны... Очень благородный юноша...
Благородному «юноше» в этот момент шел уже пятый десяток.
Вздохнув, Ретт, поглаживая окончательно присмиревшего горностая, спросил:
- А что там еще?..
- Где?..
- Ну, в Таре...
Ретт задавал вопросы как-то очень небрежно, только для того, чтобы поговорить хоть о чем-то, что не относилось бы к их недавнему скандалу - словно ему было совершенно неинтересно то, что сообщила только что его жена.
Скарлетт, взяв со стола письмо, протянула его своему мужу.
- Хочешь почитать?.. Тот нехотя взял письмо.
- Да, пожалуй...
Однако, взяв послание из Джорджии, он, повертев его в руках, вновь положил на стол.
- Знаешь... Как-то нет настроения... Может быть, в другой раз...
Скарлетт посмотрела на Ретта с каким-то испугом - за всю их совместную жизнь это был первый случай, когда тот отказывался читать письмо кого-нибудь из близких им обоим людей...
- Ретт...
Тот, все поглаживая зверька, даже не поднимая головы, спросил:
- Ну что еще?.. Ты получила еще какое-нибудь письмо, которое хочешь предложить мне?..
Она пожала плечами.
- Нет, Ретт...
- Что же тогда?.. - спросил он, не поднимая головы на Скарлетт.
- Да так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63