..
Ретт поправил белоснежную салфетку у себя на шее и ответил вопросом на вопрос:
- А почему ты меня об этом спрашиваешь?.. У тебя есть особые причины сомневаться в его порядочности и добросердечии?..
Скарлетт немного стушевалась, замялась - но только на минуту.
- Понимаешь, - начала она, - когда он вчера начал говорить о своих пернатых, я заметила у него какой-то странный блеск в глазах... Не то, чтобы он не понравился мне... Даже не знаю, как тебе и сказать... Он так увлеченно рассказывал о своих птицах...
Однако Ретт только передернул плечами.
- Ну, и что с того?.. Тебе, дорогая, не понравилось это обстоятельство?.. Мне, например, эта увлеченность мистера Джонатана Коллинза, не скрою - весьма симпатична... Тем более, что в наш меркантильный век так мало людей, увлеченных не деньгами, векселями и какими-то финансовыми проектами, а прекрасным... Певчие птицы, - воскликнул Ретт несколько патетично, - что может быть милее их?..
Скарлетт поставила кофейник и, медленно покачав головой, сказала:
Нет... Ты немного неправильно понял меня... Я имела в виду несколько иное...
Что же ты имела в виду?.. - спросил Ретт немного безразлично, сочно хрустя поджаристой гренкой. - Потрудись объясниться...
Скарлетт, поразмыслив некоторое время, ответила своему мужу:
Не то, чтобы не понравилось, просто он рассказывал обо всех этих своих птицах как-то... - Она сделала небольшую паузу, подыскивая нужное, наиболее удачное выражение. - Как-то фанатично...
- Фанатично?..
- Да...
Мистер Батлер пожал плечами.
- А что же тут плохого?..
Понимаешь, этот мистер Коллинз... Он какой-то странный...
Ретт в ответ заметил:
- Что значит странный не такой, как все остальные?..
Скарлетт кивнула.
- Наверное... Впрочем, я не совсем уверена. Батлер едва заметно улыбнулся.
- Если тебе непонятны те или иные поступки человека - это вовсе не значит, что он ненормальный. Знаешь, в Атланте многие считали ненормальным меня - если помнишь...
Скарлетт склонила голову.
Да, конечно... Но тебя считали ненормальным совершенно по другой причине... Ты же не разводил птиц, как Джонатан...
- Нет, насчет Джонатана ты зря так... Мистер Коллинз, на мой взгляд - настоящий джентльмен и прекрасный человек... И у нас вчера была прекрасная возможность убедиться в этом - не так ли?..
Скарлетт, вспомнив, как ловко разрядил хозяин вечера напряженность, возникшую после ее совершенно ненужного спора с отставным бригадным генералом, подумав, согласилась с мужем:
- Да... Он действительно очень порядочный человек и джентльмен. Он напоминает мне старых плантаторов нашей Джорджии - тип людей, которых почти уже не осталось на свете...
- А что касается его птиц - то он просто очень сильно увлечен ими... Разве это плохо, дорогая?
Скарлетт поджала губы.
- Это уже не увлечение...
Ретт, заметив это, слегка, одними только уголками губ, улыбнулся.
- А что же тогда?..
Передернув плечами, она произнесла:
- Скорее - самый настоящий фанатизм...
- Ну, и что же?..
Скарлетт лишь вздохнула:
- Я всегда боялась фанатиков. Хотя... - Она, будто бы вспомнив что-то, на секунду запнулась. - Когда мы с тобой были молоды, мы все время повторяли одно и то же: «Король-Хлопок, благословленный Юг, будь прокляты янки, один конфедерат стоит дюжины солдат генерала Шермана...» Это тоже был своего рода фанатизм... За который мы так жестоко и поплатились в той никому ненужной войне, - резюмировала миссис Батлер.
- Вот именно.
- Если бы мы были менее самонадейны и рассуждали более здраво, мы бы, возможно, не проиграли ту войну...
Ретт небрежно махнул рукой.
- Боюсь, что и это бы не помогло... Мы бы все равно ее проиграли...
- Возможно, - согласилась Скарлетт, - но если бы и проиграли - то, во всяком случае, не так бездарно, не так позорно...
- Хотя, - согласно кивнул Ретт, - хотя, когда я говорил тебе то же самое, ты смеялась надо мной... Ты обвиняла меня во всех возможных грехах, даже в полнейшем отсутствии патриотизма... А я был прав... Вот видишь, дорогая...
- Да, фанатизм...
- Но с мистером Коллинзом, - Ретт вернулся к первоначальной теме разговора, - с Джонатаном совершенно иной случай...
- Нет, он все-таки фанатик...
Однако Ретт с легкой улыбкой возразил:
- Дорогая, ты просто не различаешь фанатизм и здоровую увлеченность...
Скарлетт передернула плечами.
- А какая разница?..
- Ну, не говори, разница есть... и притом - довольно существенная.

* * *

Когда утренний чай был допит, Скарлетт с какой-то странной, как, во всяком случае, показалось Ретту, улыбкой, произнесла:
- Надеюсь, дорогой, что ты никогда не станешь таким же, как ты только что выразился, увлеченным, как наш сосед Джонатан...
Ретт вопросительно посмотрел на Скарлетт и спросил ее:
- Это ты о чем?..
Он, поднявшись из-за стола, согласно кивнул головой и произнес:
- Надеюсь, что мы оба не станем такими... Так ведь, дорогая?..
Скарлетт на минуту задумалась.
- Хотя...
Выжидательно посмотрев на свою жену, мистер Батлер поинтересовался:
- Что - «пока»?..
- Смотря в чем...
Вытерев тонкие волевые губы белоснежной свеженакрахмаленной салфеткой, которая при этом издала легкий, едва различимый хруст, Ретт очень серьезно поинтересовался:
- Ты хочешь сказать, что есть вещи, в которых фанатизм допустим?..
Скарлетт едва заметно для Ретта улыбнулась, вспомнив свою вчерашнюю перепалку с отставным генералом от инфантерии Дейлом Ганнибаллом Сойером.
- Думаю, что так... - произнесла она. - Мы бываем свидетелями подобного куда чаще, чем того хотелось бы... А иногда, - подумав, веско добавила она, - иногда случается и наоборот: не видим подобное там, где фанатизм попросту необходим...
После этой пространной фразы Скарлетт неожиданно замолчала.
- Например... - Ретт помедлил минутку, а затем, словно прочитав ее мысли, сказал: - Припадочный казенный патриотизм? Вроде такого, который мы вчера имели неудовольствие наблюдать у одного из гостей уважаемого мистера Коллинза?.. Этого несносного отставного генерала от инфантерии?..
«И все-таки, - подумала Скарлетт, - и все-таки, когда с человеком так долго живешь... Просто невозможно не научиться читать мысли друг друга... Интересно, а Ретт всегда такой?.. Если он действительно обладает таким даром, почему же он не всегда бывает со мной таким... как вчера вечером?..»
- Нет, что касается этого грязного янки, - Скарлетт, вспомнив жаргонное название северян времен противостояния Севера и Юга, почему-то не совсем кстати ввернула его в беседу, - нет, я не об этом... Теперь я имела в виду совершенно другое...
Ретт, как и минуту назад, словно вновь опережая дальнейший ход мыслей своей собеседницы, несколько иронически усмехнулся.
- Что же тогда, дорогая... Нет, ты серьезно считаешь, что есть вещи, в которых фанатизм допустим?.. Скарлетт, ты ли это?.. Признаться честно, ты меня удивляешь... Притом - сильно удивляешь...
Скарлетт нахмурилась - и почему это он ухмыляется?.. И взгляд у него какой-то не такой...
Нет, это не тот Ретт, это какой-то совершенно иной человек...
- Что же ты хотела сказать, дорогая?.. - Повторил он свой предыдущий вопрос.
- Да, есть вещи, которые фанатизм только облагораживает, - задумчиво сказала Скарлетт. - Например - любовь...
- Какая любовь?.. К родине, к родительскому очагу, к своим старикам, к детям, наконец, - принялся перечислять Ретт.
Скарлетт отрицательно покачала головой.
- Я говорю о любви между мужчиной и женщиной, между женщиной и мужчиной... Ты понимаешь, что именно я имею в виду?.. - Спросила она и тут же подумала: «И зачем я ему обо всем этом говорю - он ведь и без того прекрасно понимает, что именно я теперь имею в виду... Он ведь почти читает мои мысли...».
Скарлетт немного помолчала, а потом вновь добавила: - Я говорю о любви между мужчиной и женщиной...
Произнеся это утверждение, она почему-то так внезапно вспомнила вчерашние слова Ретта, когда они долго беседовали под ночным фонарем на полпути от особняка Коллинза к их дому...
«Каждый человек стремится получить от жизни удовольствия... Он живет для этого... Разве это непонятно?..»
Тогда слова мужа хотя и испугали ее, но она, уставшая от ярких впечатлений дня, не слишком-то стремилась вникнуть в их сущность.
«Удовольствие... Удовольствие... Главное - удовольствие...»
Обычная утренняя беседа за семейным чаепитием начинала приобретать какой-то нервозный, необычный оборот... И Ретт, и, тем более, Скарлетт, прекрасно поняли это.
«Еще не хватало, - раздраженно подумала миссис Батлер, - поругаться с ним сейчас... Ведь все у нас так хорошо... Может быть, я действительно очень сильно придираюсь к его словам?..»
Не так давно Ретт, во время одного из примирений, которому, как это в последнее время часто случалось, предшествовала бурная сцена с взаимными упреками, обидами и воспоминаниями сорокалетней давности, сказал ей: «Скарлетт, твоя беда в том, что ты слишком много внимания придаешь словам... Слова тебя просто дурачат...» Скарлетт тогда еще спросила: «А чему же я должна придавать внимание?..» Ретт ответил: «Поступкам и только поступкам. Надо быть проще, и не всегда стоит задумываться над тем, что значит то или иное слово... Иначе рискуешь превратиться в заплутавшую сороконожку из старой детской сказки, которую когда-то в Таре рассказывала тебе Мамушка... Помнишь, Скарлетт, эта сороконожка долго размышляла, в каком направлении движется тридцать пятая нога, когда восьмая и двадцать первая ступают влево, вообще разучилась ходить... Так вот - иногда ты тоже бываешь такой вот сороконожкой».
«Я - заплутавшая сороконожка, - подумала Скарлетт, косясь на мужа, - что ж, Ретт, как всегда очень остроумен и образен в своих сравнениях... - И опять в ее сознании всплыл вчерашний разговор с Реттом под ночным фонарем: Удовольствие... удовольствие...»
И, чтобы разрядить эту несколько нервозную обстановку, Ретт посчитал необходимым перевести беседу в более нейтральное русло.
- Да, ты знаешь, сегодня я впервые выпустил горностая из клетки, - сказал он совершенно неожиданно для своей жены.
Та удивленно подняла брови при чем тут какой-то горностай?..
Ретт продолжал:
- Знаешь, в «Иллюстрированной жизни животных» и в энциклопедии Ларюсс, которые я сегодня просматривал, написано, что эти зверьки очень быстро приручаются и привыкают к людям за самое короткое время... Кроме того, - Ретт поднял вверх указательный палец, словно хотел, чтобы Скарлетт обратила внимание на что-то невидимое взору, но, тем не менее, очень важное, - кроме того, как выяснилось, горностая можно приучить ловить мышей и крыс...
Она пожала плечами.
- Но у нас нет мышей и крыс... Надеюсь, их никогда и не будет...
Ретт улыбнулся.
- Я тоже надеюсь...
- Тогда к чему же ты говоришь мне об этом... - вспомнив недавний разговор, она добавила, - и притом - во второй раз...
Улыбка не сходила с лица Ретта.
- Это я все к тому, что даже и от такого, на твой взгляд, бесполезного зверька, может быть какая-то польза... В том смысле - чисто практическая... Ты ведь практичный человек...
Скарлетт, будто бы и не понимая, о чем это теперь говорит ее муж (она была слишком занята своими мыслями, чтобы следить за ходом беседы, а свои вопросы задавала не потому, что действительно хотела получить на них ответы, а то ли механически, то ли из-за элементарного приличия), спросила своего мужа с совершенно искренним недоумением:
- О чем это ты?..
Ретт, в свою очередь, посмотрел на нее очень удивленно и спросил:
- Как это о чем... О горностае... О том самом зверьке, которого так любезно подарил нам вчера вечером мистер Коллинз...
Скарлетт при этих словах скривилась, как от тупой зубной боли.
- А-а-а...
И тут, совершенно вопреки воле Скарлетт, перед ее глазами вновь живо и ярко предстали картины ее ночного кошмара.
Она невольно содрогнулась...
Горностай!.. Это злое, гадкое животное!.. Она изо всех сил рвется к Ретту, она так хочет найти дорогу таду, к едва различимой сверху извилистой ленте пыльного проселка, петляющего между зелеными холмами, где звучит лошадиное ржание и цоканье копыт, но это злобное животное своими острыми, как лезвия, зубками, держит ее за ногу, оно кусает ее до мяса...
А Ретт... Вместо того, чтобы освободить свою любимую, он берет этого зверька на руки и, нежно поглаживая его, куда-то удаляется...
О Боже!..
Что за наваждение?!.
И Скарлетт гнала от себя эту навязчивую картину, мысленно благодаря Бога за то, что это всего только страшный сон.
Ретт, дождавшись, покуда жена закончит свои размышления, спросил:
- Я никак не могу понять, дорогая - почему это ты так невзлюбила этого зверька?..
Та удивленно подняла брови.
- Я?..
- Ну не я же...
- С чего это ты взял?..
Вопрос этот прозвучал с явным вызовом - тем более, что она действительно чувствовала в себе к этому странному подарку мистера Коллинза явную неприязнь.
«Это, наверное, из-за того сна, - подумала она. - Впрочем, как знать: еще когда-то, давным-давно, в Таре, Мамушка говорила, что сны очень часто бывают вещими... Впрочем, и у меня самой было множество возможностей убедиться в этом - хотя бы тогда, когда я получила от Бо весть, что Эшли скончался... Он упорно снился мне каждую ночь подряд, причем - не тем пожилым человеком, которого я запомнила в последние годы, а молодым, как тогда, когда он был мобилизован в армию генерала Ли... Да, но там - Эшли, это ведь серьезно... Это же не какой-то мелкий грызун... Боже, наверное, я действительно совсем состарилась - но почему я все время думаю о совершенно ненужных мне теперь вещах?.. При чем тут Эшли?.. И причем тут какой-то горностай?..»
Ретт, склонив голову на бок, с улыбкой повторил свой вопрос:
- Чем тебе не нравится этот милый зверек?.. Это же не какая-то там противная белая лабораторная крыса и не глупая морская свинка... Когда-то, давным-давно, - продолжал он, - его мехом оторачивали мантии королей и наследных принцев... Мастера Реннесанса изображали его на своих картинах рядом с прекраснейшими дамами своего времени. На редкость благородное животное. Я ведь тебе, кажется, еще вчера вечером говорил об этом...
Скарлетт прищурилась и ничего не ответила. Она только подумала: «Кажется, Ретт впадает в детство... Он так увлеченно рассказывает об этом горностае, точно также, как мистер Коллинз о своих птичках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63