https://wodolei.ru/catalog/vanni/Roca/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. А все из-за этого грызуна...»
Она взяла с подоконника ветошь, чтобы прибрать. Смела пыль со шкафа, подошла к столу...
Неожиданно взгляд ее упал на большую старинную гравюру формата in folio, изображающую простодушно веселящихся крестьян Южной Тюрингии - эту гравюру Ретт приобрел на каком-то аукционе несколько месяцев назад и очень гордился ею; он был уверен, что она принадлежит авторству самого Дюрера...
Листок серовато-желтой плотной бумаги лежал, прикрытый от солнца и мух, затемненным стеклом... Отодвинув стекло, Скарлетт взяла гравюру в руки.
- Ничего его больше не интересует, - пробормотала она, - ничего... Даже это... Да, Ретт окончательно сошел с ума, он нашел себе новую, живую игрушку...
И неожиданно на Скарлетт накатил тот самый приступ злобы, который раньше так пугал ее...
Да, этому человеку на старости лет надо все, что угодно - картины, гравюры, какие-то живые игрушки, вроде этого горностая...
Все, кроме нее...
Значит, она ему больше не нужна?.. Выходит, так...
Она не вынуждала его на это - Ретт самостоятельно сделал свой выбор.
Ты выбрал не ее, Скарлетт О'Хару, а этого облезлого грызуна?..
Ты даже не хочешь разговаривать с ней, предпочитая ее обществу - вот это?.. Что ж - хорошо. Прекрасно.
Просто замечательно...
Взяв из выдвижного ящика стола острый ланцет, Скарлетт сделала на серовато-желтом гравюрном листке осторожный надрез - старинная плотная бумага не поддалась, на изображении осталась лишь едва для глаза различимая царапина... Ах, так?..
Ну, что ж - тем хуже для вас. Вы еще узнаете, что значит оскорбить Скарлетт О'Хару Гамильтон Кеннеди Батлер... И все-таки - Батлер...
А, не все ли равно?.. Разве эта фамилия что-нибудь меняет?..
Лицо Скарлетт скривилось от какой-то странной улыбки... Осмотрев ланцет и попробовав его остроту на ноготь (так когда-то делала ее мать), она с удовольствием сделала большой надрез на гравюре...
Потом еще один... еще один... Еще...
Она яростно кромсала этот желтый лист бумаги, будто бы на нем было изображение какого-то ее злейшего врага...
Спустя минут пять гравюрный лист превратился в какие-то лохмотья - Скарлетт, осторожно положив ланцет на прежнее место, села на корточки и посмотрела на сидевшего в углу горностая.
- Нельзя так делать, - произнесла она со странной улыбкой, - нельзя... Придет твой папа и будет сердиться... Нельзя...
Горностай слегка приподнялся на задние лапы и зашипел - это была поза угрозы...
Скарлетт вновь улыбнулась - эта реакция грызуна почему-то рассмешила ее...
- Вот об этом ты должен рассказать не мне, Флинт, а своему папочке... А я тебе скажу только одно: нельзя так делать... Зачем ты своими когтями порвал такую замечательную гравюру?.. Ты ведь знаешь, что твой папочка коллекционирует произведения искусства?.. Они ведь приносят ему радость, приносят удовольствия - точно также, как и ты сам... Что он теперь будет говорить?..
Бросив искромсанную гравюру на пол, Скарлетт вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь...
Настроение ее сразу же улучшилось - осанка распрямилась, движения стали более ровными и уверенными...
«Интересно, как все-таки он среагирует, - подумала Скарлетт, - когда узнает?.. Неужели откажется от хомяка?.. Наверное... Ведь надо же из чего-то выбирать...
И если он еще не окончательно сошел с ума, то наверняка сделает правильный выбор...»
* * *
Ретт вернулся немного позже, чем ожидала его Скарлетт. Она услышала неспешные шаги по лестнице, услышала, как он снимает с себя пиджак, как разувается...
Она не боялась встречи с Реттом. Она знала, что скажет этому человеку, знала, какие слова смогут поставить его в тупик...
Ретт, даже не зайдя к Скарлетт, быстрыми шагами направился в свой кабинет.
«Ну, сейчас начнется, - подумала Скарлетт, - сейчас, сейчас...»
Спустя минуту он вышел оттуда бледный, с трясущимися руками.
- Скарлетт...
Она даже не обернулась.
Да, теперь она будет хозяйкой положения, теперь она хотя бы словом отомстит за все обиды и издевательства, которые вытерпела за последнее время от этого человека. Нет, нет, конечно же, нет - не отомстит, а просто даст понять... Если он еще и сам не понял.
Теперь инициатива на ее стороне...
Ничего, ничего, пусть помучается... Ей, Скарлетт, приходилось вынести еще и не то...
Ретт подошел к Скарлетт, держа в руке изодранную гравюру.
- Скарлетт...
Она обернулась и, едва сдерживая в себе улыбку, произнесла:
- Что-то случилось?..
Весь ее вид говорил: «Ну, что ты теперь на это скажешь?..»
Ретт выглядел совершенно убитым - Скарлетт почему-то пришло на ум не столь уж неожиданное сравнение: точно так, как теперь выглядит мистер Батлер, выглядели те жители Атланты, получившие известие, что их родные и близкие погибли при Геттесберге...
- Мой Дюрер...
Скарлетт выразила на своем лице совершенно искреннее удивление.
- Что?..
Ретт повторил упавшим голосом:
- Мой Дюрер...
- Что - твой Дюрер?..
Он уселся напротив своей жены и бессильно опустил голову.
- Вот... - С этими словами Батлер протянул своей жене то, что осталось от гравюры.
Скарлетт, молча взяв из рук мужа искромсанный ею же листок бумаги, повертела его в руках и протянула обратно Ретту.
- Ну, и что...
Он с трудом выдавил из себя:
- У кого поднялась рука...
Скарлетт с трудом подавила в себе жестокую, мстительную улыбку.
- Думаю, что тут надо говорить не о руке... Во всяком случае - не о человеческой...
Ретт будто бы не расслышал этой реплики своей жены - он выглядел совершенно убитым.
- Ведь за эту гравюру я отдал триста долларов, - пробормотал он. - Да что там триста долларов: помню, когда я принес ее домой и положил на стол... Я радовался, как ребенок. Я смотрел на этих танцующих крестьян, и думал: вот, теперь всех этих людей давно уже нет в живых... Их кости давно уже рассыпались в прах, также, как и кости великого Дюрера... А я, сидя за своим письменным столом, могу смотреть на них, представлять, что они живы... Я так любил эту гравюру... И не только потому, что отдал за нее такие большие деньги, а просто... как красивую вещь, которая дает радость.
Скарлетт в этот момент подумала: «А ты и есть самый настоящий ребенок... Тоже мне, седовласый старик, почтенный джентльмен, отец и дедушка... Сейчас вот действительно расплачешься - порвали новую игрушку, которой еще не успел вдоволь натешиться... Боже, видели бы его теперь Кэт или Бо...»
Ретт отрешенно смотрел на остатки своей любимой гравюры.
- Как я радовался...
Скарлетт перебила его:
- Ретт, ты ведь сам как-то рассказывал мне о том, что для тебя куда ценнее живой зверек, этот самый горностай, чем какая-то картинка... Не-о-ду-шев-лен-на-я, - произнесла она по слогам, точно также, как несколько недель назад это сделал Ретт. - Что картинка?.. Всего-то навсего прямоугольный кусок не очень хорошей бумаги, на котором изображены какие-то давно умершие, неизвестные нам люди... - голос Скарлетт звучал как-то вызывающе, что не было на нее похоже. - А вот горностай... Это же живое, одушевленное существо, за которым так интересно наблюдать... Ретт поднял на нее глаза:
- Ты действительно так думаешь?.. Скарлетт вновь улыбнулась.
- Нет...
Недоверчиво посмотрев на свою супругу, он поинтересовался:
- Откуда же у тебя такие мысли?.. Неужели...
Наверное, он, забыв свой недавний разговор со Скарлетт, хотел спросить: «Неужели ты сама способна дойти до подобного?..», но в последний момент почему-то промолчал...
- Но разве не ты сам мне об этом говорил?.. Помнишь, ты еще сказал, что будь, мол, в нашем доме твоя любимая картина, знаменитая «Дама с горностаем» Леонардо, и, мол, случись в нашем доме пожар...
Ретт тихо произнес:
- Да, говорил...
А Скарлетт продолжала, воодушевляясь все больше и больше:
- Да, помнится мне, ты еще сказал, что ты бы бросился спасать не этот бесполезный во всех отношениях прямоугольный лоскут холста, не «Даму с горнастаем», а горностая... Ты даже не вспомнил о даме...
Говоря о «даме», Скарлетт, конечно же, имела в виду саму себя.
- Да, говорил...
- Тогда чего же ты возмущаешься?.. Ты, как избалованный, капризный мальчик, хочешь так много игрушек - и свой антиквариат, и свои картины... И этого облезлого хомяка... Надо выбирать, Ретт, - произнесла Скарлетт. - Что-то одно...
Ответ Ретта заставил ее вздрогнуть.
- Скарлетт... Скажи мне, только честно: почему ты это сделала?..
Скарлетт обескураженно замолчала... Боже, откуда ему об этом известно?.. Как только он мог догадаться?.. И что же делать - упрямо все отрицать?.. А стоит ли?..
Ретт повторил свой вопрос:
- Для чего ты сделала это, Скарлетт... Только не отпирайся - я ведь знаю, что это ты...
И тут она совершила крупную ошибку... Да, ей наверняка стоило во всем признаться, сказать, что она совершила этот бессмысленный поступок не по злому умыслу, а, скорее, от отчаяния и безнадежности... Но Скарлетт, наученная опытом общения последних месяцев, сразу же принялась все отрицать...
Делала она это как-то слишком горячо, даже ожесточенно...
- Ретт, я не отвечаю ни за твоих грызунов, - сказала она таким тоном, будто бы у Ретта был не один горностай, а целое полчище крыс, - ни за твоих грызунов, ни за твои картинки...
Ретт отпрянул.
- Скарлетт!..
Но та уже почувствовала в себе ту самую ярость мысли и действий, перед которыми ее воля была совершенно бессильна...
- Если ты имел желание содержать в своей комнате этого облезлого хомяка, - продолжала разгневанная Скарлетт, - то должен был, по крайней мере, следить за ним... Это ведь не мое дело...
Он попробовал было возразить:
- Но я...
Однако Скарлетт и на этот раз не дала своему мужу договорить:
- Ретт, меня совершенно не интересуют ни твои домашние крысы, ни твои картины... Ты увлечен и тем, и другим, так будь же любезен, выбирай...
- Скарлетт!.. Она отвернулась.
- Да, Ретт, выбирай: или свои картинки, в которые ты вкладываешь деньги, или этот грызун... - Скарлетт сделала небольшую паузу и, совершенно неожиданно для Ретта произнесла: - Или я...
Выслушав жену, Ретт молча уставился на бумажные лохмотья, которые держал в руках.
Молчала и Скарлетт - она впервые за это время высказала то, что хотела, и теперь слово было за Реттом...
Наконец, спустя несколько минут, он произнес:
- Значит... Значит, ты решила поставить меня перед выбором?..
Скарлетт кивнула.
- Ты сам вынудил меня. Он покачал головой.
- Ага... Да, теперь мне все понятно. Да, для того, чтобы окончательно разобраться в ситуации недоставало только одного...
Скарлетт невольно обернулась к нему и осторожно спросила:
- Чего же?..
Ретт пожевал губами.
- Да, только одного штриха...
Казалось, он разговаривает не со Скарлетт, а только сам с собой - впрочем, именно так оно и было.
Однако Скарлетт, понимая, что если она и теперь не спросит о том, что понятно ему, Ретту, и непонятно ей, то никогда не поймет многого в теперешней своей семейной жизни.
Пристально посмотрев на Ретта, она спросила:
- О чем это ты...
Он все еще сидел, глядя в одну точку, занятый своими мыслями...
Скарлетт повторила вопрос:
- О чем это ты?..
Медленно переведя взор на свою жену, Ретт выразительно произнес:
- Знаешь, только теперь, спустя столько лет, я наконец-то понял, кто ты...
Фраза была произнесена негромко, но настолько серьезным тоном, что Скарлетт почему-то стало не по себе... Таким голосом люди как правило произносят что-то очень важное, такое, о чем очень долго размышляли и к чему, наконец, пришли...
- Я понял, кто ты... Впрочем - почему понял?.. - задал Ретт вопрос и тут же сам на него и ответил: - Я и раньше догадывался об этом... Просто никак не мог собраться с мыслями... А может, может... - он понизил голос. - Может быть, у меня просто не хватало мужества честно признаться в этом самому себе...
После этой фразы Скарлетт поняла, что наступил кульминационный момент их отношений - во всяком случае, отношений последних месяцев...
Стараясь держаться как можно более спокойно и невозмутимо, она произнесла:
- Ну, тогда скажи...
Фраза эта была сказана очень медленно, почти по слогам...
Ретт медленно перевел свой тяжелый, немигающий взгляд на жену.
- Ты действительно этого хочешь?..
Она кивнула.
- Да, Ретт... Мне кажется, что давно уже настала потребность объясниться...
Тяжело вздохнув, он изрек:
- Объясниться?.. Что ж, очень хорошо... Тогда слушай...
В этот момент Скарлетт вновь поймала себя на мысли, что все, что происходит между ними в последнее время - какое-то недоразумение или же затянувшийся печальный розыгрыш... Что теперь Ретт, улыбнувшись так, как это умеет только он, скажет ей что-нибудь хорошее, и после этого у них начнется совершенно иная жизнь - жизнь, в которой не будет ни мелочных ссор, ни нелепых обид, где все будет хорошо и солнечно... Где не будет ничего, что их разделяет - и этого горностая в том числе...
Да, Скарлетт пыталась самоуспокоиться такими рассуждениями, но только пыталась... В глубине души она прекрасно понимала, что теперь из уст Ретта должно прозвучать что-то страшное, что-то такое, что, вполне возможно, подведет какую-то незримую черту под их совместной жизнью, то, после чего вся их жизнь уже до конца ее дней будет представляться ей в совершенно ином свете...
Ретт тихо произнес:
- Хорошо... Хорошо, Скарлетт, ты сама этого хотела... Ты сама спровоцировала меня на этот разговор...
Скарлетт слегка кивнула в знак того, что она внимательно выслушает все, чтобы ни сказал ей ее муж. Ретт продолжал:
- Понимаешь, после того, как ты занесла моего зверька куда-то в магазин и бросила его там так, словно это старая тряпка, уже никому не нужная, бросила его в этой холщевой сумке... Тогда я почему-то подумал, что ты просто делаешь мне все наперекор, назло... Я даже был склонен простить тебя, Скарлетт... Но теперь, когда ты искромсала эту гравюру... - Заметив, что Скарлетт вновь хочет сказать, что она, мол, к этому не имеет никакого отношения, Ретт немного повысил голос: - Только не надо утверждать, что ее разодрал когтями мой горностай... Пыль на столе и на книжном шкафу, наверное, тоже вытирал Флинт?.. - Он сделал небольшую паузу, после чего продолжил: - так вот... Дело, даже не в гравюре и не в горностае - я тебе об этом уже много раз повторял... Хотя - и в гравюре тоже... Сегодня, зайдя в свой кабинет, я увидел это варварство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63


А-П

П-Я