«А чем же тогда объяснить нетерпимый поступок Клубова?» Ч мысленно зада
ю я себе вопрос.
Но размышлять некогда. Голос Клубова, настойчивый и тревожный, уже зовет
летчиков в атаку. На горизонте я смутно различаю множество самолетов, ко
торые держат курс на Скуляны. Там расположены наши артбатареи, непрерывн
о обстреливающие вражеские позиции.
Ю-88 идут эшелонирование, несколькими группами. Клубов, имея преимущество
в высоте, стремительно нападает на «юнкерсы» с тыла. Строй первой группы
нарушен. Наши истребители атакуют снова, и один «юнкерc» загорается. Друг
ой подбитый вражеский самолет Ч «фокке-вульф» Ч отваливает в сторону
и уходит на свою территорию.
Наш успех, дерзкие действия группы Клубова ожесточают поединок. Истреби
тели противника наседают все яростнее, клубок сжимается, пушечные и пуле
метные очереди слышатся все чаще.
Ч Карпов, бей! Ч кричит Клубов.
Я вижу, как один из наших круто подворачивает, ловит в прицел противника. З
начит, это Карпов. Мне хочется тоже подбодрить его, я подсказываю не тороп
иться, подойти ближе и бить в упор. Я сражаюсь рядом с ним. Мне радостно смо
треть, как вся группа цепко держится своего ведущего, Ч даже Трофимов на
высоте не отрывается далеко. Клубов всех видит, всем вовремя подает кома
нды. Его мужество, его сообразительность, его воля связывают всю группу в
мощный кулак. Он верен себе. И полк должен лишиться такого летчика! Эх, Реч
калов, Речкалов, как же ты не смог уберечь такого бойца?!
К земле идет «фоккер», атакованный Карповым. Откуда-то с высоты падает ещ
е один Ч наверное, его снял Трофимов… Хорошо бьются гвардейцы! Вражески
е бомбардировщики совсем забыли о Скулянах Ч свои бомбы сбросили куда п
опало. Самолетов в небе становится все меньше и меньше. Наши тоже уходят д
омой. Можно поблагодарить их за успешно проведенный бой.
За два часа Ч два сражения. Около десятка немецких самолетов упало в рай
оне Ясс, Вултур, Скуляны. Хозяева воздушных просторов Ч наши истребител
и. Они идут новыми и новыми группами Ч «Лавочкины», ЯКи, «кобры»… Передо м
ной небо Ч как огромный экран, где разыгрываются героические сцены, нап
ряженнейшие поединки. И почти всегда один и тот же финал Ч враг несет пот
ери и первым выходит из боя.
Оставляя пункт наведения, я думаю о том, что немецкое командование учтет
неудачи и будет посылать в воздух еще более сильные группы самолетов. Би
тва здесь по-настоящему еще не закипела. «Ворота в Румынию» враг так прос
то не уступит.
Рано утром я приехал на аэродром, чтобы отправиться в 16-й полк. У штабной зе
млянки увидел командующего воздушной армией генерала С. К. Горюнова, тол
ько что прилетевшего к нам. Он прибыл сюда, чтобы на месте познакомиться с
командирами полков, летным составом, со мной. Пришлось задержаться. В бес
еде о боевых делах, о людях я напомнил генералу о нашей встрече в яру под Ч
ерниговкой.
Ч В Черниговке был, а разговора не помню. Я уточнил, что подъезжал к штабу
со своим МИГом на прицепе.
Ч Вот как! Так это был ты? МИГ помнится, а ты… уж извини… Ч генерал доброду
шно засмеялся.
Я доложил генералу о провинившемся Клубове. Краев, стоявший рядом со мно
й, все время молчал. Когда я сказал, что Клубов убил человека, он отошел в ст
орону. Командующий, знавший имя Клубова, приказал мне лично расследовать
этот случай и доложить ему.
Ч Разболтались от безделья. Вот начнете по-настоящему воевать… Ч гене
рал не докончил фразы, в которой было что-то важное, еще никому не известн
ое.
Когда я проводил его к самолету, он дал понять, что в ближайшее время авиач
астям предстоит большая, напряженная боевая работа. Почти вслед за ним я
тоже поднялся в воздух.
Вернувшись на аэродром, я увидел идущего мне навстречу старшего лейтена
нта из прокуратуры. Он улыбался.
Ч Чему вы радуетесь? Ч спросил я.
Ч Все в порядке, товарищ комдив.
Ч Как это понимать? Человек-то убит?
Ч Никто никого не убивал. Все преувеличено. Я попросил юриста пойти со мн
ой, показать механика, которого уже похоронили в донесении прокурору. Во
т и он. Да, в перепалке с горячим Клубовым механик немного пострадал.
Ч Я сам виноват, товарищ комдив, Ч раскаивался механик. Ч Поскандалил
с ним, ну и попало.
Вот она, правда! ЧП действительно случилось, но кто и с какой целью его так
раздул, что вот уже несколько дней только о нем и думаешь?
Юрист доволен, что послушал меня, что возвращаться домой будет один, без а
рестанта. А меня что-то в этом деле еще и возмущает и тревожит.
Над аэродромом появились самолеты, возвратившиеся с задания. Их много, о
ни спешат приземлиться. Видно, горючее на исходе: бой длился долго.
Ребята идут от стоянок, выразительно жестикулируя, заново переживая все
, что происходило в воздухе.
Речкалов сел последним. По всей форме, что редко с ним бывало, он чуть ли не
парадным шагом подходит ко мне и впервые докладывает, как командиру диви
зии, о боевом вылете большой группы. В подчеркнутой подтянутости и в четк
ости рапорта командира полка нетрудно заметить его желание смягчить ка
к свою вину, так и проступок Клубова, который стыдливо спрятался ca спины т
оварищей. Все это по-человечески понятно, однако сейчас их «дело» меня за
нимает меньше, чем вчера. Мне хочется на время совсем отрешиться от него, ч
тобы выслушать рассказ о воздушном бое. И для летчиков во много раз легче
вести речь о поединках с врагом, чем о неприятностях полковой жизни.
А вылет большой группы, возглавляемой Речкаловым, удался на славу. В разг
оворах часто упоминаются фамилии Федорова, Сухова и командира. Бой начал
ся смелой атакой Речкалова на ведущего группы «юнкерсов» и длился до тех
пор, пока самолеты могли находиться в воздухе. Самым примечательным зде
сь было то, что почти все девять вражеских самолетов были сбиты в моменты,
когда требовалось выручить товарища.
Шесть «мессершмиттов» в одном поединке упали на румынскую землю в том са
мом районе, где погиб наш комэск Атрашкевич, где когда-то немцы поджигали
нас не хуже, чем мы их теперь. Молодые летчики полка Лихачев, Иванков, Кири
ллов и Петухов были довольны своими первыми победами. Мы, ветераны, радов
ались вдвойне: это была расплата за наши потери летом 1941 года.
После разбора полетов мы с Речкаловым, Клубовым и юристом отошли в сторо
нку. Извинений и обещаний я слушать не хотел. Надо было решить, как погасит
ь раздутый пожар, хотя самую искру уже никто уничтожить не мог. Все надежд
ы мы возложили на юриста, и он отправился к прокурору армии.
Я с новой группой пошел на задание.
Через два дня этот старший лейтенант явился в штаб дивизии озабоченный и
взволнованный.
Ч Прокурор не отменил своего приказа об аресте Клубова, Ч сообщил он.
Ч Давайте вместе ходатайствовать о смягчении приговора. Вам надо ехать
в Бельцы.
Вот и подвернулся случай побывать в Бельцах.
Я шел по улице ранним утром, когда прифронтовой городок только просыпалс
я. Каждый уцелевший дом, каждая развалина, каждое дерево напоминали мне о
другом июне, совершенно не похожем на тот, какой видел я сейчас в Бельцах.
Вот руины канатного завода, коробка мельницы Ч всюду черные стены. А ряд
ом уже чистые, подметенные тротуары, окопанные деревья и яркие цветы на г
азончиках. Жизнь берет свое, отодвигая последствия войны на второй план.

Перво-наперво я, конечно, заглянул в дом, где когда-то жил.
Ход с улицы забит. Некоторые окна еще заставлены фанерой, заложены кирпи
чом. Увидеть бы кого-нибудь, расспросить… Я стою посреди запущенного, гря
зного дворика и жду, не появится ли кто-либо из тех, кого знал перед войной.

Открылась дверь соседнего дома. Вышла молодая женщина. Я направился к не
й. Чем ближе подхожу, тем больше она мне кого-то напоминает. Неужели в само
м деле знакомая?
Поздоровался. По глазам, по голосу узнал: Флорика! Но не решился назвать ее
по имени. Спросил о хозяине. Ответила: расстрелян, как и многие другие… До
м, где мы прежде жили, теперь временно занят воинской частью.
Расспрашивать больше не о чем. Не о вещах же, которые я когда-то здесь оста
вил?
Во время нашего разговора к Флорике подбегает малыш и хватается ручонко
й за ее платье. Она гладит его по белокурой головке. Я смотрю на карапуза и
вдруг вспоминаю Миронова, Костю Миронова!..
Ч Ваш? Ч спрашиваю.
Ч Мой.
Хочется сказать матери, осиротевшему ребенку о Косте Миронове, назвать м
есто, где он похоронен. Но зачем им это? Флорика и так, наверное, отвечает вс
ем любопытным, что ее муж, отец мальчика, погиб на фронте. Это правда. Я жду е
е расспросов, жду, чтобы она узнала меня. Нет, она и не присматривается ко м
не. В ее душе все военные, особенно с погонами авиаторов, рождают только пе
чальные переживания.
Я попытался было взять малыша на руки, он отпрянул от меня, как напуганный
зверек. Да, он, наверно, не знает, как высоко могут поднять его мужские руки.

Ч До свидания, Ч говорю Флорике.
Ч До свидания, Ч отвечает она, так и не узнав во мне товарища Кости.
Вот и побывал я в том городке, от которого начался длинный и горький путь о
тступления. Здесь мои друзья услыхали первые взрывы вражеских бомб.
Я шел по главной улице, видел развалины и думал: сколько бед и страданий пр
инесла нам война! И руки сами собой сжались в кулаки.
Прокурор армии в ответ на мою просьбу и разъяснения показал распоряжени
е прокурора фронта: Клубова доставить, разжаловать, лишить орденов и нап
равить в штрафную роту для искупления вины в бою. Я немедленно полетел в ш
таб фронта. Теперь уже надо было не только добиваться смягчения приговор
а, но и срочно исправлять ошибку, допущенную из-за какого-то подлеца, сост
ряпавшего грязную фальшивку.
В штабе фронта было телеграфное распоряжение из Москвы, определявшее на
казание Клубову. Но фронт был решающей инстанцией, и я приложил все свое у
мение убеждать, чтобы склонить прокурора к пересмотру дела, разраставше
гося, как ком снега, пущенный с горы.
Ч Будем судить, Ч сказал прокурор.
Ч За что?
Ч За хулиганство. Ч За это следует. Но не за убийство же!
Ч Если его не было, выдумывать не станем.
Это другой разговор. Стихийное развитие раздутого дела Клубова было ост
ановлено. Теперь следовало ожидать справедливого разбирательства, кот
орое бы не позволило кому-то погреть руки на ошибке человека. Ведь если уж
е в Москве, в штабе ВВС, знают о проступке летчика, значит этот «кто-то» дей
ствовал очень оперативно и злонамеренно исказил факты.
Когда я возвратился в штаб дивизии, сюда как раз передали сообщение о том,
что на нашем участке фронта войска противника перешли в контрнаступлен
ие. Над передним краем в воздухе непрерывно стоял гул вражеских самолето
в. Генерал Утин, позвонив мне, приказал немедленно отправиться на станци
ю наведения.
По пути на передний край я завернул на полковые аэродромы. Необходимо бы
ло рассказать летчикам о контрнаступлении немцев, а главное Ч обсудить
с ними, как мы, гвардейцы, будем действовать в эти дни. Командирам полков я
уже дал указание Ч на каждое боевое задание отправлять по две-три восьм
ерки. Но мне хотелось, чтобы летчики сами поняли необходимость этого, не в
орчали, если им придется в два раза чаще, чем раньше, подниматься в воздух.

Летчики, конечно, дружно поддержали мое решение. Они понимали, что раз про
тивник действует большими группами, то и нам, чтобы не нести потерь, лучше
бить его крупными силами Ч бить кулаком.
Час спустя я наблюдал, как три наши восьмерки действовали над передним к
раем. Как и на Кубани, они ходили на встречных курсах, на разных высотах, пр
осматривая небо до самых верхних слоев.
Моя станция наведения, установленная на холме, хорошо замаскирована. Из
укрытия, расположенного вблизи батареи «катюш», мне видно, как наши войс
ка отражают атаки танков противника, как, поддерживая пехоту, укладывают
бомбы по целям «Петляковы» и «Ильюшины».
Бой достигает наивысшего напряжения. Мне приходится то и дело связывать
ся со штабом дивизии и корпуса, чтобы вызвать новые силы прикрытия, четко
управлять действиями самолетов, находящихся в воздухе.
Этот день, наполненный громом артиллерийской канонады, гулом самолетов,
свистом бомб, возгласами и криками людей Ч я до вечера не снимал наушник
ов, ни на минуту не оставлял радиостанции, Ч этот день страшным штормом п
рокатился через меня. Своими глазами я видел пылающие вражеские машины,
сбитые огнем наших истребителей. Воздушные бои были жаркие, затяжные. По
чти каждая группа вынуждена была из-за нехватки горючего совершать поса
дку на ближайших аэродромах. Заправившись, самолеты снова поднимались в
воздух и продолжали сражение.
Вечером дивизия получила новое задание: завтра утром блокировать немец
кие аэродромы. Мы решили появиться над ними перед приходом наших штурмов
иков и бомбардировщиков. Задание воодушевило всех: ничто не приносит так
ого удовлетворения на войне, как сознание собственной силы, позволяющей
отплатить противнику тем, чем когда-то он донимал нас.
Были составлены группы, определен порядок взлета, выделен резерв для нар
ащивания сил. Начальник политотдела Мачнев распорядился: на рассвете вс
ем политработникам быть на аэродромах вместе с летчиками. Готовился реш
ительный удар по авиации противника, расположенной в Румынии.
Чтобы пойти на боевое задание, я накануне поздно вечером прилетел в 16-й по
лк. Летчики почему-то еще не спали. Они разговаривали о только что закончи
вшемся суде над Клубовым. Я стал искать глазами виновника всеобщего возб
уждения, но его в общежитии не оказалось.
Ч Что ж ему присудили? Ч спросил я, не дожидаясь, пока Труд закончит мног
ословное вступление.
Ч Условно, для острастки.
Ч Ну и как же он будет отбывать наказание?
Ч А он его уже почти отбыл, Ч сказал Речкалов. Ч За один сегодняшний бой
можно списать условный год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65