Вдруг видим: стоят машины. Пок
а мы с солдатом искали бензин и заправлялись, их собралось в лесу очень мн
ого. Они растянулись почти до самого бензосклада. На грузовиках сидели л
юди. Хочу крикнуть им, чтобы убегали отсюда, и не могу: горло сдавили спазм
ы. Страшная картина встала в моем воображении.
Ч Поворачивай назад! Ч кричу шоферу.
На полной скорости несемся назад, к бензоцистерне. Шофер посматривает на
меня, я на него. Оба понимаем, что играем со смертью. Последние секунды пут
и были похожи на воздушный бой. Успеем выдернуть шланг Ч спасем людей, се
бя, не успеем…
Уже виден дымок. Значит, шланг еще тлеет на поверхности. Подбежав к цистер
не, я выдергиваю шланг из горловины и отбрасываю в сторону. На лбу выступа
ют капельки холодного пота. Я радуюсь, что нас выручил счастливый случай,
а точнее, собственная неопытность. Бензин, оказывается, сразу испарился,
а резина тлела очень медленно.
Наш просчет обернулся удачей. Мы возвращаемся в лес, я разыскиваю команд
ира колонны и докладываю о найденных запасах бензина. Туда направляются
десятки грузовиков. Мы едем впереди, показывая дорогу.
Как только стемнело, колонна двинулась в путь, на Донбасс. Там, говорят, во
зводится линия обороны, значит есть и наши войска.
Это был еще один тяжелый переход. В некоторых селах уже стояли немцы, и мы
вынуждены были пробиваться в обход по разбитым проселочным дорогам, вбр
од через реки, то и дело толкать машины. И все-таки к утру мы добрались до Ст
аро-Бешева, где были наши войска.
В штабе ВВС, который находился в этом же селе, мне сказали, что наш полк баз
ируется западнее Ростова. Я немедленно отправился туда на своей полутор
ке. На прицепе тащил еще легковую, а в кузове вез палатки и колья. Все попут
ные машины обязаны были что-то эвакуировать в тыл.
Не доезжая до Таганрога, остановился в станционном поселке переночеват
ь. Забираться в город на ночь было незачем: я видел, как к городу группа за г
руппой шли немецкие бомбардировщики. Мое решение оказалось правильным.
Только я устроился на ночлег в домике у элеватора, к нам постучали:
Ч Чья машина?
Ч Моя.
Ч Сейчас же уезжайте отсюда! A Таганроге немецкие танки, идут сюда. Мы буд
ем взрывать элеватор.
Немецкие танки в Таганроге! Попал бы я ночью как кур во щи. Наверно, утром г
ород был еще наш, а к вечеру все переменилось.
Прибыв в Ростов, я узнал, что и наш полк в эту ночь приземлился чуть южнее г
орода. Там я и нашел его. Много я пережил за эту неделю, многое изменилось к
худшему и на фронте. Но знакомые, родные лица однополчан, встреча с команд
иром, с Фигичевым, Лукашевичем, Селиверстовым, Никандрычем, Валей, дежури
вшей у телефона, снова вернули мне силы. Я увидел, что менялись только мест
а базирования полка, а люди остались такими, какими были, Ч стойкими, вын
осливыми, честно и храбро выполняющими свой долг.
Виктор Петрович, пожимая мне руку, спросил:
Ч Что, Покрышкин, на самолет выменял полуторку?
Ч Почти так, товарищ майор. Тащил МИГ, пока было можно. Пришлось сжечь.
Ч А глаз цел?
Ч Цел, товарищ командир,
Ч Ну, хорошо. Были бы глаза целыми, чтобы видеть и уничтожать врага. Отдох
ни, подлечись и приезжай к нам. Полк перебазируется в Султан-Салы, ближе к
немцам. Вот так, Покрышкин. Мы знали, что ты вернешься. Кто из летчиков уже х
одил по земле, того сломить не так-то просто.
Разбитая бровь болела. Два дня я провел в санчасти, лечился, отдыхал, писал
письма родным. Открывал и заветную тетрадь. На этот раз ее, как и остальны
е мои личные вещи, сохранили. Вспомнив населенные пункты, через которые п
роходил, хотел было записать их. Но потом решил, что Пологи, Черниговку мне
не забыть никогда и без тетради.
…Лечение кончилось. Надо воевать! На той же полуторке, которая эти два дня
стояла около санчасти, я уехал в Султан-Салы. На дороге встретились два по
тока: один Ч те же эвакуированные, только уже из русских придонских колх
озов, другой Ч наши войска, идущие к фронту.
Войск было много, свежих, хорошо вооруженных. Таких сил я не видел еще за в
се месяцы войны. Чувствовалось, что под Ростовом готовится большое сраже
ние.
На аэродроме в Султан-Салы я услышал тяжелую весть:
Ч Вчера похоронили Кузьму.
Ч Селиверстова? Ч машинально спросил я.
Ч Дрался с «мессерами» под Таганрогом… Упал недалеко от аэродрома… Пох
оронили там, на холме.
Его могила была видна от КП. Я пошел туда, чтобы своей рукой бросить на мог
ильный холмик горсть донской земли.
Кузьма не много сбил вражеских самолетов, но скольким из нас он спас жизн
ь в воздушных боях! Скромный, застенчивый человек, прямой и честный товар
ищ, настоящий боевой друг.
Я постоял у свежей могилы с дощатым обелиском. Техник вырезал из дюраля з
вездочку и под ней, после фамилии, имени и отчества летчика, написал черни
льным карандашом: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и незави
симость нашей Родины!»
Сколько обелисков с такими надписями осталось на просторах от Прута до Д
она! Я вспоминал о наших первых могилах у западных границ СССР. Эта, над ко
торой я склонился, была самой крайней на востоке. Будут ли они появляться
еще дальше, за Доном? Тяжело было думать об этом…
Возвратившись на КП, я попросил, чтобы меня сразу же послали на боевое зад
ание. Виктор Петрович понимающе посмотрел на меня, сказал свое обычное «
хорошо» и вдруг спросил:
Ч Ты что-нибудь слышал о летчике Посте?
Ч Читал о нем, товарищ командир.
Ч Знаешь, что такое глубина зрения? Я растерялся, не зная, что отвечать.
Ч Так вот, Ч продолжал Иванов, Ч человек определяет расстояние двумя
глазами. Есть такие исключительные люди, которые могут это делать и одни
м. Но ты, Покрышкин, не одноглазый Пост, который прекрасно летал и над суше
й и над водой. По крайней мере нет нужды экспериментировать. Поезжай-ка ты
на своей полуторке за Дон и организуй там переучивание молодых летчиков
на МИГ-3. Они у нас летают на «чайках» и на «ишаках», а нам могут подбросить
и новенькую технику.
Я не соглашался. Школьным, тыловым душком отдавало от этого задания. А мне
хотелось воевать, сражаться. Виктор Петрович тем же спокойным тоном прод
олжал:
Ч Сначала денька три-четыре порассуждай с ними по теоретическим вопро
сам, поделись опытом, свои выводы преподнеси. За это время глаз подживет, и
тогда ты с каждым полетаешь. Словом, хорошо получится. Так что не капризни
чай. Кому-то ведь надо готовить молодежь.
Я пожал Виктору Петровичу руку. Простился с друзьями и поехал машиной на
задонский аэродром. Со мной отправились Никитин, Труд, Супрун и пятеро со
всем молодых летчиков, еще не нюхавших пороха войны. Второй раз мне пришл
ось взяться за подготовку летной молодежи.

9. Низкое небо

Стояла осень. Здесь, в Зернограде, ее солнечные, прохладные дни напоминал
и о мирных днях ласкового бабьего лета, а сельские степи с лесополосами, с
кирдами золотистой соломы Ч об украинских равнинах, причерноморских б
огатых краях, оставленных нами.
В эти дни конца октября 1941 года я, как и каждый фронтовик, жил, волновался те
м, что происходило на своем фронте, и судьбой Москвы. У Ростова шли напряже
нные бои за город, немцы рвались к нему, чтобы перерезать железную дорогу,
связывающую Кубань и весь Кавказ с центральной частью России, лишить сев
ер богатств юга. Ростов героически защищался: здесь стойко дрались войск
а и ополченцы, сюда непрерывно подходили резервы из тыловых пунктов форм
ирования и военных заводов, к которым уже приблизился фронт.
При первом взгляде на карту можно было сразу понять, что немцы намереваю
тся захватить Ростов обходом на Новочеркасск и Шахты. Это предвидело наш
е командование. В этом районе сосредоточивались большие силы.
Тревожили, заставляли глубоко задумываться сообщения о битве под Москв
ой, у Ленинграда. Чем короче были эти сообщения, тем больше говорили они на
м о напряженной, трудной обстановке. Газеты приходили с опозданием. Но их,
приносивших уже устаревшие вести, ожидали каждый день. Упоминание о насе
ленных пунктах, расположенных недалеко от Москвы и Ленинграда, где шли б
ои, вызвали во мне воспоминания о моей жизни. В Ленинграде я учился на авиа
техника, стал планеристом, в Москве бывал.
Близился праздник Октября, все ждали торжественного заседания. Выступи
т ли Сталин? Что он скажет в этот великий день? Неужели не прозвучит величе
ственно и радостно голос столицы?
Где сходилось двое или трое, там говорили в эти дни о Москве, о нависших на
д ней черных тучах.
И вот пришло известие о торжественном заседании в Москве, о военном пара
де на Красной площади, о выступлении И. В. Сталина. Его уверенно-спокойные
слова внесли в нас еще большую веру в нашу победу.
В Зернограде мы жили по распорядку прифронтовой военной школы: занятия в
классе, политбеседы, учебные полеты на УТИ-4 и на МИГ-3. Наш аэродром был рас
положен у самого поселка совхоза, нам отвели удобные служебные помещени
я, и ничто не мешало размеренной работе. Основным вспомогательным матери
алом для занятий были боевой опыт полка и мои записи в тетради.
Теоретическая подготовка называлась у нас «тактикой». Такое высокое на
именование разборов воздушных боев, полетов, эпизодов войны возвышало с
ам предмет, подчеркивало необходимость знания опыта своих товарищей. По
стоянное напоминание печати, партийных и комсомольских органов о том, чт
о надо повседневно учиться на боевом опыте, сделало для нас, фронтовиков,
такую учебу жизненной потребностью, правилом, законом.
В самом деле, ведь новое пополнение прибывало в авиацию из школ, которые г
отовили молодых летчиков по старой, давно составленной программе, для та
ких машин, как «чайка», И-16. Прибыв на фронт, летчик сразу попадал в почти но
вый для него мир: тактические навыки, приобретенные в школе, были явно нед
остаточными по сравнению с тем, чего требовала от летчика война. Значит, з
десь, в полку, мы, старшие товарищи, должны были позаботиться о том, чтобы п
ополнение сразу вооружалось опытом, приобретенным нашей кровью, чтобы о
но не повторяло наших ошибок. Поэтому командиры полков ставили учебу лет
чиков в один ряд с боевой работой.
Значение неустанного повышения профессионального военного мастерств
а я понял после своих первых неудач и побед над врагом. Передавать опыт мо
лодым было для меня самого очень полезным: в таких беседах глубже осмысл
ивалось главное, существенное, восстанавливалось в памяти забытое.
Я рассказывал молодым истребителям о преимуществе пары перед тройкой, о
наиболее выгодных заходах при штурмовке наземных объектов, о том, как ма
неврировать в зоне зенитного обстрела, о вооружении и тактике вражеской
авиации. Были самокритично разобраны причины моих неудач, ошибки Семено
ва, Миронова и других однополчан. Я рисовал на классной доске силуэты вра
жеских самолетов и объяснял, под какими ракурсами, с какого расстояния п
о ним нужно вести огонь. Не забыл рассказать и о двух сантиметрах, спасших
мне жизнь.
Завершающим этапом обучения явилась практическая отработка элементов
воздушного боя на МИГе. Ребята «дрались» с азартом, приемы выполняли с ак
адемической тщательностью и порой забывали, что фронт совсем рядом.
Однажды, когда два молодых летчика вели поединок, в зоне вдруг появился «
юнкерс-88». Он шел прямо на аэродром. Я и встревожился и обрадовался; сейчас
«мои курсанты» покажут, на что они способны.
Но что это? «Юнкере» уже на подступах, а наши истребители продолжают круж
иться, преследуя один другого, Неужели они не видят его?
Я кинулся к своему МИГу и взлетел. Вражеский разведчик, однако, успел сбро
сить бомбы (они упали где-то на окраине) и скрылся в облаках. Если бы между с
амолетами была радиосвязь, я бы, конечно, навел ребят на противника, ведь о
ни все еще продолжали «бой».
Ч Видно, вы уже переучились, Ч сказал я этим двум молодцам, когда они яви
лись ко мне с докладом.
Летчики, ничего не поняв, смотрели на меня невинными глазами.
Ч «Юнкерса» видели?
Ч Какого «юнкерса»? Ч с улыбкой спросил один из них.
Ч Рядом с вами прошел и бомбы сыпанул. Эх вы, истребители!
На разборе полетов пришлось разъяснить всем молодым летчикам, что и в ты
лу надо чувствовать себя, как на войне.
Этот случай окончательно укрепил меня в мысли, что молодежь пора отправл
ять на фронт.
Затянувшаяся учеба в тылу расхолаживала их, притупляла у них бдительнос
ть. В тот же день я послал в полк донесение: переподготовка закончена. Вско
ре приехал начальник штаба и привез разрешение на перелет. В один из посл
едних дней октября мы возвратились в полк: я на УТИ, а все молодые летчики
на МИГах.
А настоящие воздушные бои на нашем фронте происходили все реже и реже. Не
погода прижала авиацию к земле. Летать группами стало почти невозможно:
пойдешь Ч и растеряешь всех.
Вскоре в районе Ростова обстановка изменилась. Немцам не удалось обойти
город с севера. Изматывая противника, наши войска готовились перейти в н
аступление.
Неутихающий гул битвы долетал и до нашего аэродрома. Мы сильно переживал
и, что не можем оказать настоящей поддержки своим наземным войскам. Боле
е доступным видом боевой работы была для нас воздушная разведка и штурмо
вка вражеских войск малыми группами.
В один из таких серых, угнетающих дней меня вдруг вызвали по телефону на к
омандный пункт. Я хотел было взять с собой планшет, но, выглянув за дверь, п
онял: карта мне не понадобится. Облака висели так низко, что не видно было
другого края аэродрома. Правда, я уже давно подумывал о полете на предель
но малой высоте. Его можно было бы сравнить с пешеходным путешествием, по
скольку ориентироваться пришлось бы по телеграфным столбам, развилкам
дорог, посадкам и строениям. Но для такой детальной ориентировки необход
имо хорошо знать местность на маршруте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65