Я теперь лучше знал и его положительные качества и не
достатки. А когда знаешь противника, легче бить его в бою.
Ч Хорошо, Ч сказал Виктор Петрович. Ч А воевать ты не разучишься в этой
«академии»? Наш полк перебазируется в другой район.
Под Харьковом уже шли упорные бои на земле и в воздухе. Там будут сражатьс
я мои товарищи. Значит, и мне нечего здесь отсиживаться. Я не намерен ожида
ть тумаков или чего-нибудь похуже от своих же солдат.
Мы еще немного походили вокруг «мессеров». Виктор Петрович внимательно
слушал мои объяснения, даже кое-что записывал. Он сказал, что прилетел пот
оропить мастерские с ремонтом наших машин. Но я понял и то, чего не сказал
Виктор Петрович. Наш полк, уже носивший имя гвардейского, был накануне се
рьезных боевых испытаний. Прорыв нашей обороны под Харьковом разрастал
ся в новую катастрофу. Туда и направлялся полк. Виктор Петрович хотел, что
бы я был вместе со всеми: мой опыт, мои руки бойца были нужны, очень нужны по
лку.
Через несколько дней меня, наконец, освободили от сугубо специальных зан
ятий. Захватив свой маленький чемоданчик и реглан, я торопливо зашагал к
У-2. Летчик армейской авиации согласился попутно забросить меня в полк.
Мы взлетели. Весенняя, покрытая изумрудной зеленью степь радовала глаз.
Однако вскоре на горизонте, слева по маршруту, появились темно-серые пят
на. Но эти были не тучи, как показалось мне вначале. Это зловещими столбами
дыма и пыли вылезала из окопов война.

11. Лето, отданное врагу

Пилот, неподвижно сидевший в передней кабине, оглянулся, и наш У-2 сразу по
шел на снижение. По привычке я посмотрел сперва вверх, потом на землю. На а
эродроме, расположенном рядом с селом, стояло множество самолетов.
В полку меня ожидало какое-то новое назначение. Я уже слышал, что наша эск
адрилья получила самолеты ЯК-1, что ее командиром стал капитан Анатолий К
омоса, что Матвеева перевели в другую часть, а нам прислали нового началь
ника штаба.
У командного пункта я увидел группу летчиков. Еще издали узнал Крюкова, Ф
игичева, Федорова, Труда, Речкалова, Искрина, Науменко, Вербицкого, Мочало
ва, Бережного… После крепких рукопожатий посыпались вопросы, реплики:
Ч Ну, как «мессеры»? Лучше наших ЯКов?
Ч А сколько «худой» берет снарядов?
Ч Подсчитаешь в бою, когда по тебе выпустит!
Ч Долго, сатана, стреляет.
Ч Все равно у него есть своя ахиллесова пята. Точно?
Ч Конечно!
Ч Отпустите, братцы, Ч взмолился я, чувствуя, что разговор затягивается
. Ч Надо же доложить о прибытии. Потом все расскажу.
Ч Давай иди, но учти: сейчас уезжаем.
В землянке темно. Свет коптилки освещает только тех, кто у самого стола. Ко
мандир полка, сидя на табуретке, держит трубку телефона, читает с листа бо
евое донесение за день. После очередной длинной фразы он заметил меня, я о
тдал честь. Он кивнул: «Подожди».
Подошла Валя. Ее лицо поразило меня своей бледностью. Она приветливо улы
бнулась. Я подал ей руку. Ее глаза пытались мне что-то сказать.
Слушая донесение, я представлял, чем был для полка минувший день. Он дышал
жаром, дымом и пылью Молдавии. Словно бы на этих рубежах война снова начин
ала свой девятый вал. Немцы наводили переправы на Северном Донце, как год
тому назад Ч на Пруте. Истребители разведывали переправы, штурмовали во
йска, занимавшие плацдармы. Однако здесь почти каждый вылет истребителе
й происходит в содружестве с ИЛами. Эти ширококрылые, упрямые горбатые м
ашины занимают добрую половину аэродрома. С такими близкими и мощными на
парниками на штурмовку ходить интересней, чем одним.
Ч Совсем? Ч вдруг слышу обращенный ко мне вопрос командира.
Ч Да. Эксперименты окончены.
Ч Хорошо! Куда же тебя определить? Ч Виктор Петрович Иванов внимательн
о смотрит на меня. Ч Командир вашей эскадрильи уже назначен. Пойдешь к не
му заместителем?
Ч Мне все равно, лишь бы воевать.
Ч За этим дело не станет. Комэск часто болеет, поэтому тебе придется води
ть эскадрилью.
Ч Разрешите идти? Ч говорю я, вспомнив, что меня ожидают летчики.
Ч Иди. Завтра соберем ребят, расскажешь о «мессершмитте».
Ч Есть!
Меня подхватили крепкие дружеские руки и подняли в кузов. Когда ехали, Ко
моса протиснулся ко мне.
Ч С тебя причитается.
Ч За что? А-а!
Ч То-то! Ч Комоса засмеялся. Глаза его теплились.
Проезжая мимо белых украинских хат, мимо стада коров, поднимавшего пыль
и расползающегося по дворам, думалось о том, что от нас зависит отстоять т
ишину этого села, не дать нарушить ее лязгом гусениц танков и взрывами бо
мб. Хотелось быстрее включиться в боевую работу.
Утром, до получения приказа на вылет, командир полка собрал у КП все эскад
рильи, пригласил садиться на землю и предоставил мне слово. Я увидел весь
полк. Летчики, штабисты, техники. Они сами произвольно поделились на три г
руппы, придерживаясь комэсков. Вокруг Фигичева было больше всего близки
х мне ребят: эскадрилья все еще летает на наших стареньких МИГах, на котор
ых мы начинали войну.
В эскадрилье Комосы были летчики, овладевшие ЯКом после того, как мы так м
ного учили их с Крюковым под Ровеньками искусству вождения устаревшего
«ишачка». Комоса выглядел уставшим, понурым. Виктор Петрович, комиссар и
начштаба сидели впереди всех на скамейке, доставленной сюда снизу.
Родной полк. 16-й гвардейский! Стоя перед всеми, ощущая на себе сосредоточе
нные, серьезные взгляды, я глубже почувствовал значение полетов на «месс
ершмитте», полезность их. Я знал что-то такое, чего не знали другие, и тепер
ь должен всем поведать о своих выводах. И я все рассказал о «мессершмитте-
109». Он теперь был для меня не тем абстрактным противником, которого я виде
л на расстоянии или в прицеле. Я вертел перед глазами моих слушателей его
макет, то обстреливал его, то бросал в пике, то вел его на себя, то сам прижим
ал его на вираже. Я пробовал разъяснить, на что способен «мессер» в воздуш
ном бою, на каких маневрах его лучше подловить.
Не успел я ответить на все вопросы, приказ штаба дивизии поднял всех на но
ги. Надо сопровождать старых знакомых Ч СУ-2.
Ч Кто ведет вашу группу? Ч обращается к Комосе начальник штаба. Ч Вы са
ми?
Комоса, стоявший рядом, кивнул на меня: Покрышкин, он с «мессерами» теперь
на «ты».
Ч Я плохо знаю этот район. Разрешите сходить в этом вылете ведомой парой.

Мы молча направляемся к стоянкам.
Ч Вот твой самолет, Ч указывает Комоса на ЯК и все так же медленно, без ос
обого энтузиазма двигается дальше.
У самолета меня встречает соскучившийся Чувашкин. Он чем-то взволнован.

Ч Товарищ капитан, это машина не моя. Вы были когда-нибудь недовольны мн
ой?
Ч А вы от меня слышали об этом?
Ч Нет. Тогда вам надо попросить командира полка.
Ч Не волнуйся. Будем работать вместе.
Ч Спасибо. Мы слишком много пережили, чтобы все забыть. Эта машина неплох
ая, я осмотрел ее тоже.
К самолету, вижу, бегут две девушки, тащат, держа на весу, парашют в чехле.
Ч Что это, Чувашкин? Ч удивился я.
Ч Ансамбль песни и пляски, Ч широко улыбается он. Ч Укладчицы парашют
ов.
Девушки в столовой или в штабе Ч явление обычное. Но девушки на аэродром
е, у самолетов Ч это ведь не к добру. Такой предрассудок бытует в авиации
издавна. А они вот весело, с улыбкой, словно забавляясь, подают мне на крыл
о парашют. Я мельком взглянул на них и что-то прошипел…
Взлетаем. Комоса почему-то никак не может завести мотор своего самолета.
Очевидно, неисправность. А бомбардировщики уже над нами. Ждать, пока взле
тит командир и его ведомый, больше нельзя.
В воздухе нас шесть вместо восьми.
Четверка идет выше моей пары, непосредственно прикрывающей СУ-2. В моей гр
уппе не хватает пары Комосы. Непредвиденная задержка с вылетом смазывае
т все договоренности на земле. Радиосвязи нет, вынужденно взятая на себя
роль ведущего группы сводится к нулю.
Под нами на запад зигзагообразной лентой тянется Северный Донец и где-т
о далеко впереди пропадает в утренней дымке. Моя пара на большой скорост
и переходит с фланга на фланг группы бомбардировщиков, идущих ниже, впер
еди, готовая отразить удар «мессершмиттов», если они появятся.
Мы что-то вроде телохранителей. Но это определение чисто внешнее. На само
м деле для каждого истребителя, сопровождающего другие самолеты, эта рол
ь исполнена большого смысла и значения. Ты летишь ради того, чтобы СУ-2 пор
азили цель и невредимыми возвратились домой. Их задача становится твоей
задачей. Значит, надо заботиться о том, чтобы подопечные самолеты без пот
ерь вышли на объект, точно ударили. А доверие к нам, истребителям, к нашему
боевому мастерству, разве это не обязывает, не приковывает к этим медлит
ельным, нагруженным бомбами самолетам? Там ведь ребята думают об удаче.
Девятка СУ-2 плотной группой идет навстречу опасностям. Летчики, конечно,
видят, что высоко над ними вьется четверка ЯКов, а непосредственно возле
них только пара. Мне понятно их отношение к моей паре: «Что-то маловато ва
с, „яшки“, и я стараюсь частой сменой места со своим напарником Бережным
Ч „ножницами“ Ч демонстрировать „мощь“: будьте, мол, уверены! Немного в
олнуюсь, давно не летал в бой, отвык от напряжения боевого полета.
Весенние облака. Голубое небо. Зеленый простор внизу. Белые горы Лисичан
ска. Их сразу фиксирует память. В каждом полете перво-наперво будешь иска
ть глазами этот ориентир.
Дым расползся по берегу Донца. СУ-2 с ходу сбрасывают бомбы на переправы, н
а войска. С разворота они устремляются домой. Первое звено быстро отрыва
ется. Второе также. Передо мной уже не строй эскадрилий, а то, что мы пренеб
режительно называем «колбаса». Вот и прикрой их, если они так растянулис
ь. Каждый из них спешит на свой аэродром.
А «мессершмитты» на высоте поджидали именно этих минут беспечности. Они
вывалились из-за облаков несколькими парами. Их восемь, нас шесть. Вступа
ть с истребителями в драку им ни к чему, им цель нужна поважнее. Я понял их т
актику с первого захода. Они сразу полезли на отставших бомбардировщико
в.
Мы с Бережным бросились «мессершмиттам» наперерез, стреляя в упор. «Месс
еры», выйдя из атаки, взмыли к облакам. Один с дымом потянул на запад, сопро
вождать его отвалил еще один.
Я проводил их взглядом с усмешкой Ч теперь осталось шесть, и нас тоже сто
лько. Ведь там, под облаками, наша четверка: больше их сюда не пустят, навал
ятся сейчас. Но, посмотрев вокруг, под облака, я не обнаружил там ЯКов. Где ж
е они?
В трудную минуту мне не раз приходилось искать тревожным взглядом товар
ища, как, впрочем, случалось в бою кому-то искать и меня. Но исчезновение на
шей четверки из виду сейчас, уход за облака Ч это глубоко встревожило ме
ня. Бомбардировщики, заметив опасность, растянулись еще больше. «Мессерш
митты» снова падают на них с высоты. Не на нашу пару истребителей. Чтобы сб
ить кого-нибудь из нас, им необходимо повозиться, а одиночный бомбардиро
вщик Ч верная добыча. Это мы знаем. Потому бросаемся от одного к другому,
подставляем свои машины под удар, стреляем Ч лишь бы сорвать их атаку. Во
т один пошел колом в землю, и сразу же «мессершмитты» отвалили, оставили н
ас в покое. Видимо, жертвой стал ведущий.
Мы с Бережным, проносясь над бомбардировщиками, пересчитываем их, не дов
еряя своим глазам. Все целы! Как нам удалось защитить их? Трудно самим пове
рить в это. СУ-2 возвращались домой. Переправы были уже далеко позади. Небо
в тихих облаках и голубых проталинах. Земля в майской зелени. А я, чем ближ
е к аэродрому, тем становился злее.
На войне, оказывается, бывает так же, как и в жизни. Мы с Бережным невероятн
ым напряжением сил защитили бомбардировщиков, а в донесении будет фигур
ировать шестерка, «надежно прикрывшая»…
Такого прощать нельзя! Сопровождение бомбардировщи ков требует тоже св
оих твердых правил и законов. Их надо знать и соблюдать. Без этого перебью
т их, как куропаток. Уже скрылись вдали белые горы, черные тучи дыма. Но они
стоят перед глазами. Они заставляют думать. Там сражение только разгорае
тся. Новые бои потребуют от нас новых подвигов. Четверка уже дома. Летчики
все вместе поджидают нас.
Ч Чего ушли за облака?
Я водил группу, я отвечал за бомбардировщиков. Я имею право спрашивать, пе
реполненный напряжением боя. Старший четверки озирается на своих товар
ищей. Он, конечно, хочет, чтобы говорили все. Ему нужна поддержка.
Ч Искали «мессеров».
Ч И нашли?
Ч Что-то не попадались.
Ч А своих бомбардировщиков на обратном пути видели?
Ч Вы были с ними…
Ч Да, мы были с ними. А где были вы?!
Нас окружают другие летчики. Комоса тоже подошел. Я приумолк, ожидая его в
мешательства. Он не проронил ни слова.
Ч Мы вдвоем с Бережным не дали врагу сбить ни одного нашего. А почему мы н
е видели никого из вас в этой схватке? За облаками спокойнее. Я буду водить
группы, Ч мне пришлось обращать это предупреждение к рядовым летчикам
и к комэску тоже. Ч Со следующего вылета буду водить. Но если впредь кто у
йдет со своего места прикрытия, я его сам расстреляю. Отвечу за это, но рас
стреляю как предателя.
Только это слово, эта угроза могли передать мое возмущение, мое волнение,
мою обеспокоенность положением в эскадрилье. Было ясно, что так, как мы ле
тали только что, больше летать нельзя. Я сейчас думал о наземниках, о бомба
рдировщиках и о себе. Я не собираюсь погибнуть, как придется. Нам надо еще
много воевать. Летом сорок первого года мы, необстрелянные, встречали вр
ага на границах с большей яростью и сплоченностью, чем кое-кто встречает
его здесь, в глубине нашей территории.
От места, где мы стояли, начинался длинный ряд «Ильюшиных». Я посмотрел на
них, и мне стало радостно на душе. Я сказал, что на Пруте и на Днепре у нас не
было столько замечательных штурмовиков. Мы должны гордиться тем, что ряд
ом с нашими ЯКами вон сколько их стоит теперь на аэродроме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65