Один бой мне особенно хорошо запомнился. Как-то гр
уппа МИГов отправилась на штурмовку вместе с шестеркой И-16 соседнего пол
ка. Когда мы сбросили бомбы и отстрелялись, на нас вдруг навалились двена
дцать итальянских истребителей «макки». Они шли развернутым фронтом, кр
ыло к крылу.
Первой ринулась в лобовую атаку эскадрилья И-16. Мы были немного в стороне
и стали набирать высоту, чтобы атаковать противника сразу вслед за «ишак
ами». «Макки» перед опасностью сомкнулись еще плотнее. Когда они подошли
на дальность выстрела реактивного снаряда, один И-16 залпом выпустил по н
им шесть своих «эрэсов». Словно огненные стрелы, снаряды понеслись навст
речу вражеской группе и, взорвавшись, поразили сразу пять самолетов.
Это произошло у всех на глазах. Пять «макки» вспыхнули и рухнули на землю.
Уцелевшие шарахнулись в сторону и бросились наутек. Более удачного залп
а «эрэсами» я не видел за всю войну.
Немецкая авиация в ту зиму подновила свою технику. На нашем фронте вмест
о «хеншеля-126» над передним краем стала летать «рама» Ч «фокке-вульф-189». В
скоре наши наземные войска ее просто возненавидели. Она подолгу висела н
ад артпозициями и окопами, корректируя огонь своей артиллерии. Наши пехо
тинцы не знали, что предпринять против этого наводчика. Они связывали с «
рамой» все неприятности: внезапные артиллерийские обстрелы, налеты «юн
керсов», тяжелые потери, неудачные контратаки. И если наш истребитель сб
ивал ФВ-189, ему аплодировали все, кто наблюдал за боем. Летчики тоже считали
за большую удачу свалить корректировщика на землю.
Весной 1942 года из-за «рамы» погиб наш товарищ, чудесный летчик Даниил Ники
тин. Вот как это произошло. Возвращаясь с боевого задания, он увидел, что н
ад нашим передним краем висит ФВ-189. Никитин с ходу атаковал его, но выпущен
ная им пулеметная очередь прошла мимо, поскольку «рама» искусно маневри
ровала. Летчика огорчил промах. Он уже собирался повторить заход, когда с
высоты на него свалилась пара «мессеров», прикрывавшая своего корректи
ровщика. Прорваться к «раме» в этой обстановке было невозможно, да и горю
чего у нашего истребителя осталось в обрез. После короткого боя с «мессе
рами» Никитин возвратился на аэродром.
В те дни мы с Даниилом летали на одном самолете, сменяли друг друга. Поэтом
у я его встретил первым. Спрыгнув с крыла на раскисшую землю, он выругался
. Такое с ним бывало очень редко. Значит, случилось что-то неладное.
Ч Ты чего такой злой?
Ч Понимаешь, был рядом с ней и промахнулся. Жаль, винтом не рубанул по кил
ю. Не сбил… Позор!
И он рассказал, что произошло с ним в воздухе. Мне стало ясно, что Никитин, у
видев «раму», просто погорячился Ч уж очень хотелось свалить эту ведьму
. А если бы он, набрав высоту, обрушился на нее сверху стремительным ударом
, наверняка добился бы успеха. Такая внезапная атака почти всегда неотра
зима. Свое мнение я тут же высказал товарищу.
На следующее утро Никитин снова первым вылетел на разведку. А я на УТ-2 отп
равился на соседний аэродром, где находились наши мастерские: надо было
опробовать отремонтированный МИГ и пригнать его в полк.
Все это решил сделать к возвращению Никитина. Не хотелось, чтобы самолет
простаивал на аэродроме. И все-таки я немного не уложился в срок. Летел и р
угал себя за опоздание. Но каково же было мое удивление, когда я, вернувшис
ь, увидел нашу стоянку пустой.
Ч Подбили, наверное, Ч грустным голосом сказал техник.
Я тоже об этом подумал: «Значит, где-то сел на вынужденную. Такой летчик са
молета не бросит».
До вечера ждали, звонили, разыскивали. После ужина летчики собрались в зе
млянке. Все думали о Никитине. Его школьный товарищ Андрей Труд, наверно, у
же в десятый раз прокручивал на патефоне одну и ту же заигранную пластин
ку. И только потому, что в записанной на ней песенке были слова: «Тебя здес
ь нет…» Я не выдержал и остановил патефон:
Ч Хватит, Андрей, этой сентиментальной тоски.
Скрипнула дверь. Не он ли? Нет, вошел адъютант командира эскадрильи.
Ч Звонили из штаба дивизии, Ч доложил он. Ч Самолет упал на переднем кр
ае. Летчик не выпрыгнул.
Утром группа наших товарищей выехала на передовую. Командир стрелковог
о батальона показал им через амбразуру наблюдательного пункта место, гд
е упал самолет. И рассказал о последнем воздушном бое Никитина с четырьм
я «мессершмиттами».
Сначала над передним краем повисла «рама». Вдруг откуда ни возьмись высо
ко над ней появился наш истребитель. Он, словно сокол, стремительно упал с
заоблачной выси на вражеского корректировщика и открыл огонь. Тот сразу
загорелся и рухнул на землю. А на нашего МИГа набросились четыре «мессер
а». Никитин бился отчаянно. Одного фашиста он поджег, другого Ч таранил. У
его машины тоже отлетело полкрыла. Самолет вместе с летчиком врезался в
заболоченный луг.
Под покровом ночи наша полковая группа добралась до этого места. Там вал
ялись лишь обломки крыльев и хвостового оперения. Мотор и кабина самолет
а вошли в землю на несколько метров. Барахтаясь в грязи, авиаторы попробо
вали откопать останки машины и вытащить тело Никитина. Но мешала вода, ко
торая моментально заполняла яму. А откачать ее было просто невозможно. С
тало ясно, что, совершив героический подвиг, Даня сам навсегда похоронил
себя на болотистом берегу реки Миуса, вблизи села Мамаев Курган.
А через несколько дней полк с почестями похоронил Лукашевича. Его жизнь,
испытанная в боях с «мессерами» и в зенитном огне «эрликонов», оборвалас
ь от нелепого случая.
К тому времени уже все наши летчики отказались от фонаря на кабине МИГ-3. Н
а большой скорости он не открывался, и в критический момент летчик не мог
выброситься с парашютом. Но в мастерской, где ремонтировалась машина Лук
ашевича, пренебрегли мнением летчиков и поставили фонарь.
И вот печальный результат: едва Лукашевич взлетел, как управление машино
й вдруг заклинилось и она камнем понеслась к земле. А пилот не смог открыт
ь фонарь и оставить кабину. Он погиб под обломками самолета, в фюзеляже ко
торого под тягой нашли забытый слесарем медный молоток.
Вместе с Лукашевичем мы проложили немало боевых маршрутов на карте и в н
ебе. Его нелепая смерть и гибель Никитина сильно подействовали на меня. Я
стал раздражительным.
В один из хмурых дней этой бесцветной весны меня вызвали в штаб дивизии. З
аместитель комдива сообщил, что на нашей территории недавно приземлилс
я летчик-хорват на «мессершмитте-109».
Ч Думаем назначить тебя в спецгруппу, Ч сказал он. Ч Нужно полетать на
«мессершмитте» и изучить его досконально. Пойдешь?
Я, не задумываясь, ответил:
Ч Пойду.
Оружие врага… Наземные войска, захватив трофеи, использовали немецкие а
втоматы, пушки, винтовки, громили тех, кто пришел с ними на нашу землю. Мы, ле
тчики, до сих пор видели на своих аэродромах только обломки вражеских са
молетов. Ну-ка попробую «худого» в воздухе. Как он покорится мне?
Меня так тянуло скорее перескочить со своего аэродрома в Новочеркасск, к
уда надлежало прибыть, что я, получив разрешение от Виктора Петровича на
вылет с Искриным, не посчитался с сильным боковым ветром Ч самолет разв
ернулся, и подломилась стойка шасси.
Ч Разгильдяй! Ч выругал командир полка, выслушав у КП мое ничем не опра
вданное нарушение правил взлета. Ч Вон видишь террикон? Ч вдруг спроси
л он.
Ч Вижу, Ч ответил я, посмотрев туда, куда показывал командир рукой.
Ч Тебе нужно в том направлении. Иди пешком!
Виктор Петрович серьезно обиделся на меня. Надо было подождать. Я знал, ко
гда он успокоится, то даст другой самолет.
Поселки, терриконы, шахты, дороги и степь. Тронутая теплом, она пробуждала
сь после снега.
Рыжая лиса, услышав гул мотора самолета, просто растянулась в беге. Искри
н, сидевший в задней кабине, первым увидел лису. В его глазах загорелся охо
тничий огонек, и он чуть не вывалился из кабины. Я тоже заразился желанием
припугнуть зверя, погоняться за ним. Снизился так, что еле-еле не задевал
колесами прошлогоднюю стерню. Лиса, сообразив, что ей по прямой не уйти от
чудовища, наседавшего на нее, начала петлять. Свернув несколько раз за не
й, слыша за спиной улюлюканье и хохот Искрина, я и в самом деле проникся ид
еей придавить лису колесами шасси. Но, пребывая в плену азарта, я вспомнил
о Викторе Петровиче.
Что сказал бы Виктор Петрович, увидев, как я гоняюсь за лисой на самолете?
Что я делаю?
Мой УТ-2 взмыл над равниной. Искрин притих за моей спиной, наверное недово
льный таким неожиданным финалом. Простор сразу стал шире и приятнее.
Еще в воздухе я различил на аэродроме среди наших самолетов три «мессерш
митта».
Это была местная затея: потренировать летчиков на «мессерах» и попробов
ать использовать их для свободной «охоты» и разведки тылов противника. Н
а аэродроме, куда я прилетел, меня встретил командир спецгруппы генерал
Науменко. Он приказал сразу же идти знакомиться с немецкими самолетами.

Техник, принимавший участие в восстановлении двух «мессеров», уже назуб
ок знал эту машину. Он объяснил мне систему управления, назначение всех к
нопок и приборов. Я посидел в кабине истребителя, пощупал все руками и отп
равился к генералу за разрешением подняться в воздух.
Ч Лети! Ч сказал он, с нетерпением ожидая, когда прирученный «мессершми
тт» будет кружить над аэродромом.
Я запустил мотор, вырулил, взлетел. Сделал два круга. Машина шла легко. Нич
его необычного в ее поведении я не заметил. Увидев, что звезды, нарисованн
ые бледной краской прямо на крестах, еле заметны, я невольно подумал: а вдр
уг меня встретят в воздухе наши? Несдобровать тогда. Но все обошлось благ
ополучно.
Приземлился. Командира группы почему-то обеспокоило мое возвращение.
Ч Почему так мало летал? Ч спросил он. Ч Что-нибудь случилось?
Ч Ничего не случилось, Ч ответил я. Ч Хочу пойти на высоту.
На следующий день я испытал «мессершмитт» в высшем пилотаже. Летчику нуж
но не много времени, чтобы оценить машину, если она легко делает горку, быс
тро набирает скорость на пикировании, если он в бою догонял ее на вираже и
вместе с тем видел, какие дыры в крыльях оставляют снаряды установленных
на ней пушек. Я опять сравнивал «мессершмитт» с нашей новой машиной ЯК-1 и
снова приходил к выводу, что в этих самолетах есть что сравнивать.
Через полчаса кувыркания в воздухе я совсем забыл, что в моих руках чужой
самолет, и, когда заметил вдали наш бомбардировщик СБ, очевидно возвраща
вшийся домой, спокойно направился к нему. Летчик увидел меня внезапно с б
лизкого расстояния. Наверно, именно так шарахаются овцы, когда увидят го
лову волка, продравшего крышу сарая. Покачиванием крыльев я несколько ра
з передал сигнал «Я свой», но «бомбер» так рванул прочь, что я даже начал о
пасаться за его судьбу.
Немедленно отправился домой. При подходе к аэродрому проскочил мимо зах
одившего на посадку У-2. Его летчик тоже не обратил внимания на звезды. Уви
дев меня, он перевалил машину на крыло и тут же, за аэродромом, плюхнулся н
а пашню. Экипаж выскочил из кабины и, не выключив мотора, бросился к лесопо
лосе.
На КП, куда я пришел для доклада, меня ожидали неприятности. Сначала летчи
к У-2, узнав, что «мессер» наш, ругал и самолет и меня. Потом позвонили из Мил
лерова.
Ч Кто у телефона?
Ч Дежурный, Ч ответил я, случайно взяв трубку.
Ч Что у вас там за чертовщина? Ч гремел голос.
Ч Какая чертовщина? Ч таким же тоном спросил я.
Ч Кто разрешает гоняться на «мессершмиттах» за нашими самолетами?
Я опешил. Что сказать в ответ? Я ни за кем не гонялся, но как это доказать, ес
ли экипаж бомбардировщика именно так расценил мои действия?
Голос в трубке требовал наказать виновного за то, что СБ сел на вынужденн
ую в плавнях. Я передал трубку командиру спецгруппы. А потом мне пришлось
подробно объяснять, как все произошло.
Несколько дней мы летали на «мессершмиттах» только в пределах своего аэ
родрома. Затем Науменко послал одного из нас Ч капитана Ч «прощупать п
ередний край», то есть проверить, как там отнесутся к появлению «мессерш
митта» со звездами. «Мессершмитт» не возвратился.
К вечеру генерала пригласили на КП пехотной дивизии. Я отправился вместе
с ним. По дороге строили разные догадки. Что же случилось? Но все моментал
ьно прояснилось, когда на командном пункте мы увидели нашего капитана. О
н сидел в уголочке с разукрашенным синяками лицом. Капитан бросился нам
навстречу, как бросаются осужденные на казнь к своим избавителям. На обр
атном пути он с горечью рассказал, что с ним произошло.
В полете у его машины заклинило мотор, и он вынужден был приземлиться у са
мого переднего края нашей обороны с убранными шасси. Бойцы окружили «вра
жеский» самолет и даже несколько раз пальнули по нему для острастки. Лет
чик, выбравшись из кабины, заговорил с ними на русском языке. Тут-то и нача
лось.
Ч А, предатель! Ч воскликнул один из бойцов. Ч Бей его!
И уже никакие заверения: «Товарищи, я наш!» Ч не могли сдержать гнева толп
ы. Перед ней был «мессершмитт», на крыльях которого из-под звезд явственн
о проступали ненавистные черно-белые кресты.
Ч Если бы не подоспел комиссар батальона, Ч сказал капитан, Ч пригово
р мне, как «изменнику», был бы приведен в исполнение. Но тумаков досталось
. А за что?
Ч За эксперимент, Ч ответил я, смеясь.
Ч Покорнейше благодарю. Синяки я согласен разделить на всех нас поровн
у. Больше я на нем не ездок!
Ч Как так? Ч насторожился генерал.
Ч Сегодня же уезжаю в свой полк Ч и все! На аэродроме я увидел Виктора Пе
тровича. Он ходил вокруг одного из немецких истребителей, осматривая его
со всех сторон.
Ч Какую науку уже взял от него? Ч спросил Виктор Петрович, кивнув на «ме
ссершмитт».
Я коротко рассказал о своих наблюдениях. Мои полеты на «мессершмитте» не
были бесполезными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65