На юге стояла капризная зима с частыми оттепелями. Пассажирский поезд, в
котором я и Мария так давно не ездили, мчал нас на север. Уже за Донецком по
явились заснеженные поля, а на окнах вагонов мороз стал рисовать узоры.
Станции, городки, города. Их страшные руины теперь прикрывались снегом. Н
азвания многих из них были написаны от руки на уцелевших стенах развалин
. Но над этими городами витала гордая слава. Харьков, Белгород, Обоянь, Кур
ск… Какие битвы отгремели здесь!..
Праздничные лозунги и картины напряженной трудовой жизни радовали, гов
орили о том, что скоро все разрушенное войной будет восстановлено.
Приближаясь к Москве, я вспомнил о своем прошлогоднем посещении столицы
. Это было летом. Нас, двух братьев Глинка Ч Дмитрия и Бориса Ч и меня, сроч
но вызвали в штаб ВВС. Во фронтовых, впитавших пот и пыль гимнастерках, в с
тарых кирзовых сапогах, в полинявших, не раз мятых под сиденьями самолет
ов фуражках, мы, оставив кубанский аэродром, через несколько часов лету о
чутились среди шумного людского потока на улицах Москвы. Такая перемена
Ч станичный аэродром и вдруг столичный городской шум, многолюдье Ч оше
ломила нас, как настоящих провинциалов.
Мы шли, засматриваясь на все, радуясь мирной, обычной жизни. Но наша радост
ь оказалась недолгой: мы не заметили майора и не поприветствовали его. На
с задержали.
Ч Нарушаете приказ! Надоело напоминать таким, как вы, Ч поучал майор, хо
тя мы извинились перед ним.
Рассказав об этом Марии, я кивнул на ее солдатскую шинель:
Ч Тебе-то придется больше козырять, чем мне.
Ч По Москве я согласна пройти парадным шагом, не опуская руки. Лишь бы по
бывать в ней, Ч ответила, шутя, Мария. Ч Я еще не видела ее!
Тогда меня вызывали в Москву, чтобы вручить американскую медаль «За боев
ые заслуги». Получив награды, мы на второй день возвратились на Кубань, в П
оповическую.
Зачем же вызвали меня в столицу теперь? Я строил предположения, догадки. П
ереживать надо было уже за двоих. Рядом со мной была жена.
В отделе кадров штаба ВВС все прояснилось: мне предложили должность нача
льника отдела боевой подготовки истребительной авиации Военно-Воздуш
ных Сил. Такая неожиданность, такой высокий пост! Я не знал, что ответить. О
пытный начальник отдела кадров Орехов, когда-то посылавший меня, авиате
хника, на учебу в академию, понял мое состояние и не стал торопить с ответо
м.
Ч Подумайте. Я закажу вам пропуск на завтра. Я отправился в гостиницу. На
до было и самому подумать и с Марией посоветоваться. По правде говоря, отв
ет у меня был готов. На эту должность мне идти не хотелось. Конечно, штабна
я работа спокойней и безопасней, но я думал не об этом. Что скажут обо мне б
оевые друзья, узнав, что я, научившись воевать, задолго до конца войны ухож
у с фронта? Скажут: тихой жизни захотел, а может быть, и того хуже. Нет, я не мо
г допустить, чтобы мои однополчане имели повод для таких разговоров. Вое
вать до победы, дойти до самого Берлина было моим единственным и неизмен
ным стремлением.
Когда я поделился своими мыслями с Марией, она во всем согласилась со мно
й. Ее тоже тянуло на фронт.
Наутро я явился к начальнику отдела кадров с ответом. Мой отказ удивил ег
о и, видимо, огорчил.
Ч Как так «не хочу»? Ч сказал Орехов. Ч Ваш опыт нужен другим… Вам присв
оят генеральское звание. Надо было искать новый довод.
Ч Опыт у меня действительно есть, но я чувствую, что с такой большой долж
ностью не справлюсь.
Ч Помогут.
И тогда я выпалил прямо:
Ч До конца войны с фронта не уйду!
Начальник отдела кадров молча отодвинул в сторону мое личное дело.
На следующий день он представил меня Главному маршалу авиации А. А. Новик
ову. И в разговоре с ним я мотивировал свой отказ теми же причинами. Главны
й маршал согласился отпустить меня обратно в полк. Я не в силах был скрыть
свою радость и мысленно уже летел в Черниговку. Но Главный маршал дал мне
одно задание:
Ч Поезжайте-ка на авиазаводы, ознакомьтесь с новыми истребителями, Ч с
казал он. Ч Наши самолеты получше «аэрокобр»! Дадим вам ЯК-3 или ЛА-5. Это от
личные машины!
Поручение пришлось мне по душе. Летчики нашего полка давно мечтают перей
ти на отечественные истребители. К тому же я еще ни разу не бывал на авиаза
воде и не видел, как делается самолет Ч самое близкое для меня создание м
ысли и рук человека.
Вечером пошли с Марией в Большой театр. Нарядная публика, обстановка теа
тра, яркое представление заставили нас забыть о войне, о фронте. Мы видели
себя в мирной жизни, до которой было очень близко, подать рукой. Но мы боль
ше не обсуждали этой проблемы Ч остаться в Москве или нет. Мы думали лишь
о том, что не должны изменить фронтовой дружбе людей, которые были далеко-
далеко отсюда. В антракте я оставил Марию и пошел покурить. Когда возврат
ился на то место, где она должна была ждать меня, ее там не оказалось. Мария
сидела в кресле чем-то опечаленная.
Она не скрывала свою грусть. Ей очень хотелось быть в театре не солдатом, н
е в тяжелых кирзовых сапогах. Здесь все пробуждало чувство красивого, ни
что не сочеталось с нашими фронтовыми понятиями и условностями. Я понима
л это.
Утром, перед тем как отправиться на центральный аэродром, где мне предст
ояли полеты, мы завернули в универмаг. Продавцы охотно взялись помочь Ма
рии подобрать все необходимое, и я оставил ее на их попечение.
На аэродроме меня встретил известный в стране летчик-испытатель генера
л Федрови. Он показал новенький, проходивший испытание истребитель ЯК-3. О
знакомившись с машиной, я сел в кабину, запустил мотор и взлетел. Самолет б
ыстро набрал высоту. Выполнив несколько фигур высшего пилотажа, я сразу
почувствовал его преимущества перед истребителями, на которых мне прих
одилось летать раньше. Но мне бросились в глаза и некоторые конструктивн
ые просчеты.
Своими впечатлениями я поделился с Федрови.
Ч Я согласен с вами, Ч сказал он, Ч вам, фронтовикам, лучше видны достои
нства и недостатки самолетов. Полетаете еще завтра, тогда я представлю в
ас конструктору.
Ч Яковлеву?
Ч Да.
По пути в гостиницу я обдумывал, что скажу прославленному творцу советск
их истребителей. Мне действительно надо было еще раз проверить свои выво
ды, хотя многие из них я уже сейчас считал бесспорными. ЯК-3 должен иметь тр
и пушки, но из-за конструктивных трудностей серийные машины предполагал
ось выпускать лишь с одной. Это снижало боевые возможности самолета. Кро
ме того, расположение приборов в кабине создавало для летчика определен
ные неудобства.
Дома меня ожидал сюрприз: Мария предстала передо мной такой нарядной, ка
кой я не видел ее никогда. Красивая и сияющая, стояла она посреди комнаты,
демонстрируя свое преображение. Теперь она охотно согласилась пойти в т
еатр, и мы отправились на спектакль. Хотелось побывать везде, наверстать
упущенное.
Поздно вечером, возвращаясь в гостиницу, мы медленно шли по ночным улица
м, наслаждаясь тишиной. Мы испытывали настоящее счастье от этого покоя и
близости, зная, что через несколько дней окажемся снова на фронте.
После новых полетов Федрови, наконец, повел меня к авиаконструктору. Але
ксандр Сергеевич Яковлев сидел у горящего камина, пошевеливая кочергой
угли. Федрови доложил ему обо мне, о моих полетах и замечаниях. Конструкто
р слушал, не переставая шуровать в камине. И мне показалось, что мои сужден
ия о машине для него совершенно не интересны.
Разговор не получился.
…Целый день мы с женой занимались подготовкой к отъезду. Вечером к нам в д
верь кто-то постучал. Я пригласил. В комнату вошел генерал. Он подал руку и
назвал свою фамилию: Лавочкин.
Ч Решил побеспокоить, Ч присаживаясь, заговорил он. Ч Я работаю над са
молетом, который будет посильнее ЛА-5. Буду благодарен, если вы взглянете
на него глазами фронтовика.
Семен Алексеевич долго расспрашивал меня о воздушных боях, о летчиках, и
звестных ему по прессе, рассказал о своих творческих планах. Уходя, он при
гласил меня на завод, где готовилась к испытанию машина ЛА-7.
В цехе, куда я пришел на следующее утро, уже знали, что к ним заглянет летчи
к с фронта. Меня встретили рабочие, мастера. Я смотрел на их усталые, но эне
ргичные лица, на крепкие руки, и мне захотелось как можно дольше побыть ср
еди них. Здесь все говорило о напряженном и творческом труде людей, об их с
тремлении дать летчикам самое надежное оружие для окончательного разг
рома врага.
Ч Что вы устанавливаете на новом самолете: пушки или пулеметы? Ч поинте
ресовался я, остановившись возле площадки, на которой монтировалось воо
ружение.
Ч Зачем же пулеметы? Что же, фашист по вас будет снарядами палить, а вы по н
ему пулями? Так не годится. Плата врагу должна быть достойной! Ч ответил
мне старик мастер, поглаживая седые усы. Ч Верно я говорю?
Ч Очень верно, отец! Ч ответил я.
Ч Сам погляди, что делаем, Ч предложил он. Да, это был замечательный истр
ебитель! Подобные ему машины, правда, уже появились на фронте, но далеко не
такие. Чудесная техника! Я невольно вспомнил «чайки», МИГи, «ишаки», на ко
торых мы сражались в первые дни войны, и тех храбрецов, что даже на таких м
ашинах смело шли на огонь пушек бронированных «мессершмиттов». Эх, если
бы теперь Миронов, Соколов, Овсянкин, Дьяченко увидели, какие у нас истреб
ители!..
Я поблагодарил рабочих за их самоотверженный труд, за все, что они делают
во имя победы. Посещение завода и конструкторского бюро Лавочкина оконч
ательно убедило меня в том, что я поступил правильно, отказавшись от долж
ности в Москве. Надо было немедленно возвращаться на фронт. Теперь наши л
етчики располагали всем необходимым для скорейшего разгрома хваленой
авиации Геринга.
Лавочкин, к сожалению, не смог предложить мне готовой, окончательно испы
танной новой машины для опробования ее в воздухе. Но он обещал сразу же со
общить мне на фронт, как только будут выпущены первые ЛА-7, с тем чтобы мы вз
яли несколько самолетов и испытали их в бою.
В гостинице я получил приятную весть: из штаба ВВС сообщили, что мне присв
оено звание подполковника и что Главный маршал авиации хочет еще раз поб
еседовать со мной. Я немедленно явился к нему. Расспросив меня о поездке п
о заводам и встречах с конструкторами, Новиков спросил:
Ч Значит, все-таки не хочешь оставаться здесь, отправляешься на фронт?
Ч Да, товарищ маршал.
Ч Хорошо. Отпускаем тебя, чтобы ты там еще подумал о нашем предложении.
По его улыбке я понял, что эти слова сказаны между прочим. Маршал отлично з
нал, что на фронте я буду думать только о боях.
…В вагоне поезда, который мчался на юг, я долго не мог уснуть. Отдаляясь от
Москвы, думал о ее бурной, многогранной жизни, о ее большой, поистине истор
ической роли в происходящей войне, о ее людях. Заводы, институты, штабы, те
атры Ч все здесь жило фронтом, работало на победу. И все-таки война была д
алеко от нее.
Когда я буду еще в Москве? Редко кому из фронтовиков удавалось в это время
побывать в столице. Теперь она стала глубоким тылом…
Меня ждали на юге родной полк, друзья, новые сражения.
В таврийских степях весна была в полном разгаре. Черниговка утопала в гр
язи. Туманы и низкие облака приковали самолеты к земле. Но мои однополчан
е и в этих условиях почти ежедневно проводили тренировочные полеты. Клуб
ов, Речкалов, Бабак, Труд, Лукьянов, Жердев «вывозили» молодежь. Среди новы
х летчиков были двое, которые помогли нам перегнать с Кавказа в Чернигов
ку полученные машины.
Ч Почему они еще здесь? Ч спросил я у Речкалова.
Ч Отказались возвращаться в тыл.
Ч Как так?
Ч Они летчики и хотят воевать.
Ч Но командование полка, где они служили, все равно их потребует.
Ч Уже требовало.
Ч Что же вы ответили?
Ч Пока отмалчиваемся. Ребята хорошие, летают исправно, рвутся в бой.
«Ну что ж, Ч подумал я, Ч будем отстаивать их. Кто просится на фронт, тот в
бою плохим не будет».
Мы готовились к перелету на передовые аэродромы, изучали обстановку на н
ашем фронте. А пока мы «загорали» в Черниговке, наши наступающие войска в
ышли на юге почти на те рубежи, где начиналась война. В сводках Совинформб
юро теперь упоминались плацдармы на правом берегу Днепра, появилось тир
аспольское направление. Ветераны нашего полка горели желанием скорее п
риземлиться на знакомых аэродромах, где мы стояли три года назад, и в боях
над Днестром отплатить врагу за трагические дни незабываемого июня.
Мы уже знали: перелет намечен на первую половину апреля, и все жили будущи
ми сражениями, мечтой о преследовании врага до его логова. Вдруг меня сро
чно вызвали в ставку Главного маршала авиации.
Я полетел туда на боевом самолете со своим ведомым Голубевым. Совершая п
о маршруту посадки на некоторых аэродромах, мы познакомились со многими
соратниками по оружию, с которыми потом пришлось воевать под Берлином и
кончать войну.
Командир корпуса генерал Александр Утин и командир полка Анатолий Коже
вников помогли нам устроиться, чтобы пересидеть плохую погоду, а мне еще
Ч побывать в знакомом городе.
Я обошел все улицы Ново-Николаевки, проведал квартиру, впервые встретил
ся с Мироновым и Панкратовым. В это время наша армия воевала уже там, где н
аходились могилы этих погибших летчиков.
Когда мы прилетели на конечный пункт, здесь было не до нас. В этот день был
тяжело ранен командующий фронтом генерал армии Н. В. Ватутин. К кому бы я в
штабе ни обращался с расспросами, мне кратко отвечали:
Ч Устраивайтесь ночевать, завтра поговорим.
Ч А зачем нас вызвали?
Ч Неизвестно.
Меня тревожили такие ответы.
На второй день я был принят Главным маршалом.
Ч Знаешь, зачем вызвали? Ч спросил он.
Ч Не знаю.
Ч Назначаем тебя командиром авиаполка, который находится в резерве шта
ба.
«На этот раз мне, наверное, уже не выкрутиться, Ч подумал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65