Нет, мы, наступая, меняли бо
евую позицию.
Укладывая свои вещи в чемодан, я натолкнулся на вещь, купленную еще накан
уне Нового года в Баку. Однажды, перед самой разлукой с Марией, я ездил туд
а из Манаса. Это было одно из тех путешествий, которые случались редко. Ком
андир разрешил мне поехать в город приобрести кое-что для себя. Я прибыл в
Баку утром, целый день ходил по магазинам, осматривал город, купил для себ
я брюки, бельишко и, сам не ведая почему, отрез на платье. Так как поезд из Ба
ку отправлялся поздно, я прямо со своими свертками пошел в театр, на оперу
«Кармен». Еще подростком я слушал ее в Новосибирске в исполнении самодея
тельных певцов. Меня пленили тогда тореадор и, конечно же, Кармен. Встреча
с этими яркими, запоминавшимися образами взволновала меня, и я, не колебл
ясь, приобрел билет на спектакль.
Стоя теперь над своим чемоданчиком, я снова переживал тот день, проведен
ный в Баку, вспомнил, для кого был приобретен этот отрез.
Отдаляясь от того места, где мы встретились с Марией, где сказали друг дру
гу слова, которые произносятся только раз в жизни, я все чаще думал о ней. И
з-под Баку, где задержался наш полк на переучивании, в эти дни один наш инж
енер выезжал по делам службы в Махачкалу. Я попросил его: «Если вдруг встр
етишь там Марию, забери ее из батальона и привези к нам. Обязательно забер
и!» Тот посмеялся надо мной и уехал. Конечно, он никак не мог увидеть в Маха
чкале Марию, так как она в это время уже была на фронте.
Сегодня, готовясь к перелету, я с какой-то глубокой тоской подумал о Марии
. Прошло почти четыре месяца, как мы не виделись с ней. Они изменили мою жиз
нь, привели меня на фронт, принесли мне первые победы в бою, первые огорчен
ия. А где она? Что с ней? Почему не написала мне ни строчки? Неужели все то, чт
о наговорили ей обо мне неприятного, взяло верх над теми хорошими чувств
ами? Да, все может быть. Ведь и там, где она служит, есть молодые летчики, и та
м летчики посещают своих больных друзей в вечерние часы, как посещали мы
Комосу в тот вечер, когда я познакомился с ней.
Мысли о девушке, о ее отношении ко мне не покидали меня и во время перелета
к Поповической. На новом аэродроме базировался неизвестный нам батальо
н. Чего не бывает на войне! За четыре месяца часть, уехавшая на фронт из Ман
аса, могла проделать большой путь и оказаться здесь, на Кубани.
Станица утопала в цветущих садах. Ее белые хаты напомнили мне сотни укра
инских сел, через которые мы отступали летом сорок первого года.
Первый день на новом месте выпал хмурый, с дождиком. Как только облака под
нялись, пришел приказ вылететь на патрулирование.
Подбирая группу, я заботился теперь не только о ее составе, но и о расстано
вке летчиков в группе. От этого будет во многом зависеть успех выполнени
я поставленной перед нами задачи.
Летим шестеркой. Пару обеспечения ведет Речкалов. Он отличается тем, что
быстро улавливает идею каждого боя. И как бы ни складывалась обстановка
в воздухе, почти всегда доводит до конца начатую схватку, добивается поб
еды.
Уже в воздухе, на маршруте, слышу по радио:
Ч Я «Тигр», я «Тигр». В направлении Краснодара идут три девятки «юнкерсо
в». Прикройте город.
Я ответил командиру дивизии, что приказ принял, и немедленно изменил кур
с.
Не долетев до Краснодара, увидел ниже нас восьмерку «мессершмиттов». Зна
чит, бомбардировщики еще прибудут. Я с ходу спикировал из-под самых облак
ов и атаковал одну из вражеских машин. У меня было преимущество в высоте, у
дар получился внезапным. Вспыхнув, «мессершмитт» пошел вниз. Речкалов сб
ил второго.
Группа противника рассыпалась и, прижимаясь к земле, бросилась наутек. П
аника, известно, никогда не прибавляет силы. Мы начали преследовать враг
а. Даже мой ведомый, молоденький паренек, с которым я сегодня летел впервы
е, увязался за «мессершмиттом».
Ч Атакую, атакую, прикройте, прикройте! Ч кричал он по радио.
Мне было понятно состояние молодого летчика, впервые участвовавшего в б
ою. Один из тех, кого мы старательно учили почти целых полгода, кому не раз
говорили о выдержке при встрече с противником, сейчас вошел в азарт и про
являл торопливость, желая сбить врага и показать себя перед командиром и
товарищами.
Ч Прикрываю, прикрываю, атакуй! Ч ответил я спокойно и пошел за ним.
Ведомый не вытерпел и открыл по «мессершмитту» огонь с большой дистанци
и.
Ч Спокойней, не торопись стрелять, Ч поправил я его. Ч Подойди ближе…

Эти слова он услышал в момент наивысшего напряжения нервов и мысли, когд
а стремление уничтожить врага и ощущение близкой победы могут затумани
ть рассудок даже опытного воздушного бойца. Мое напоминание о расчете и
точном прицеливании как бы отрезвило молодого летчика. Он спокойнее и ув
ереннее стал сближаться с противником. Новая выпущенная им пулеметная о
чередь оказалась неотразимой: «мессершмитт» загорелся.
Тут я вспомнил о главной нашей задаче: прикрыть Краснодар, куда рвутся вр
ажеские бомбардировщики. Даю команду, и группа разворачивается к городу
. Мой ведомый хорошо держится в строю, уверенно ведет машину. «Молодец!» Ч
говорю ему по радио.
Одна группа «юнкерсов», очевидно, уже успела прорваться к цели: над окраи
ной города висело облако дыма. В небе кружились наши друзья, истребители
из части, которая базировалась на краснодарском аэродроме.
«Где же остальные девятки „юнкерсов“? Ч подумал я. Ч Неужели их уже пер
ехватили другие наши истребители?» Вот к нашей шестерке пристроился как
ой-то самолет. Присмотрелся-это «киттихаук» из полка Дзусова. Знать, неле
гкой была схватка с врагом, если он, отбившись от своих, не сумел их найти. Н
о летчик не торопился домой: пока тянул мотор и действовало оружие, он жаж
дал драться. Это радовало.
Только я перенес взгляд с «киттихаука» на облака, как заметил группу «ме
ссершмиттов». Форсируя моторы, фашисты догоняли нас. Мы резко развернули
сь и пошли им навстречу. Атакой снизу, в «живот», я сбил ведущего. Оставляя
позади полосу дыма, он пошел к земле. Остальные поспешили нырнуть в облак
а.
Мы взяли курс на Крымскую. На встречном курсе показалась новая группа «м
ессершмиттов». И опять завязалась схватка. Их вдвое больше, чем нас. Но ухо
дить нельзя. Надо хоть еще немного продержаться над передним краем. Когд
а наши пехотинцы видят в воздухе своих истребителей, они чувствуют себя
намного уверенней.
А «мессершмитты» наглеют. Вижу, как один из них устремился в атаку на «кит
тихаук». Доворачиваю машину и пристраиваюсь ему в хвост. Он уже в прицеле,
но за ним виден и наш самолет. Если дать очередь из пушки, то вместе с враго
м можно поразить и своего. Поэтому открываю огонь только из пулемета. «Ме
ссершмитт» как бы нехотя переворачивается и срывается вниз. Опоздай я хо
ть на секунду, наш истребитель не отделался бы несколькими безопасными п
робоинами.
Не буду описывать всех так или иначе повторяющихся подробностей боя. Ска
жу только, что закончился он так же внезапно, как и начался. Мне в этот выле
т удалось сбить четыре «мессера».
Когда возвратились домой, с удивлением узнали, что за нашим поединком на
блюдал с переднего края командующий ВВС фронта генерал К. А. Вершинин. В по
лк уже пришла от него радиограмма, в которой он объявлял всем летчикам мо
ей группы благодарность за смелые действия и сбитые вражеские самолеты.

Через некоторое время на аэродром возвратилась четверка, которую водил
Крюков. Вслед за ним тоже пришла благодарственная радиограмма. Крюков на
глазах у Вершинина сбил три немецких истребителя. Его и меня командующи
й приказал представить к награждению боевыми орденами.
К чувству радости внезапно примешалась тревога. Мне вдруг подумалось: ка
к отнесется к радиограмме Краев? Наверное, прочтет и скажет: всего нескол
ько дней воюем Ч и уже к награде представлять? Рано! А главное Ч кого? Тог
о, кого он собирался под суд отдать?
Но я тут же отбросил эти мысли. Самым важным и самым приятным для меня было
то, что нам удалось одержать верх над численно превосходящим нас врагом.
А что будет, когда полк введет в бой всех молодых летчиков, когда в воздух
поднимутся полнокровные эскадрильи?! Держитесь тогда, «мессеры» и «фокк
еры»!
На земле, в полку, пока мы были в полете, жизнь тоже приготовила новость. К В
адиму Фадееву приехала молодая жена. Когда мы отправились на фронт, она о
сталась в городке возле Баку. И вот не выдержала разлуки.
Фадеев, не доехав до общежития, на ходу спрыгнул с машины у домика, который
Людмила сняла под квартиру. Махнув ему рукой, я смотрю вослед, думаю о нем.
С доброй завистью думаю. В первых же боях над Таманью он снова отличился, у
прочив за собой славу храброго и умелого истребителя. У нас в полку все ег
о любят за добрый и веселый характер, за отвагу в боях. Я радуюсь успехам д
руга, мне приятно, что не ошибся в нем.
Правда, мне не всегда по нутру удаль Фадеева, порой я ругаю его за отсебяти
ну и лихачество, которые могут привести к печальным последствиям. Вот и с
егодня он всех заставил изрядно поволноваться.
Мы возвратились с боевого задания. Самолеты один за другим стали заходит
ь на посадку. И вдруг Вадим выкинул очередной фокус. Он стремительно прон
есся над самыми верхушками деревьев, круто ушел вверх и начал крутить «б
очки». Эффект, конечно, был потрясающим. Мы, разумеется, поняли, для кого ст
арался Фадеев, кто, кроме нас, наблюдал с земли за его цирковыми номерами.

Неожиданно в небе появились немецкие истребители-охотники. Вывалившис
ь из облаков, четверка «мессеров» как снег на голову обрушилась на наш од
инокий самолет. А Вадим, увлекшись фигурами, ничего не замечал вокруг себ
я.
Находившиеся на аэродроме летчики встревожились не на шутку. Федоров бр
осился к своей машине, чтобы включить рацию и предупредить Фадеева об оп
асности. Успеет ли? Но, к счастью, Вадим сам как-то догадался оглянуться. И к
огда в воздухе сверкнула вражеская пулеметная очередь, он резко бросил м
ашину в сторону и затем круто спикировал почти до самой земли. Спасся, как
говорится, чудом. Не сумев сбить его внезапной атакой, «мессеры» сразу же
развернулись и ушли за облака.
Когда мы оказались с Вадимом наедине, я по-дружески поругал его и посовет
овал отказаться от ребяческих замашек. Он попытался все свести к шутке, н
о наш разговор случайно услышал подошедший Погребной.
Ч Он дело говорит, Фадеев, Ч поддержал меня замполит, Ч тебе надо крепк
о подумать над своим поведением в воздухе.
Фадеев остался на аэродроме, а мы с Погребным пошли на КП. По дороге зампол
ит попросил меня:
Ч Поговори с ним еще раз. Он тебя лучше поймет. Верно, что ребячество в нем
скоро перебродит. А летчик он замечательный.
Ч Я тоже боюсь за него, Ч откровенно признался я Погребному. Ч Ухарств
о всегда кончается плохо.
Из этого случая были сделаны и другие выводы. Учитывая, что вражеские ист
ребители-охотники стали подкарауливать наших летчиков на посадке, кома
ндование полка приняло меры предосторожности. Теперь при возвращении г
руппы с задания одна пара самолетов обязательно оставалась в воздухе дл
я прикрытия аэродрома. Она садилась последней. А тот, кто приземлился пер
вым, оставался в кабине до тех пор, пока не сядет патрулировавшая пара, гот
овый сообщить по радио об опасности. Пришлось снова, как когда-то при обуч
ении молодежи под Зерноградом, повторять летчикам известную истину: пок
а ты не оставил кабину самолета, полет для тебя не кончился, все время будь
начеку.
Попутной машиной приехал в Поповическую Козлов. Он рассказал, что произо
шло с ним в воздухе, не умолчал и о странном поведении ведущего четверки в
решительный момент боя. Мне стало ясно, что Паскееву больше доверять нел
ьзя. Но командир полка все еще медлил с выводами.
Несколько успешно проведенных боев окончательно убедили летчиков, нас
колько правильны новые найденные нами тактические приемы. Но для того чт
обы применять их с наибольшим эффектом, у нас просто не хватало пока сил: в
каждом полете численный перевес был на стороне вражеской авиации. Да и к
омандование полка все еще считало, что для прикрытия переднего края наше
й обороны лучше посылать мелкие, чем большие группы.
Что ж, гудеть так гудеть. Летая над боевыми порядками своей пехоты, мы заме
чали, что к фронту подходят наши свежие резервы. Значит, готовится наступ
ление. Скорее бы!

14. Над «Голубой линией»

На гигантском фронте от Баренцева до Азовского моря стояло относительн
ое затишье. Весна лишила войска дорог, сделала недоступными реки.
Но к середине апреля обстановка на Таманском полуострове улучшилась: «Г
олубая линия» сузилась, полевые дороги просохли. Передышка для немцев ко
нчилась. Наши войска перешли в наступление. О нем мы узнали, когда до аэрод
рома донеслась артиллерийская канонада.
А потом нас информировали и о цели этого удара Ч овладеть Крымской Ч ва
жным опорным пунктом вражеской обороны.
Нашему полку поставили задачу Ч прикрыть с воздуха свои наземные части
в районе прорыва. Мы понимали, что сделать это будет нелегко, поскольку пр
отивник сосредоточил здесь крупные силы бомбардировочной и истребител
ьной авиации.
На аэродроме стоял неутихающий гул моторов. Одна за другой к Крымской от
правлялись четверки и шестерки истребителей нашего и соседнего полков.
Глядя на них, хотелось встать посреди летного поля и не выпускать их в воз
дух такими мелкими группами. Пусть летят только вместе, громят врага кул
аком, а не растопыренными пальцами.
С раскрытым планшетом Краев стоит в окружении летчиков и делает в блокно
те какие-то отметки.
Ч Науменко! Поведете четверку, Ч негромко объявляет он.
Ч Есть! Ч отвечает летчик.
Я смотрю на Александра Науменко, стараясь взглядом подсказать ему, чтобы
просил группу побольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65