Мы тоже подъехали к незанятой хате. Во дворе увидели хозяйку. Сержант пер
вым выпрыгнул из кабины, очевидно не полагаясь на мое умение завязывать
контакты с местным населением. Нам, сидевшим в кузове, был слышен их разго
вор. Он начал издалека, о трудном времени, о том, что уже почти сутки он и его
товарищи ничего не ели. Но хозяйка сразу разрушила все хитросплетения е
го речи:
Ч Ой, бидненьки ж мои! То заизжайте ж у двир. Оце тильки перед вечером бомб
ами таких гарних валашкив побыло. Наварю вам и нажарю. Ижте, бидненьки мои
!..
Поужинали мы очень плотно и сытно. Я поручил сержанту распределить, кто и
когда будет стоять на посту у машины, он повторил мое приказание и удалил
ся. Попросив разбудить меня на рассвете, я, уставший, сразу уснул. Проснулс
я я сам и глазам своим не поверил: за окном уже стоял почти день. Машина так
и стояла под хатой.
Одеваясь, бросился искать солдат. Неужели покинули меня?
Куда там покинули! Они все блаженно спали у соседей. Я начал их тормошить и
ругать. Тут я понял свою роковую ошибку Ч бутыль-то со спиртом в хату не з
абрал, она оставалась в машине! Когда я уснул, они, орлы, пили-гуляли почти в
сю ночь.
Отчитал как следует виновников, пригрозил наказаниями, какие были в моей
власти. Да что с этого? Потерянного времени не возвратишь. Машины, тягачи,
броневички, стоявшие вчера на площади, на поддержку и дружбу которых мы р
ассчитывали, уже были далеко отсюда. А в утренней тишине отчетливо слыша
лась западнее и восточное Большого Токмака гулкая артиллерийская пере
стрелка.
Что делать? Как быть? Двигаться одному на восток Ч бессмысленно. Наскоча
т вражеские мотоциклисты, сразу перестреляют нас, и конец. Патронов у нас
очень мало, людей всего пятеро.
Но терять время тоже нельзя. Решаю ехать до ближайшего большого села, рас
положенного западнее, Ч до Черниговки. Я запомнил рисунок этого села во
время полета над ним: оно узкой полосой тянется по балке на много километ
ров. Не может быть, чтоб там не нашел попутчиков!..
Ехали проселочными дорогами, вдоль посадок. Самолет мой грохотал на крут
ых поворотах, на переездах через канавы, на спусках. До чего дошло Ч мотаю
сь с ним по степным оврагам… И неизвестно, выкарабкаемся ли мы с ним из это
й дыры. Повсюду стреляют, и кажется, что эти звуки сплетаются над тобой, ск
рещиваются, а ты под ними словно в яме.
У крайних хат Черниговки мы увидели наших военных.
Сразу стало веселее. Я подошел к молодому артиллерийскому командиру, пре
дставился, сказал, кто я, откуда и что со мной случилось.
Ч Держись с нами, Ч сказал он, не глядя мне в глаза. Ч Мы ведем арьергард
ные бои, сдерживаем наступающие немецкие части.
По его тону не трудно было понять, что дела плохи.
Ч Вон там штаб укладывается. Свяжитесь с ними, Ч посоветовал мне команд
ир.
Со штабными машинами, среди которых был и броневичок, мы выбрались на дру
гую окраину села. Тут, у лесополосы, собралось уже несколько десятков маш
ин, самоходных гаубиц, много солдат и командиров, по виду Ч преимуществе
нно штабного народа. Стояли и совсем брошенные, с открытыми дверцами, нап
оловину «раздетые» грузовые автомобили.
Когда над нами появились вражеские самолеты, все убежали от машин и оруд
ий в лесополосу. Но вот настала тишина, мы возвратились к колонне. Стоим, ч
его-то ждем. Я перехожу от одной кучки людей к другой, пытаюсь расслышать
что-то более определенное о здешней обстановке, о намерениях командиров
. Говорят, что днем никуда прорваться нельзя. Надо ждать ночи, собраться вс
ем в один кулак и двигаться.
Ясно Ч будем ждать ночи.
А может быть, самим попробовать? Может, вся эта боязнь и суматоха лишь поро
ждение паники? Может, там, южнее, тишина и спокойствие?
Осматривая брошенные грузовики, я заметил, что одна новенькая полуторка
была совсем исправна. Горючее тоже есть. Позвал сержанта. Тот продул бенз
опровод Ч завелась. Теперь мы можем двигаться двумя машинами. Я сел за ру
ль. Пассажиров сразу набежало и ко мне полным-полно.
Нет, стоять до вечера не будем, и мы отправляемся в объезд Черниговки. Немн
ого проехали Ч увидели в лесочке «эмку», какую-то спецмашину. Завернули
туда в надежде разузнать что-нибудь от начальства. Вижу, по дорожке между
деревьями возбужденно прохаживается, скорее мечется молодой, красивый,
статный генерал. Я спрашиваю, как можно добраться с моим самолетом до Вол
одарского.
Он так подавлен своими заботами, так сосредоточен на чем-то, что некоторо
е время просто молча смотрит на меня невидящими глазами.
Ч Что за самолет? Ч вдруг обронил генерал. Я понял, что нечего мне было со
ваться к нему с такими вопросами. Он, видимо, ничего не знает о расположени
и наших и вражеских войск, как и я, и думает, наверно, сейчас о десятках, о со
тнях своих бойцов, которых потерял, о том, как и куда ему вывести остатки д
ивизии.
Мне стало не по себе от взгляда этих невидящих, красных, воспаленных от пы
ли, недосыпания, а может быть, и слез, молодых глаз.
Ч Как мне быть, товарищ генерал? Ч все же решился я повторить вопрос, объ
яснив еще раз, кто я и чего хочу от него.
Ч Как быть?.. Вон там, ниже, в овражке, штаб ВВС. Пусть они советуют.
ВВС Ч это звучит знакомо и обнадеживающе. Значит, здесь штаб какой-то арм
ии, ибо только при армиях есть штабы военно-воздушных сил. Мне нужно увиде
ть авиационного командира.
В овраге Ч пепел сожженных бумаг, разбросанные противогазы, какие-то пе
ревернутые ящики. Среди людей издали узнал по голубым петлицам авиатора
. Это был полный, невысокого роста генерал-майор, дававший какие-то указа
ния штабным командирам. Я так обрадовался ему и другим авиаторам, что не д
ождался даже окончания разговора.
Ч Разрешите обратиться, товарищ генерал-майор?
Ч Обращайтесь, Ч ответил он.
Я рассказал о своем путешествии с МИГом на прицепе. Генерал внимательно
посмотрел на меня. В его спокойных, но уставших глазах я прочел одобрение
того, что я делал до сих пор. Но он не высказал мне его.
Ч Знаешь что, старший лейтенант, Ч заговорил он, продолжая заниматься с
воим Ч запихивать в разбухшую полевую сумку какой-то сверток. По его гол
осу я почти догадался, что он скажет дальше. Генерал посмотрел сурово мне
в лицо: Ч Если ты сам выберешься отсюда, будет очень хорошо. А самолет сож
ги.
Ч Понятно, товарищ генерал. Но тяжело… Свой МИГ.
Ч Сожги. С ним из окружения не выбраться.
Ч Есть сжечь.
Я отдал честь, повернулся и пошел, взбираясь по крутой тропинке. Только по
днялся на гору, заметил в поле небольшую скирдочку.
Пламя охватило солому, загорелся самолет.
Я и моя команда смотрели на это грустное зрелище, пока остов МИГа не прива
лило жаром от соломы. Потом я вскочил в свою полуторку, сержант в ЗИС. Куда
я хотел ехать, наверное, сам себе не отдавал отчета. Может быть, просто под
альше от этого села, чтобы не видеть больше костра, не видеть беспомощных
генералов, командиров, этих могущественных и никчемных сейчас гаубиц на
гусеничном ходу.
Мы подъехали к стоявшему в отдалении ряду хат. Навстречу мчались повозки
, запряженные лошадьми. Их было около десяти. Повозочные стояли на ногах и
что было силы секли кнутами лошадей. Мы подвернули к одной хате, выступав
шей к дороге.
Из погреба вылезла женщина и, пригибаясь, подбежала ко мне.
Ч Ой, що ж вы робите з нами? Як побачать же машину, спалять же нашу хату.
В воздухе свистели пули. Мы завели машины. Прижимаясь к садам, я поехал впе
реди. Надо было возвращаться к посадке, к скрытой стоянке. Через некоторо
е время я оглянулся, ЗИСа позади не было. Подождал у посадки. Сержанта я сч
итал своим самым надежным попутчиком. Но теперь вспомнил, как он предлаг
ал мне гражданскую одежду, рассказывал, что уже раз таким образом выбира
лся из окружения. Я тогда категорически отказался от его услуг и ему посо
ветовал идти вперед воином, смело смотреть в глаза опасности.
Знать, не дошли до него мои слова.
К стоянке, куда я вернулся, прибывали все новые машины. На одной из них я ув
идел много девушек. Присмотрелся к ним и узнал знакомую медицинскую сест
ру, которая перевязывала мне глаз. Значит, госпиталь оставлен, раненых то
же не успели вывезти. Что было бы со мной? А где теперь Комлев?
На моей машине сидит несколько десятков солдат. Они боятся оставить ее, ж
дут ночи. Я в кабине, думаю о том, какой трудной будет езда в темноте, а водит
ь я умею плоховато. Встав на подножку, спрашиваю:
Ч Есть среди вас шоферы?
Ч Есть, Ч откликается боец.
Ч Иди сюда, принимай машину!
Шофер-солдат обрадовался такому случаю. Проверив мотор, скаты, он сел за р
уль и, с благодарностью взглянув на меня, улыбнулся.
Ч Пробьемся? Ч спросил я, чтобы услышать его голос.
Ч Вместе со всеми Ч обязательно! Нам бы только через Берду, через Караты
ш… Берега у них крутые, я здешний, знаю.
Ч Раз лучше меня знаешь эту местность, тебе и руль в руки.
Солнце, просвечиваясь сквозь разрывы в облаках, опускалось в степи, за по
садки.
Наверное, так бывает во время «психической» атаки: надо идти вперед, толь
ко вперед, не обращая внимания на свист пуль, на падающих рядом убитых и ра
неных товарищей. Побеждают те, кто не дрогнул, не повернул обратно.
Всех, кто был в овраге, в лесополосе, кто ждал ночи, чтобы прорваться на вос
ток, пехотный полковник построил в колонну, разместил между машинами и д
ал команду двигаться вперед. Как только мы оказались на открытом месте, п
еред нами повисли осветительные ракеты, по нас ударили пулеметы.
Началось что-то кошмарное. Крики, стоны. Люди один за другим падают на зем
лю.
Ч Вперед! Вперед! Ч надрывается полковник, размахивая пистолетом. Он бе
жит вдоль колонны, нагибается над упавшими, кричит: Ч Встать! Почему полз
ете, как скоты?! Идти надо, идти, разве не понимаете? Так прямо в плен приполз
ете. Чтобы вырваться отсюда, нужно бежать, бежать!
Свистят пули. Рвутся мины. Движение застопорилось. Хочется обойти упавши
х, обогнать передних и броситься вперед. Я вышел из кабины и стою рядом с к
узовом полуторки. Полковник подходит ко мне и кричит прямо над ухом:
Ч Летчик, а ну вперед, покажи пример!
Ч Хорошо, Ч ответил я, но тут же подумал, что за мной не пойдут и я окажусь
один среди поля.
Ч Броневичок поедет впереди. Давай! Ч словно поняв мои сомнения, говори
т полковник.
Подгоняю машину к броневичку, и мы, увлекая остальных, катим дальше, к лесо
полосе. Над нами вспыхивают ракеты. Светло как днем. Фашисты бьют спереди
и с боков.
Стремление пробиться за посадку захватило всех. Никакого чувства страх
а. Знаем: за лесополосой все это должно кончиться. Только бы дойти…
Впереди уже показались черные тени. А вот и сама лесополоса. Бросаемся в н
ее, рассчитывая здесь укрыться, но на нас нажимают задние. Ревут машины, тр
ещат деревья. Выскакиваю снова на поле и вижу: весь огонь сосредоточен те
перь по тем, кто только выходит из Черниговки на открытую дорогу. Броневи
к покатил вдоль посадки. Полковника здесь нет, приходится распоряжаться
мне. Подзываю двух солдат с автоматами в руках.
Ч Просмотрите посадку, нет ли там немцев. Они уходят. Машины теперь выстр
аиваются вплотную. Среди них и моя. На ней полно людей.
Через несколько минут возвращаются наши автоматчики, докладывают:
Ч Все проверили, никого там нет. Броневичок разворачивается и едет влев
о, вдоль посадки. Машины следуют за ним. Я подбегаю к своей полуторке.
Ч Поехали.
Ч Не заводится, товарищ командир.
Колонна идет вперед. Мы остаемся одни, в темноте.
Солдаты прыгают из кузова нашей машины, догоняют других. Вся колонна теп
ерь повернула туда, влево, я даже вижу ее в скупом свете молодого месяца.
Шофер приспосабливает насос, чтобы продуть трубку. Вдруг там, на бугре, сл
ева взлетает каскад ракет и вспыхивает яростная пальба: строчат автомат
ы, пулеметы, бьют минометы. Загорается сразу несколько машин. Отсветы пож
ара разливаются по всему полю. Стрельба усиливается.
Слышу: мотор полуторки заработал.
Ч Давай вправо! Там чернеет лог, видишь?
Ч Вижу.
Вот так проверили… «Никого там нет…» На три шага отошли и вернулись… Стр
усили. Сколько жизней унес их обман!..
Теперь оставшиеся автомашины повернули за нами. Пешие тоже. Движемся без
остановок, но единым потоком. Чувствую себя каплей в этой людской реке. Кт
о-то пробудил в людях чувство локтя и вселил в них презрение к страху. Кто?
Невольно думаю о полковнике. Это он Ч пусть грубо и властно Ч поднял люд
ей и не позволил им опустить руки.
На рассвете подошли к реке. Первыми переправляются артиллерийские упря
жки. Но вот орудие перевернулось и потащило за собой лошадей. Погибли и вс
е солдаты, сидевшие на лафете. Домой напишут Ч «пропали без вести».
Машины обходят глубокое место и прокладывают другой путь.
Ожидая очереди у переправы, я прислушиваюсь к разговорам:
Ч Один генерал застрелился под Черниговкой.
Ч Жалко девушек. Всех автоматчики перебили.
Ч Куда мы едем?
Ч На Володарское.
…Днем нашу колонну еще раз обстреляли немецкие мотоциклисты. Подъехали
к Володарскому. Дорога проходит у самого аэродрома. Там ни одного самоле
та. Куда улетели? Никто не знает. Заехали в поселок, может быть, узнаю что-ни
будь о своем полке.
Но сначала нужно завернуть на аэродром и достать горючего. В баке бензин
а осталось очень мало.
На складе горючего не оказалось. Тогда я вспомнил, что бензовозы ездили з
аправляться на край леса. Там тоже была закопана в землю цистерна. Разыск
ал ее, открыл и обрадовался Ч она была наполнена первоклассным авиацион
ным бензином!
Заправил машину, налил бочку про запас и стал думать: как поступить с оста
вшимся горючим? Ну конечно, сжечь, чтобы не досталось врагу. Но каким образ
ом? Придумал. Отрезал шланг, смочил бензином, один конец опустил в бак, дру
гой поджег и бросил.
На бешеной скорости мы помчались в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65