Мы много раз летали с ним вместе еще в сорок второ
м году. Он-то хорошо знает, что значит сложная обстановка в воздухе.
Науменко выжидающе уставился на командира: не назовет ли он ведущего еще
одной группы, которая полетит рядом с ним?
Ч Покрышкин! Поведете четверку. Ведущий второй пары Ч Крюков.
Науменко оборачивает ко мне довольное лицо. Вижу: он рад.
Ч Есть! Ч отвечаю командиру.
Ч Взлетите через полчаса после Науменко, Ч сухо уточняет Краев. Ч Для
наращивания сил.
Ч Для какого наращивания? Ч вырывается у меня вопрос. Ч Пока я появлюс
ь над полем боя, немцы съедят четверку Науменко. Надо идти сразу восьмерк
ой.
Ч Вы поняли мою задачу? Ч каким-то чужим голосом спрашивает Краев и смо
трит на меня в упор. Его глаза наливаются непроницаемой чернотой, а губы с
жимаются, словно стараются сдержать очередь ругательных слов. Ч Выполн
яйте!
Ч Есть, товарищ командир!
Летчики расходятся. Какое-то время Краев даже не замечает, что остался од
ин. Расстроенный, я подхожу к своему самолету. Как хочется, чтобы командир
полка поскорее ушел в штабную землянку. Если он не будет точно знать, когд
а взлетела первая группа, я смогу подняться в воздух пораньше и помочь ей.

Вот четверка Науменко взмыла в небо и вскоре скрылась из глаз. Сидя в каби
не самолета, я отсчитывал про себя минуты. Надо поскорее взлетать и моей г
руппе. Мне отчетливо виделось, что творится сейчас над Крымской. Такое пр
едставление о воздушных боях может иметь лишь тот, кто сам каждодневно у
частвует в них и не раз испытал радость побед и горечь поражений. А что мож
ет знать о войне Краев, если он ни разу не ходил с летчиками на выполнение
боевых заданий? Он только посылает людей в огонь, только приказывает… им
енем Родины и народа.
Не взглянув на часы, я подал рукой знак Ч запускаю мотор. Мне показалось,
мы опаздываем. Лишь в воздухе я увидел, что взлетели на пятнадцать минут р
аньше.
В наушниках шлемофона гулко плескался голос Науменко:
Ч Иду в атаку… Не растягиваться! Над нами восьмерка «мессеров»!
Я передал по радио на командный пункт, что иду работать. Воздушная обстан
овка над Крымской звала в бой.
На фоне земли я различил «юнкерсов» лишь вблизи. Они тоже были зеленые, то
лько чуть посветлее. Гитлеровцы уже сыпали бомбы вниз.
Я веду свою группу на девятку «юнкерсов», которые разворачиваются на бое
вой курс. От кабин стрелков навстречу мне тянутся огненные трассы. Захож
у сзади снизу и открываю огонь. Один бомбардировщик начинает дымить.
Ч Сзади «мессеры», Ч слышу тревожный голос моего ведомого Федорова. Ог
лядываюсь: над нами действительно нависли четыре «мессершмитта». Но мне
не хочется оставлять «юнкерса», который вот-вот вспыхнет. Рядом пронося
тся огненные трассы. Рывком вывожу самолет из атаки и бросаюсь на четвер
ку «мессершмиттов», которая увязалась за Федоровым.
И закружилась карусель. Отбиваясь от атак вражеских истребителей, мы в т
о же время стараемся прорваться к бомбардировщикам. Но такой малочислен
ной группой это невозможно сделать. Приходится думать лишь о собственно
й защите. Поэтому большинству «юнкерсов» удается сбросить бомбы на цель
. Мы, таким образом, не сумели надежно прикрыть свои войска.
Возвратились на аэродром. Ко мне подходят летчики. Все живы, здоровы. Раду
юсь этому, как победе. И все-таки на душе тягостно оттого, что не выполнили
задания.
Направляемся на КП, идем мимо стоянок звена Науменко. Там вместо четырех
только три самолета.
Ч Где Науменко?
Ч Сбили. Иду и думаю, что сказать Краеву. Молчать уже нет сил. Так дальше во
евать нельзя!
Возле командного пункта рядом с Краевым вижу заместителя командующего
армией генерала Н. Ф. Науменко (однофамильца нашего погибшего товарища). Д
оложив о результатах вылета, отхожу в сторону. Сказал только о том, что дел
ала в воздухе моя четверка. Обо всем остальном умолчал. И не потому, что см
алодушничал. Что говорить, если генерал сам знает о малочисленности наши
х групп, отражающих массированные налеты противника? Очевидно, такая так
тика обусловлена нашими возможностями. Раз у нас самолетов меньше, чем у
немцев, значит нужно хотя бы непрерывным патрулированием создать у наше
й пехоты впечатление, что она не беззащитна.
Ч Покрышкин, ты почему такой злой? Ч спрашивает Науменко. Внимание всег
да трогает, особенно если оно проявлено со стороны большого начальника.
Оставив Краева, он подходит ко мне и ждет, что я скажу.
Ч Нельзя так воевать, товарищ генерал!
Ч Чем недоволен, говори!
И я высказываю то, о чем не раз думал, что меня давно мучает и угнетает:
Ч А тем, что мы до сих пор пытаемся бить врага растопыренными пальцами. Э
то же не сорок первый год, товарищ генерал, а сорок третий. У нас позади Ста
линград!
Ч Как же, по-твоему, надо бить?
Ч Кулаком! Только кулаком и, как говорится, под самую скулу. Разве мы не мо
жем послать на перехват «юнкерсов» большую группу и встретить их еще там
, за линией фронта? Что мы, как шмели, жужжим только над полем боя? И много ли
может сделать четверка?
Ч Не горячись, расскажи подробно, что произошло, Ч негромко говорит Нау
менко и приглашает меня пройтись.
Я открыл ему все, что тяготило мою душу. Речь шла и о чувствах, вызванных по
следней потерей, и опять же о тактике, о разумном расчете. Факты были налиц
о: немцы приходят на передний край группой до двадцати истребителей для
очистки неба перед появлением бомбардировщиков. Потом группы истребит
елей сопровождают армаду «юнкерсов». А мы что противопоставляем им? Нара
щивание боя четверки четверкой. Смешное сравнение! Да скорее печальное,
чем смешное. Если мы видим, сколько авиации бросил на этот участок враг, зн
ачит нужно не дать ему здесь ни в одном вылете жить иллюзиями о своем числ
енном превосходстве. Ни в одном вылете! Если это нужно, значит надо бросат
ь в бой только большие группы.
Неизвестно, что думал в те минуты обо мне генерал. Знаю только, что замечат
ельной была сама дружеская беседа генерала с командиром эскадрильи. Мои
мысли, высказанные здесь, на тропке у тихой зеленой лесополосы, очевидно,
не были для него новыми Ч они могли только в какой-то мере дополнить его
собственные размышления и соображения на этот счет. Генерал все время мо
лчал. Какое впечатление увез он с собой в штаб от нашего разговора, я не уз
нал.
Утром, посылая мою группу первой на задание, также всего-навсего четверк
у, Краев сказал, чтобы услышали все присутствовавшие на КП:
Ч Быть все время над самой Крымской! Чтобы ни одна бомба не упала на голо
вы нашим. Понятно?
Мы ответили в один голос: «понятно». По пути к машинам я сказал ведущему вт
орой пары Речкалову:
Ч Будем встречать «бомберов» не над Крымской, а дальше Ч над морем!
Речкалов удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он хорошо пони
мал, что значит вести бой в глубине вражеской территории, но он также пони
мал, что такой бой может принести гораздо больший успех.
Мы увидели их на фоне облаков. По силуэтам я определил, что это бомбардиро
вщики Ю-87. Они шли, конечно, на Крымскую, где наши войска вклинились во враж
ескую оборону.
Нам повезло: «юнкерсы» летели совсем без прикрытия. Очевидно, немецкие и
стребители проскочили несколько раньше и теперь ищут нас над линией фро
нта. Они уже привыкли встречаться с нами именно там. Что ж, мы воспользуемс
я просчетом фашистов и постараемся как следует отомстить им за гибель На
уменко.
Девятки бомбардировщиков летели одна за другой, словно на параде. Вероят
но, гитлеровцы даже не следили за воздухом, уверенные в том, что на дальних
подступах к цели их никто не побеспокоит.
«Подождите же!» Я дал команду атаковать и перевел машину в пике. Я сближал
ся с «юнкерсами» под таким углом, который позволял при пролете над ними о
бстрелять сразу несколько самолетов. По моим расчетам, выпущенная мной д
линная очередь из пушки должна напоминать своего рода огненный меч, на о
стрие которого будут напарываться вражеские самолеты. Эта неоднократн
о проверенная в боях атака показалась мне сейчас наиболее подходящей.
Нажимаю на гашетку и вижу, как «юнкерc», лишенный возможности быстро изме
нить направление полета, буквально налезает на пулеметную очередь. Пере
валившись через крыло, он срывается вниз. Вот и второй уже чертит дымом св
ой последний путь. Этого сбил из пушки. Всего несколько снарядов попало в
его фюзеляж, но и такой порции оказалось достаточно.
В прицеле промелькнул следующий. Его счастье. За ним идут еще и еще. Ярость
, жажда уничтожить их всех переполняет меня, овладевает всеми моими чувс
твами. Я непрерывно атакую и стреляю. Уже горит третий… Оглянувшись наза
д, убеждаюсь, что он падает, и продолжаю полет над цепочкой врагов, выстрои
вшихся для того, чтобы через несколько минут методично, аккуратно, ровны
ми порциями сыпать смертоносные бомбы на кубанскую землю.
Но вот строй «юнкерсов» ломается. Видя, как вспыхивают и падают машины ве
дущей девятки, гитлеровцы высыпают бомбы, не доходя до цели, на… свои войс
ка! Потом бомбардировщики разворачиваются и ныряют вниз, чтобы, маскируя
сь местностью, побыстрее уйти. Струсили! А ведь их почти полсотни против ч
етверки!
Развернувшись, я увидел, как Речкалов расстреливает «юнкерсы», проскочи
вшие подо мной. На земле их уже пять. Перспектива для тех, что еще не подошл
и, малоинтересная, и они поворачивают вспять. Бросаемся им вдогонку и в то
же время посматриваем за воздухом. Могут прилететь «мессершмитты». Они п
оявляются с востока.
Их в несколько раз больше, чем нас. Разделившись на две группы, они устремл
яются ко мне слева и справа. Но Речкалов со своим ведомым уже успел выскоч
ить на высоту. Стремительной атакой он срывает замысел противника. При т
аком умении взаимодействовать, каким обладает Речкалов, нам нечего боят
ься численного превосходства гитлеровцев. Мы смело идем в лобовые атаки
, делаем крутые горки, оттягиваясь на свою территорию. Там, над передним кр
аем, наверняка есть наши ЛАГи, они нам помогут…
Возвратившись на аэродром, я сразу же пригласил к самолету инженера по в
ооружению капитана Жмудя. В напряженном бою у меня родилась интересная м
ысль, надо было посоветоваться со специалистом.
Дело в том, что много снарядов я привез обратно. Произошло это потому, что
во время атак мне приходилось сначала нажимать на гашетку пулеметов, а п
отом уже пускать в ход пушку. Такая последовательность диктовалась отню
дь не тактическими соображениями или какими-либо расчетами. Просто две
гашетки находились под разными пальцами, причем пулеметная располагал
ась удобнее. А если бы я посылал пули и снаряды в цель одновременно, эффект
ивность огня была бы значительно выше и «юнкерсы» падали бы вниз гораздо
«охотнее».
Выслушав мои соображения, инженер сказал: Ч Можно и объединить, это нетр
удно сделать.
В следующем бою от моей массированной очереди вражеский бомбардировщи
к почти сразу развалился в воздухе. Видевшие это однополчане потом стали
расспрашивать, с какой дистанции я стрелял, куда целился. Я раскрыл им сво
й секрет. А на следующий день капитан Жмудь разыскал меня и стал жаловать
ся:
Ч Ну что же вы наделали! Теперь все летчики просят перестроить гашетки.

Ч Раз просят, надо сделать. Командиру докладывали об этом?
Ч Пока нет. Такие вопросы инженер может и сам решать.
Ч Правильно! Ч поддержал я капитана, зная, что Краев ни за что бы не одобр
ил эту рационализацию.
В последующие дни нашим летчикам не довелось использовать возросшую ог
невую мощь своих самолетов.
Погода внезапно испортилась, небо затянуло облаками, начались дожди. Вид
имо, из-за этого и наступление наших войск приостановилось. Крымская ост
алась в руках противника.
Обсуждая итоги напряженной боевой работы, летчики в один голос заявили,
что полеты малыми группами себя не оправдывают. Нужно действовать крупн
ыми силами, перехватывать и уничтожать вражеских бомбардировщиков на д
альних подступах к линии фронта.
Вскоре все мы испытали необыкновенную радость. На наш участок фронта сов
етское командование перебросило два крупных соединения истребительно
й авиации. Причем вооружены они были новенькими скоростными ЯКами.
В дни, когда прибыло подкрепление, в небе над Таманским полуостровом цар
ило затишье. Летчики нашего полка в основном прикрывали катера, когда те
поутру возвращались из разведки. Ночные рейды моряков к северному побер
ежью Азовского моря вызывали большой переполох во вражеском тылу. Мы иск
ренне радовались успехам катерников, но прикрывать эти малые суда было д
овольно скучно.
В период непродолжительного затишья только один полет запомнился мне с
воей необычностью. Как-то Краев отозвал меня в сторону и, раскрыв карту, с
казал:
Ч Полетите во главе восьмерки. Вот на этом аэродроме должен стоять наш Я
К. Надо его сжечь во что ни стало. Одна четверка будет подавлять зенитный о
гонь, другая Ч выполнять задачу.
Ч Есть уничтожить ЯКа, Ч ответил я, хотя такое задание меня крайне удив
ило. Как мог оказаться на вражеском аэродроме наш новенький истребитель
? Командир, к сожалению, ничего не сказал об этом.
Прикрываясь облачностью, наша группа скрытно подошла к указанному пунк
ту и выскочила на аэродром. Но на нем, к моему удивлению, вообще не оказало
сь никаких самолетов.
Когда я по возвращении доложил об этом Краеву, он сокрушенно заметил:
Ч Успели спрятать, черти. Теперь глядите в оба, немцы постараются исполь
зовать нашу машину.
Его предупреждение я воспринял со всей серьезностью. Ведь сам когда-то л
етал на «мессершмитте». Фашисты, конечно, не станут закрашивать звезды.
В тот же день, а точнее, вечером за ужином, я узнал, наконец, как попал наш са
молет в руки противника. Случай этот невероятно нелепый и печальный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65