Я остановился, ожидая,
что седой лейтенант расскажет что-либо о себе. И не ошибся.
Ч Перед финской кампанией, Ч снова заговорил он, Ч я очень внимательн
о слушал лекции и беседы о войне, о поведении людей на фронте. А вскоре сам
оказался в боевой обстановке. Стал летать на задания Ч один раз, другой. В
ел воздушные бои, штурмовал укрепления белофиннов. Пока сопутствовал ус
пех, все мне казалось понятным и ясным.
Но вот однажды стряслась беда. Самолет подбили зенитчики, и я стал отстав
ать от строя. Теперь можно было советоваться только с самим собой. Я не зап
омнил ни одного ориентира на маршруте. Тяну домой и не знаю, где нахожусь:
над своей или чужой территорией. А самолет еле-еле тянет, вот-вот плюхнет
ся. Заметив ровное белое поле, повел машину на посадку. Приземлился удачн
о. Вылез на крыло и озираюсь вокруг.
Вскоре послышалась стрельба, а затем невдалеке показалась группа людей
в белых маскхалатах. Они бежали на лыжах ко мне. Я решил, что это финны. И сра
зу вспомнил, как нас учили поступать в таких случаях: в плен не сдаваться,
обязательно поджечь самолет.
Лыжники в белых халатах были уже рядом, и я успел только выхватить пистол
ет. Приложил его к виску и нажал на спусковой крючок, но выстрела не послед
овало. Правда, и щелчок мне показался взрывом. Перезарядив пистолет, я еще
раз поднес его к виску. Затвор снова щелкнул вхолостую. И так все патроны о
боймы оказались у меня под ногами, а я стоял живой. Потеряв власть над собо
й, убив себя морально, я упал лицом в снег и зарыдал.
Чьи-то руки меня подняли на ноги. Лыжники оказались нашими. Ведь я приземл
ился на своей земле. Чудовищная история, не правда ли? Из нее не один вывод
можно сделать…
В тот вечер я долго не мог уснуть, переворачивая отсыревшую от дождя поду
шку. Из головы не выходил рассказ седого лейтенанта.
…В субботу нам тоже летать не разрешили.
Ч В понедельник небо станет совсем ясным, тогда и выпустим вас, Ч сказа
л начальник штаба.
Ч Взвоем от безделья, товарищ майор, Ч взмолился Дьяченко. Ч Хотя бы в Г
ригориополь подбросили, чтоб отдохнуть от палатки.
Ч Ну, чтобы не взвыли, берите машину и катите. Через полчаса мы были в Григ
ориополе. В тесной, забитой людьми столовой нашлось местечко и для нас. Дь
яченко преобразился, повеселел. Высокий розовощекий блондин-степняк лю
бил дружеский стол с чаркой. Раздобыв вино и закуску, он выложил все на сто
л и, улыбнувшись, сказал:
Ч И в небе и в жизни просветы все-таки наступают. В городок мы возвратили
сь поздно, но долго еще переговаривались вполголоса. В небе над нами сиял
и звезды. Мы различали их даже сквозь полотно палатки. Вокруг стояла успо
каивающая тишина… Засыпая, мы не знали, что часы мира уже были кем-то сочт
ены до секунды.
Нас разбудили резкие удары в рельс. Первая мысль была об учебной тревоге.
Ни дома, ни в гостях поспать не дают. Рядом с палаткой послышались топот но
г и возбужденные голоса.
Дьяченко, жалуясь на неспокойную жизнь военного летчика, долго не мог ра
зыскать свои носки. Мы с Довбней подождали его, чтобы к штабу прийти вмест
е.
Аэродром ожил. Заревел один мотор, другой, перекрывая непрекращающийся з
вон рельса.
«Значит, серьезная тревога, Ч подумал я, Ч если они уже рассредоточиваю
т самолеты. Ну что ж, для тренировки это неплохо. А места у них хватит: аэрод
ром подходит вплотную к кукурузному полю».
У штабного «ящика» толпились летчики в полном боевом снаряжении. Лица у
всех были суровые, словно железные. Ну, конечно же, тревога испортила им вы
ходной день. И все-таки замечалось что-то необычное в жестких взглядах.
Протиснувшись к двери, я хотел доложить о прибытии звена и тут услышал не
довольный голос Дьяченко:
Ч Чего не даете спать командированным?
Ч Спать? Ч прозвучал резкий, как выстрел, вопрос на вопрос. Ч Война!
«Война?» Это уже мысленно спрашивал каждый самого себя. Один, не поверив т
ому, кто произнес это слово, другой Ч подумав, что ослышался, третий Ч ка
к-то машинально… Но правдивый смысл этого страшного слова теперь подтве
рждало все: и зарево пожара на горизонте в направлении Тирасполя и нервн
ое передвижение самолетов на аэродроме.
Война! Все обычные заботы и вчерашние мирные планы вдруг отодвинулись ку
да-то невероятно далеко. Перед нами встало что-то неясное и зловещее.
Как поступить теперь нам, троим командированным? Почему мы стоим здесь, к
огда позарез нужны там, в Бельцах, где наша эскадрилья уже сражается, защи
щая границу, аэродром, город?
Ч Разрешите нам отправиться в свой полк? Ч обратился я к начальнику шта
ба.
Ч Летите.
Ч Дайте техников подготовить машины.
Ч «Дайте»! Все заняты! Вы понимаете Ч война!
На северо-западе от аэродрома послышался нарастающий гул моторов, а вск
оре на светлом фоне неба обозначились силуэты самолетов. Бомбардировщи
ки шли в сопровождении истребителей. Чьи? Наши или нет?
Навстречу неизвестным вылетели несколько И-16. Бомбардировщики начали р
азворачиваться. Теперь уже отчетливо различались их ромбовидные крыль
я.
Враг. Да, это война…
Мы побежали к своим машинам, не спуская глаз с группы вражеских самолето
в. В воздухе слышалась пулеметная стрельба. Она воспринималась теперь со
всем иначе, чем раньше. Шел настоящий воздушный бой.
Если бы на наших МИГах было подготовлено вооружение, я немедленно бросил
ся бы на помощь друзьям, сразился бы с фашистами. Неужели опять, как в трид
цать девятом, меня не отправят на фронт? Другие летчики уже воюют, а я… Сно
ва пройдет все мимо…
Как бывший авиатехник, я сам занялся осмотром самолетов. Дьяченко и Довб
ня притащили для запуска моторов баллоны со сжатым воздухом.
Взлетели, и сразу стало как-то не по себе. Ведь на МИГах ни единого патрона.
Надо прижиматься к лесам и нивам, пока долетим до своей части.
Добрались до Маяков и удивились: на аэродроме тихо, спокойно. Все самолет
ы рассредоточены в кукурузе и замаскированы. Летное поле свободно. Совер
шив посадку, первым заруливаю машину в кукурузу. Дьяченко и Довбня ставя
т свои МИГи рядом с моим.
Ч Забыли, что война? Ч прикрикнул я на них. Ч Зачем выстраиваетесь, как
на параде!
Они снова запустили моторы и отрулили подальше. Оставив летчиков возле м
ашин, я побежал в штаб и, встретив там Матвеева, доложил:
Ч Выполнение задания прекратил и возвратился звеном в полк. Разрешите
отправиться в свою эскадрилью в Бельцы.
Ч Подожди! Ты мне нужен.
Смотрю, где же наш командир. Не видно. Жду. Расспрашиваю товарищей Ч обста
новка проясняется. Вчера командир дивизии приказал Иванову и комэску Ат
рашкевичу немедленно отправиться в Пырлицу и разобраться, почему Фигич
ев нарушил границу, преследуя немецкого разведчика. Иванов вылетел на УТ
И-4. Атрашкевич выехал на автомашине. Вечером от Иванова пришло сообщение
: сел где-то в поле на вынужденную Ч не хватило горючего. Атрашкевич пере
дал, что его машина застряла в какой-то балке. Командира звена Кузьму Сели
верстова штаб дивизии вызвал в Кишинев для проработки за какую-то прови
нность.
Вот так ситуация! Командиров на аэродроме нет, некоторых летчиков тоже…

Ч Бельцы? Бельцы? Ч слышится голос майора Матвеева. Он повторяет все, чт
о ему передают.
Я с группой летчиков стою у дверей и стараюсь не пропустить ни одного сло
ва. Из Бельцев сообщают, что рано утром немецкие бомбардировщики под при
крытием «мессершмиттов» налетели на аэродром и подожгли бензохранилищ
е. Наши истребители провели воздушный бой. Погиб Семен Овчинников.
Тем, кто стоит дальше, передаем: «Погиб Овчинников». Я бывал у него дома, в Б
ельцах, не раз видел его малышку, жену… К тревоге и злости к врагу, перепол
нившим душу, примешивается новое чувство Ч горечь утраты близкого чело
века, товарища. Сразу хочется узнать, как он погиб, при каких обстоятельст
вах. Кажется, вражеская пуля, оборвавшая одну жизнь, летит дальше Ч ищет д
ругого. Надо защищаться от нее, надо перехитрить врага и поразить его.
Ч Разрешите моему звену отправиться на помощь товарищам, Ч снова обра
щаюсь к Матвееву.
Ч Я сказал Ч подождите! Ч отвечает он недовольным тоном. Ч Туда тольк
о что улетела вторая эскадрилья. А что она там сделает без горючего?
Вид у начальника штаба явно растерянный. Спешу к своим ведомым. Оставляя
их, я просил зарядить и пристрелять пулеметы на всех самолетах. Увидев ме
ня, Дьяченко бросается навстречу:
Ч Летим?
Довбня взволнованно смотрит на меня:
Ч Что в Бельцах?
Там остались его жена и ребенок.
Ч Дерутся. Овчинников погиб. Пауза.
Ч Как?
Я слышу тот же вопрос, который недавно задавал сам. У всех летчиков обостр
енное внимание к подробностям, пусть даже трагическим. Как погиб? Почему
погиб? Ведь мы надеялись только побеждать.
Наша армия, конечно, готовилась к обороне, к тому сражению, которое будет н
авязано нам. Мы учились упорно, не теряли ни одного дня, чтобы освоить нову
ю технику. Но фашисты напали на нас внезапно, они застали нас врасплох. Есл
и бы более остро чувствовалась опасность нападения, мы могли бы встретит
ь врага как положено. Главное же Ч нельзя было допускать такого состоян
ия, какое оказалось в нашем полку в первое утро войны. Эскадрильи разброс
аны, люди рассеяны, самолеты не подготовлены…
Думая о нашей первой потере, мы начинаем понимать, что война будет жесток
ой, кровавой, что, взлетев сейчас в воздух, можно не возвратиться на аэродр
ом, не увидеть больше этого чудесного, ясного утра.
Ч Покрышкин, в штаб! Ч слышу голос дежурного по части.
Ч Есть!
Бегу, поглядывая в небо. Мокрые от росы сапоги стали тяжелыми. Над горизон
том встает солнце. У штаба по-прежнему толпятся люди.
Ч Доставай карту! Ч говорит Матвеев, шагнув мне навстречу. Ч Видишь от
дельную рощицу? Ч тычет он пальцем в зеленый кружок среди чистого поля.

Ч Вижу.
Ч Бери У-2 и лети. Там сидит Иванов. Надо ответить «есть», но я не могу произ
нести ни слова. Разве это боевое задание?
Когда мы зарулили на стоянку, за мной подъехала легковая автомашина из ш
таба. Дьяченко и Довбня остались у самолетов. Я спросил, что они видели на
аэродроме, картина стала полнее.
Ч Ударить бы сразу по этой авиавыставке! Ч запальчиво сказал Дьяченко,
снимая шлем с потной головы.
Ч И ударят! Для того и летали.
Дежурим у самолетов, готовые в любую минуту взлететь и прикрыть наши бом
бардировщики или защитить Маяки от налета вражеской авиации. В Бельцах н
емцы бомбардировкой уже вывели из строя летное поле аэродрома.
Из штаба передали по телефону: готовность номер один! По данным постов оп
овещения, к нашему аэродрому идут три девятки вражеских бомбардировщик
ов.
Занимаю место в кабине MИГа, готовлю все для быстрого запуска мотора. Посм
атриваю то на горизонт, то на командный пункт. Проходит минута, две, пять, д
есять. Я мысленно представляю налет «юнкерсов» на наш аэродром, атакую и
х и сбиваю несколько бомбардировщиков.
Вдруг слышу:
Ч Летят!
Размечтался!.. Вглядываюсь в небо: со стороны солнца летит группа самолет
ов. Они различаются все отчетливей.
Запускаю мотор и выруливаю самолет из кукурузы. То же делают и остальные
летчики. Не спускаю глаз с КП. Почему нет ракет? А! Вот они, долгожданные! Три
красных факела взлетают ввысь.
Бомбардировщики проходят клином чуть в стороне от аэродрома. Хоть солнц
е бьет прямо в глаза, я замечаю, что самолеты какие-то незнакомые, даже стр
анные: одномоторные, кабины пилота и штурмана-стрелка соединены вместе.

Я быстро иду на сближение с крайним бомбардировщиком и даю короткую очер
едь. Чувствую, что попал. Еще бы: я так близко подошел к нему, что отбрасывае
мая им струя воздуха перевернула меня. Разворачиваю самолет вправо, ввер
х и оказываюсь выше бомбардировщиков. Смотрю на них с высоты и Ч о, ужас!
Ч вижу на крыльях красные звезды.
Наши! Обстрелял своего.
Навис над группой и не могу сообразить, как поступить дальше. Атакованны
й мной бомбардировщик начал отставать. Несколько секунд лечу над ним, сл
овно привязанный. Всеми чувствами и мыслями я там, с экипажем, который реш
ает сейчас, что делать.
Плотной группой подходят другие наши истребители. Вот ведущий уже начал
строить маневр для атаки бомбардировщиков с другого фланга. Я в отчаянии
Ч всех посбивают! Не раздумывая, бросаюсь наперерез атакующему истреби
телю, качаю крыльями. Чуть не столкнувшись со мной, он отваливает. Но в ата
ку идут другие. Приходится мотаться от одного к другому и давать предупр
едительные очереди из пулеметов. И все-таки некоторые успевают стрельну
ть. К счастью, они бьют мимо.
Подбитый мной бомбардировщик сел в поле на «живот», а остальные благопол
учно дошли до григориопольского аэродрома. Там к ним присоединились еще
две большие группы бомбовозов, и они в сопровождении истребителей взяли
курс на запад.
Попугав друзей, мои однополчане пошли домой. У меня духу не хватило сразу
возвратиться на аэродром. Что скажет Виктор Петрович? Как расценят мою о
шибку летчики? Нужно было сначала искупить свою вину, и я решил следовать
за бомбардировщиками.
Потом подумал: а почему бы мне не прийти в район цели раньше их и не блокир
овать аэродром? Конечно же, они летят на Роман. Если я хотя на несколько ми
нут задержу взлет вражеских истребителей, то наши бомбардировщики смог
ут нанести удар с наибольшей эффективностью…
И вот я снова над Романом. Открывают огонь вражеские зенитки, к самолету т
янутся огненные трассы. Маневрируя по высоте и направлению, я смотрю, не в
злетают ли «мессершмитты». Заметив, что на старт выруливают два истребит
еля, я иду в атаку. «Мессеры» замирают на месте. Они ждут, пока я пролечу над
ними и окажусь впереди. Успеваю дать несколько очередей, но все они, очеви
дно, проходят мимо цели. Ни один из «мессершмиттов» не загорелся.
Проходят минуты, а наших бомбардировщиков нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65