Сюда, на краснодарский пляж, молодежь загляды
вала при любой возможности: поплавать, попрыгать с вышки в воду, погонять
в футбол. Даже теперь здесь было немало народу.
Товарищи, сидевшие рядом, шутили и строили догадки Ч зачем нас вызвали в
штаб армии. Я слушал их рассеянно и все время думал об Олефиренко. Да, он вс
ей душой стремился в истребительную авиацию. И, наверное, уже не раз проси
л об этом кого-то, но ему отказывали. Я тоже когда-то открывался каждому, ко
го считал способным мне помочь. Несколько лет прошло, пока добился своег
о. Видно, нет в жизни ровных и гладких дорожек.
…В штабе армии нас прежде всего накормили вкусным и сытным завтраком. На
стол подали даже полный чайник красного вина.
Ч Никто не засекает, сколько мы пьем? Ч спросил Глинка, с нарочитой подо
зрительностью оглянувшись назад.
Ч Да вроде бы нет.
Ч Тогда давайте еще нальем.
У нас был настоящий праздник: на столе вино, закуска. Полетов сегодня нет и
не предвидится, начальство словно забыло о нас. Мы сидели и обсуждали, как
ие вопросы нам могут задать и как лучше на них ответить. Ведь за все время
войны нас, летчиков, первый раз пригласили в столь высокий штаб на делово
й разговор. А давно бы пора поинтересоваться нашей жизнью, мыслями и опыт
ом. Меня лично всегда удивляло и беспокоило то, что мы живем как-то обособ
ленно: ни о наших находках никто не знает, ни нам не говорят, что есть интер
есного в других частях.
Нас принял генерал Вершинин, высокий, статный, с усталым лицом. Поздорова
вшись с каждым за руку, он предложил сесть. Мы разместились на стульях, рас
ставленных у стен кабинета. Стол с зеленым сукном и вся обстановка напом
инали мирное, довоенное время.
Однажды я уже видел командующего. В прошлом году он вручал нашему, полку г
вардейское знамя. С тех пор виски его еще больше поседели, мне это сразу бр
осилось в глаза.
Ч Давайте, товарищи, посоветуемся, Ч просто начал Вершинин, Ч как нам л
учше бить врага в воздухе.
Генерал подробно обрисовал обстановку на фронте, охарактеризовал наши
и немецкие воздушные силы, а затем остановился на наиболее важных пробле
мах боевого применения бомбардировочной, штурмовой и истребительной а
виации. «Самая неотложная задача, которую нам предстоит решить, Ч это за
воевание здесь, на Кубани, подавляющего господства в воздухе. Мы должны с
тать полными хозяевами неба».
Слушая его, я начал отчетливее понимать те закономерности, которыми опре
делялась боевая работа нашей авиации в эти дни Ч характер заданий, коли
чественный состав групп, расчет времени на патрулирование, тактика. Все
это, оказывается, обусловлено не прихотями таких людей, как наш командир
полка, хотя и от них многое зависит, а конкретной обстановкой на фронте и п
ланами вышестоящего командования.
Здесь, в штабе, я узнал, например, что бомбардировщики и штурмовики станут
действовать теперь массированно. Это дает им возможность успешно строи
ть самооборону, и нам не придется опекать их так, как раньше. Располагая до
статочным количеством истребителей, наше командование будет в состоян
ии не только посылать на сопровождение крупные силы истребителей, но и п
остоянно держать определенное количество самолетов над передним краем
, а также организовывать перехват вражеских бомбардировщиков на подход
е к линии фронта.
Ч Раньше нам противник навязывал свою волю, Ч подчеркнул генерал, Ч а
сейчас он приспосабливается к нашей тактике. Разве от хорошей жизни «юнк
ерсы» теперь все чаще сбрасывают бомбы, не доходя до цели и куда попало? Не
т! Просто вместе с численным преимуществом враг все больше теряет и веру
в свои силы. Наша задача Ч целиком захватить инициативу в свои руки.
Я едва сдержался, чтобы не сказать: «Правильно!» А когда генерал начал гов
орить о значении мастерства для достижения успеха в воздушном бою, мне з
ахотелось выступить на этом совещании, поделиться своими мыслями о такт
ике, сказать о том, что волнует нас, истребителей.
И мне предоставили слово. В своем выступлении я, между прочим, высказал не
согласие с приказом, в котором была установлена строго определенная ско
рость патрулирования истребителей над своими войсками. Она была настол
ько мала, что сковывала нас, не давала возможности быстро переходить на в
ертикаль, когда завязывался воздушный бой с противником. Такие условия п
атрулирования не отвечали современным требованиям. Свои суждения я под
крепил примерами из практики.
Потом затронул другой волновавший нас вопрос: почему летчикам-истребит
елям не засчитывают тех сбитых немецких самолетов, которые упали за лини
ей фронта, на оккупированной врагом территории? Получалась какая-то нел
епость: ставится задача встречать и уничтожать воздушного противника в
глубине его обороны, а результаты этих боев не принимаются в расчет. Не сл
учайно многие летчики стараются держаться своей территории.
После меня выступили другие товарищи. Генерал Вершинин внимательно выс
лушал всех и даже сделал какие-то записи в своем блокноте.
Совещание закончилось во второй половине дня. Мы расходились с предчувс
твием, что в ближайшее время на фронте развернутся большие события. Кажд
ый уносил с собой также уверенность в том, что отныне будет больше ценить
ся боевой опыт летчиков, что командование пересмотрит кое-какие приказы
, касающиеся нашей работы.
Прощаясь с генералом, я передал ему просьбу Олефиренко.
Ч Какой же из него истребитель? Ч удивился Вершинин.
Ч Разрешите взять его в свою эскадрилью? Я помогу ему переучиться. Он оче
нь хочет стать воздушным бойцом. А если человек всей душой рвется к цели, т
о непременно добьется своего.
Ч Что ж, не возражаю, Ч сказал командующий. Ч Но смотрите, капитан, не то
ропитесь выпускать его в бой, пока он как следует не будет подготовлен.
Когда я возвратился на аэродром, у землянки меня встретил Олефиренко. Он
прохаживался и курил.
Ч Чего волнуетесь? Ч сказал я ему. Ч Готовьтесь сдавать эскадрилью.
Ч Неужели?
Глаза его сверкнули радостью.
Ч Командующий отпускает вас.
Ч Спасибо, большое спасибо… Ч только и мог сказать растерявшийся от сч
астья Олефиренко.
Он сам доставил меня на У-2 в наш полк. Наблюдая за ним в полете, я думал: како
е это прекрасное качество Ч целеустремленность. А еще думал о хороших, п
о-настоящему братских взаимоотношениях между людьми в нашей армии. И от
этих мыслей на душе стало по-весеннему светло.
После совещания в штабе армии в наш полк зачастили корреспонденты газет
. Раньше, бывая у нас, они писали главным образом о подвигах, а теперь стали
больше интересоваться опытом боевой работы истребителей и особенно та
ктическими новинками.
Однажды в беседе с корреспондентом я подробно изложил свои взгляды на та
ктику современного воздушного боя и рассказал о недавних поединках с вр
ажескими истребителями на Кубани. Вскоре в «Красной звезде» появилась б
ольшая статья, в которой автор дал четкую формулу нашего соколиного удар
а: высота Ч скорость Ч маневр Ч огонь. Потом это выражение стало крылат
ым.
В полк начали приходить брошюры, листовки, плакаты о мастерах воздушного
боя. Мы внимательно изучали опыт лучших летчиков всех фронтов, брали его
на вооружение.
На пороге стоял Первомай. Замполит и парторг полка уже наметили, какие ме
роприятия провести в праздничные дни, решили кое-кого послать с доклада
ми в ближайшие станицы. Но последующие события изменили все. 28 апреля я по
лучил приказ немедленно перелететь с эскадрильей на аэродром бомбарди
ровщиков.
Ч Будете работать вместе, Ч сказали мне в штабе. Я направился к своим ле
тчикам. За мной неотступно бежал мой верный друг Ч собачонка из породы о
вчарок, подаренная мне местным жителем. Назвали мы песика Кобрик. Он креп
ко привязался ко мне. Мне впервые предстояло оставить его одного в Попов
ической. Кобрик не отставал, он чувствовал по моим торопливым шагам, по во
збуждению, что мне сейчас не до него. Он прибежал со мной к самолету и, лишь
когда я поднялся на крыло, вдруг отскочил от возвышавшейся над ним машин
ы. Я порулил к старту. Он уселся точно там, где стоял мой самолет. Я долго вид
ел его на том месте, пока не поднялся на высоту.
На базу «Петляковых» мы пришли перед заходом солнца. Здесь царило полное
спокойствие. Четкие ряды «пешек» выстроились вдоль полосы. Наверное, эт
от парад и тишина толкнули меня продемонстрировать перед бомбардировщ
иками наше истребительское преимущество. Я распорядился, чтобы группа с
адилась, а сам, набрав высоту, решил пронестись на предельной скорости на
д самой землянкой КП.
Стремительно снижаясь, я подумал, что малой высоты для настоящего эффект
а все-таки недостаточно, и у самой земли перевернул самолет вверх колеса
ми.
В таком положении прогремел я над аэродромом, а когда выровнял машину, по
чувствовал запах гари. Что такое? Дым лез в кабину. Горела проводка. Как бы
ть? Срезав круг на развороте, пошел на посадку. Успел сесть. Ко мне подбежа
ли, начали гасить самолет.
Торжественное утро большого наступления для меня было испорчено: пришл
ось сопровождать две девятки бомбардировщиков тройкой. Я взял самолет с
воего ведомого и один осуществлял непосредственное прикрытие восемнад
цати ПЕ-2. Мое смешное одиночество красноречиво напоминало всем экипажа
м о моем вчерашнем «трюке». Речкалов своей парой должен был сковывать вс
треченных «мессершмиттов» и в трудную минуту выручать меня.
Вот «Петляковы» дошли до цели и встали на боевой курс. Я посмотрел вверх и
увидел, что Речкалов уже дерется с четверкой «мессеров». Меня беспокоило
одно: не пришло бы к противнику подкрепление. Но сегодня в небе появилось
столько советских самолетов, что немцы оказались не в состоянии уделить
нашей группе должное внимание. Анапа не пылит…
Сбросив бомбы на вражеский штаб, «пешки» повернули домой. Шли прямо на со
лнце. Оно, огромное, красное, только встало над землей. На него можно посмо
треть, но не засматриваться. В небе появился какой-то одиночный самолет. О
н быстро приближался к «Петляковым». Мне нетрудно было узнать в нем ЯКа. В
первые минуты я было проникся к нему сожалением: «Бедняга, отбился от сво
их или потерял друга». Но он тут же заставил меня насторожиться: ЯК не поже
лал пристроиться ко мне, а прошмыгнул прямо к бомбардировщикам. Я, снижая
сь, пошел ему наперерез. Он не изменил курса. Когда мы были на одинаковом р
асстоянии от последнего «Петлякова», ЯК выпустил по нему очередь и взмыл
вверх.
«Вражеский ЯК! Ч обожгла меня догадка. Ч Тот самый, таганрогский…» Я уж
е не мог перехватить его.
Ч Речкалов, сбей ЯКа! Сбей его! Ч закричал я в микрофон.
Для Речкалова эти слова были такой неожиданностью, что он не среагировал
на мой призыв. ЯК исчез. Обстрелянный «Петляков» нормально следовал за г
руппой. Я шел над ним и думал о ЯКе. Несколько дней назад он уже появлялся в
воздухе. Мы дрались с «мессершмиттами», прикрывавшими группу «юнкерсов
». Кружили под самой облачностью. Ко мне только что подошел Труд, отставши
й от четверки Фадеева. И вдруг снова какой-то одиночка. Но уже ЯК. Летел пря
мо на меня.
Ч ЯК, я свой, я свой, Ч поспешил я «представиться» ему. Он надвигался. Я по
двернул свою машину, чтобы показать ее в плане, со звездами. И это не повли
яло на него. Тогда я резко рванул в сторону Ч ЯК проскочил мимо, а от него в
низ посыпались гильзы. Стрелял по мне! На некотором расстоянии от нас ход
или «мессершмитты», и он подался по направлению к ним.
И тогда я не сомневался в том, что на нас напал ЯК, которого мы должны были у
ничтожить на аэродроме в Таганроге. И вот вторая встреча…
На аэродроме выяснилось, что очередью, пущенной по бомбардировщику, был
ранен воздушный стрелок. Кто же и как сожжет этот пиратский самолет?
Мы возвратились к себе домой. Все наши «кобры» были в полетах. Шла беспрер
ывная боевая работа. Доложив Краеву о своей машине, которая нуждалась в р
емонте и оставалась на аэродроме бомбардировщиков, о злополучном ЯКе, я
попросил командира разрешить пойти на задание на его машине.
Ч Бери, проветри ее, Ч ответил он, не подозревая, какой издевкой над сами
м собой прозвучала его шутка.
Самолет Краева чуть не подвел меня. Он был из другой серии выпуска, и на не
м включение радиоприемника устроено несколько по-иному, чем на моем. На о
братном маршруте на меня внезапно напал «фокке-вульф». Я считал, что мой п
риемник включен, шел спокойно, надеясь на то, что мне сообщат об опасности
. Мне действительно передавали о приближении вражеского истребителя. В п
оследнее мгновение, когда трасса уже была нацелена в мой самолет, я увиде
л нависший «фокке-вульф». Рывок машины в сторону спас меня.
Со времени прибытия на Кубань я летал на машине под № 13. В первый день этой о
перации она, как уже сказано, вышла из строя. Но на второй день к вечеру я уж
е на ней пошел в бой. В одной из схваток, когда в воздухе было очень много ис
требителей, моя небольшая группа как-то потеряла меня из виду или я заплу
тался где-то в «карусели», и мы на свой аэродром возвратились отдельно.
Ч Почему оторвались? Ч спросил я.
Ч Нельзя было распознать в такой заварухе.
Ч Номер незаметный, что ли?
Ч Незаметный.
Я попросил Чувашкина нарисовать цифру «13» крупно, во весь фюзеляж. С этим
роковым числом на бортах своей «кобры» в боях за освобождение Крымской я
сразил еще не один вражеский самолет.
…С первого дня наступления мы прочно захватили господство в небе над Там
анским полуостровом. Тогда гитлеровцы начали практиковать воздушные з
асады. Летая на больших высотах, они подкарауливали наши отставшие от ст
роя машины и внезапными атаками сбивали их. Так они подловили Островског
о и Вербицкого, чуть не сбили над аэродромом Фадеева. Мы вынуждены были пр
инять ответные меры, стали посылать специальных охотников, снабженных к
ислородным оборудованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65