«Сегодня ночуем на аэродроме». Я решил о
ставить эскадрилью на ночь у самолетов. Во-первых, завтра утром мы не буде
м связаны с машиной, которая возит нас на аэродром. А во-вторых, если мы при
едем сюда вместе с Краевым, он не позволит нам лететь на перехват «юнкерс
ов». Летчики с радостью согласились. Их тоже увлекла мысль о внезапном на
падении на вражеских бомбардировщиков.
Ночевали мы в лесополосе. Перед рассветом я разбудил товарищей. Решили, ч
то двое будут дежурить, а трое могут еще немного подремать под крыльями с
воих машин.
Рассвело. Сидеть в кабине было тяжело Ч ныла спина. Я вылез из самолета и,
не снимая парашюта, лег на крыло.
Ч Летят! Ч вдруг закричал Чувашкин.
Я вскочил в кабину, запустил мотор и повел машину на взлет. За мной стартов
али Бережной и Науменко, чуть позже Ч пара Федорова.
Поднявшись в воздух, я увидел, что девятка Ю-88 в сопровождении десяти МЕ-110 д
ержит курс на аэродром ПВО и на город. За первой группой шла вторая Ч пятн
адцать самолетов МЕ-110. Увидев, как взлетают ЯКи, эти фашисты повернули на н
аш аэродром. Мы с ходу атаковали первых налетчиков, поскольку они находи
лись ближе к своей цели.
Наши летчики не щадили себя в бою, забыв о превосходстве противника. На зе
мле взрывались беспорядочно сброшенные фашистами бомбы и сбитые немец
кие самолеты. Внезапность нападения и смелость атак позволили нам добит
ься успеха. Мы не допустили к городу «юнкерсов» и преследовали их, пока бы
ло чем стрелять.
Федоров своей парой встретил вторую группу вражеских самолетов на подс
тупах к нашему аэродрому. Нескольким «мессерам» удалось прорваться к це
ли, но сброшенные ими бомбы упали на пустые капониры.
В этом бою мы сбили пять вражеских самолетов. У нас же пострадала только о
дна машина, которая оставалась на земле и была «раздета» взрывной волной
.
Едва мы успели возвратиться на аэродром и расставить самолеты по укрыти
ям, как к командному пункту один за другим подъехали два легковых автомо
биля. «Газик» командира полка мы сразу узнали. А кто же подкатил на «эмке»
? «Ну, наделали шуму, Ч подумал я. Ч Влетит мне от Краева за самовольство»
.
У КП нас встретили командир дивизии Шевченко, комиссар Мачнев и майор Кр
аев. Оказывается, комдив приехал дать кое-кому нагоняй за то, что полк не п
однялся навстречу «юнкерсам». Находившихся в воздухе ЯКов он принял за с
амолеты ПВО. Увидев теперь на нашем аэродроме воронки от бомб, генерал ср
азу же набросился на Краева:
Ч Вы что, прилетели сюда отсиживаться?
Вся наша группа выстроилась перед начальниками. Я доложил командиру пол
ка о боевом вылете и о сбитых самолетах.
Ч Так это же мои дрались, товарищ генерал! Ч обрадовался Краев. Ч Мои, а
не из полка ПВО. Те даже не взлетали.
Вскоре на аэродром позвонил командующий армией генерал Вершинин. Всех, к
то отличился в этом вылете, он приказал представить к награде.
В последующие дни вражеские самолеты не появлялись в районе нашего аэро
дрома.
Примерно на неделю мы обеспечили себе относительное спокойствие. Но фро
нт продолжал отодвигаться на восток, и нам тоже пришлось искать новое ме
сто. Теперь летчики даже на время перелета не решались расставаться со с
воими техниками. Правда, перевозили они их за бронеспинкой сиденья, где ч
еловек вынужден был скрючиваться буквально в клубок. Но техники считают
, что лучше добираться до нового места так, чем тащиться на грузовике, кото
рый может застрять в дороге.
И вот нас приняла еще одна станица на пути нашего отступления. Аэродром н
ачинался прямо за полотном железной дороги. При первом же заходе на поса
дку мне запомнилась аккуратная белая будка стрелочника.
…Тяжелые бои продолжаются. Летаем на штурмовку вражеских войск в районы
Сальска, Тихорецкой и переправ через Маныч. Над дорогами восточное Сальс
ка с утра до вечера висят темно-серые облака пыли, поднятые немецкими тан
ками и автомашинами, идущими к Волге. Такие же полосы, как траурные повязк
и на родной земле, тянутся к Ставрополю. Вдали последним барьером высятс
я горы Кавказского хребта. Куда же отступать дальше? Некуда!
Никто из нас не считает, сколько раз вылетает в течение суток на боевое за
дание. Каждый заботится прежде всего о том, чтобы не потерять самолет: дру
гого никто не даст.
Летчики нашей эскадрильи летают много и очень устают. Карту не вынимаешь
из планшета. Надо только зарядить самолет горючим, боекомплектом, а само
му напиться воды. Жажда одолевает. Вода здесь же у самолета, в котелке техн
ика. Она теплая, такая же, как и воздух. На зубах трещат песчинки. Воздух дне
м и ночью серый от пыли. Лишь когда поднимешься на тысячу метров над земле
й, увидишь небо чистым. Брились летчики только вечером. Утром прихорашив
ать себя Ч это считалось не к добру. При свете домашней лампы или коптилк
и из гильзы вглядывался в чудом сохранившийся кусок зеркала и скоблил с
опаской свое худое лицо. Когда смотришь на украинских хлопцев Бережного
и Вербицкого, на русских ребят Ч Федорова, Искрина, Мочалова и Козлова, бр
осаются в глаза их старенькое, выгоревшее на солнце обмундирование, худы
е, почерневшие от солнца и пыли лица. Да, много они пережили в эти горестны
е дни отступления. И кто знает, какие им еще предстоят испытания.
Особенно нравится мне своим мужеством хрупкий восемнадцатилетний Нико
лай Островский. Он прибыл из училища недавно, но уже хорошо проявил себя: н
еудержимо рвется в бой, дерется смело и расчетливо.
В последнее время Островский стал почему-то угрюмым. Я поинтересовался,
чем вызвана такая перемена в его настроении. Оказалось, что Островский н
икак не дождется ответа на свои письма, хотя его родная подмосковная дер
евня освобождена от фашистов уже несколько месяцев назад. Мы хорошо пони
маем душевное состояние молодого летчика и стараемся всячески его обод
рить.
Когда я смотрю на русоволосого крепкого Сашу Мочалова, мне вспоминается
его однофамилец, пропавший без вести в начале войны. Я хорошо помню этот п
оследний для него вылет на боевое задание. Мы вместе ходили на штурмовку
за Днестр. Над целью его самолет подбили вражеские зенитки. Он развернул
ся на обратный курс. Но в нескольких километрах от реки, уже над расположе
нием наших войск, мотор его машины сдал, и он совершил вынужденную посадк
у в поле. Я видел, как он, посматривая вверх, ходил вокруг своего самолета. Р
ешил сесть где-нибудь рядом с ним, забрать его и улететь. Но где приземлит
ься? Прямо на пшеничном поле Ч опасно: колосья могут забить радиатор, мот
ор перегреется и выйдет из строя. Можно угодить и в яму. Я сделал несколько
кругов, ища подходящую полянку. Мочалов тем временем выбрался на дорогу,
которая вела к деревне. Как только я начал снижаться, он взмахами рук прос
игналил мне не садиться здесь и лететь на восток. Убедившись еще раз, что в
селе, к которому шел летчик, стоят наши, я полетел домой.
Но Мочалов в часть не возвратился. Что с ним случилось, где он теперь Ч не
знаю. До сих пор не могу простить себе, что не сел тогда и не вывез его.
Два Александра Мочалова… Смотрю на одного и вспоминаю другого, заново ос
мысливаю ту ситуацию, строю различные догадки, но определенных ответов н
а волнующие меня вопросы не нахожу.
Очень взволновал меня и недавний случай с Паскеевым. В воздушном бою его
машину подожгли, и он в критический момент выбросился с парашютом. Мы хор
ошо помнили, как когда-то, при налете «юнкерсов» на аэродром в Бельцах, эт
от летчик, забыв обо всем, бросился к речке и залез по шею в воду. Товарищи д
олго смеялись над ним. Но «болезнь» Паскеева со временем прошла. Он не раз
летал на разведку, успешно провел не один воздушный бой. Вот и в последнем
поединке с врагом он действовал очень смело.
Паскеева подобрали и привезли на аэродром колхозники. Он сильно обгорел
, но не стонал, лежал спокойно в кузове автомашины. Его сразу же увезли в го
спиталь.
Да, возмужала молодежь, закалилась в огне войны и воюет, не жалея сил. Но сл
учай с Паскеевым навел меня на другую мысль: если молодые летчики будут и
дальше летать с такой нагрузкой, мы скоро начнем терять их. Переутомлени
е притупляет внимание, ухудшает реакцию в воздушном бою.
И тут снова я подумал: почему же так долго не возвращаются в полк наши стар
ые летчики, погнавшие самолеты в мастерские? Пора бы им приехать и подмен
ить молодежь, не знающую отдыха.
Свои мысли я высказал командиру полка. Он, как ни странно, сразу согласилс
я со мной и поручил лично мне начать поиски эскадрильи Фигичева и группы
Комосы. Я не стал возражать и в назначенный день после боевых вылетов соб
рался в далекий путь. Пока я шел к У-2, выделенному штабом дивизии в мое расп
оряжение, мне надавали десятки поручений.
Первой атаковала меня Валя.
Ч Вы летите туда… к нашим? Ч взволнованно заговорила она.
Ч Собираюсь. Найду ли?
Ч Найдете. Вчера техник приезжал. Они были в Ставрополе.
Ч Вчера Ч не сегодня. Что передать, Валюша?
Ч Пусть возвращается в полк.
Ч Это первое. Понятно.
Ч Он даже не захватил с собой второй майки. Если бы взяли узелок… Я сбега
ю, принесу…
Ч В тылу небось находится. Купит, Валюша. В общем вместо сухарей лучше пе
редай ему поцелуй. Согласен доставить.
Через несколько минут У-2 понес меня к Ставрополю. Летел я не в первой, а во
второй кабине, в качестве пассажира.
Прижимаясь к земле и используя для маскировки балки, чтобы не попасться
на глаза какому-нибудь шальному «мессеру», мы приближались к конечному
пункту маршрута. Я посмотрел вниз и насторожился, увидев окопы с солдата
ми и пушки, нацеленные на город.
Город горел. Мы обошли его с юга и выскочили на аэродром. На нем сиротливо
стоял всего один МИГ, окрашенный в желтый цвет, и чернели останки сгоревш
их автомашин. Садиться было опасно, но как иначе узнаешь, куда улетела гру
ппа Фигичева?
Пилот, нервничая, посадил У-2 с высокого выравнивания. Самолет с хрустом п
люхнулся на землю и свалился на правое крыло. Выскочив из кабины, мы броси
лись его осматривать. Болт крепления подкоса шасси оказался сломанным.

Ч Как же теперь взлетать? Ч взялся за голову летчик.
Ч Не отчаивайся. Сейчас, может быть, техников найдем. Но найти никого не у
далось. Я подумал: а что, если завести брошенный здесь истребитель? И тольк
о залез в кабину, как увидел бегущего летчика У-2. Он возбужденно размахив
ал руками. Пришлось оставить машину и пойти ему навстречу.
Ч Надо быстрее улетать. В городе немцы.
Ч Что же будем делать? Ч спросил я.
Ч Немедленно ремонтировать У-2. Бросай эту рухлядь. Мы нашли какие-то ящи
ки, подняли на них плечами крыло У-2 и принялись за ремонт. Нашли кусок толс
той проволоки, продели ее в отверстие вместо сломанного болта и закрутил
и. Когда закончили работу, уже наступили сумерки.
Ч Проверните винт! Ч сказал пилот и торопливо полез в кабину.
Я стоял на земле. Мысль о МИГе не покидала меня.
Ч Сейчас подожгу его, тогда полетим.
Я решил прострелить из пистолета бензобак и бросить под струю бензина го
рящую спичку. Мой напарник согласился подождать.
Когда я подбежал к МИГу, мне вдруг стало жалко его «расстреливать». Может,
он исправен и на нем можно взлететь? Проверил Ч все есть: вода, бензин, воз
дух для запуска, аккумуляторы. Нет, такой самолет уничтожать не резон.
Возвратился и сказал пилоту У-2:
Ч Буду запускать МИГ! Если взлечу, сделаю круг и покачаю крыльями, тогда
взлетай и ты.
Что было в эти минуты на душе у моего спутника Ч не знаю, но он согласился
со мной.
Я положил на сиденье сена, чехлы, поскольку не было парашюта, и завел мотор
. Работал он отлично. Прогазовал разок-другой на больших оборотах и пошел
на взлет.
В воздухе заметил, что шасси самолета не убираются. Так лететь рискованн
о. Мотор может перегреться и заклиниться, а выбрать место для посадки буд
ет уже трудно: быстро темнело. Решил сесть и сжечь самолет.
Только начал планировать, вижу: У-2 уже пошел на взлет. Оставалось одно: лет
еть, даже если мотор перегреется, но непременно на свой уже хорошо знаком
ый аэродром. Только там можно рассчитывать на благополучное приземлени
е.
Сразу вспомнилась белая будка стрелочника. Чтобы выйти на «Т» в темноте,
надо придерживаться этого ориентира.
Я потуже затянул плечевые ремни: при неудачной посадке не выбросит из ка
бины.
По железной дороге вышел к станции. Она уже погрузилась в темноту. Но белу
ю будку я сразу отыскал. Зашел на посадку. Стартер дал зеленую ракету Ч са
диться можно. Планирую. Проскочил будку. Вот бы теперь стартер осветил «Т
». Вторая ракета появилась, но… красная. А я уже был у самой земли и не мог вы
вести самолет из планирования. Легкий удар, машина катится. Но взлетает н
овая запретная ракета, предупреждая об опасности, притаившейся впереди.
Я даю полное торможение. Самолет, виляя, норовит опрокинуться на нос.
В свете фары прямо перед собой вижу истребитель. Еще торможу. Машина оста
навливается буквально носом к носу с каким-то И-16. Что такое? Ведь на этом а
эродроме, не было ни одного «ишачка».
Подбегают испуганные незнакомые техники. Спрашиваю, откуда взялись зде
сь И-16. Оказывается, за мое отсутствие на наш аэродром перебазировался по
лк Маркелова, который находился вблизи того города, куда я летал. Эти летч
ики и привезли весть о том, что еще вчера туда нагрянули немцы.
Когда я появился в столовой своего полка, там очень удивились. Меня уже сч
итали пропавшим. Пошли расспросы:
Ч На чем прилетел?
Ч На МИГе.
Ч Нашего полка?
Ч Нет.
Ч А где наши?
Ч Не знаю. Сам еле вырвался оттуда.
Я был очень доволен тем, что угнал самолет из-под носа у гитлеровцев. У-2 пр
иземлился через час. Пилот рассказал, что, ожидая моего сигнала, заметил, к
ак из леса выехала группа немецких мотоциклистов. Потому и пошел на взле
т, хотел предостеречь, чтобы я не садился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65