Должность сих человек та же в городах губернских и знатных провинциальных должна быть, какая вышепредписанная гражданской власти и в столичных городах, с той только отменой, чтоб
в губернских и других городах члены гражданской власти заседали все вместе, не разделяясь на департаменты, и отправляли бы гражданскую власть совокупно, выбрав одного из себя президентом.
Впрочем, во всех городах, как и в столицах, гражданской власти члены отправлять могут свою должность через два года поочередно на своем содержании, а за ослушность чтоб подвержены были вышеписанному штрафу. :
О сем так всеподданнейший и последний раб, высочайшему вашего императорского величества представляя рассуждению, должен признаться, что в столь кратком плане нельзя подробно всего, что касается до таких учреждений, описать. Ваше императорское величес
тво, по совершеннейшему вашему дарованию, несравненно больше изволите ведать, что полезнейшим и благовременнейшим есть для поправления и учреждения в вашей империи. Я здесь старался по крайнему разумению предложить краткую и генеральную только идею о
учреждении сих властей в столь обширном вашем владетельстве, думая, что, если б ваше высочайшее изволение было приказать Комиссии и консультантам приступить, во-первых, к рассуждению и учреждению сих властей, предпринимаемые вашего величества столь
полезные роду человеческому намерения могли бы скорее и благопоспешнее в действие произведены быть. На искусном учреждении сих властей все блаженство подданных и государей состоит. Правда, что законодательная власть по справедливости у всех народов з
а первую поставляется; однако от судительной, наказательной и гражданской власти все исполнение законов зависит, без которого и самые наилучшие и премудрейшие узаконения недействительны. Многие народы опытом дознали, что лучше не иметь иных законов,
нежели, имея, не исполнять, ибо от неисполнения некоторых законов та слабость рождается в правлении, что многие легкомысленно заключают и обо всех прочих государственных установлениях. Но и сие не может быть неизвестным вашему высочайшему рассуждению
, почему подданным остается только просить вышнего о непрерывном счастии
и успехе вашему величеству в предпринятом деле и ожидать
с терпением счастливого всех желаний и святых намерений ваших сбытия. Впрочем, столь достойный ваших великих дарований изволите ныне принимать на себя труд, о том довольно уже монархи и высокие области в Европе уверены. Рассыпанные притом в северной
стране и другие, в средине льдов и пределах знойных находящиеся, беззаконные и беспомощные народы какую благодарность вашему величеству должны будут, когда вашим нынешним возобновлением и старанием ревностных ваших училищ к такому блаженному состояни
ю дойдут, в котором увидят свет истинный, показующий им, в чем святость прав, в чем целость отечества,
в чем истинное исповедание веры и праведное трудов мздовоздаяние состоит. Соседние державы, увидев такое радостное преображение в вашем владетельстве, не оставят ваше царствование бессмертной славе передать и щедрого у вас дружества, покровительства
и союза искать, обязуясь с своей стороны равномерно вашему величеству во всех ваших предприятиях служить.
Сия искренняя единодушность, столь достойная от целого света вашему величеству, вскоре разольется по всем сердцам в вашей державе с сугубой ревностью к отечеству, с сугубым единомыслием к признанию и прославлению ваших добродетельных намерений и пред
приятий.
Сочинял в императорском Московском университете юриспруденции доктор СЕМЕН ДЕСНИЦКИЙ
1768 года февраля 30 дня.



Александр Радищев
ОПЫТ О ЗАКОНОДАВСТВЕ (1790)я1
Чем махина простее, чем меньше в ней пружин, чем оные прочнее и могут вернее и проворнее производить сходные с ее целию великие и наилучшие действия, тем она совершеннее.
Государство есть великая махина, коей цель есть блаженство граждан.
Два рода пружин, кои оную приводят
в движение, суть нравы и законы. Сии последние суть почти дополнение первых. Чем народ имеет нравы непорочнее, простее, совершеннее, тем меньше он нужды имеет
в законах. Но чем больше они повреждены и удаляются простоты, тем большую нужду имеет он в законах для восстановления рушившегося порядка.
Мы не можем лучше делать наших размышлений о сей столь важной и столь достойной всего нашего внимания вещи, как рассуждая с достойными им благоговением и тщанием и со всевозможною по силам нашим точностию сперва о предметах, потом
о существе и совершенстве, о издателе, а наконец, и о исполнении законов. Истина и блаженство ближнего будут при оном наша единственная цель. Ни несчастная склонность, родившаяся в наши поврежденные времена, к странным и страстям угождающим мнениям,
ни опасное желание показать тщеславный и соблазняющий разум не удалят нас от оной. Мы никогда не забудем, что единая добродетель заслуживает наше почтение и что простота бывает всегда верною сопутницею истины.
О ПРЕДМЕТАХ ЗАКОНА
Предметы закона суть: нравы, вера, вольность, имение и сохранность граждан.
Цель закона состоит в том, чтобы нравы были непорочны, вера чиста и действительна, чтобы природная вольность была ненарушима, елико то дозволить может общее благо, чтобы имения были разделены справедливо и граждане не могли б опасаться злобы
и неправосудия; словом, чтобы каждый столько был благополучен, сколько то дозволит существо и совершенство целого государства.
Закон не может довольно стрещи нравы, кои суть наикрепчайшая подпора человеческого благополучия и гражданского общества. Но для сего потребно более обыкновенного благоразумие законодателя. Десница, его блаженство сотыкающая, должна сокрываться с вели
чайшим тщанием, если не хочет потерять своей силы. Добродетель не может быть ни повеленная, ни принужденная. Она независима и основала свой престол в (пробел в полстроки), коего человеческая власть коснуться не может. Она исчезла, ее уже нет, сколь с
коро она принуждена быть.
Наилучшие законодатели старалися действительнейшими учреждениями оную вселить в сердца граждан посредством мудрых учений и благоразумно устроенных упражнений. Кажется, что они никакой труд о блаженстве своих государств не предпринимали с такою горячн
остью. Миной и Ликург думали, что без них пропадут все их старания в соделании храбрых и воинственных народов. И мы ныне думаем, что все старание о блаженстве народа будет тщетно, если во младенчестве граждан основание оного не положено будет на добр
одетели. И для того весьма нужно устремлять как народное, так и частное воспитание к возбуждению нравственных и гражданских добродетелей. Нас учат грамматике, наполняют головы наши словами и правилами, коих мы не понимаем. Нас мучат начальными правил
ами языков,
а часто и наук, кои нам никогда полезны не будут. Я сего совсем не порочу. Но я бы хотел, чтобы нас учили быть послушливыми, смиренномудрыми, воздержными, веселыми, правосудными, великодушными, мужественными; чтобы исцеляли от наших предрассудков и н
ас научали полагать нашим желаниям пределы, без коих ни мы счастливы не будем, ни дозволим другим быть счастливыми. Сии то по справедливости назвалися бы труды о нашем собственном благополучии и о блаженстве всего общества. Чрез сие государство было
бы почти в половину управляемо и правитель оного освобожден от трудных и часто плачевных работ. Сожалеет о государе, а не сожалеет о гражданах, когда он их угнетает. О гражданин вольного государства.
Но если он столь великие выгоды получить желает, то он должен избрать мудрых и знающих людей, коим бы он таковое попечение препоручить мог. Он их должен награждать по мере их трудов, кои неописанны, и их искусства, коего гораздо более иметь надлежит,
нежели как то себе обыкновенно представляют. Он их должен извлечь из презрения, коему они и их упражнения доселе были подвержены. Он должен их как людей, трудящихся с ним о блаженстве народа, сделать в глазах его столь почтенными, сколько то заслуги
их требуют. Он наипаче тех должен награждать, кои их наставления более употребляют в пользу. Он особливо должен тем знаниям и наукам всеми мерами споспешествовать, кои непосредственными предметами имеют добродетель и нравы и кои стремятся предупреди
ть оных повреждение и злоупотребление. Тут имеет он счастливейший случай сделать множество хороших учреждений и достойных его мягкосердия и мудрости, кои со временем дадут прекраснейшие и благороднейшие плоды.
Вера, будучи во всех ее частях и во всех ее действиях наипочтеннейшая вещь, которую человеческий разум себе только представить может, заслуживает наивеличайшее старание и ревность законодателя.
Законы во всех государствах, как то история повествует, издаваемы были повремянно и по случившимся нуждам и обстоятельствам. Издатели оных были к тому побуждаемы разными причинами или страстями. От того во всех, а особливо в единовластных правлениях,
часто бывали они противоречущи. С течением времени столь становились они обширны, что редко находилися люди, коим бы они все были известны; малое число понимало их прямий смысл, а большая часть людей обращали их произвольными толкованиями в свою пол
ьзу. Сие побудило делать из законов выписки, извлекая оных единый смысл, дабы всем упражняющимся в законоучении подать способ единообразное иметь понятие о том, что право, и о том, что закону преступно.
Англия, в новые времена прославившаяся своим законоположением, по возможности общественного сожития стремящимся
к сохранению естественных человека прав, коих стечение составляет естественную его свободу, получила свои законы не обнародованием какого-либо уложения, но повремянно. К блаженству ее возник в сердцах ее сограждан дух вольности от стеснения меры прев
осходящего. Поставив себе первым предметом блаженного общежития вольность деяний, все обращало на его подкрепление, и сие составило наконец собрание законов, коим рассудок дивится, а человеколюбие радуется. Но дабы в обширных и многочисленных изветах
верховной власти пронырство не находило случая лукавствовать, многие деланы выписки из английских законов. Наконец, судья Блекстон расположил их естественным по существу их порядком, издал свои толкования английских законов, которые ныне классическо
ю в английском законоучении почитаются книгою.
С издания в России уложенияя1 в России состоялися законы, коих число несчетно, и неудобства здесь таковы же, как и везде. Сему намерена была пособить ныне царствующая императрица изданием нового уложенияя2. Но важнейшие, может быть, дела отвратили ее
до сих пор от того внимание.
Не тщася здесь последовать за Юстинианом, ни намеряяся сравниться с Блекстоном, желаем мы извлечь по разумению нашему смысл доселе изданных в России законов, расположа их естественным порядком, коему Блекстон последовал.
В России закон назваться может извет воли самодержавнойя3. Поелику оный относится ко всем, может назваться законом; относяся же к частному или единственному положению, законом признан быть не может, ибо изъятие из закона общего служит только на тот с
лучай, на который сделано, и не может быть примером толкования его впредь.
Мы, следуя Блекстону, скажем: все законы относятся к тому, что право, или что делать позволяется, и к тому, что не право, или что делать запрещается. Право, или должное, относяся к человеку, назваться может правом личным, относяся к вещи, называется
правом вещественным.Не право, или оскорбление права единственного, есть обида гражданская, оскорбление права общего есть злодеяние. Итак, законы определяют:
1-е. Права личные и как они приобретаются и теряются.
2-е. Права вещественные и как они приобретаются и теряются.
3-е. Обиды гражданские, или преступления, частные, и средства законные на их поправление.
4-е. Преступления общие, или злодеяния, и законные средства, как их предварять или наказывать.
В России находим два члена общества: государь и народ. Права первого, поелику он уже царствует, проистекают от его власти и определяются его волею.
Права второго основание свое имеют в дозволении первого.
Говоря о праве личном государя, мы не будем разыскивать основания самодержавной власти, в законе основанной; ибо закон есть воля самодержавная и власть его расширенная и стесняться будет по его воле. Мы воззрим царя, на престоле седящего, и скажем не
что о праве государя и о его обязанностях.
В России народ разделяется на три главных состояния: духовенство, воинство и гражданство.
Рассматривая членов общества, находим их в разных отношениях одного к другому. Найдем рабов и господ, мужа и жену, детей и родителей, опекунов и под опекою состоящих.
Говоря о праве вещественном, разделим его на право имений движимых вещей и на право имений вещей недвижимых, и законное тех и других приобретение.
Говоря об оскорблении права единственного, будем говорить
и о судах, яко способах к восстановлению права нарушенного,
и о законном дел производстве. Говоря о злодеяниях, потщимся определить разные их роды по естественному их расположению и определенные за то наказания. :
1
Человек, происходя на свет, есть равен во всем другомуя1. Немощен, наг, алчущ, жаждущ; первое откуда его стремление или естественная есть обязанность искати своего пропитания и сохранения; первое его право есть употребление вещей, нужных на удовлетво
рение его недостатков. Сие данное нам природою право никогда истребиться не может, потому что основано на необходимой нужде. Если забудем его на мгновение, то разрушение наше есть неизбежно. Се основание закона естественного.
2
Закон положительный не истребляет, не долженствует истреблять и немощен всегда истребить закона естественного; но дабы права единственные не стекалися к единому предлогу, распри не решалися бы кровопролитием и человек мог бы невозбранное иметь вещей
употребление, он сложил с себя неограниченную
в употреблении сем власть, природой ему данную, стал пользоваться мирно частию, пользовавшись сперва целым, но спорно, но во брани;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181