Какой-нибудь король, надменный сенат, Цезарь, Кромвель должны прежде всего прикрыть свои планы религиозным по
кровом, войти в сделку со всеми пороками, польстить всем партиям, разгромить партию честных людей, подавить или обмануть народ для удовлетворения своего вероломного честолюбия.
Какова цель, к которой мы стремимся? Мирное пользование свободой и равенством, царство той вечной справедливости, законы которой были запечатлены не на мраморе и камне, но в сердцах всех людей, даже в сердце забывающего их раба и отрицающего их тиран
а.
Мы хотим такого порядка вещей, при котором все низкие
и жестокие страсти были бы сдержанны, а все благотворные
и благородные страсти пробуждались бы законами; такого порядка, при котором честолюбием было бы желание заслужить славу и послужить отечеству; при котором отличия возникают лишь из самого равенства, при котором гражданин подчинен должностному лицу, д
олжностное лицо - народу, а народ - справедливости; при котором отечество обеспечивает благосостояние каждой личности, а каждая личность с гордостью наслаждается процветанием и славой отечества; при котором все души возвышаются от постоянного наплыва
республиканских чувств и от потребности заслужить уважение великого народа; при котором искусства были бы украшением облагораживающей их свободы, торговля - источником общественного богатства, а не только чудовищным изобилием нескольких семей.
Мы хотим заменить в нашей стране: эгоизм нравственностью, честь честностью, привычки принципами, приличия обязанностями, тиранию моды властью разума, презрение к несчастью презрением к пороку, наглость благородством, тщеславие величием души, любовь к
деньгам любовью к славе, хороший тон хорошими людьми, интригу заслугой, остроумие дарованием, внешний блеск истиной, пресыщение сладострастия очарованием счастья, ничтожество знати величием человека, приятный, легкомысленный и несчастный народ благо
родным, могущественным, счастливым народом, то есть мы хотим заменить все пороки и все нелепые стороны монархии всеми добродетелями и чудесами Республики.
Словом, мы хотим осуществить желания природы, свершить судьбы человечества, сдержать обещания философии, оправдать провидение за долгое царствование преступления и тирании. :
Какое же правительство может осуществить все эти чудеса? Только демократическое или республиканское правительство: оба эти слова являются синонимами, несмотря на разницу в их обычном употреблении, ибо аристократия является не более республикой, чем м
онархия. Демократия - это не такое государство, где постоянно собранный народ самостоятельно регулирует все общественные дела; еще менее это государство, где сто тысяч народных фракций решали бы судьбу целого общества при помощи отдельных поспешных и
противоречивых мер. Подобное правительство никогда не существовало, и оно могло бы существовать лишь для того, чтобы снова привести народ к деспотизму.
Демократия - это такое государство, где суверенный народ, руководимый им же самим созданными законами, делает сам все то, что возможно, и при помощи своих представителей - все то, что он не может делать сам.
В принципах же демократического правительства вы должны искать правила вашего политического поведения.
Но для того чтобы создать и упрочить среди нас демократию, чтобы достигнуть мирного господства конституционных законов, нужно покончить с войной свободы против тирании и благополучно пройти сквозь бури революции - такова цель революционной системы, к
оторую вы установили. Вы должны еще, следовательно, соразмерить ваше поведение с теми бурными событиями, которые происходят в республике, и план вашего управления должен вытекать из духа революционного правительства в соединении с общими принципами д
емократии.
Какой же основной принцип демократического или народного правительства, то есть главнейшая пружина, которая поддерживает его и приводит в движение? Это - добродетель; я говорю об общественной добродетели, которая произвела столько чудес
в Греции и Риме и которая должна произвести еще более удивительные чудеса в республиканской Франции; я говорю о той добродетели, которая является не чем иным, как любовью к отечеству и к его законам. Но так как сущность республики или демократии - ра
венство, то из этого следует, что любовь к отечеству необходимо включает в себя и любовь к равенству.
Правда и то, что это возвышенное чувство предполагает предпочтение общественного интереса всем частным интересам; отсюда следует, что любовь к отечеству предполагает еще или порождает все добродетели; ибо чем иным являются они, как не силой души, кот
орая делает человека способным к этим жертвам? И как, например, раб скупости или честолюбия мог бы принести свой кумир в жертву отечеству?
Добродетель - не только душа демократии, но и существовать она может лишь при этой форме правления. При монархии я знаю только одну личность, которая может любить отечество
и которая для этого даже не нуждается в добродетели. Это - монарх. Происходит это оттого, что из всех жителей своих государств монарх один имеет отечество. Разве он не суверен, по крайней мере, фактический. Разве он не занимает места народа? А что та
кое отечество, если не страна, где человек является гражданином и членом суверена?
Вследствие того же принципа в аристократических государствах слово "отечество" имеет какое-то значение лишь для патрицианских семей, захвативших суверенитет.
Демократия есть лишь там, где государство действительно является отечеством всех людей, которые входят в его состав,
и может насчитывать столько же защитников, заинтересованных в его деле, сколько оно содержит граждан. Вот источник превосходства свободных народов над всеми другими. Если Афины
и Спарта восторжествовали над тиранами Азии, а швейцарцы - над тиранами Испании и Австрии, то этому не нужно искать какой-либо другой причины.
Но французы являются первым народом мира, который, призывая всех людей к равенству и к полноте гражданских прав, установил подлинную демократию; и это, по моему мнению, настоящая причина того, что все тираны, объединившиеся против Республики, будут п
обеждены. :
Не о понятных выводах из принципа демократии следует подробно рассказывать; этот простой и плодотворный принцип сам заслуживает изложения.
Республиканская добродетель может быть рассмотрена по отношению к народу и по отношению к правительству; она необходима и тому и другому. Когда одно лишь правительство лишено ее, то остается надежда на добродетель народа, но когда сам народ испорчен,
то свобода уже потеряна.
К счастью, вопреки аристократическим предрассудкам, добродетель свойственна народу. Нация поистине испорчена, когда, постепенно утратив свой характер и свою свободу, она переходит от демократии к аристократии или к монархии; это - смерть политическог
о общества от дряхлости. :
Но когда благодаря величайшим усилиям мужества и разума народ разбивает оковы деспотизма, чтобы поднести их свободе
в качестве трофеев, когда благодаря силе своего нравственного склада он выходит, так сказать, из рук смерти, чтобы восстановить всю энергию молодости, когда, поочередно чувствительный и гордый, неустрашимый и покорный, он не может быть остановлен ни
неприступными валами, ни несметными войсками тиранов, ополчившихся против него, и останавливается сам перед лицом закона, то если он быстро не устремится к высоте своих судеб, это может быть лишь виной тех, кто им управляет.
К тому же можно сказать, что, для того чтобы любить справедливость и равенство, народ не нуждается в большой добродетели; ему достаточно любить самого себя.
Но должностное лицо обязано приносить свой интерес в жертву народному интересу и гордость власти - равенству. Нужно, чтобы закон особенно повелительно говорил с тем, кто является его орудием. Правительству нужно обратить особенное внимание на себя са
мого, с тем чтобы отдельные его части соответствовали ему как целому. Если существует представительный корпус, наивысшая власть, учрежденная народом, то наблюдать за всеми общественными должностными лицами и беспрестанно обуздывать их надлежит именно
ей. Но кто же обуздает ее самое, как не ее собственная добродетель? Чем более возвышен этот источник общественного порядка, тем более чист он должен быть; нужно, следовательно, чтобы представительный корпус начал с подчинения в своих недрах всех лич
ных страстей общей страсти к общественному благу. Счастливы представители, когда слава и даже интерес привязывают их к делу свободы столько же, сколько и их обязанность.
Выведем из всего этого следующую великую истину: свойством истинно народного правительства являются доверчивость к народу и строгость к самому себе.
Этим ограничилось бы все изложение нашей теории, если бы вам предстояло вести корабль Республики лишь при штиле, но шторм бушует, и состояние революции, в котором вы находитесь, возлагает на вас иную задачу. :
Извне вас окружают все тираны; внутри страны все друзья тирании составляют заговоры; они будут составлять заговоры до тех пор, пока преступление может надеяться на успех. Нужно подавить внутренних и внешних врагов Республики или погибнуть вместе с не
ю; а в данном положении первым правилом вашей политики должно быть управление народом при помощи разума и врагами народа - при помощи террора.
Если в мирное время орудием народного правления является добродетель, то во время революции орудием его является и добродетель, и террор одновременно: добродетель, без которой террор гибелен, террор, без которого добродетель бессильна. Террор есть не
что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость, следовательно, он является проявлением добродетели, он - не столько особый принцип, сколько вывод из общего принципа демократии, применяемого отечеством в крайней нужде.
Здесь говорили, что террор - это орудие деспотического правления. Следовательно, ваше правление похоже на деспотизм? Да, как меч, сверкающий в руках героев свободы, походит на меч, которым вооружены приверженцы тирании. Когда деспот управляет своими
отупевшими подданными при помощи террора, как деспот, он прав; укрощайте террором врагов свободы, и как основатели Республики, вы будете правы. Революционное правление - это деспотизм свободы против тирании. Разве сила создана для того, чтобы защищат
ь преступление, а не для того, чтобы разить надменные головы?
Природа предписывает всякому физическому и моральному существу закон о том, чтобы он позаботился о самосохранении; преступление губит невинность, чтобы властвовать, невинность же изо всех своих сил рвется из рук преступления.
Если тирания поцарствует всего лишь один день, то на завтра больше не останется ни одного патриота. До каких пор ярость деспотов будет называться правосудием, а правосудие народа варварством или бунтом? Как люди мягки к угнетателям и неумолимы к угне
тенным! Ничего нет естественнее: всякий, кто не питает ненависти к преступлению, не может любить добродетель.
Однако нужно, чтобы либо преступление, либо добродетель оказались погибшими. Снисходительность к роялистам! - восклицают некоторые люди. Милость к злодеям! Нет, милость
к невинности, милость к слабым, милость к несчастным, милость
к человечеству!
Общественная защита предназначена лишь для мирных граждан; в Республике нет граждан, кроме республиканцев. Роялисты, заговорщики являются для нее лишь иноземцами или скорее врагами. Разве не едина ужасная война, которую выдерживает свобода против тир
ании? :
Когда речь идет о спасении отечества, то доказательство, основанное на свидетельских показаниях, не может заменить свидетельства вселенной, а доказательство, основанное на документе, - самую очевидность.
Медленность в рассмотрении судебных дел равносильна безнаказанности; неуверенность в наказании поощряет всех виновных. :
Наказать угнетателей человечества - это милосердие, простить их - это варварство. Жестокость тиранов вытекает только из жестокости, жестокость же республиканского правительства вызывается стремлением к добру. :



Гракх Бабеф
Манифест плебеев (1795)я1
:Пора народу, попираемому и истребляемому, выразить более величественно, более торжественно и более общо, чем когда-либо ранее, свою волю, чтобы были уничтожены не только пятна, не только побочные стороны нищеты, но и само ее существование.

Пусть народ провозгласит свой Манифестя1. Пусть он даст в нем определение демократии, такой, какую он хотел бы иметь, такой, какая она должна быть, исходя из строгих принцицов. Пусть он в нем докажет, что для тех, кто обладает избытком, демократия оз
начает обязанность восполнить то, чего не хватает людям, не имеющим достатка; что весь дефицит у этих последних происходит только от того, что те, другие, их обокрали. Обокрали на законном основании, если угодно; т. е. с помощью разбойничьих законов,
которые при последних режимах, как и при более древних, допускали всякие плутни; с помощью законов, подобных всем действующим поныне; с помощью законов, по которым я, чтобы жить, вынужден постоянно продавать что-нибудь из предметов обихода и нести м
ои последние тряпки ко всем ворам, которых эти законы защищают! Пусть народ объявит, что он требует возвращения всего украденного, всех этих позорных конфискаций, которым богачи подвергли бедных. Такое возвращение будет, конечно, столь же законно, ка
к и возвращение имущества эмигрантам. Путем восстановления демократии мы хотим, во-первых, вернуть себе свои лохмотья и старую мебель
и, во-вторых, добиться того, чтобы те, кто их у нас отобрал, были бы впредь лишены возможности возобновить подобные злодеяния. Затем мы хотим посредством демократии добиться того, к чему, как мы показали, стремились все, кто способен постигнуть какую
-либо правильную идею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181