https://wodolei.ru/catalog/unitazy/bezobodkovye/
А это требует намного больших усилий в области умножения знаний о таких системах и проведения в них экспериментирования.
Прежде всего следует отметить, что наиболее эффективными регламентациями являются такие, которые опираются на уже существующие регуляции конкретной человеческой системы. Единственной целью регламентаций тогда становится их гарантия и усиление. Лучшее
изучение традиций, обычаев и регуляций такого рода могло бы привести к значительному ограничению необходимого регламентирования и к созданию более простых правил.
С другой стороны, нужно попытаться переосмыслить методы их применения. Странно констатировать, но концепция устрашения, действенность которой столь долго оспаривалась в области уголовного законодательства, остается, напротив, ключевой концепцией в об
ласти гражданского регламентирования. О карательном характере последнего приходится сожалеть тем более потому, что принципы наказания воспринимаются плохо. Мы превращаем отношения индивидов и коллектива в разновидность социальной игры в воров и жанда
рмов, в которой множество правил и видов контролирования смягчается слабостью их применения.
Однако разве не было бы более разумным попробовать сначала лучше понять рациональность тех видов поведения, которые считаются нежелательными, а затем попытаться воздействовать на условия, которые их порождают, с одной стороны, и попытаться предусмотр
еть внимательнее возможности ошибки - с другой.
:Проблема, стоящая перед нами, - это проблема трансформации сложной системы; для того чтобы достичь успеха в ее решении, нужно найти иные рычаги воздействия, нежели страх
и добродетель.
Первое замечание должно касаться ресурсов. Карательный подход исходит из размышления о принуждениях (contraintes). Это - руссоистское, упрощенное рассуждение: человек - хороший, достаточно ликвидировать принуждения, которые навязывает общество, и поз
волить ему самому найти средства устроить свои дела. Марксисты и либералы, несмотря на их сильнейшие расхождения, в одинаковой степени оказываются отмеченными этой философией (которую они заимствовали у философов XVIII в.). Ни те, ни другие не уважаю
т общество такое, как оно есть. Они не хотят понять, что только в этом обществе они могут найти ресурсы для развития, что успех любой реформы есть плод процесса обучений, что именно эта способность человека к обучению и делает такое изменение одновре
менно возможным и приемлемым и что иначе нет ничего, кроме сумятицы, хаоса и распада : Вернемся вновь к дискуссии о трех полюсах стратегического размышления (un raisonnement strategique): цели - ресурсы - ограничения (objectifs - ressouces - contrai
ntes). Карательное размышление отдает предпочтение отношению <цели - ограничения>. Революционеры хотят устранить все препятствия сразу, тогда как реформаторы довольствуются осторожным и постепенным подходом, однако и те и другие придают лишь очень не
большое значение ресурсам. Стратегическое размышление переворачивает эти условия задачи: определяющими должны быть ресурсы, а вовсе не цели. Именно в зависимости от этих ресурсов нужно если не определять, то по крайней мере сверять с ними цели. Что к
асается размышления о принуждениях, то его не следует отделять от размышления о ресурсах, так как то, что является ресурсом, часто является и принуждением, точно так же как то, что нам представлялось принуждением, может, напротив, стать ресурсом. Ква
лификация и энергия персонала, ориентированного на формальный контроль, является решающим средством для поддержания необходимой строгости исполнения сделок, но эти же качества становятся принуждениями, препятствиями при проведении реформы, направленн
ой на дерегламентацию тех секторов деятельности, которые раздавлены быстрым размножением контрольных функций. Проблема состоит не в наказании чрезмерно старательных контролеров, а в ином использовании их способностей. То, что казалось здесь на первый
взгляд абсурдным утопическим, становится совершенно разумным, когда к их поведению приглядишься повнимательнее. Анализ того, что считают принуждениями, позволяет открыть в то же время возможные ресурсы. Крайний партикуляризм различных категорий служ
ащих, которые ревниво относятся к своим привилегиям и прерогативам, например, может оказаться таким ресурсом, если будет принято решение о ревальвации тех специальностей, которым они соответствуют, для того чтобы обеспечить более динамичное управлени
е. Трансформация принуждений в ресурсы для осуществления изменений может, таким образом, стать одним из главных элементов стратегии реформ.
Вернемся к нашей французской проблеме. Мы хотим открыть наше общество, сделать его способным на динамичное экономическое, политическое и культурное развитие, которое позволило бы всем его членам развивать свои способности в разнообразном мире хотя и
традиционного индустриального общества. Из анализа нашей системы принятия решений мы делаем вывод, что для того, чтобы достичь успеха, мы должны стремиться главным образом к тому, чтобы трансформировать громоздкое, всеведущее государство, которое мы
создали, в скромное государство, более толковое, стремящееся поставить себя на службу обществу, а не командовать им. Главной функцией такого государства должно было бы стать стремление в первую очередь помочь всем социальным подсистемам, которые сост
авляют общество, найти наилучшие регуляции изменений и возглавить крестовый поход за инвестирование в качество.
Здесь появляется фундаментальное противоречие, которое вынуждает нас на стратегическое размышление: нельзя изменить общество, не изменив роль государства, не изменив роль чиновников. Однако последние, как и все сформировавшиеся корпорации, враждебны
всякому изменению.
Фронтальная атака на чиновничество, которое не хочет понять нужд новой действительности, приказание им измениться, наказание их, если они не изменятся, не дадут никакого практического результата и будут катастрофическими с политической точки зрения.
Я уже отмечал фатальную ошибку Учредительного собрания 1791 г. во Франции, которое считало, что может, ничем не рискуя, навязать свои рациональные взгляды духовенству полностью дискредитированного Старого режима (Ancien regime). Опрокинув некоторые
главные регуляции общества, которое было более сложным, чем позволяло им думать их руссоистское видение мира, они воскресили умирающего и спровоцировали идеологическую войну, которая продолжалась более двух веков. Была ли возможность действовать по-д
ругому? Я думаю, что да, но, поскольку невозможно переделать Историю, вспомним лучше поведение французских социалистов и поведение квебекских либералов в школьном вопросе. В 1960 г. квебекцы успешно провели во время своей <спокойной революции> операц
ию по секуляризации общества, которую, казалось, провести было намного труднее, чем все подобные предприятия <французской левой>. И если им удалось добиться успеха, то это произошло потому, что они поняли всю важность человеческого ресурса, который п
редставляли собой католическое духовенство, школьные религиозные институты и их, пусть и порицаемые, традиции. И вместо того чтобы на них нападать, они решили на них опереться.
Стратегическое размышление о модернизации французского общества должно прежде всего касаться тех необходимых ресурсов, которые составляет в нем чиновничество. Вместо того чтобы сваливать на чиновников ответственность за недостатки системы, нашим рефо
рматорам следует подумать о том, чем они могли бы помочь им в их усилиях по обновлению.
Главными ресурсами в реформе государства действительно являются прежде всего человеческие ресурсы. Ни в какой другой области французского общества ресурсами так не пренебрегают, так плохо их не используют и так не растрачивают их впустую. Остается то
лько повторить, что, сделав акцент на развитии и использовании этих ресурсов, можно было бы получить совершенно неожиданные результаты. Они должны и могут стать главным рычагом модернизации государства.
Последствия исторических сдвигов, связанных
с изменением пространства
Сдвиг в местоположении демократии от небольших городов-государств к крупным и даже гигантским нациям-государствам привел к важным последствиям как практического, так и теоретического характера, хотя это отнюдь не означает, что теория находилась в лад
ах с практикой. К концу восемнадцатого столетия изучение города-государства, который более двух тысячелетий рассматривался как естественное и даже исключительно благоприятное устройство для демократического порядка - взгляд, все еще отстаивавшийся Ру
ссо в <Общественном договоре> (1762), - ока-залось почти повсеместно вытесненным изучением наций-государств, а демократические усилия, идеи и идеология должны были сместить свой центр тяжести в сторону проблемы демократизации управления нацией-госуда
рством. Последствия этого сдвига, однако, не были учтены в полной мере. Я бы хотел обозначить семь таких важных последствий.
1. Представительство. В силу практической неосуществимости сбора всех граждан или хотя бы их значительной части представительство, которое Руссо предал анафеме в <Общественном договоре>, сделалось неизбежным следствием расширения пространства политич
еской системы.
2. Расширение пространства. Как только решение о представительстве было принято, барьеры относительно демократического союза, установленные собранием города-государства, были уничтожены и представительная демократия могла расширять пространство своег
о функционирования без каких-либо пределов.
3. Пределы участия. Как прямое следствие выросшего размера некоторые формы политического участия с необходимостью оказались более ограниченными. Так же как существенная часть граждан в нациях-государствах не могла обсуждать политические дела прямо др
уг с другом, так и в дискуссии со своими представителями мог быть вовлечен лишь сравнительно небольшой процент граждан. Даже если пространственные барьеры, являющиеся помехой в коммуникации, в принципе могли быть устранены электронными средствами, пр
еделы, установленные временем, оказались достаточно жесткими. Вы можете легко убедиться
в наличии этих пределов, произведя простой арифметический подсчет. Сосчитайте, сколько времени займет реализация тех политических мер, которые можно считать наиболее эффективными для осуществления процесса участия.
4. Разнообразие. Хотя взаимосвязи пространства и разнообразия трудноуловимы, несомненно, что, по мере того как политический союз увеличивается в размерах, его обитатели будут демонстрировать все большее разнообразие в том, что касается политической ж
изни: местное и региональное, этническое, расовое, религиозное, идеологическое, профессиональное и т. д. Относительно гомогенное население граждан, объединенных общностью города, языка, расы, истории, мифа и религии, которое было столь типичной часть
ю классического, полисного взгляда на демократию, сейчас сделалось невозможным по всем практическим параметрам.
5. Конфликт. Следовательно, политические расслоения становятся неизбежными, а политический конфликт превращается
в неотъемлемый аспект политической жизни. И политическая мысль, и практика склоняются к восприятию конфликта как нормальной, а не отклоняющейся характеристики политики. По сравнению с классическим взглядом, согласно которому относительно гомогенный о
рган в основном разделяет одни и те же установки и действует в соответствии с ними, значительно труднее достигнуть общих установок в том случае, если требуется объединить гетерогенные ценности, возникшие в сообществе различных граждан с разнообразным
и расслоениями и конфликтами. :В соответствии с этим явно противоречащим традиции взглядом преимущество республиканского правления в масштабе нации-государства состоит в том, что здесь политические конфликты гораздо реже склонны выливаться в острую г
ражданскую борьбу, чем в городе-государстве.
Шестым и седьмым последствиями сдвигов, связанных с изменениями в пространстве и местоположении демократии от города-государства к нации-государству, от демократии малого пространства к крупномасштабной демократии, были полиархия
и организационный плюрализм, к рассмотрению которых я теперь обращаюсь.
:Истоки термина. Поскольку термин <полиархия> не имеет изначально определенного значения и я сам имею некоторые сомнения, введя его в оборот, позвольте мне сказать несколько слов о его происхождении. Насколько мне известно, этот термин был впервые вв
еден в современную политическую науку Линдбломом и мною в книге <Политика, экономика и благосостояние> в 1953 г., где мы рассмотрели его как процесс.
:Нас интересовало различие между двумя иногда смешивающимися употреблениями термина <демократия>: один - для описания цели или идеала, возможно даже недостижимого в реальности, другой - для описания отличительных характеристик действующих политически
х систем, называемых в современном мире демократическими или демократиями. Согласно авторитетному английскому оксфордскому словарю, в котором раздел по букве <П> был написан в 1909 г., полиархия есть <управление государством или городом многими в про
тивоположность монархии>. Слово вышло из употребления, но нам оно показалось вполне отвечающим нашим потребностям.
Мы также установили шесть критериев, которые пригодны для выявления <операциональной значимости> выражения <высокая степень контроля>. Первый, например, звучал следующим образом: подавляющее большинство взрослых имеют возможность отдать свои голоса н
а выборах вне зависимости от их достоинств и недостатков, способных повлиять либо на акт голосования, либо на выбор среди различных кандидатов. Хотя шесть критериев в том виде, как мы их здесь сформулировали, в чем-то изменились в дальнейших статьях
(например, их стало семь), все же в целом они сохранили свое значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Прежде всего следует отметить, что наиболее эффективными регламентациями являются такие, которые опираются на уже существующие регуляции конкретной человеческой системы. Единственной целью регламентаций тогда становится их гарантия и усиление. Лучшее
изучение традиций, обычаев и регуляций такого рода могло бы привести к значительному ограничению необходимого регламентирования и к созданию более простых правил.
С другой стороны, нужно попытаться переосмыслить методы их применения. Странно констатировать, но концепция устрашения, действенность которой столь долго оспаривалась в области уголовного законодательства, остается, напротив, ключевой концепцией в об
ласти гражданского регламентирования. О карательном характере последнего приходится сожалеть тем более потому, что принципы наказания воспринимаются плохо. Мы превращаем отношения индивидов и коллектива в разновидность социальной игры в воров и жанда
рмов, в которой множество правил и видов контролирования смягчается слабостью их применения.
Однако разве не было бы более разумным попробовать сначала лучше понять рациональность тех видов поведения, которые считаются нежелательными, а затем попытаться воздействовать на условия, которые их порождают, с одной стороны, и попытаться предусмотр
еть внимательнее возможности ошибки - с другой.
:Проблема, стоящая перед нами, - это проблема трансформации сложной системы; для того чтобы достичь успеха в ее решении, нужно найти иные рычаги воздействия, нежели страх
и добродетель.
Первое замечание должно касаться ресурсов. Карательный подход исходит из размышления о принуждениях (contraintes). Это - руссоистское, упрощенное рассуждение: человек - хороший, достаточно ликвидировать принуждения, которые навязывает общество, и поз
волить ему самому найти средства устроить свои дела. Марксисты и либералы, несмотря на их сильнейшие расхождения, в одинаковой степени оказываются отмеченными этой философией (которую они заимствовали у философов XVIII в.). Ни те, ни другие не уважаю
т общество такое, как оно есть. Они не хотят понять, что только в этом обществе они могут найти ресурсы для развития, что успех любой реформы есть плод процесса обучений, что именно эта способность человека к обучению и делает такое изменение одновре
менно возможным и приемлемым и что иначе нет ничего, кроме сумятицы, хаоса и распада : Вернемся вновь к дискуссии о трех полюсах стратегического размышления (un raisonnement strategique): цели - ресурсы - ограничения (objectifs - ressouces - contrai
ntes). Карательное размышление отдает предпочтение отношению <цели - ограничения>. Революционеры хотят устранить все препятствия сразу, тогда как реформаторы довольствуются осторожным и постепенным подходом, однако и те и другие придают лишь очень не
большое значение ресурсам. Стратегическое размышление переворачивает эти условия задачи: определяющими должны быть ресурсы, а вовсе не цели. Именно в зависимости от этих ресурсов нужно если не определять, то по крайней мере сверять с ними цели. Что к
асается размышления о принуждениях, то его не следует отделять от размышления о ресурсах, так как то, что является ресурсом, часто является и принуждением, точно так же как то, что нам представлялось принуждением, может, напротив, стать ресурсом. Ква
лификация и энергия персонала, ориентированного на формальный контроль, является решающим средством для поддержания необходимой строгости исполнения сделок, но эти же качества становятся принуждениями, препятствиями при проведении реформы, направленн
ой на дерегламентацию тех секторов деятельности, которые раздавлены быстрым размножением контрольных функций. Проблема состоит не в наказании чрезмерно старательных контролеров, а в ином использовании их способностей. То, что казалось здесь на первый
взгляд абсурдным утопическим, становится совершенно разумным, когда к их поведению приглядишься повнимательнее. Анализ того, что считают принуждениями, позволяет открыть в то же время возможные ресурсы. Крайний партикуляризм различных категорий служ
ащих, которые ревниво относятся к своим привилегиям и прерогативам, например, может оказаться таким ресурсом, если будет принято решение о ревальвации тех специальностей, которым они соответствуют, для того чтобы обеспечить более динамичное управлени
е. Трансформация принуждений в ресурсы для осуществления изменений может, таким образом, стать одним из главных элементов стратегии реформ.
Вернемся к нашей французской проблеме. Мы хотим открыть наше общество, сделать его способным на динамичное экономическое, политическое и культурное развитие, которое позволило бы всем его членам развивать свои способности в разнообразном мире хотя и
традиционного индустриального общества. Из анализа нашей системы принятия решений мы делаем вывод, что для того, чтобы достичь успеха, мы должны стремиться главным образом к тому, чтобы трансформировать громоздкое, всеведущее государство, которое мы
создали, в скромное государство, более толковое, стремящееся поставить себя на службу обществу, а не командовать им. Главной функцией такого государства должно было бы стать стремление в первую очередь помочь всем социальным подсистемам, которые сост
авляют общество, найти наилучшие регуляции изменений и возглавить крестовый поход за инвестирование в качество.
Здесь появляется фундаментальное противоречие, которое вынуждает нас на стратегическое размышление: нельзя изменить общество, не изменив роль государства, не изменив роль чиновников. Однако последние, как и все сформировавшиеся корпорации, враждебны
всякому изменению.
Фронтальная атака на чиновничество, которое не хочет понять нужд новой действительности, приказание им измениться, наказание их, если они не изменятся, не дадут никакого практического результата и будут катастрофическими с политической точки зрения.
Я уже отмечал фатальную ошибку Учредительного собрания 1791 г. во Франции, которое считало, что может, ничем не рискуя, навязать свои рациональные взгляды духовенству полностью дискредитированного Старого режима (Ancien regime). Опрокинув некоторые
главные регуляции общества, которое было более сложным, чем позволяло им думать их руссоистское видение мира, они воскресили умирающего и спровоцировали идеологическую войну, которая продолжалась более двух веков. Была ли возможность действовать по-д
ругому? Я думаю, что да, но, поскольку невозможно переделать Историю, вспомним лучше поведение французских социалистов и поведение квебекских либералов в школьном вопросе. В 1960 г. квебекцы успешно провели во время своей <спокойной революции> операц
ию по секуляризации общества, которую, казалось, провести было намного труднее, чем все подобные предприятия <французской левой>. И если им удалось добиться успеха, то это произошло потому, что они поняли всю важность человеческого ресурса, который п
редставляли собой католическое духовенство, школьные религиозные институты и их, пусть и порицаемые, традиции. И вместо того чтобы на них нападать, они решили на них опереться.
Стратегическое размышление о модернизации французского общества должно прежде всего касаться тех необходимых ресурсов, которые составляет в нем чиновничество. Вместо того чтобы сваливать на чиновников ответственность за недостатки системы, нашим рефо
рматорам следует подумать о том, чем они могли бы помочь им в их усилиях по обновлению.
Главными ресурсами в реформе государства действительно являются прежде всего человеческие ресурсы. Ни в какой другой области французского общества ресурсами так не пренебрегают, так плохо их не используют и так не растрачивают их впустую. Остается то
лько повторить, что, сделав акцент на развитии и использовании этих ресурсов, можно было бы получить совершенно неожиданные результаты. Они должны и могут стать главным рычагом модернизации государства.
Последствия исторических сдвигов, связанных
с изменением пространства
Сдвиг в местоположении демократии от небольших городов-государств к крупным и даже гигантским нациям-государствам привел к важным последствиям как практического, так и теоретического характера, хотя это отнюдь не означает, что теория находилась в лад
ах с практикой. К концу восемнадцатого столетия изучение города-государства, который более двух тысячелетий рассматривался как естественное и даже исключительно благоприятное устройство для демократического порядка - взгляд, все еще отстаивавшийся Ру
ссо в <Общественном договоре> (1762), - ока-залось почти повсеместно вытесненным изучением наций-государств, а демократические усилия, идеи и идеология должны были сместить свой центр тяжести в сторону проблемы демократизации управления нацией-госуда
рством. Последствия этого сдвига, однако, не были учтены в полной мере. Я бы хотел обозначить семь таких важных последствий.
1. Представительство. В силу практической неосуществимости сбора всех граждан или хотя бы их значительной части представительство, которое Руссо предал анафеме в <Общественном договоре>, сделалось неизбежным следствием расширения пространства политич
еской системы.
2. Расширение пространства. Как только решение о представительстве было принято, барьеры относительно демократического союза, установленные собранием города-государства, были уничтожены и представительная демократия могла расширять пространство своег
о функционирования без каких-либо пределов.
3. Пределы участия. Как прямое следствие выросшего размера некоторые формы политического участия с необходимостью оказались более ограниченными. Так же как существенная часть граждан в нациях-государствах не могла обсуждать политические дела прямо др
уг с другом, так и в дискуссии со своими представителями мог быть вовлечен лишь сравнительно небольшой процент граждан. Даже если пространственные барьеры, являющиеся помехой в коммуникации, в принципе могли быть устранены электронными средствами, пр
еделы, установленные временем, оказались достаточно жесткими. Вы можете легко убедиться
в наличии этих пределов, произведя простой арифметический подсчет. Сосчитайте, сколько времени займет реализация тех политических мер, которые можно считать наиболее эффективными для осуществления процесса участия.
4. Разнообразие. Хотя взаимосвязи пространства и разнообразия трудноуловимы, несомненно, что, по мере того как политический союз увеличивается в размерах, его обитатели будут демонстрировать все большее разнообразие в том, что касается политической ж
изни: местное и региональное, этническое, расовое, религиозное, идеологическое, профессиональное и т. д. Относительно гомогенное население граждан, объединенных общностью города, языка, расы, истории, мифа и религии, которое было столь типичной часть
ю классического, полисного взгляда на демократию, сейчас сделалось невозможным по всем практическим параметрам.
5. Конфликт. Следовательно, политические расслоения становятся неизбежными, а политический конфликт превращается
в неотъемлемый аспект политической жизни. И политическая мысль, и практика склоняются к восприятию конфликта как нормальной, а не отклоняющейся характеристики политики. По сравнению с классическим взглядом, согласно которому относительно гомогенный о
рган в основном разделяет одни и те же установки и действует в соответствии с ними, значительно труднее достигнуть общих установок в том случае, если требуется объединить гетерогенные ценности, возникшие в сообществе различных граждан с разнообразным
и расслоениями и конфликтами. :В соответствии с этим явно противоречащим традиции взглядом преимущество республиканского правления в масштабе нации-государства состоит в том, что здесь политические конфликты гораздо реже склонны выливаться в острую г
ражданскую борьбу, чем в городе-государстве.
Шестым и седьмым последствиями сдвигов, связанных с изменениями в пространстве и местоположении демократии от города-государства к нации-государству, от демократии малого пространства к крупномасштабной демократии, были полиархия
и организационный плюрализм, к рассмотрению которых я теперь обращаюсь.
:Истоки термина. Поскольку термин <полиархия> не имеет изначально определенного значения и я сам имею некоторые сомнения, введя его в оборот, позвольте мне сказать несколько слов о его происхождении. Насколько мне известно, этот термин был впервые вв
еден в современную политическую науку Линдбломом и мною в книге <Политика, экономика и благосостояние> в 1953 г., где мы рассмотрели его как процесс.
:Нас интересовало различие между двумя иногда смешивающимися употреблениями термина <демократия>: один - для описания цели или идеала, возможно даже недостижимого в реальности, другой - для описания отличительных характеристик действующих политически
х систем, называемых в современном мире демократическими или демократиями. Согласно авторитетному английскому оксфордскому словарю, в котором раздел по букве <П> был написан в 1909 г., полиархия есть <управление государством или городом многими в про
тивоположность монархии>. Слово вышло из употребления, но нам оно показалось вполне отвечающим нашим потребностям.
Мы также установили шесть критериев, которые пригодны для выявления <операциональной значимости> выражения <высокая степень контроля>. Первый, например, звучал следующим образом: подавляющее большинство взрослых имеют возможность отдать свои голоса н
а выборах вне зависимости от их достоинств и недостатков, способных повлиять либо на акт голосования, либо на выбор среди различных кандидатов. Хотя шесть критериев в том виде, как мы их здесь сформулировали, в чем-то изменились в дальнейших статьях
(например, их стало семь), все же в целом они сохранили свое значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181