Бор
ьба за государственную власть должна при всяких условиях сохранять свою политическую природу; в противном случае путь погубит самое достижение и средство убьет свою цель. Политика имеет свои необходимые пути и формы, и людям никогда еще не удавалось
нарушать и попирать их безнаказанно.
Первая аксиома власти гласит, что государственная власть не может принадлежать никому помимо правового полномочия.
Это явствует из того, что законодатель естественной правоты должен обладать особою - предметною и духовною компетентностью: только духовно зрячий человек может иметь основание
и право принять на себя властное руководство общественной жизнью. В порядке политической целесообразности этого требует принцип организации, покоящейся на разделении функций, на их распределении, на общественном соглашении и признании. Мало того, пра
восознание требует, чтобы самая власть воспринималась не как сила, порождающая право, но как полномочие, имеющее жизненное влияние (силу) только в меру своей правоты. Право родится не от силы, но исключительно от права и в конечном счете всегда от ес
тественного права. Это значит, что грубая сила, захватившая власть, будет создавать положительное право лишь в ту меру, в какую правосознание людей согласится (под давлением каких бы то ни было соображений) признать ее уполномоченной силой.
Власть, совсем лишенная правовой санкции, есть юридически индифферентное явление: она не имеет правового измерения. Получить правовую санкцию она должна и от конституционного закона, и от признающего правосознания.я:
Понятно, что власть, не уполномоченная ни конституционною формою, ни приемлющим правосознанием, - может только симулировать законодательство, управление и суд, ибо она останется претендующею и посягающею силою; и даже естественное право, случайно ею
провозглашенное и утвержденное, останется или отвлеченною формулою, или навязанным и мертвым жизненным трафаретом. По-видимому, эта первая аксиома власти, требующая правового полномочия, поддерживается самою жизненною механикою государства.
Вторая аксиома власти утверждает, что государственная власть в пределах каждого политического союза должна быть едина.
Это явствует из того, что естественное право выражает необходимую форму самого духа и что поэтому оно само едино, как един Дух и едина Его правота. В порядке политической целесообразности этого требует принцип государственного единения, связующего мн
ожество людей именно их отношением к общему и единому источнику положительного права.
Единство государственной власти следует понимать, конечно, не в смысле единства <органа> или нераспределимости функций и компетенций, но в смысле единого организованного воленаправления, выражающегося в единстве обретаемого и осуществляемого права. В
пределах одного союза в один и тот же момент одно
и то же - не может быть сразу <правом> и <неправом>. Положительное право по самому смыслу своему определительно, недвусмысленно и едино; это единство его есть проявление присутствующей в нем освящающей его естественной правоты.
И государственная власть, имеющая высокое назначение формулировать естественную правоту в виде положительных норм, получает отсюда значение единого и единственного компетентного источника права; так что только полномочное приобщение к ней может сообщ
ить человеку или органу правоустанавливающую компетенцию.я:
Третья аксиома власти утверждает, что государственная власть всегда должна осуществляться лучшими людьми, удовлетворяющими этическому и политическому цензу.
Это определяется высотою, сложностью и ответственностью самого задания, разрешение которого предполагает в человеке художника естественной правоты. В порядке политической целесообразности этого требует принцип авторитета власти и принцип добровольног
о признания ее со стороны правосознания подчиненных. Власть, лишенная авторитета, хуже, чем явное безвластие; народ, принципиально отвергающий правление лучших или не умеющий его организовать и поддерживать, является чернью,
и демагоги суть его достойные вожди.
Люди становятся чернью тогда, когда они берутся за государственное дело, движимые не политическим правосознанием, но частною корыстью; но именно поэтому они не ищут лучших людей и не хотят передавать им власть. К черни может принадлежать всякий: и бо
гатый, и бедный, и темный человек, и <интеллигент>. Чернь отличается корыстною волею и убогим правосознанием, а в революционные эпохи сверх того и политическою притязательностью. Государственная власть есть для нее лишь удобное средство, служащее для
достижения личных или классовых целей.я:
Так нарушение третьей аксиомы власти создает постепенно режим политической порочности и извращает в самом корне аристократическую природу государственности.
Четвертая аксиома власти утверждает, что политическая программа может включать в себя только такие меры, которые преследуют общий интерес.
Это явствует из того, что государственная власть имеет призвание утверждать естественное право, а естественное право
совпадает именно с общим, духовным интересом народа и гражданина. В порядке политической целесообразности это определяется тем, что только служение общему интересу превращает государственную власть в действительный, авторитетный центр политического е
динения.
Эту аксиому можно выразить так, что программа власти должна быть приемлема для зрелого государственного правосознания; не просто для <наличного в народе правосознания>, но для его духовноверной, предметной глубины. Поставление себя лицом к лицу с это
й глубиною правосознания и с общим государственным интересом - составляет основную задачу всякой честной политической партии.
Партия есть не шайка, не банда, не клика и не котерия1 именно постольку, поскольку она стремится создать государственную власть, а не просто захватить власть в государстве. Но воля к государственной власти есть тем самым воля к государственной цели,
которая не включает в себя никакого частного - личного или классового - интереса как такового. Поэтому политическая партия не может быть классовою по своей программе: она должна быть непременно внеклассовою, и притом сверхклассовою. Ибо государственн
ая власть есть нечто единое для всех и общее всем, и поэтому программа, намечающая ее желанную и грядущую линию поведения, может содержать указания только на общие интересы. Партия, лишенная государственной программы, поддерживающая один классовый ин
терес, есть противогосударственная партия; она политически недееспособна; если она захватит власть, то она поведет нелепую и гибельную политику и погубит государство раньше, чем сила вещей заставит ее наскоро придумать политические добавления к ее пр
отивополитической программе.
Зрелое правосознание есть единственная сила, которая может обеспечить государственность партийных программ. При наличности такого правосознания партия от партии отличается не по тому, чей интерес отстаивает каждая из них: ибо все отстаивают один и то
т же интерес - государственный, но по тому, как они понимают этот единый и общий всем интерес. Тогда борьба пар-тий является уже не конкурсом классовых претензий, но спором политических пониманий. Тогда все партии хотят одного
и того же: государственного, т.е. внеклассового и сверхклассового, всегражданского блага; все партии выпрашивают единое воленаправление; все партии стараются прежде всего отличить государственный интерес от личного и классового; и все сознают непозво
лительность построения программы по принципу корысти.я:
Однако нормальное восхождение к власти предполагает не только государственность программы, но и ее осуществимость. Поэтому пятая аксиома власти утверждает, что программа власти может включать в себя только осуществимые меры или реформы.
Это явствует из того, что задача государственной власти есть жизненная и действенная; призвание ее не в том, чтобы грезить
о совершенном строе, но в том, чтобы творчески влить в жизнь народа возможный максимум естественно-правовой формы.
В порядке политической целесообразности это определяется тем, что химерические и утопические затеи не только подрывают
в народе доверие к власти, веру в политическую организацию вообще и волю к государственному строительству, но просто разлагают и губят государство.
Каковы бы ни были последние причины неосуществимости реформы - будь то естественные причины, технические или хозяйственные, - в глазах государственного деятеля они получают политический характер: ибо для него <возможно> лишь то, что может быть осущес
твлено при данном уровне народного правосознания посредством императивной правовой организации. Это значит, что
в каждый данный исторический момент он может осуществить лишь известную часть того, что, вообще говоря, необходимо для общего блага, и только эту часть он должен включить в <программу дня>. Нарушение этой аксиомы порождает болезненное явление <полити
ческого максимализма> и ведет государство к разложению.я:
В общественном и политическом развитии есть своя необходимая последовательность, которою нельзя пренебрегать безнаказанно, и если партии начинают пренебрегать ею, то они вступают на путь злосчастных нелепостей и губят государство. Партия, стирающая р
азличие между далекою целью, неосуществимою при настоящем положении вещей, и очередною, необходимою реформою, - является политически недееспособною. Ибо, включая максимальные пункты в программу дня, она дает избирателям заведомо неисполнимые обещания
и призывает их к заведомо безнадежной борьбе; она побуждает <требовать> того, чего не только никто не может <дать>, но чего и сам <требующий> не мог бы ни <взять>, ни сделать, ни осуществить, если бы все согласились ему не мешать; она побуждает вери
ть в возможность того, что на самом деле невозможно, и - обманом или самообманом - разжигая страсти, она будит в душах неутолимые притязания и готовит поверившим тяжелое разочарование. Убеждая в возможности невозможного, максималист начинает, с одной
стороны, умалять, искажать и извращать далекую идеальную цель, с другой стороны, искажать и извращать окружающую действительность, то умалчивая о неблагоприятных явлениях, то выдумывая несуществующие и т.д. Таким образом он вступает на путь бессозна
тельной или сознательной политической лжи и тем подрывает государ- ственное единение, ибо он нарушает необходимое доверие людей друг к другу - и партии к вождям, и партии к другим партиям, и, главное, неорганизованной массы народа к партиям и ко всей
политике вообще. Политический индифферентизм и упадок правосознания являются зрелым плодом этой тактики.я:
Наконец, шестая аксиома власти утверждает, что государственная власть принципиально связана распределяющей справедливостью, но что она имеет право и обязанность отступать от нее тогда и только тогда, когда этого требует поддержание национально-духовн
ого и государственного бытия народа.
:Государство как духовный союз заинтересовано не в том, чтобы устранить духовные различия между людьми, но в том, чтобы обеспечить этим различиям свободный творческий исход, полноту бытия и жизненное примирение. Перед лицом этой задачи формальное ура
внение будет всегда духовно противоестественным; аристократическая же сущность государства исключит его и в смысле политической приемлемости.
Однако на самом деле социальная справедливость со всем не сводится к формальному уравнению граждан. Она состоит в беспристрастном, предметном учете, признании и ограждении каждого индивидуального духовного субъекта во всех его существенных свойствах
и основательных притязаниях. Это значит, что сущность ее не в слепоте к человеческим различиям, но в признании их и в приспособлении к ним. Социальная справедливость совсем не уравнивает людей, т.е. не <утверждает> их одинаковости, которой на самом д
еле нет, и не <делает> их одинаковыми, что на самом деле и невозможно. Она требует, во-первых, одинакового предметного беспристрастия в рассмотрении человеческих сходств и различий, во-вторых, устойчивого содержания для тех мерил
и масштабов, по которым совершается это рассмотрение, и, в-третьих, действительного соответствия между данным различием
и связуемыми с ним правовыми и жизненными последствиями. Понятно, что справедливость в таком <распределяющем> значении требует правового неравенства и создает его, связуя, например, публичную дееспособность (голосование, служба) с известным духовным
цензом или вводя подоходное прогрессивное обложение.
И вот, принципиально говоря, власть связана распределяющей справедливостью, и корыстное попирание ее никогда не
проходит ей безнаказанно. Режим, поддерживающий без достаточных оснований несправедливые привилегии есть режим противополитический: он компрометирует достоинство государственной власти и подрывает волю к государственному единению. Такой режим не може
т быть прочен, ибо он сам воспитывает те центробежные силы, которые рано или поздно разложат его и поставят вопрос о самом существовании государства. И тогда - или политический союз погибнет, или же восстановится его сверхклассовая природа. Это можно
выразить так, что всякое отступление власти от справедливости, всякое неудовлетворение духовно-верного интереса граждан - должно быть открыто оправдано предметным указанием на политическую неосуществимость обратного: справедливый интерес может быть
и должен быть оставлен без удовлетворения, или <урезан>, или <отложен>, если его удовлетворение угрожает самому существованию государства или наносит ущерб национально-духовному развитию. Нельзя вводить во имя справедливости такой государственный стр
ой, который погубит самое государство или разложит и погасит духовную жизнь народа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181