и мы при
сутствуем при любопытном зрелище, как государство в начале прошлого века объявленное божественным и всемогущим, постепенно лишается своего прежнего величия, заявляет об ограниченности своих сил и делает призыв к факторам нравственным,- к воздействию
общественного мнения, к благотворному влиянию воспитания, к деятельности частных обществ и организаций. Мы наблюдаем лишь первые проявления этого процесса и не знаем еще, к чему он приведет. Окончится ли он признанием необходимости нового синтеза пол
итических начал
с религиозными и церковными, или выразится в каких-либо иных формах организованного влияния нравственных элементов,- это откроется лишь будущему.
Светское государство - это только одна сторона нового идеала. Рядом с нею постепенно раскрывается и другая сторона: новое государство должно быть светским и правовым. Но как в пер-вом отношении, в стремлении к произведению светских начал, новый идеал
нельзя признать законченным и счастливо преодолевшим все затруднения, так не находим мы этой законченности и в другом направлении,- в требовании господства правовых принципов. В середине XIX века могло казаться, что в этом отношении достигнут извест
ный предел в формах парламентарного
и демократического государства, осуществляющего равенство и сво-боду. Но не говоря уже о том, что позднейшее развитие обнаружило эволюцию этих форм, с одной стороны, в смысле сочетания представительства с референдумом и иными формами народо-правства,
а с другой - в смысле усиления исполнительной власти, и принципы равенства и свободы также подверглись эволюции. Для современного взгляда то понимание равенства и свободы, которое со времени французской революции считалось выражением истинных задач
правового государства, признается формальным и отрицательным. Теперь требуют иного положительного осуществления этих начал, причем деятельность государства в этом направлении не имеет строго определенных границ. Эволюция правового государства в этом
отношении касается прежде всего его функций, но это изменение функций не может не отразиться и на его организации. Мы снова подходим здесь
к такому пункту в новом политическом идеале, определение которого есть дело будущего. Невозможно ожидать, чтобы в результате этой эволюции, поскольку мы можем ее предвидеть, правовое государство перестало быть правовым. Когда социалисты1 говорят иног
да о государстве будущего, как о некоторой противоположности правовому государству, здесь происходит просто смешение понятий. Современные правовые учреждения могут быть отменены, но на их место станут другие правовые учреждения, ибо государство вне п
рава немыслимо, если конечно, оно не обратиться в нравственное общение, но в таком случае оно перестанет быть и государством.я:
На всем протяжении нового времени можно проследить ясную и прямую линию, через которую проходит одна и та же общая мысль. Эта мысль, лежащая в основе идеала правового государства, уже упомянута нами выше; она сводится к требованию единого и равного д
ля всех права. С этим, как мы сказали, связывается и стремление к светскому идеалу, устраняющему двойственность правоотношений.я:
Новое государство призвано было совершить процесс уравнения общественных элементов и превратить сословное общество
с его многочисленными разделениями в общество гражданское, построенное на начале равной правоспособности. Для этого оно должно было уничтожить между собою и гражданами все посредствующие ступени властвования и подчинить всех еденному и об-щему для вс
ех закону. Суверенное государство должно было уничтожить тот строй, на почве которого создавались бесправие
и неравенство, выделения и исключения, привилегии и монополии. Таков был идеальный смысл той политической теории, которая была создана в противовес феодальному порядку отношений. Если это идеальная цель осуществилась не сразу, это зависело от особых
условий исторического развития, но принцип суверенного государства полагал для нее прочный фундамент - требование единого и равного для всех права.
В этом именно и заключается первая и основная задача правового государства: оно должно подчинить разрозненные стихии общественной жизни общему правовому порядку. Государство должно объединить все классовые, групповые и личные интересы в целях общей ж
изни. Сочетая частные интересы единства общего блага, вводя их в законные границы предписанием единого
и общего для всех права, государство узаконивает их и придает им значение общепризнанных правовых явлений, а вместе с тем создает почву для их совместного проявления и развития. Из этого благодетельного действия государственного принципа частные инте
ресы осуждены на стихийное самоутверждение и анархическую вражду. В стремлении к осуществлению этого принципа проявляется основная идеальная цель правового государства.
Это была, однако, лишь первая ступень в развитии правового идеала нового времени. Требуя подчинения всех граждан единому и равному для всех праву, он должен был затем включить
в свое содержание и новое требование, чтобы этому праву была подчинена и сама государственная власть. Найти условия для планомерного существования власти, сделать право основанием государственной жизни, обеспечить равенство и свободу не только в отно
шениях между гражданами, но и в отношении к ним государства,- такова была новая цель, которая была выдвинута дальнейшим развитием политической мысли. Основное значение
в формулировании этих начал принадлежит английским и французским учениям. Выработанные ими определения кажутся
в настоящее время элементарными и простыми, но именно потому, что они стали общим достоянием, к которому все привыкли.
Политическая доктрина французской революции придала идеалу правового государства, подготовленному долгими усилиями предшествующего развития мысли, ясные и твердые основания. Провозгласив, с одной стороны, идею народного суверенитета, а с другой - нео
тчуждаемые права личности, она утвердила те основания, на которых и до сих пор покоится теория правового государства. Однако сами эти основания не представлялись столь простыми и бесспорными, чтобы стать незыблемыми аксиомами политической мысли. Крит
ическая мысль XIX века подвергла разностороннему анализу как эти основания, так и их взаимоотношение, и теперь в начале ХХ столетия мы имеем все данные утверждать, что теория правового государства переживает третью стадию своего развития, если первой
признать учение о суверенном государстве, нашедшее наиболее чистое выражение у Бодена, а второй - доктрину французской революции (подготовленную английскими учениями XVII века). Основной особенностью этой третьей стадии является новое понимание прав
личности, равенства и свободы. Это понимание приводит современное государство к такому расширению своих задач, которое далеко оставляет за собой прежние представления. В связи с этим подвергаются пересмотру и иначе формулируются все основания старой
теории, в том числе и идея народного суверенитета.



Мне предстоит очень трудная задача - в самый короткий срок ознакомить вас с современным положением одной из главных проблем морали. Не с точки зрения определенной доктрины, а в свете современных исканий хочу я представить вам вопрос об общественном и
деале, и это еще более усложняет мою задачу.
Чтобы сразу назвать вам ту причину, которую я считаю самой главной и основной, я скажу, что перед нами совершается крушение одной очень старой веры- веры в возможность земного рая. В этой идее прежняя общественная философия видела свой высший предел,
на этом она утверждала силу своих предсказаний
и твердость надежд. И вот теперь эта идея отнимается у нее: отнимается ясная цель исканий, теряется из вида близкий, доступный берег.я:
На чем, в самом деле, было основано то пламенное преклонение, те безграничные надежды, с которыми повсюду встречено было наступление демократической эры в конце XVIII века? Откуда та неотразимая привлекательность, которую имели для соседних стран пол
итические движения Франции 30-го и 48-го годов? Ответ на это может быть только один: те поколения, которые связывали с политическими переменами такие безграничные надежды, верили в близкое наступление царства правды, равенства и свободы; они уже виде
ли себя вступающими в обетованную землю общественного идеала. Во вторую половину XIX века прежний политический энтузиазм оказывается уже изжитым.
Но за всеми этими частными разочарованиями стоит одно основание: перестали верить в чудодейственную силу политических перемен, в их способность приносить с собою райское царство правды и добра.
Но не успел в этом смысле померкнуть идеал политический, как на смену тотчас же выдвинулся социальный идеал: если политические реформы не принесли ожидаемого блаженства, то его надо ждать от более радикального общественного переворота. Перейдя к соци
ализму,- как говорят одни, или к анархизму,- как думают другие,- человечество обретет то, чего так долго и так тщетно искало. Политические идеалы не спасли человечества, но зато его спасут новые, еще не изведанные формы, новые и бесконечно более спра
ведливые уклады жизни. И снова пылкие мечты и горячие надежды, опирающиеся на ту же идею о грядущем земном рае.
Тысячи причин объясняют нам, почему современные народы увлекаются мыслью об этих новых, неведомых формах быта. Но если надо объяснить религиозный характер этого увлечения, тот пламень чистой веры, который нередко соединяется с ним, то идеальной причи
ной, покрывающей все другие, является вера в ожидаемое торжество безусловной правды. Душам, <взыскующим града>, дается надежда, что этот град, это царство блаженного совершенства может быть осуществлено здесь, на земле. Не высший и сверх земной, а ср
еди людей осуществленный и на земле для них доступный, как рисуется этот град правды и добра.я:
В самом деле, отнимите у этих идеалов их веру в будущую гармонию жизни, и вы отнимете у них самую душу, самую основную их предпосылку. Все их священное и религиозное значение, вся их сила быть новой религией для человечества тотчас исчезнет, как толь
ко вы допустите, что они не могут установить гармонии общественных отношений, не могут дать обещанного рая.
Когда мы анализируем утопию земного рая, мы видим, что она отправлялась от мысли дать человеку безусловное и полное удовлетворение. Не одно материальное счастье здесь имеется в виду,
а полная гармония жизни, безусловное равновесие сил как материальных, так и духовных.
Так, общественная проблема совпадает здесь в сущности с религиозной, с проблемой спасения людей от слабости и ограниченности их личных сил. Задача ставится так, чтобы найти форму устройства, при которой человек чувствовал бы себя в полной гармонии с
общественной средой, в безусловном и благодатном слиянии с ней.
Но самая постановка этой задачи предполагает, что между личностью и обществом может установиться полная гармония, что между ними возможно безусловное совпадение и единство. Эта идея о гармонии личности со средой и была неразлучной спутницей утопии зе
много рая, и здесь-то искания наших дней резко обрывают старую традицию. Из бурь и тревог XIX века личность вышла с новым взглядом на свое призвание и свое существо. XVIII век дал ей декларацию неотчуждаемых прав,
а XIX век нечто большее - сознание незаменимой, неповторяющейся, своеобразной индивидуальности. Личность вышла из этого века с чувством своей неудовлетворенной тоски, с жаждой высшего идеала, с мыслью о своем противоречии с обществом.
:И понятно, что личность перестает верить в абсолютное значение политики, в спасительное воздействие общественных форм. Она начинает сознавать, что эти формы могут дать только часть того, что ей надо и как бы ни ослепляли они ее легкостью
и удобствами жизни, богатством и роскошью учреждений, чудесами и эффектами техники, утолить внутренний голод души, взыскующей града, они не в состоянии.
Выражая этот вывод еще и другими словами, мы сказали бы, что личность, душевная жизнь личности шире и глубже политики и общественности, и потому спасение и удовлетворение человек должен искать не только в обществе, но прежде всего в себе,
в своих собственных силах и средствах. А что же общественный идеал? Не потускнел ли он, не померк при свете новых откровений индивидуализма? Нет ли тут отказа от всяких действий и надежд в мире общественном? Нет ли здесь проповеди личного самоудовлет
ворения?
Я думаю, на это мы можем ответить самым определенным
и категорическим отрицанием.
:Если человек не может найти полного удовлетворения в общественных учреждениях, то он не мог бы получить его и без них: они не составляют для него абсолютной цели, но они являются, однако, необходимым и незаменимым средством для того, чтобы идти впер
ед, по пути нравственного прогресса.
Воздадите кесарево кесарю, а Божие Богу- этот вечный завет остается в силе и для наших дней. Это - признание самостоятельности как дел душевных, так и дел политических, каждая область имеет свои пути и задачи, и каждая должна сохранить свое значение
для человека. Развивая это положение, было бы нетрудно показать, что политический реализм вполне уживается с самым высоким моральным идеализмом.
Но в той, как и в другой области исходным пунктом и конечной опорой является человек и его нравственное призвание. Не вера в земной рай, который оказывается по существу недостижимым, а вера в человеческое действие и нравственное долженствование - вот
что ставится здесь пред нами. Не обетованная земля, а непреклонная личность,- такова наша последняя опора. Личность, непреклонная в своем нравственном стремлении, неизменно сохраняющая свой идеал при всех поворотах истории,- вот что берется здесь за
основу и для общественного созидания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181