Он сам твердый последователь денежно-безналоговой эконом
ики.
Принс также предложил деньги взаймы, чтобы выкрутиться, но это мне ни к че
му. Он думает, что я скоро стану преуспевающим молодым адвокатом, делающи
м большие деньги, а у меня не хватило духу признаться, что, наверное, приде
тся еще некоторое время у него поработать.
Не сказал я ему и того, как много мне пришлось бы у него занимать. «Тексако
» судится со мной на сумму 612 долларов 88 центов, включающую судебные издерж
ки и гонорары их доверенному. Мой домовладелец предъявил иск на 809 долларо
в, тоже включающий издержки и гонорары. Но настоящие волки только-только
показались на горизонте. Я даже получаю скверные письма с угрозой натрав
ить на меня адвокатов.
У меня есть кредитные карточки на предъявителя «МастерКард» и «Виза», вы
данные разными банками в Мемфисе. В промежуток между Днем благодарения и
Рождеством в прошлом году, в благословенный краткий промежуток времени
, когда я был уверен, что через несколько месяцев поступлю на хорошую рабо
ту, и когда я был так напрасно влюблен в Сару, я решил купить ей пару прелес
тных подарочков на праздники.
Причем хотел, чтобы это были подарки непреходящей ценности. С помощью «М
астеркард» я купил золотой с бриллиантами браслет за тысячу семьсот дол
ларов, а на «Визу» приобрел для своей драгоценной комплект старинных сер
ебряных сережек. Это обошлось мне в тысячу сто долларов. А за день до того,
как она объявила, что больше не желает меня видеть, я пошел в магазин делик
атесов и купил бутылку шампанского «Дом Периньон», полфунта гусиной печ
енки, немного икры, несколько чудесных сортов сыра и еще кое-какой вкусня
тины для нашего рождественского пира. Это обошлось мне в триста долларов
, но, черт возьми, ведь жизнь коротка.
Зловредные банки, выпускающие такие карточки, по неизвестной мне причин
е расширили перечень вещей, которые я мог приобретать в кредит, и как раз з
а несколько недель до праздников. Внезапно я получил возможность тратит
ь сколько хочу, а так как впереди всего через несколько месяцев меня ожид
али прощание с науками и работа, я был уверен, что смогу обернуться, делая
небольшие необходимые месячные взносы в погашение долгов, к лету. Поэтом
у я тратил и тратил и лелеял сны золотые о прекрасной жизни вместе с Сарой.

Я теперь ненавижу себя за это, но тогда я взял листок бумаги и все тщательн
о рассчитал. Я вполне мог бы справиться.
Итак, паштет из гусиной печенки протух, когда вечером я, накачавшись деше
вым пивом, забыл убрать деликатес в холодильник. Рождественский ленч из
сыров и шампанского я съел в одиночестве в моей полутемной квартирке. К и
кре я не притронулся. Я сидел на своей бугристой софе и смотрел на драгоце
нные подарки, валявшиеся на полу. Поклевывая большие куски сыра бри и отп
ивая понемногу «Дом Периньон», я смотрел на рождественские подарки для м
оей возлюбленной и плакал.
Однако в какой-то момент между Рождеством и Новым годом я взял себя в руки
и договорился, что верну дорогостоящие подарки туда, где купил. Сначала, п
равда, я тешил себя мыслью, что брошу их в реку с моста или сделаю еще что-то
вроде этого. Поэтому, зная свое эмоциональное состояние, я постарался де
ржаться подальше от мостов.
Это случилось в первый день нового года. Вернувшись домой после долгой п
рогулки и легкого выпивона, я понял, что меня обокрали, дверь была взломан
а. Воры утащили мой старый телевизор и стерео, кувшин с четвертаками, стоя
вший на комоде, и, разумеется, драгоценности, которые я купил для Сары.
Я вызвал полицейских и заполнил все требуемые формы и заявления. Я показ
ал им кредитные квитанции. Сержант покачал головой и посоветовал обрати
ться в мою страховую компанию.
Я «наел» по своей пластиковой карточке три тысячи долларов. И теперь над
о было срочно улаживать это дело.
Завтра я должен явиться в суд по поводу неуплаты квартирной аренды. В Зак
оне о банкротстве есть замечательная оговорка, которая автоматически д
ает отсрочку во всех судебных начинаниях против должника. Вот почему бол
ьшие корпорации, включая мою приятельницу «Тексако», прибегают к помощи
судов по делам банкротств, когда им требуются защита и покровительство.
Ведь мой домовладелец завтра уже ничего против меня сделать не сможет, д
аже позвонить по телефону и как следует обругать.
Я выхожу из лифта и делаю глубокий вдох. Коридор до отказа забит адвоката
ми. Здесь работают на полной ставке трое судей по делам о банкротстве, их о
фисы на этом этаже.
Они ежедневно проводят десятки слушаний, и на каждом слушании требуется
присутствие целой группы адвокатов. Один защищает должника, несколько п
редставляют интересы кредиторов. Это настоящий зоопарк. Я слышу множест
во важных разговоров, пока тащусь, шаркая, мимо: адвокаты шумно спорят о не
оплаченных медицинских счетах, а также о том, сколько стоит грузовик-пик
ап. Я вхожу в приемную и жду десять минут, пока здешние адвокаты неторопли
во раскладывают по порядку различные заявления и просьбы. Они очень хоро
шо знакомы с помощницами-делопроизводителями и напропалую флиртуют и б
олтают с ними о пустяках. Черт возьми, хотел бы я тоже стать влиятельным ад
вокатом по делам о банкротстве, чтобы здешние девушки тоже звали меня по
имени, как этих Фредов или Санни.
В прошлом году преподаватель учил нас, что дела о банкротствах Ц плодот
ворная почва для нашего будущего, учитывая экономическую неопределенн
ость, сокращение рабочих мест, уменьшение масштабов корпораций. Но ведь
так считает человек, который никогда не занимался частной практикой.
Однако сегодня все выглядит действительно как одно большое и очень прод
уктивное производство. Направо и налево адвокаты составляют заявления
о банкротствах. Такое впечатление, что все и всюду разоряются.
Я вручаю свои бумаги проворной девушке, у которой рот набит жвачкой. Она с
мотрит на заявление и затем внимательно оглядывает меня. На мне грубая р
убашка и армейские брюки.
Ц Вы юрист? Ц спрашивает она довольно громко, и кое-кто оглядывается на
меня.
Ц Нет.
Ц Вы должник? Ц спрашивает она еще громче, чавкая жвачкой.
Ц Да, Ц поспешно отвечаю я. Должник, не являющийся юристом, сам может сос
тавлять свое заявление, хотя нигде этого не сказано.
Она одобрительно кивает и ставит печать на моем заявлении.
Ц За прием заявления восемьдесят долларов, будьте любезны.
Я вручаю ей четыре двадцатки. Она берет бумажки и подозрительно их разгл
ядывает. В моем заявлении нет номера банковского счета, потому что я вчер
а его закрыл, изъяв тем самым свою собственность в 11 долларов 84 цента. Други
е предметы, которыми я владею, Ц очень подержанная «тойота» Ц 500 баксов, р
азномастная мебель и кухонная утварь Ц 150, несколько пар вельветовых брю
к Ц 200, юридические справочники Ц 125, одежда и белье Ц 150. Все эти вещи считаю
тся личными и, таким образом, изымаются из рассмотрения в судебном разби
рательстве, которое я только что начал. Я могу их оставить при себе, но про
должать платить за «тойоту».
Ц Значит, наличными, да? Ц говорит она и начинает выписывать мне квитан
цию за полученные деньги.
Ц У меня нет банковского счета, Ц чуть не ору я, заботясь об удобствах те
х, кто, возможно, прислушивается к нашему разговору и хочет узнать продол
жение моей истории.
Она яростно смотрит на меня, я с не меньшей ненавистью на нее. Она возвраща
ется к своей скоропалительной работе и через минуту швыряет на стол копи
ю заявления и квитанцию.
Я обращаю внимание на дату, время и зал, когда и где начнется слушание дела
.
Я уже почти у двери, но тут меня останавливают. Толстый молодой человек с п
отным лицом и черной бородой легонько касается моей руки.
Ц Извините, сэр, Ц произносит он. Я останавливаюсь и смотрю на него. Он су
ет мне в руку визитную карточку. Ц Робби Молк, доверенный. Я невольно слы
шал, о чем вы говорили. И подумал, может быть, вы нуждаетесь в помощи, чтобы у
ладить дело с вашей КБ?
«КБ» Ц это сокращение, которое какой-то остряк-адвокат придумал для кар
точки банкрота.
Я смотрю на визитку, затем ему в лицо, покрытое оспинами. Я уже знаю о Молке,
видел его имя в газете, в колонке объявлений. Он предлагал помощь за сто пя
тьдесят долларов в связи со статьей седьмой законодательства и теперь т
ут как тут, отирается в приемной в роли коршуна, готового ринуться на како
го-нибудь замученного долгами бедолагу, из которого можно выбить эти ст
о пятьдесят баксов.
Я вежливо прячу его визитную карточку.
Ц Нет, благодарю, Ц отвечаю я, стараясь быть нелюбезным. Ц Я сам смогу с
этим управиться.
Ц Но существует много способов избегать преследования по суду, Ц быст
ро продолжает он. И я уверен, что он говорил это уже тысячу раз. Ц Седьмая с
татья очень непроста. Я каждый год убеждаюсь, что там тьма подвохов. Двест
и долларов на бочку, и я перехватываю мяч и веду вашу игру. Я заручусь подд
ержкой всех присутствующих на суде.
Значит, теперь это стоит двести долларов. Наверное, он накинул за удоволь
ствие войти с ним в персональный контакт. Очень легко было бы сейчас дать
ему от ворот поворот, но внутреннее чувство подсказывает: Молк не такой ч
еловек, чтобы позволить ему нагрубить.
Ц Нет, благодарю вас, Ц повторяю я и прохожу мимо.
Спуск идет медленно и с большими неудобствами, лифт битком набит юристам
и, все плохо одеты, с потертыми портфелями и стоптанными каблуками. Они су
дачат об исключениях из перечней предметов личного обихода и о том, что з
астраховано, а что нет. Противная, надоедливая болтовня адвокатов. И у все
х серьезные лица, словно они говорят о потрясающе важных вещах. Такое впе
чатление, что они просто не могут заткнуть фонтан.
Мы уже почти на первом этаже, когда я едва не подпрыгиваю от мысли, пришедш
ей в голову: понятия не имею, что я буду делать ровно через год, но только, мо
жет быть, и это очень-очень вероятно, я тоже буду спускаться на этом самом
лифте и болтать на банальные темы с этими же людьми. Скорее всего так и ока
жется, я стану вроде них, буду так же развязно ходить по улицам и пытаться
выжать деньгу из тех, кому нечем платить. Так же буду слоняться по залам су
дов в поисках какого-нибудь дела. От этой ужасной мысли у меня начинает кр
ужиться голова. В лифте жарко, дышать нечем. Мне кажется, что меня сейчас в
ытошнит. Лифт останавливается, юристы вырываются в коридор и рассеивают
ся в разные стороны, все еще переговариваясь на ходу и решая деловые вопр
осы.
На свежем воздухе в голове проясняется, пока я иду по Средне-Американско
й аллее, пешеходной улице с маленьким специально приспособленным тролл
ейбусом, который должен подбирать и развозить алкоголиков. Аллею часто н
азывают Главной улицей, и она дом родной для множества юристов.
Все суды в нескольких кварталах от нее. Я прохожу мимо высотных зданий и р
азмышляю о том, что совершается в здешних бесчисленных юридических фирм
ах, как служащие лезут из кожи вон, шныряют и вынюхивают, и работают по вос
емнадцать часов в сутки, потому что претендент на их место будет работат
ь двадцать, представляю, как младшие партнеры совещаются между собой, ра
зрабатывая стратегию фирмы, и как старшие партнеры заседают в своих бога
то обставленных и декорированных угловых офисах, в то время как целые ко
манды молодых юристов ожидают их приказов.
И всего этого я так искренне желал, когда поступал в юридический колледж.
Я хотел двигаться в таком же направлении, существовать в таком же силово
м поле энергии, которой насыщена работа с такими же ловкими, умными и воод
ушевленными высокими целями людьми. Они всегда выкладываются, вечно нах
одятся в стрессовом состоянии, им никогда не хватает времени. Они всегда
словно у последней черты. Прошлое лето я служил в небольшой фирме, всего д
венадцать юристов, но там было много секретарей, подсобных служащих не ю
ристов и других работников. И порой эта сумятица и хаос мне казались захв
атывающими. Я был самым мелким колесиком в механизме, но мечтал в один пре
красный день стать капитаном.
Я покупаю мороженое у уличного продавца и сажусь на скамейку в Судейском
парке. Голуби внимательно следят за мной.
Над головой высится Первый федеральный офис, самое высокое здание в Мемф
исе и резиденция «Трень-Брень». Я бы пошел на убийство, чтобы работать там
. Легко мне и моим дружкам поносить и песочить «Трень-Брень». Мы их поноси
м и песочим потому, что недостаточно для них хороши. Мы ненавидим их, потом
у что они и смотреть-то на нас не хотят и в переговоры вступать не желают
Ц им это одно только беспокойство.
Догадываюсь, что в каждом городе есть своя «Трень-Брень», в каждой област
и бизнеса. Я им не ровня, я неудачник, поэтому мне остается только всю жизн
ь ненавидеть их.
Но если речь зашла о фирмах, соображаю я, то, пока я в городе, надо бы постуча
ться еще в несколько дверей. У меня есть при себе список юристов, которые з
анимаются самостоятельной практикой или же сотрудничают с одним-двумя
специалистами по общим проблемам судопроизводства. И единственное, что
может обнадеживать, когда вступаешь на столь перенасыщенное людьми пол
е деятельности, так это то, что и дверей, в которые можно постучать, велико
е множество. Можно поэтому надеяться, твержу я себе, что в какой-то прекра
сный момент я найду фирму, куда еще никто не обращался, и наткнусь на каког
о-нибудь заезженного работой адвоката, дико нуждающегося в неопытном но
вичке, чтобы взвалить на него самую черную работу. Возможно, это женщина-а
двокат. Мне безразлично.
Я прохожу несколько кварталов до Стерик-билдинг, самого старого из всех
высотных зданий в Мемфисе, сейчас ставшего пристанищем для сотен юристо
в. Я болтаю с некоторыми секретаршами и вручаю им анкеты. И удивлен количе
ством фирм, которые нанимают на службу только всем недовольных и даже гр
убых секретарш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81