VadikV



106
Джон Гришем: «Золотой до
ждь»



Джон Гришем
Золотой дождь




«Золотой дождь»: АСТ; Москва; 2003
ISBN 5-17-018641-Х
Оригинал: John Grisham, “The Rainmaker”
Перевод: Майя Тугушев, Александр Санин

Аннотация

АДВОКАТ должен ВСЕГДА знать, к
ак доказать невиновность своего клиента, Ц даже если клиент этот винов
ен по определению.
АДВОКАТ должен ВСЕГДА верить в победу Ц даже если ради этой победы надо
совершить абсолютно невозможное.
Только что делать этому адвокату, если подозревают в совершении жестоко
го преступления: ЕГО САМОГО?
Как тому, кто привык защищать других, доказать СОБСТВЕННУЮ НЕВИНОВНОСТЬ
?..

Джон Гришем.
Золотой дождь

Глава 1

Окончательное и бесповоротное решение стать адвокатом я принял, когда о
сознал, что мой отец адвокатскую братию на дух не переносит. Неловкий под
росток, разочарованный в жизни, я не знал, куда деваться от собственной не
уклюжести, половое созревание приводило меня в ужас, а отец грозил отпра
вить меня за непослушание в военное училище. Прошедший в свое время суро
вую школу морской пехоты, он считал, что мальчишкам нужно с детства приви
вать железную дисциплину. Я же палочного воспитания не признавал, во все
м ему перечил, и отец не придумал ничего лучшего, как отослать меня с глаз
долой.
В гражданской жизни он освоил профессию инженера и вкалывал по семьдеся
т часов в неделю в фирме, которая, помимо прочего, изготовляла лестницы. По
скольку лестница по природе своей Ц предмет в быту опасный, фирме не раз
приходилось отвечать в судах по гражданским искам. А отец, как ведущий ко
нструктор этих изделий, то и дело отдувался за фирму в ходе предваритель
ных допросов или на самих судебных процессах. Не могу сказать, что ненави
сть отца к юристам не имела под собой никаких оснований, но меня представ
ители этой профессии восхищали именно в силу того, что доставляли отцу с
только неприятностей. После очередной восьмичасовой тяжбы он обычно пр
иходил домой и сразу напивался в стельку. Ни тебе «здравствуй», ни дружес
кого шлепка или ласки. Даже на ужин он времени не терял. Час беспрерывной б
рани, четыре стакана мартини, и он засыпал в пьяном угаре на своей любимой
скособоченной кушетке. После одного процесса, который длился три недели
и завершился сокрушительным поражением его фирмы, матери пришлось вызв
ать «скорую», и отца на неделю упекли в лечебницу.
В конечном итоге фирма обанкротилась, и, ясное дело, вину за это возложили
на адвокатов. Дескать, веди они защиту более квалифицированно, так и до ба
нкротства не дошло бы.
Отец совсем спился и впал в жесточайшую депрессию. Годами он не мог найти
постоянную работу, что здорово меня подкосило, поскольку для оплаты свое
го обучения в колледже общего типа мне приходилось подрабатывать офици
антом и развозить пиццу по домам. За все четыре года моей учебы мы с отцом
едва ли перекинулись и парой слов. В день, когда я узнал о своем зачислении
в юридический колледж, я вернулся домой, пыжась от гордости. Позже мама ск
азала мне, что отец уже неделю не вставал с постели.
А две недели спустя он менял лампочку в кладовке, когда (клянусь, что не вр
у!) ножки лестницы подломились, и отец рухнул на пол головой вниз. После эт
ого он год пролежал в клинике, не выходя из комы, пока кто-то не сжалился и н
е отключил его от аппарата искусственного дыхания.
Вскоре после похорон я предложил подать на врачей в суд, но мама воспроти
вилась. Тем более что, как я и подозревал, в момент падения отец скорее все
го был «под мухой». И давно не зарабатывал ни гроша, а раз так, то в соответс
твии с нашим гражданским законодательством жизнь его ценилась не слишк
ом высоко.
Моей матери выплатили страховку в размере пятидесяти тысяч долларов, и о
на вышла замуж второй раз, но не за того, за кого бы следовало. Мой отчим Ц в
прошлом мелкий почтовый служащий из Толидо Ц прост, как пара старых сап
ог, и львиную долю времени они проводят на танцульках или болтаются по ст
ране в трейлере «Виннебаго». Я в этих забавах не участвую. Мать не дала мне
ни цента из своих денег, сказав, что эти пятьдесят кусков все, что у нее ест
ь, чтобы начать строить свою жизнь, и, поскольку я уже доказал свою способн
ость жить на жалкие гроши, значит, мне эти деньги не нужны. У меня впереди в
ся жизнь, и я еще успею заработать себе кучу денег, а она Ц уже нет. Примерн
о так она говорила. Я, со своей стороны, вполне уверен, что это Хэнк, ее второ
й муж, нашептывал ей на ухо финансовые советы и когда-нибудь в будущем наш
и дорожки с Хэнком пересекутся.
Я окончу юридический колледж в мае, через месяц, и засяду за учебники, чтоб
ы подготовиться к экзаменам в июле на звание адвоката. Окончу я не блестя
ще, без похвальных аттестатов, хотя значусь по успеваемости в первой пол
овине списка студентов моего курса. Единственный умный поступок за три г
ода обучения в университете Ц то, что самые необходимые и трудные курсы
я прошел пораньше и в свой последний семестр мог валять дурака. На эту вес
ну из предметов осталась просто ерунда: спортивное законодательство, за
коны, касающиеся искусства, кое-что из Кодекса Наполеона и Ц что я особен
но люблю Ц юридические права стариков.
Из-за этих проблем я сейчас и сижу на шатком стуле, который вот-вот рассып
лется, за колченогим столом, в душном, жарком стальном помещении, где полн
о самых разных и чудных «пожилых людей», как они предпочитают себя назыв
ать.
От руки написанная вывеска над единственной в поле зрения дверью торжес
твенно возвещает, что это сооружение называется «Домом пожилых граждан
из „Кипарисовых садов“», но, кроме этого названия, вокруг нет ни малейшег
о намека на цветы или зелень. Стены тусклые и голые, только в одном углу ви
сит старая, выцветшая фотография Рональда Рейгана между двумя печально
обвисшими флагами Ц федеральным и флагом штата Теннесси. Само здание не
большое, угрюмое, безрадостное, очевидно, построенное наспех на неожидан
но капнувшую дотацию из федерального бюджета. И я что-то там такое бессмы
сленно царапаю в своем блокноте, не решаясь взглянуть на людей на складн
ых стульях.
Здесь, наверное, человек пятьдесят, поровну темнокожих и белых, средний в
озраст Ц по крайней мере семьдесят пять, некоторые слепые, примерно с де
сяток Ц в инвалидных колясках и многие со слуховыми аппаратами. Нам поя
снили, что они встречаются здесь каждый полдень поесть чего-нибудь, немн
ого попеть и послушать очередного отчаявшегося кандидата на предстоящ
их выборах в конгресс.
После пары часов общения они отправляются по домам и принимаются считат
ь часы до следующей встречи. Наш преподаватель говорил, что для них такое
общение Ц звездный час суток.
Мы сделали непростительную ошибку, приехав на ленч к назначенному часу.
Нас четверых, вместе с нашим руководителем, профессором Смутом, усадили
в углу, и все не отрываясь глазели, как мы справляемся с резиновыми цыплят
ами и замороженным зеленым горошком. У меня было еще желе желтого цвета, и
старый бородатый козел по имени Боско, о чем извещала надпись на бирке, бо
лтающейся на грязной рубашке с нагрудным карманом, положил на него глаз.
Он что-то забормотал насчет желтого желе, и я предложил ему вожделенное б
людо, а заодно и свою порцию цыпленка, но мисс Берди Бердсонг
Имя и фамилия Birdie Birdsong пере
водится как Берди Птичья Трель.
быстренько толкнула его на место, чтобы сидел и не рыпался. Мисс Бер
дсонг около восьмидесяти, но она очень подвижна для своего возраста и вы
полняет функции родительницы, тирана и вышибалы всей этой шайки. Она упр
авляется со своими подопечными, как опытная тюремная надзирательница,
Ц прощает и хвалит, сплетничает с усохшими дамами в голубоватых сединах
, пронзительно смеется, но при этом не упускает из вида Боско, который, вид
имо, паршивая овца этого стада. Мисс Берди отчитала его за то, что он пялит
глаза на мое желе, однако через несколько секунд поставила перед его гор
ящим взором целую миску желтой мешанины, и он стал есть ее прямо из миски,
хватая желе короткими пальцами.
Прошел час. Ленч все продолжался. Эти голодающие пожирали все семь блюд с
такой жадностью, словно ели последний раз в жизни. Их вилки и ложки в дрожа
щих руках сновали туда-обратно, вверх-вниз, в рот Ц изо рта, словно они пог
лощали нечто неописуемо вкусное. Время для них не значило абсолютно ниче
го. Они огрызались, когда с ними заговаривали. Они роняли еду на пол, и я уже
не мог всего этого выносить. Я таки съел свое желе, а Боско, все еще голодны
й, алчно следил за каждым моим глотком. Мисс Берди порхала по комнате и чир
икала о том о сем.
Профессор Смут Ц придурковатая, неуклюжая, ученая вобла с криво сидящим
галстуком-бабочкой, взлохмаченными волосами и в красных подтяжках в до
вершение всего своего идиотского вида Ц сидел с удовлетворенно-сытым в
ыражением человека, только что прекрасно отобедавшего, и восхищенно-люб
овно озирал происходящее, словно спектакль смотрел.
Он, конечно, добряк, ему немного за пятьдесят, но он с причудами, как Боско и
его приятели, и уже двадцать лет читает свои дурацкие курсы, которые боль
ше никто не хочет читать и мало кто из студентов посещает. Права детей, «по
мощь беспомощным», семинар по проблеме «Насилие в семье». Он занимается
также проблемами душевнобольных и преподает «Основы права старых идио
тов», как студенты называют этот курс за его спиной. Он однажды задумал чи
тать курс лекций под названием «Права зародыша», но это вызвало такую бу
рю кривотолков, что он быстро слинял в отпуск.
В первый же день занятий Смут объяснил, что назначение и цель его курса Ц
познакомить нас с реальными людьми, у которых реальные жизненные трудно
сти. Он убежден, что все студенты, поступившие в юридический колледж, прид
ерживаются некоторых идеалистических представлений и желают служить о
бществу, но после трех лет жесткой конкуренции мы хотим только получить
хорошее место в подходящей фирме, где через семь лет можно добиться мест
а партнера и зашибать большие деньги. Вот в этом он прав.
Его курс не пользуется популярностью, и нас было всего одиннадцать челов
ек. Через месяц скучных лекций и постоянных попыток раздобыть деньжат, п
одрабатывая в свободное время, наше число сократилось до четырех. Курс э
тот был хоть и никчемный, но отнимал всего два часа в день, подготовки почт
и не требовал, что меня и подкупило. Но если бы пришлось заниматься у Смута
на месяц больше, я серьезно сомневаюсь, что выдержал бы. В данный момент я
колледж ненавижу, и у меня возникли очень серьезные подозрения насчет эф
фективности применения нашей юридической науки на практике. Сегодня я в
стретился с живыми клиентами, и встреча меня ужаснула. Эти перспективные
клиенты, все старые и больные, смотрели на меня так, словно я обладаю высш
ей мудростью. Я, конечно, почти адвокат, на мне темный костюм, на столе пере
до мной лежит фирменный блокнот, в котором я черчу квадраты и круги, нахму
рившись с умным видом, словно я способен им помочь. Рядом со мной за раздви
жным столом сидит Букер Кейн, негр и мой лучший университетский друг. Ему
также не по себе. Перед нами карточки, где черными буквами выведены наши и
мена Ц Букер Кейн и Руди Бейлор. Это я. Рядом с Букером Ц возвышение, где р
асположилась и что-то сверчит мисс Берди, а по правую сторону еще стол с т
акими же карточками, извещающими о присутствии Ф. Франклина Доналдсона-
четвертого, напыщенного осла, который уже три года пишет инициал перед и
менем, а порядковый номер после. А рядом Н. Элизабет Эриксон, та еще шлюшка.
Она ходит в костюмах в полоску с шелковыми галстуками и очень агрессивна
. Многие из нас подозревают, что она носит также тесно облегающее эластич
ное трико для атлетов. За нами у стены стоит Смут. Мисс Берди читает объявл
ения, больничные бюллетени и некрологи. Она орет в микрофон, подключенны
й к отменно работающим усилителям. В углах комнаты висят четыре громкого
ворителя, и пронзительный голос мисс Берди грохочет так, что клиенты заж
имают слуховые аппараты рукой или совсем их вынимают. Теперь уже никто н
е спит. Сегодня мисс Берди прочитала три некролога, и я вижу на глазах у не
которых слезы. Господи, не допусти, чтобы и я стал таким же. Даруй мне еще пя
тьдесят лет труда и веселья, а затем мгновенную смерть во сне.
Слева у стены очнулась от летаргии пианистка и шумно переворачивает стр
аницы нот. Мисс Берди воображает себя аналитиком по проблемам политики,
но, когда она начинает верещать о предполагаемом росте цен, пианистка ка
сается клавиш. Это, наверное, «Америка прекрасна». С завидным энтузиазмо
м, бурно и оглушительно, словно стуча по металлу, музыкантша дважды озвуч
ивает вступление, и старые перечницы хватают свои книжечки с текстами ги
мнов и псалмов и ждут, когда начнется первый куплет. Мисс Берди тут как тут
.
Теперь она начинает дирижировать хором. Она поднимает руки, хлопает, что
бы привлечь к себе внимание, и затем начинает размахивать ими, когда дело
доходит до текста. Те, кто в состоянии, медленно встают.
На втором куплете драматические завывания стихают. Слова уже менее знак
омы, а эти бедняги не видят дальше носа, так что книжечки с текстами беспол
езны. Боско внезапно закрывает рот, но продолжает громко гудеть, подняв г
лаза к потолку.
Внезапно обрываются и звуки музыки, потому что ноты слетают и падают на п
ол. Конец песням. Присутствующие глазеют на пианистку, которая, да благос
лови ее Господь, рыщет руками внизу, пытаясь собрать разлетевшиеся листы
, но в основном хватает воздух.
Ц Спасибо! Ц вопит мисс Берди в микрофон, и все разом падают на стулья.
Ц Благодарю. Музыка Ц замечательная вещь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81