После этого зрители стали покидать холм, направляясь к дворцу
тирана, где их ожидало обильное угощение. Ушли горожане и иноземные гости,
ушли под охраной стражи военнопленные пуны, нестройной цепочкой
проследовали на конях аристократы. Последними покинули холм свита и
наемники, за исключением двадцати личных телохранителей Ферона.
Тиран и мудрец расположились на прежнем месте, в тени трех дубов.
Разговор возобновил Ферон.
- Знаешь, Эмпедокл, - Ферон сделал паузу и принялся рассматривать
почти зажившую рану на тыльной стороне правой ладони, нанесенную пунийской
стрелой, - в последнее время ты стал позволять себе много лишнего.
- Например?
- До меня доходят слухи, что ты волнуешь людей речами против моей
власти, осуждаешь мои решения. Мне неприятно это, тем более, что раньше
между нами никогда не возникали подобные недоразумения.
Мудрец хмыкнул.
- Неужели несколько невинных слов столь взволновали могущественного
владыку Акраганта.
Ферон нахмурился, на его шее выступили красные пятна,
свидетельствующие о том, что тиран с трудом сдерживает себя. Однако голос
Ферона звучал вполне миролюбиво.
- Тебе бы все шутить, Эмпедокл. А пришло время поговорить серьезно.
Ты пользуешься большим авторитетом среди акрагантян. Твой род берет начало
от древних базилевсов, мой дед был простым гоплитом. Ты красноречив, умен,
умеешь творить чудеса. Чернь внимает каждому твоему слову, будто его изрек
божественный оракул. Это беспокоит меня. Сейчас беспокоит, потому что
прежде ты никогда не использовал свое влияние во вред мне. Но с недавних
пор в твоих речах порой проскальзывает угроза моей тирании. Чего ты
добиваешься? Царской власти?
- Упаси меня Зевс! Я не люблю людской суеты. Жизнь отшельника-мудреца
куда привлекательней для меня.
- В чем же тогда дело?
Эмпедокл ушел от прямого ответа.
- Я слышал, ты отказался помочь материковым эллинам в их войне против
варваров.
- Да. - Ферон утвердительно качнул головой. - У меня не столь много
воинов, чтобы я мог безрассудно положить их на равнинах Фессалии или в
горных проходах Истма. Эта война ничего не даст сикелийцам, не считая
того, что в случае успеха афинян и спартанцев мы через несколько лет
приобретем в их лице новых могущественных врагов. Наши интересы с недавних
пор нередко сталкиваются, в будущем эти конфликты будут постоянными. Кроме
того, этой войны не желает Гелон, оскорбленный предложением спартиатов
воевать под их началом. Если бы он согласился помочь, я бы присоединился к
нему. Но так как он отказался, я не могу послать войско в Элладу. Кто
может поручиться, что через несколько дней после отплытия моих эскадр у
стен Акраганта не появится войско Гелона, решившего, что настало время
увеличить пределы сиракузской державы.
- Я согласен со всем, что ты говоришь, но не забывай, что эта война -
общеэллинское дело. Речь идет не о судьбе отдельных полисов - Афинах,
Спарте или Коринфе, а в недалеком будущем, я уверен, Акраганте и
Сиракузах. Речь идет о существовании всего эллинского народа.
- Мидяне вряд ли доберутся до нас. А насчет существования эллинского
народа, так я думаю, что ему ничего не грозит. Мидяне не убивают
покоренных и даже, как правило, не обращают их в рабство.
- Да, но они поглощают их, растворяя в чреве своей гигантской
империи.
- Это не столь страшно, Эмпедокл. Ксеркс сожрет Элладу и настолько
отравится ею, что сам станет эллином.
- Но дело совсем не в царе Ксерксе, а в том, что он и те, кто стоят
за ним, намереваются покорить весь мир.
Ферон задумался.
- Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Эмпедокл, - сказал он после
небольшой паузы, - но уверен, что у мидян ничего не выйдет. И не придавай
внимания подобным пустякам.
Эти слова рассердили философа, в его голосе появились раздраженные
нотки.
- Твои речи показались мне поначалу умнее, Ферон. Ты разочаровываешь
меня. Если правитель глуп, надо свергнуть этого правителя.
Тиран искоса взглянул на мудреца.
- Я мог бы ответить угрозой на угрозу, но скажу лишь, что причина
твоего недовольства мною кроется отнюдь не в глупости правителя, как ты
выразился, а в том, что его действия не совпадают с твоими планами, о
которых я могу только догадываться. Так что давай лучше оставим подобные
разговоры, иначе тринадцать могут вернуться в твой дом.
- Тринадцать? - переспросил Эмпедокл. - Ты же совсем недавно сказал,
что их было двенадцать.
- Двенадцать, тринадцать - какая разница?
- Действительно, почти никакой. Кстати, боги поведали мне, куда
подевались твои наемники.
Ферон изобразил живой интерес.
- Ну и куда?
- Они направились в гости к одному человеку, полагая, что легко
справятся с ним. Им хорошо заплатили. Золотом... - Эмпедокл умолк.
- И что же?
- К сожалению, они оказались недостаточно умелы, и этот человек
расправился с ними, а затем зарыл в глубокой яме. Кстати, я не знал,
Ферон, что у тебя служат наемники-пуны.
- Это не наемник. Это Фарнабал, воин, захваченный... - простодушно
начал Ферон, но тут же осекся, сообразив, что болтает лишнее.
- Захваченный в сражении, - докончил его мысль Эмпедокл. - Ему
пообещали свободу, и он согласился.
- Может быть, я ошибаюсь, - небрежно бросил Ферон и поднялся,
показывая, что намерен закончить разговор.
Эмпедокл тоже встал.
- Нет, ты не ошибаешься. Бедняге пообещали свободу и награду. А на
деле его должны были прикончить сразу после того, как умру я, чтобы потом
все это можно было представить как нападение пунов. В следующий раз,
Ферон, позаботься, чтобы их было по крайней мере шесть раз по тринадцать.
- Ты слишком много воображаешь о себе, мудрец!
- Ничуть.
Тиран начал спускаться по узкой каменистой тропинке. Сделав несколько
шагов, он обернулся и крикнул:
- Посмотрим, чья возьмет!
В тот же миг он поскользнулся и упал. Поскользнулся, хотя дождя не
было уже много дней. Чертыхаясь и вытирая рукой испачканный хитон, Ферон
вскочил на ноги и быстро зашагал вниз. Эмпедокл тихо рассмеялся. Это было
самое маленькое чудо, на которое он был способен.
Тиран скрылся из виду, а мудрец все стоял на холме. Над его головой
сгущались тучи и вскоре хлынул дождь. Мудрец стоял, и крупные капли
стекали по его бледному лицу. Губы Эмпедокла тихо шептали лишь одно слово:
- Посмотрим.

Бродяга-критянин по имени Фрост шарил в развалинах древнего дворца.
Ему было совершенно начхать на все эти байки, будто здесь живет страшное
чудовище, пожирающее людей. Не так давно он собственными глазами видел,
как отсюда вышли двое чужестранцев - целехонькие и невредимые, а их кошели
были туго набиты монетами. Фрост имел возможность лично убедиться в этом,
когда один из чужестранцев расплачивался в портовой харчевне. Он бросил на
стол полновесный мидийский дарик, которому рад любой торговец. У бродяги
не было полной уверенности, что чужестранец не привез монеты с собою,
однако что-то подсказывало, что он нашел их именно в развалинах. Ведь
дворец некогда был переполнен сокровищами. Об этом рассказывали старики, а
кое-кто уверял, что видел эти сокровища собственными глазами. Фросту было
нечего терять. Ему надоело перебиваться подачками и случайными
заработками, а кроме того, почему чудище должно непременно сожрать его.
Ведь он возьмет совсем немного. Несколько дней бродяга собирался с духом
прежде чем наконец решился. Он взял в руки крепкую дубину и отправился на
поиски сокровищ.
Озираясь и вздрагивая при малейшем шорохе, Фрост шнырял меж каменных
обломков, переворачивая куски черепицы и осколки ярко расписанных амфор.
Найди он хотя бы один такой сосуд целым - и можно считать, что потратил
время с пользой. На свете немало богатых чудаков, готовых платить деньги
за разного рода диковинки. Однако под ногами противно хрустели лишь
искалеченные временем черепки, не стоившие даже обола. Вдоволь
наползавшись по каменным нагромождениям, Фрост устал и присел отдохнуть на
обломок гигантской колонны.
Человек появился ниоткуда, даже не из воздуха. Бродяга мог
поклясться, что еще мгновение назад у этой полуразвалившейся стены никого
не было, и вот теперь здесь стоял облаченный в пурпурную хламиду человек.
Фрост вздрогнул и вознес молитву Зевсу. Однако незнакомец не проявлял
признаков враждебности. Внимательно оглядев его, Фрост обнаружил, что тот
безоружен, и осмелел. Он прикинул, сколько можно выручить за такую
великолепную хламиду. Получалось весьма немало. Да и трудно было
предположить, чтобы обладатель подобной одежды ходил без туго набитого
кошеля.
К-ха-к-ха! Бродяга откашлялся и собрался поинтересоваться, что делает
сиятельный господин в подобном месте, но в этот миг незнакомец заговорил
сам. Причем губы его не шевелились, однако Фрост все прекрасно слышал.
- Следуй за мной.
- А кто ты такой, чтобы мне приказывать?! - возмутился Фрост. Чтобы
придать словам весомость, Фрост выразительно подкинул на ладони свою
увесистую дубинку.
Незнакомец бросил на оружие Фроста быстрый взгляд, и оно превратилось
в труху.
- Следуй за мной.
От подобного фокуса Фрост едва не подавился собственным кадыком.
Несколько мгновений он ошалело взирал на кучку древесной трухи, лежавшую
на его ладони, а затем бросился бежать. Однако он не сумел сделать и
нескольких шагов. Какая-то неведомая сила схватила его за ноги.
Впечатление было такое, будто они по самые бедра завязли в камне. Бродяга
попытался вырваться, но безуспешно.
- Следуй за мной, - в третий раз повторил незнакомец и добавил:
- Иначе я убью тебя.
- Да, мой господин, - быстро пробормотал Фрост. - Я повинуюсь вам,
мой господин.
В тот же миг он почувствовал, что свободен. На всякий случай критянин
пошевелил левой ногой. И впрямь, его больше никто не держал. Бродяга
заискивающе посмотрел на могущественного незнакомца, тот поманил его
пальцем. Изобразив на лице улыбку, Фрост приблизился к магу. О, теперь он
ничуть не сомневался, что перед ним могущественный маг!
- Пойдем, - велел маг и двинулся вперед. При этом он столь беззаботно
подставил свою спину, что у Фроста непроизвольно возникло желание
размозжить незнакомцу голову одним из тех славных камней, что во множестве
валялись под ногами. Едва он подумал об этом, как его руки онемели.
- Я пошутил, благородный господин! Прости меня! - взмолился Фрост.
Маг не ответил, но бродяга вновь почувствовал себя свободным. Больше он не
рисковал даже подумать о сопротивлении, безропотно подчинившись
таинственному незнакомцу.
Тот неторопливо пробирался между каменных обломков. Фрост покорно
следовал за ним. Они миновали огромные колонны и нагромождения рухнувших
стен. Маг шагал уверенно, словно уже бывал здесь. По дороге он несколько
раз нагибался, подбирал разноцветные кусочки сосудов и внимательно
рассматривал их. Один из таких кусочков он зачем-то передал Фросту. На
покрытой глазурью глине было мастерски изображено морское чудовище. У него
были выпученные черные глаза и множество извивающихся беспалых рук. Фрост
повертел осколок в руке, не зная что с ним делать. Когда они двинулись
дальше, критянин незаметно уронил его на землю.
Вскоре путники достигли завала, внутри которого виднелся черный глаз.
- Ступай внутрь, - велел незнакомец.
Фрост задрожал от ужаса.
- Нет, мой господин! Лучше смерть! Там живет чудовище!
- Верно, - спокойным тоном подтвердил маг.
- Но оно сожрет меня!
- Да, если ты не будешь слушаться моих приказаний. - Незнакомец
указал рукой на подземную щель, из которой веяло сыростью и холодом. -
Ступая, иначе я съем тебя!
Произнося "я", маг ласково улыбнулся, и Фрост понял, что тот не
шутит. Тогда критянин заявил:
- Но я ничего не увижу в темноте. Как я найду дорогу?
Однако мага трудно было смутить подобными отговорками.
- Держи. - Он протянул бродяге небольшой матовый шарик, сделанный из
стекла. - Этот светильник рассеет тьму. И ничего не бойся, я буду идти
вслед за тобой. Если будешь в точности исполнять то, что я велю, то не
только останешься целым, но и разбогатеешь.
Фрост кивнул - а что еще ему оставалось делать? - и неохотно шагнул в
темноту.
Едва исчезло солнце, шарик, который дал ему маг, чудесным образом
преобразился. Он вдруг начал светиться. Сначала робко, словно степной
светлячок, затем все ярче и ярче. Вскоре он сиял сильнее, чем дюжина
восковых факелов, вырывая из тьмы не менее ста локтей бесконечного
подземного коридора, уходящего, как показалось Фросту, в бездну.
- Иди вперед, - велел маг, который также вошел в подземелье. - И
ничего не бойся, я буду рядом.
Кивнув, критянин несмело двинулся по коридору. Он не испытывал ни
малейшего удовольствия от этой, насильно навязанной ему, прогулки, но
теперь хотя бы мог не опасаться, что чудовище внезапно нападет на него из
темноты. Фрост медленно шагал вперед, его губы шептали горячую молитву
Зевсу-Лабрису [Зевс-Лабрис - одно из имен Зевса; Зевсу-Лабрису поклонялись
на Крите]. Он не мог видеть, что при каждом упоминании имени Зевса идущий
сзади маг тихо улыбается в бороду.
Постепенно коридор становился шире, затем начал распадаться на
ответвления. Несколько раз критянин избирал неверный путь, и тогда в его
голове звучал голос мага, предупреждавший об опасности.
- Там бездонный провал. Ты идешь прямо в лапы подземного краба.
После каждого подобного предупреждения Фрост стремглав мчался обратно
и долго успокаивал бешено колотящееся сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164