Брат царя Гиперанф сообщил, что Артабан не допускает в покои царя никого,
кроме самых верных своих сторонников, и что бессмертные получили приказ
встретить стрелами любого, кто попытается проникнуть во дворец без ведома
хазарапата. Гиперанф посоветовал Мардонию покаяться перед Артабаном и
отказаться от своих планов.
Но Мардоний был не из тех, кто кается. Ругаясь из-за потерянного
понапрасну времени, он уже в темноте вернулся в свой дворец. Гидарн,
Мегабиз и Демарат ждали его. Гидарн привел с собой нескольких верных
людей, которые дали согласие участвовать в нападении на Артабана. Не было
лишь Артафрена, который, по мнению Мегабиза, струсил и решил отсидеться.
По городу уже шла ночная стража, когда внезапно появился маг
Заратустра.
- Где же ты был днем! - упрекнул его Мардоний.
- У меня были дела в Ариане, - невозмутимо ответил маг.
Они расположились в глухой, без единого окна комнате. Таким образом
Мардоний думал обезопаситься от возможных соглядатаев. Дождавшись, когда
гости устроятся в мягких креслах, Мардоний начал было говорить. Внезапно
поднялся невообразимый шум. Какие-то почти невидимые, чуть пульсирующие
существа устроили под потолком комнаты потасовку. Их дикий визг и вопли
привели собравшихся в сильное волнение, лишь Заратустра оставался спокоен.
Глядя на него успокоились и другие. Какофония неестественных звуков
закончилась также неожиданно, как и началась. Лишь теперь Заратустра счел
нужным дать объяснение. Почесывая подозрительно красный нос, он сказал:
- В твой дом, Мардоний, проник враждебный нам демон, посланный,
очевидно, Артабаном. Духи-язаты, служащие Ахурамазде, скрутили его. Теперь
можно говорить спокойно. Нас никто не подслушает.
Мардоний благодарно кивнул головой.
- Артабан сумел переубедить царя Ксеркса и тот отменил свое повеление
относительно похода на Элладу, - сказал Мардоний, адресуясь главным
образом к Заратустре, так как другие были в курсе событий.
- Значит ионийка оказалась не столь уж сильным оружием, как полагал
ты? - спросил маг.
- Проклятый хазарапат одурманил царя каким-то зельем. Я не знаю
мужчины, который смог бы устоять перед ее красотой.
- Тем не менее, - заметил Заратустра.
- Кроме этого, - продолжал Мардоний, - он каким-то образом узнал о
наших планах относительно его собственной персоны. Он убедил царя, что мы
намереваемся осуществить дворцовый переворот и настаивает на нашем аресте.
- Да, кстати, дом окружен. По дороге сюда я несколько раз натыкался
на вооруженных воинов. К счастью, они оказались слишком беспечны. Значит
нам остается лишь один выход - расправиться с Артабаном. Люди готовы?
- Да. Трое из них находятся сейчас в моем доме. Их возглавит Демарат.
- Спартанцу я верю, - заметил Заратустра.
Демарат, чувствовавший некую неловкость из-за того, что не
поприветствовал мага накануне во дворце, кивком головы поблагодарил его.
- Если эта попытка не удастся, - медленно промолвил маг, - у меня
есть еще одна возможность убедить Артабана. Последняя возможность. В этом
случае немедленно оставьте мысль убить его.
- А как мы узнаем, что он стал относиться к нам более благосклонно? -
с иронией спросил Демарат.
- Он соберет вас и скажет: в этом году удивительно теплые ночи.
На этом заговорщики и расстались...
Мардоний продолжал неторопливо идти по розовой дорожке. Его обгоняли
спешащие на бал вельможи. Кое-кто вежливо раскланивался с ним, другие, уже
успевшие прослышать о грядущей опале военачальника, поспешно отворачивали
голову.
Через поражающие своей грандиозностью Всемирные ворота Мардоний попал
в тень ападаны. Огромная зала была уже заполнена гостями, которых
собралось здесь не менее двух-трех тысяч. Наряду с приглашенными во дворец
вельможами по зале сновало множество слуг, разносивших на подносах
сладости и вино. Кое-где у колонн виднелись караулы бессмертных.
Грани гигантского усеченного куба, который представляла собой
ападана, казалось источали роскошь. Пол залы был покрыт драгоценным
салатовым мрамором, доставленным за четыреста парасангов с гор Арахозии,
каменные стены обшиты деревом и окрашены растворенным серебром. Четыре
двери ападаны, обращенные на стороны света, были обиты золотыми листами,
на которых искусные мастера-индийцы вычеканили сцены охоты, войн и
дворцовых развлечений. Семьдесят две беломраморные колонны поддерживали
крышу, покрытую золоченой черепицей; на нее можно было попасть по восьми
лестницам, выкрашенным красной, синей, золотистой и лазоревой краской.
Дворцовые балы в Парсе не имели ничего общего с подобными
мероприятиями в Версале, Вене или Париже многие столетия спустя. То было
другое время и другие нравы. Дворцовый бал в Парсе был своего рода
политической конференцией, на которой вельможи выслушивали повеления
своего царя, обменивались мнениями, завязывали полезные знакомства. Помимо
этого были и развлечения. Гостей забавляли игрой на флейтах и трубах,
ионийские танцовщицы исполняли перед ними воспаляющие страсть танцы. Они
единственные из женщин имели право находиться в изысканном мужском
обществе, поглощая сладости, наваленные на круглых столиках и ощущая на
себе вожделенные взгляды мужчин. Женам и дочерям вельмож не было места на
этом празднике. Для ария женщина - существо второго сорта, стоящее ниже
благородной собаки. Как можно допустить, чтобы нечистая скудоумная тварь
оскверняла своим присутствием место, где собрались достойные мужи.
Раскланиваясь с вельможами, Мардоний прошелся по зале. Перед ним
почтительно расступались - большинство придворных сторонились его словно
чумного. Но вот один из них двинулся прямо навстречу. То был Артабан.
Окружающие, затаив дыхание, смотрели, как произойдет встреча двух
заклятых врагов, один из которых был близок к тому, чтобы повергнуть
другого. Но вопреки их ожиданиям все вышло довольно мирно, можно сказать -
пристойно.
Артабан первый поклонился Мардонию. Тот немедленно вернул хазарапату
поклон. Сойдясь, они поцеловали друг друга в губы и пошли по зале,
негромко переговариваясь. С их лиц не сходила вежливая улыбка. Глядя со
стороны, можно было предположить, что встретились два хороших друга. А меж
тем разговор был отнюдь не дружеский. Так говорит собака с загнанной в
угол лисицей, не подозревая, что за ее спиной стоит разъяренный медведь,
тень которого видит рыжая плутовка.
- Как поживает почтенный Мардоний? - приторно улыбаясь, спросил
хазарапат.
- Благодарю. Хорошо. А как здоровье высокородного Артабана?
- Лучше чем когда-либо. Хорошо ли почтенный Мардоний провел ночь?
- Ужасно. Около полуночи в моей опочивальне стал выть какой-то демон.
Лишь молитва сияющему Ахурамазде смогла избавить меня от его присутствия.
- А как здоровье благородных Мегабиза и Гидарна?
- Великолепно. Вчера вечером мы весело провели время, опустошив
немало кувшинов с вином.
- Вот как! Вы пили вино?
- Да. И веселились.
- Веселиться всегда хорошо. А как поживает храбрый Демарат?
- Боюсь, он не сможет прийти на бал. У него страшно разболелась
голова.
- Как жаль! Но верно он все же передумал. Мои люди донесли, что
видели его в сопровождении еще нескольких человек неподалеку от ападаны. И
представь себе, почтенный Мардоний, они все облачены в теплые длинные
плащи, под которыми так удобно спрятать меч. И это в такой жаркий день. Уж
не хотят ли они, почтенный Мардоний, нарушить царский указ?
- Не думаю. Скорей всего спартанец, чья родина лежит на севере, еще
не привык к нашим теплым веснам.
- Не привык за десять лет?
- А что в этом удивительного! Спартанцы отличаются мужеством, но не
сообразительностью. Высокородный Артабан, я слышал, ты увлекся ночными
конными прогулками?
- О чем ты?
- Ночь. Степь. Сияние звезд... Я имею в виду твою поездку к Козьему
ручью. Полагаю, скоро весь город узнает сколь романтична душа у
высокочтимого хазарапата.
- Но раньше великий царь услышит пересказ разговора почтенного
Мардония и спартанца Демарата во дворе храма Ахурамазды.
Враги посмотрели друг на друга и ласково улыбнулись. Они стоили один
другого, и в иной ситуации трудно было предсказать, кто одержит верх. Но
сейчас сила была на стороне Артабана. Тысячи вооруженных воинов по первому
призыву были готовы поспешить ему на помощь.
С трудом скрывая ненависть Мардоний распрощался с ликующим
противником. Необходимо было как-то предупредить Демарата, который был на
крючке у дворцовой охранки, но Мардоний не видел способа как это сделать.
Двенадцать отборных телохранителей хазарапата следили за каждым его шагом.
Утолив свое тщеславие над фактически поверженным врагом, Артабан
решил перейти к выполнению своих должностных функций. С помощью
бессмертных, которые бесцеремонно расталкивали всех оказавшихся на их
пути, хазарапат пробился к находившемуся посреди залы возвышению из серого
гранита, влез на него и поднял руку, призывая к вниманию.
Постепенно в зале установилась тишина, и Артабан начал говорить.
- Сиятельные вельможи, великий царь, царь царей, царь двадцати трех
провинций богоравный Ксеркс собрал вас здесь, чтобы возвестить свою волю.
Во имя Ахурамазды, Митры и прочих светлых демонов, по воле царя поход на
Элладу отменяется. Парсы, мидяне и прочие народы империи могут спокойно
трудиться во благо царя и свое собственное. Они не понесут лишних расходов
и не сложат бесцельно головы на поле брани. Так возблагодарим же царя за
оказанную ему милость!
Собравшиеся дружно пали на колени, восклицая:
- Да славится премудрый царь!
Большинство из них были искренне рады такому решению, так как вовсе
не жаждали покидать свои уютные жилища ради завоевания ненужной им Эллады.
Выждав положенные церемониалом мгновения, Артабан поднялся с колен,
подавая прочим пример сделать то же самое.
Едва затих шорох оправляемой одежды, хазарапат продолжил:
- Другое повеление великого царя касается внутренних дел империи. Нам
стало известно, что группа злоумышленников намеревается совершить
государственный переворот и нанести многие беды державе. Дабы не допустить
этого, великий царь повелевает арестовать и заключить в дворцовую тюрьму
следующих сановников: Гиперанфа, сына Дария, царского родственника,
Мардония, сына Гаубарувы, Мегабиза, сына Зопира, спартанца-эвергета
Демарата.
Следовавшие за Мардонием телохранители хазарапата стали приближаться
к нему. Вельможа бессильно опустил руки, сожалея, что при нем нет меча,
который избавил бы его от позорной смерти. Зажатые в руках стражей копья
окружили его сверкающим кольцом. Глубоко вздохнув, Мардоний приготовился
броситься на длинный, почти в локоть длиной стальной наконечник, но в это
мгновение прямо над его ухом пропела стрела и один из бессмертных замертво
рухнул на землю.
И тут же раздался дикий крик:
- Кочевники!

Их было пятеро. Пятеро решительных смуглолицых парней в разношерстной
одежде. Они были родом с далеких Гирканских гор и плохо говорили
по-парсийски. Так, по крайней мере, сказал спартиату Мардоний перед тем,
как наделить заговорщиков синими плащами, подобными тем, что носят
дворцовые слуги. Широкие кривые ножи, которые должны были вонзиться в
Артабана, отлично спрятались под этими плащами. Сам Демарат не захотел в
этот день облачаться в парсийскую одежду. Сегодня ему возможно предстояло
умереть, и он хотел умереть эллином. Именно поэтому он надел пурпурный
царский хитон, а поверх - длинный гиматион, скрывший легкий панцирь и
короткий меч с клювообразной рукоятью.
Демарат посчитал, что будет лучше, если они проберутся ко дворцу по
одному, и назначил место сбора у харчевни коротышки Клопа. Преодолев
выставленные на улицах посты, в назначенный час явились четверо. Пятого
или схватили, или он испугался. Демарат решил не ждать его и решительно
повел свой отряд к царской лестнице. Все вельможи отправлялись на бал в
сопровождении слуг, но число их не должно было быть более двух. У
спартиата их оказалось четверо. В том случае, если стража придерется к
этому обстоятельству, Демарат намеревался оставить двоих помощников у
платформы. Однако командовавший бессмертными сотник лишь скользнул по
спутникам Демарата ленивым взглядом и тут же отвернулся.
Спартиат не обольщался этой удачей. Он видел, что крутящиеся повсюду
шпики с деланным безразличием отводят взоры от их явно бросающейся в глаза
группки. От его внимания не укрылось и то, что как только они взобрались
на платформу, царскую лестницу тут же блокировал отряд лучников.
Им дали сделать лишь несколько шагов. Внезапно шедшие впереди люди
разбежались в разные стороны и перед заговорщиками выросла стена
закованных в железные панцири секироносцев. То был отряд личной гвардии
Артабана. Огромные, словно горы, воины столь гордились своей непобедимой
мощью, что прозвали себя железными дэвами. В руках они держали длинные
топоры с двумя лезвиями. Капитан дэвов сделал шаг вперед и крикнул:
- Спартанец Демарат и прочие изменники! Предлагаю вам добровольно
сложить оружие и сдаться на милость хазарапата.
Горцы затравленно посмотрели на Демарата. Тот обернулся, ища путь к
бегству. Но сзади уже выросла стена копий бессмертных. Оставалось лишь два
выхода и оба не из приятных - или умереть, или сдаться. Последнее тоже
означало смерть, так как царь Ксеркс был не из тех правителей, кто
оставляет жизнь посягнувшим на его собственную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164