- Сиятельная Аместрида! - запинаясь, выдавил он.
Гидарн поспешно вскочил на ноги. В его планы совершенно не входила
встреча с матерью царевича, коварной интриганкой, способной ради
мимолетной прихоти донести обо всем увиденном Ксерксу.
- Спокойно! - велел Артаксеркс, не теряя хладнокровия. - Быстрей
сюда!
Начальник бессмертных бегом последовал за царевичем, устремившимся к
огромному, во всю стену гобелену с изображением леопардовой охоты. За
яркой тканью скрывалась потайная дверь, о существовании которой Гидарн не
подозревал. Отворив ее, Артаксеркс скороговоркой пробормотал:
- Этот лаз выведет тебя в коридор за моими покоями. Поспеши, я не
хочу, чтобы старая тварь о чем-нибудь пронюхала!
Гидарн хотел этого еще менее. Кивнув, он поспешно юркнул в лаз,
гобелен тут же опустился на прежнее место.
Однако вопреки приказу царевича вельможа не поспешил прочь. Судьба
предоставила ему возможность подслушать, о чем будут разговаривать мать с
сыном. Как истинный царедворец Гидарн не мог отказаться от подобного
соблазна. Устроившись поудобней на холодном полу, вельможа затаил дыхание.
Сначала было тихо, но вскоре послышались тяжелые шаги и голос
царевича.
- А, мама! Не ожидал увидеть тебя.
- Ты один? - басом осведомилась Аместрида, и Гидарн представил как
выпуклые глаза царицы обегают комнату, придирчиво ощупывая каждый угол.
- Конечно, один. Что привело тебя ко мне?
Аместрида ответила не сразу. Жалобно скрипнул дифр. Гидарн понял, что
царица присела рядом с сыном. Потом она зашептала, точнее зашипела. Ее
слова были наполнены такой лютой злобой, что вельможа невольно вздрогнул.
- Сколько ты еще намерен терпеть этого старого жирного ублюдка?
- Но мама...
- Молчи! Неужели тебе не надоело кланяться ему! Неужели ты не хочешь
занять золотой трон и надеть на Себя царский кидар в присутствии шести
тысяч коленопреклоненных сановников в ападане!
- Мама, о чем ты говоришь!
- Мой мальчик, ты полагаешь, что можешь обмануть меня, выдавая себя
за неразумного юнца? Обмануть - да, но не меня. Я-то знаю, кто ты есть на
самом деле. Ведь ты мой сын, моя кровь, твое сердце полно ненависти и
коварства. Как ловко ты плеснул в чашу толстяка яд!
- Но...
- Молчи! Не говори ни слова! Твоя мама поможет тебе овладеть троном.
А за это ты всегда будешь любить ее...
- Мама!
- Молчи!
Послышалось мокрое хлюпанье, затем шуршание одежды и скрип дифра.
Гидарн с гадливым чувством прислушивался к этим звукам, ощущая как
горячеют щеки, а в голове начинают стучать крохотные гулкие молоточки.
Аместрида издала сладострастный стон. Этот звук вывел начальника
бессмертных из оцепенения. Прижимая к себе меч, чтобы тот не звякнул, и
цепляясь плечами за нависающий свод, Гидарн пополз прочь от Алой залы.
Подслушанный разговор мог дорого обойтись ему, ведь если Артаксеркс или
Аместрида узнают, что он был свидетелем происшедшего между сыном и
матерью, то уж тогда голове Гидарна наверняка красоваться на медном шесте
у входа во дворец. Обдирая колени, вельможа полз на четвереньках по узкому
лазу, а в голове его звучали восторженные стоны царицы. Так он добрался до
конца потайного хода, откинул деревянную панель, скрывавшую этот ход
снаружи, и осторожно высунул голову, желая убедиться, нет ли кого
поблизости. В этот миг две пары сильных рук подхватили парса под локти и
вытянули на свет.
- Еще раз приветствую тебя, сиятельный Гидарн! - Голос Гистаспа был
притворно-насмешлив. - Что это ты ползаешь, словно степной гад, вместо
того, чтобы ходить как подобает человеку.
Начальник бессмертных угрюмо молчал, сознавая, что попался будто
несмышленый мальчишка. Теперь он был полностью в руках царского брата, за
спиной которого стояли шестеро косматых телохранителей-скифов. Можно было,
конечно, попытаться выхватить меч и умереть в бою, а не на плахе. Можно
было...
Брат царя потешался, глядя на растерявшегося вельможу.
- Что-то ты сегодня не столь разговорчив, как обычно. И плащ твой
помят и изодран. И уже не вспоминаешь о славных предках, и не клянешься в
верности повелителю.
Гистасп обернулся к своим скифам и приказал:
- Оставьте нас. Ступайте к моим покоям.
Проводив длинноволосых богатырей недоуменным взглядом, Гидарн
воззрился на царского брата. Тот усмехнулся и, взяв вельможу за локоть,
увлек его в сторону, противоположную той, куда ушли телохранители. В
голосе Гистаспа звучала доверительность.
- Страшные времена настали, Гидарн. Приходится даже в своем доме
ходить в окружении вооруженных слуг. - И без всякого перехода. - Как
поживает любимый богами Артаксеркс? - Гидарн не нашелся с ответом. Царский
брат насмешливо хрюкнул. - А как дела у сиятельной Аместриды?
Начальник бессмертных безмолвствовал, лихорадочно размышляя, как
следует себя вести. Гистасп, напротив, извергал потоки слов.
- Да, о нравы! Что сказал бы мудрый Заратустра, увидев все это! Мы
катимся в пропасть. Куда подевалась былая простота! Где она, женская
стыдливость и целомудренность! Суки совращают собственных щенков! Что ждет
державу!
- Чего ты хочешь от меня? - наконец спросил Гидарн, бросая косой
взгляд на говорливого сановника.
- Наконец-то ты соизволил собрать разбежавшиеся мысли! Хорошо,
поговорим начистоту. Ты красиво говорил сегодня, Гидарн, но я не царь и я
не поверил ни одному твоему слову.
- Почему ты тогда молчал?
- А что я должен был сказать? Что старый верблюд не вынесет перехода
через Говорящую пустыню? Думаю, ты и сам давно понял это, как и то, что
старому верблюду лучше оставаться в неведении относительно того, что
думают окружающие его.
Гистасп закудахтал-засмеялся, драгоценная цепь на его груди
отозвалась легким звоном.
- Говори, - прошептал Гидарн, - мне интересна твоя речь.
- Я хочу оказать тебе две маленькие услуги, а за это ты ответишь мне
тем же. Видишь вот эту штуку... - Гистасп извлек из поясного кошеля
серебряный ключ и показал его вельможе. - Он открывает одну очень крепкую
дверь. По-моему, он тебе нужен.
- Допустим. Где ты его взял?
- А разве это имеет значение! Лови, он твой!
Гистасп подбросил ключ вверх. Начальник бессмертных ловко поймал его
и зажал в кулаке.
- Что требуешь взамен?
- Хочу быть уверенным, что твои люди не появятся этой ночью в моих
покоях.
- Даю тебе слово. Что ты еще можешь предложить мне?
- Я подскажу тебе место, где пройдет мой царственный брат,
отправляясь на ужин.
Усмешка тронула губы Гидарна. Начальник бессмертных резко спросил:
- Яд подействовал слишком быстро?
Этот вопрос совершенно не смутил Гистаспа. Он также усмехнулся.
- Представляешь, это так огорчило главного хранителя царских
погребов, что он вонзил себе в брюхо кинжал.
- Сколько же украденного вина вытекло! - воскликнул Гидарн. Вельможи
натянуто рассмеялись. - Что ты хочешь за вторую услугу?
- Я был бы рад, если б вслед за отцом последовали оба верблюжонка.
Гидарн покачал головой.
- Не выйдет. Один из них нужен мне.
- Ты делаешь глупость. Щенок не простит тебе смерти отца.
- Он сам повязан в этом деле.
- Все равно не простит. Становясь царями, наследники избавляются от
отцеубийц. Он расправится с тобой тихо, посемейному.
- Не выйдет, - упрямо стоял на своем Гидарн, и было непонятно, что он
имеет в виду под этим "не выйдет".
Но царский брат понял.
- Тогда я не говорил тебе этого.
- Хорошо. Так где будет царь перед ужином?
- Он посетит меня, а возвращаться будет через старую галерею. Там
десять глубоких ниш, в которых стоят треножники. Сегодня ночью их забудут
зажечь.
- Забудут?
- Именно. Мои слуги порой страшно беспамятны.
- А если он не захочет пойти к тебе?
- Захочет. Ты когда-нибудь чувствовал себя волком, которого гонят
облавой? Примерно так ощущает себя наш толстячок. Ему нужна волчица, рядом
с которой ему будет спокойно. Я и есть эта волчица.
- И старый верблюд пойдет к Гародману!
- Надеюсь.
- Ну хорошо. Я буду помнить об оказанных тобой услугах.
- Тогда прощай. Нехорошо, если нас увидят вместе. Надеюсь встретить
тебя за ужином завтра, сиятельный хазарапат!
Гидарн кивнул и почти бегом бросился в покои Мегабиза, где дожидались
известий прочие заговорщики. Минуло совсем немного времени, и у входа в
Желтую башню появились трое закутанных в плащи вельмож. Шедший первым
Гидарн показал начальнику караула ключ. Бессмертный внимательно рассмотрел
его и кивнул своим воинам. Толстенная медная решетка со скрипом поползла
вверх. Поднявшись по узкой винтовой лестнице, трое остановились перед
обитой металлом дверью. Гидарн вставил в замочную скважину ключ.
Послышался короткий скрежет и дверь распахнулась. Убийцы вошли внутрь.

Нелегко было выманить Кобоса из его владений, где он чувствовал себя
весьма и весьма уверенно. Дитраву пришлось пойти на хитрость. Он послал за
евнухом не бессмертного, как делал обычно в подобных случаях, а маленькую
улыбчивую служаночку, чьей обязанностью было омывать ноги царским гостям.
Потрепав девушку по щеке, евнух осведомился, зачем он ей понадобился. Как
и было велено, лукавая служанка ответила, что со старшим евнухом желает
поговорить сиятельный Гидарн. Кобос не заподозрил ловушки. С некоторым
промедлением, но он все-таки пришел туда, где по словам девушки должен был
ждать начальник бессмертных, но застал вместо него Дитрава.
Когда их взгляды встретились, Кобос дернулся, словно желая бежать,
однако не сделал ни шагу, прекрасно понимая, что толстому неповоротливому
старику не спастись бегством от быстрого воина. Надев маску недоумения,
евнух спросил:
- Как, это ты, почтенный Дитрав? А мне сказали, что меня хотел видеть
начальник бессмертных.
- Девчонка оговорилась. Тебя хочу видеть я.
- Но...
- Не заставляй меня быть многословным. Ты ведь знаешь, что произошло
сегодня во дворце. Так вот, великий царь позволил мне предпринимать любые
меры против тайных врагов его величества. У меня есть основания считать,
что ты относишься к числу подобных врагов.
- Но это оскорбление!
- Ты не дослушал! - перебил евнуха Дитрав, сладострастно поглаживая
эфес меча. - Великий царь также дал мне разрешение допросить любого
человека, которого я сочту причастным к этому убийству. Допросить,
применяя любые средства! Ты понимаешь, что это означает?
Дитрав с кривой усмешкой посмотрел на моментально побледневшее лицо
Кобоса. На деле начальник первой тысячи блефовал. Он не имел права
говорить подобным образом с вельможей, входящим в ближайшее окружение
царя, но зная трусливый характер Кобоса, Дитрав был уверен, что тот не
отважится пожаловаться на него, и их разговор, чем бы он ни завершился,
останется в тайне.
- Как видишь, - продолжал бессмертный, - я мог бы побеседовать с
тобой в застенках хазарапата. Но я желаю уладить это дело полюбовно и
потому пригласил тебя сюда. Здесь нам никто не помешает.
- Ну хорошо...
Кобос нерешительно вошел в комнату и остановился, прикидывая, куда бы
устроить свой толстый зад. Однако Дитрав заблаговременно подготовился к
этой встрече. Все кресла, за исключением того, в котором сидел начальник
первой тысячи, и скамьи были вынесены. Евнуху не оставалось ничего иного
как встать против бессмертного и пребывать в столь унизительном положении
на протяжении всего разговора. Дитрав не торопился. Какое-то время он
изучал свою трехпалую руку, затем перевел взгляд на грязный, в подтеках от
зимних дождей потолок. Нервы Кобоса не выдержали.
- Говори, зачем звал.
Начальник первой тысячи лениво взглянул на евнуха.
- Ты куда-то спешишь?
- Да, у старшего евнуха всегда найдутся дела.
- У Гидарна тоже было много дел.
Кобос сглотнул слюну.
- Что с ним?
- Не знаю. Но в последний раз я видел его неподалеку от пыточного
застенка. С ним были шестеро скифов и лично Гистасп. Думаю, он будет
откровенен. - Кобос облизал губы. - А ты, толстяк?
- А при чем здесь я?
Дитрав ответил вопросом на вопрос.
- Ты ни о чем не желаешь рассказать мне?
- Я ничего не знаю.
- Ай-яй-яй! - Бессмертный укоризненно покачал головой. - Надеюсь, в
руках палачей ты будешь откровенней. Сначала тебе вырвут ногти, потом тебя
опустят в кипящее масло и ты будешь чувствовать, как мясо отстает от
костей. Позже тебе вырвут чресла. Ну а в довершение раздавят голову!
[Отравителей в Парсе казнили, раздавливая голову между каменными глыбами.]
Евнух обливался холодным потом.
- Я ничего не делал!
- Это ты скажешь палачам. Пойми, Кобос, - Дитрав придал голосу
доверительные интонации, - я говорю с тобой здесь лишь по одной причине.
Если бы не расположение к тебе государя, твое жирное тело уже давно б
терзали раскаленные клещи. Но государь милостив и велел мне сначала
переговорить с тобой с глазу на глаз.
- Это и вправду велел тебе великий царь?
- Конечно. - Лицо Дитрава лучилось искренностью. - Разве я осмелился
бы говорить с тобой подобным тоном без дозволения государя? На тебя донес
Мегабиз, схваченный сразу после царского обеда. Но царь не до конца
поверил его словам и потому ты сейчас здесь, а не на дыбе. Если будешь
откровенным, то, полагаю, царь помилует тебя. Ведь владыка всегда был
снисходителен к твоим слабостям.
Неторопливо ведя речь, начальник первой тысячи зорко наблюдал за
реакцией Кобоса и с удовлетворением убеждался, что евнух колеблется все
более и более.
- О чем я должен рассказать?
- Ну хотя бы о том, что Гидарн замышлял против великого владыки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164