То была на совесть сплетенная паутина!

Постукивая древком копья по каменному полу бессмертный совершал обход
вверенного ему поста. Его звали Дитрав, а происходил он из знатного
арийского рода, владевшего землями в Мидии и близ Гирканского моря. Именно
эти два обстоятельства позволяли ему мерно шагать близ царских покоев.
Весь день во дворце творилось что-то невообразимое. Утром пронеслась
весть о предстоящем походе на Элладу. Бессмертные, как и положено воинам,
приветствовали ее радостными криками. Однако после полудня стали
поговаривать о том, что царь недоволен Мардонием и, более того,
подозревает его в дурных замыслах. Дворец наводнили шпионы Артабана. По
приказу Тимаста в город были введены еще три полка бессмертных. Гистасп
привел ко дворцу отряд сакских лучников.
Запахло кровавой междоусобицей, подобной той, что случилась много лет
назад в самом начале правления царя Дария, когда маг Смердис захватил
царский престол. Дарий и шестеро его сподвижников расправились с магом,
положив начало многолетней смуте, едва не приведшей Парсу к гибели.
Упаси, Ахурамазда, от новой напасти!
Размышляя, но при этом не забывая посматривать по сторонам, воин
дошел до конца коридора и повернул обратно. В длинных, отделанных шелком и
бархатом залах было совершенно безлюдно. Дитрав оправил висевшую на поясе
саблю с украшенной бирюзой рукоятью, сладко зевнул и подумал, что неплохо
бы сейчас вместо того, чтобы торчать на этом, пусть почетном, посту
провести ночку с горячей лидийской девкой, собирающей серебро себе на
приданое. Дитрав подозревал, что упоминание о приданом было не более, как
благовидным предлогом для распутства. В постели лидийки были чертовски
хороши, их тела вытворяли такое, что не смогла бы проделать и дикая кошка.
Воина даже передернуло от сладких воспоминаний. В прошлый раз ему попалась
ядреная девка с такими бедрами...
Вообразить размер бедер Дитрав не успел. Из царских покоев донесся
дикий крик. Кричать мог лишь царь, он против обыкновения в эту ночь спал
один. Схватив копье наперевес бессмертный бросился на зов своего
повелителя. Он не был одинок в своем порыве. Прочие бессмертные,
охранявшие внутренние покои, оставили свои посты и также спешили на
помощь.
Дитрав первым подоспел к отделанной серебром двери. Он ухватился за
ручку и потянул створку на себя, но в этот момент кто-то огромный и
совершенно белый сбил его с ног. Сплетясь в клубок воин и напавший на него
покатились по полу. Дитрав что есть сил молотил своего врага кулаками в
живот и грудь. Тот отбивался и орал.
Наконец подоспела подмога. Бессмертные не без труда оторвали Дитрава
от его противника. Воин взглянул на него и стал белее горного снега. Перед
ним стоял сам царь Ксеркс - помятый, в разорванной ночной рубашке, с
расквашенной физиономией.
"Я пропал", - обреченно подумал Дитрав, отчетливо представляя себе
как его обезглавленное тело болтается в петле на рыночной площади. Однако
царю было не до Дитрава. Он ошалело переводил взгляд с одного бессмертного
на другого и повторял:
- Призрак! Призрак!
Прибежал полуодетый Артабан. Ругаясь, он разогнал растерявшихся
охранников и повел царя назад в покои. Ксеркс слегка упирался и хазарапат
не задумываясь, применил силу, взяв царя словно ребенка под правую руку.
Так вышло, что по другую руку от перепуганного повелителя оказался Дитрав.
Едва они очутились во внутренних покоях, Артабан сразу усадил Ксеркса
на кровать и дернул за шнурок сигнального колокольчика. Вбежавшему слуге
он коротко бросил:
- Вина и моего лекаря! Скажи ему пусть захватит черный сундучок. Да,
и вели принести побольше свечей.
Слуга моментально испарился. Вельможа и воин посмотрели друг на
друга, затем на бормочущего несуразицу царя.
В покоях горели всего две свечи, но даже при их тусклом свете было
видно как сильно напуган Ксеркс. Сквозь смуглую кожу лица пробивалась
мертвенная бледность, руки мелко дрожали.
- Что с ним? - спросил Артабан.
Воин недоумевающе повел плечами.
- Не знаю.
- Призрак! Призрак! - вновь забормотал Ксеркс.
- Успокойся! - грубо одернул царя Артабан. - Нет здесь никакого
призрака! Сейчас тебе будет легче.
В этот момент Хазарапат обратил внимание на синяки и ссадины, густо
покрывающие лицо и руки царя.
- Кто его так? Призрак?
- Нет. - Дитрав помялся и коротко поведал о том, как царь налетел на
него в коридоре, как Дитрав принял его за злоумышленника и как они
катались по полу, угощая друг друга тумаками.
Вельможа не смог удержаться от улыбки. Затем посерьезнел.
- Должно быть, его что-то здорово испугало, если он ухитрился
оторвать тебе рукав.
Бессмертный бросил взгляд на правое плечо, куда указывал Артабан.
Действительно, прикрепленный медными кольцами к нагрудному доспеху рукав
из мелких металлических чешуек, нашитых прямо на ткань халата, был почти
совершенно оторван, держась лишь на паре звеньев.
В этот момент появились слуги с шандалами в руках. Расставив свечи,
они быстро удалились. Дитрав хотел уйти вместе с ними, но Артабан велел
ему остаться. Вслед за слугами прибежал лекарь. В одной руке он держал
небольшой стальной сундучок, в другой - поднос, на котором стояли кувшин
вина и бокал.
Приняв из его рук поднос, вельможа плеснул в бокал вина и отпил. Лишь
после этого он протянул бокал царю.
- Выпей.
Тот замычал и замотал головой.
- Пей, тебе говорят!
Артабан почти силком влил вино в глотку царя. Затем он велел лекарю:
- Гейр, сделай ему золотой эликсир.
Лекарь молча кивнул. Открыв сундучок, он извлек из него два небольших
узелка. В одном из них оказалось комкообразное серое вещество, в другом -
желтоватая пыль. Артабан пояснил воину, который с некоторым подозрением
следил за действиями лекаря:
- То, что серого цвета, - хаома, нектар Ахурамазды, дарящий
бессмертие, желтое - нектар мака. Он вносит в душу успокоение.
Бросив по щепотке каждого вещества в бокал с вином, Гейр отдал его
своему господину. Тот поднес вино к губам царя и ласково уговаривал его,
пока царь не выпил бокал до дна.
- Сейчас он успокоится, - сказал Артабан, ставя опустевший бокал на
поднос. - Гейр, ты можешь идти.
На лице любопытного лекаря появилась тень неудовольствия, однако он
не осмелился ослушаться и, поклонившись, вышел. Как только за ним
закрылась дверь, Артабан налил бокал вина и залпом осушил его.
- Ужасная ночь! Как и прошедший день, - пожаловался он воину. Подумав
Хазарапат налил еще один бокал и протянул его Дитраву.
- Как я смею, - смутился бессмертный.
- Пей! Скромность не всегда похвальна.
Воин повиновался.
- Молодец! - похвалил вельможа.
В этот момент царь, впавший после выпитого лекарства в сладкое
забытье, приоткрыл глаза.
- Артабан, - жалобно простонал он.
- Я здесь, мой повелитель.
- А это кто?
Царь с подозрением оглядел Дитрава, заставив того затрястись от
страха.
- Это твой спаситель, государь. А теперь поведай мне, что за призрак
покусился на твою священную особу?
- Призрак? - пролепетал Ксеркс. В его голосе больше не слышалось
прежнего ужаса, лекарство начало оказывать свое воздействие. Размеренно,
словно в гипнотическом трансе, царь стал говорить.
- После того как мы с тобой обговорили, что следует сделать с
заговорщиками, я отправился к себе в опочивальню. Женщины в эту ночь не
интересовали меня, так как в сердце поселилась печаль по злокозненной, но
столь прекрасной Таллии. Слуги умастили мое тело и облачили его в ночную
рубашку. Затем они оставили меня. Я уснул. Не знаю, как долго продолжался
мой сон, но проснулся я от легкого дуновения ветерка, точно кто-то открыл
окно.
- Двадцать локтей над землей и двадцать стражников на земле. В окно
невозможно залезть, - скороговоркой пробормотал Артабан.
Не обратив никакого внимания на реплику хазарапата, царь продолжал:
- Я открыл глаза. Мерцали свечи. Окно было закрыто. Как и дверь. Но я
ощущал чье-то присутствие. Я хотел крикнуть стражу, но в этот миг он
предстал передо мной. Это был огромный, огромный человек, облаченный в
черный халат и такого же цвета плащ. Лицо его было скрыто маской,
выражение которой было пределом безумной жестокости. Не раскрывая рта,
ночной гость сказал мне, я помню его речь дословно: "Дерьмовый царек, я
слышал, ты опять пытаешься отменить поход на Элладу. Запомни, если завтра
же ты не отдашь повеление собирать войско, я приду вновь и отрежу твои
свиные яйца". Свиные яйца. Причем здесь свиные яйца? - Ксеркс посмотрел на
Артабана, словно сам удивляясь своим словам. - Затем его фигура вспыхнула
и растворилась в столбе пламени.
Царь замолк, полусонно оглядел своих слушателей. Артабан прошелся по
опочивальне, пристально вглядываясь в пол. Затем он подошел к Дитраву и
шепнул:
- Все ясно. Царь переутомился. Здесь нет и следов пламени. Кроме
того, ни один человек не смог бы проскользнуть мимо стражи. Так? Ведь вы
не спали?
- Стража бодрствовала! - так же шепотом отчеканил бессмертный.
- Верю. Значит царю все пригрезилось. У него был очень трудный день.
А значит, все надо забыть...
- А я ничего не видел, - мгновенно смекнув, куда клонит Артабан,
сказал Дитрав.
- Молодец! Тебя зовут Дитрав? Я знавал твоего отца. По-моему, из тебя
мог бы получиться неплохой сотник бессмертных...
Не слушая благодарностей, слетающих с губ Дитрава, Артабан продолжал:
- Об этом надо забыть и царю. Налей вина!
Свежеиспеченный сотник повиновался и протянул бокал Артабану. Тот
бросил в вино щепотку темно-красного порошка.
- Это пыльца лотоса. Она порождает сказочные сны, которые при
пробуждении тут же забываются. Наутро царь совершенно не будет помнить,
что случилось с ним ночью. Пей, повелитель!
Дитрав уловил в голосе вельможи иронию, смешанную с презрением.
Ксеркс послушно выпил. Руки его бессильно опустились, роняя
зазвеневший бокал, и царь повалился на постель. Артабан закинул его ноги
на перину, небрежно накинул сверху простыню.
- Пойдем отсюда.
Забрав недопитое вино и шандалы со свечами, они покинули царскую
опочивальню. На лестнице, что вела в покои Артабана, хазарапат сказал
Дитраву:
- Сейчас ты объявишь сотнику Куррану, что я назначаю тебя на его
место. Сам он получит полк в Бактрии. Туда же, на восток должны
отправиться все те, кто дежурил ночью в царских покоях. Кочевники вновь
подняли голову и я думаю твои бывшие друзья не проживут слишком долго. Ты
должен проследить лично, чтобы они отбыли из Парсы еще на рассвете. Я не
хочу, чтобы по городу поползли слухи о сумасшествии царя.
- Все будет исполнено в точности! - Сотник поклонился.
- Значит, призрак! - хмыкнул Артабан. И задумчиво тронул пальцами
губы. - Здесь можно было бы просто посмеяться над одуревшим от
подозрительности царем, но я слышал о некоем существе, которое любит
черные одежды и прячет свой лик под ужасной маской.
- Кто это? - чувствуя как холодеет сердце, спросил Дитрав.
- Бог тьмы Ариман!

6. КАКОЙ БЫЛ БАЛ!
После этих слов призрак, как показалось Ксерксу,
улетел. На следующий день Ксеркс не придал никакого
значения сну и, вновь созвав совет тех же персидских
вельмож, сказал так: "Персы! Простите меня за внезапную
перемену решения! Еще нет у меня зрелой мудрости, и люди,
побуждающие начать войну, никогда не оставляют меня
одного. Так, когда я услышал мнение Артабана, тотчас
вскипела моя юношеская кровь и я нечаянно высказал
старшему недостойные слова. Ныне же я должен признаться,
что был не прав, и решил последовать его совету. Итак, я
раздумал идти войной на Элладу, и вы можете спокойно
оставаться дома".
Геродот, "История", 6,13
Бросив поводья подбежавшему слуге, Мардоний ловко спрыгнул с коня и,
чуть прихрамывая, направился по мощеной розовым туфом дороге, что вела в
ападану - гигантский зал для официальных приемов, равного которому не было
во всем обитаемом мире.
Шагал он неторопливо, пристально разглядывая стоявших вдоль дороги
бессмертных, которых было много больше, чем обычно. Похоже, в этот день
для охраны был привлечен не только весь первый полк, что само по себе было
из ряда вон выходящим - обычно дежурили пять сотен, - но и дополнительные
отряды. Въезжая на платформу, вельможа успел заметить у ее подножия
кочевников-саков, чьи луки не уступали в меткости скифским. На городских
улицах ему повстречались отряды мидян, вооруженных дротиками лидийцев, а
даже черных, словно жирная грязь, эфиопов, облаченных в барсовые и львиные
шкуры.
Все это воинство было введено в город ночью. Подобное обстоятельство
не могло не тревожить Мардония, который, хотя и знал, что большая часть
планов заговорщиков известна Артабану, но не думал, что тот предпримет
столь решительные меры.
Накануне вечером он все же сумел встретиться с единомышленниками и
обсудить, что им следует предпринять. Чары Таллии по каким-то причинам
перестали действовать на царя. Мардоний подозревал, что здесь не обошлось
без колдовских травок Артабана. В итоге хазарапат и царевичи убедили
Ксеркса отменить свое решение о походе на Элладу. Мало того, шпионы
донесли вельможе, что Артабан собирается представить царю заговор как
попытку посадить на парсийский престол Мардония.
О том, чтобы пробиться к Ксерксу с объяснениями, не могло идти речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164