<Легкая страсть уве-
личивает умственные способности, сильная-притупляет их>. И далее: <Ис-
тинная страсть эгоистична>, <истинная страсть думает только о себе>.
<Ярмарка тщеславия> В. Теккерея оставляет больную равнодушной.
Мастерство писателя ее не задело, а для отождествления с собой герой ро-
мана возможности не давал: <Разработаны именно характеры, а не страсти.
Читать было скучно; видно, нужно сопереживание>.
Лаконична запись о <Мертвых душах>. Т. ищет в книге оценку своего
характера, который она считает романтичным, далеким от <житейской про-
зы>. Поэтому и Н. В. Гоголь оценивается ею как <необычно возвышенная
поэтичная душа, очень далекая от трезвого, житейского, реалистического.
Когда читаешь <Мертвые души>, чувствуешь, как корчится от невыносимой
боли душа, бесконечно далекая от изображаемого>.
Вот пример того, когда эмоции содержания, весьма своеобразно вос-
принятого, не гасятся эмоциями формы, и катарсис не наступает.
Интересно проследить процесс отождествления Т. с героиней романа
Р. Роллана <Очарованная душа> Аннетой Ривьер: <Вот уж тут все касается
меня! Вообще-то я могу сделать нескромное заявление, что я-Аннета
Ривьер, только обделенная судьбой. Сделайте Аннету некрасивой, непривле-
кательной, больной, дайте ей слабые нервы, неврастению-что бы из нее
вышло? Как бы тогда она боролась с чувственностью? Я заявляю, что ей
в сто раз легче было жить на земле, потому что она была привлекательна.
У меня тоже бесконечная серьезность и глубина характера, но я измучена
беспредельно в том возрасте, в котором она еще безмятежно спала. Она
могла жить так, как хотела, она ведь не заболела от противоречий своей
натуры и от непосильной тяжести жертв. Я бы жила так, как она, я бы все
преодолела, у меня те же инстинкты и стремления, но я больна, и мне нужно
стать другой, чтобы жить>.
Аннета Ривьер не считала себя внешне привлекательной. Р. Рол.чаи
посвящает отношению Аннеты к себе и своей внешности много страниц
романа. Мужественная, мятущаяся и борющаяся Аннета,. ее высоконравст-
ш-ий идеалы, ее становление как личности, вся ее жизнь в представле-
ч- _ это счастье, появившееся само собой. Ее же, обладающую <бес-
gmw серьезностью и глубиной характера>, судьба обделила. Здесь опять
дер <бегства в болезнь>, еще более ярко выраженный, чем в предыду-
Sax записях больной. Т. заболела <от противоречий своей натуры и от
посильной тяжести жертв>. Между тем история болезни, анамнез жизни
"g дают материала о <жертвенности> ее натуры. Здесь уже звучит явный
отголосок бесед с врачом - неизбежные издержки первого этапа психотера-
ддд Подробные расспросы о ее детстве, о наиболее значимых для нее
событиях навели на мысль (кстати, абсолютно правильную, но для нее вред-
дую) о том, что она больна и истоки ее болезни надо искать в детстве.
И вот вывод-типичный для больного неврозом: <Я не могу, я больна>.
И если сначала обращает на себя внимание восторженное отношение к ро-
ману то как только в жизнь героини вторгаются социальные катаклизмы и
страницы книги наполняются высокими идеями о долге, патриотизме, когда
героиня идет к людям, - реакция Т. становится абсолютно противоположной:
Прочла часть третью, дошла до войны и дальше читать уже не хочется.
Это книгу-то, от которой было не оторваться! Он пишет о духовной жизни,
это конечно, моя стихия, но ... среди слишком понятных мне вещей встре-
чаются чуждые - герой <рождает новую душу> - и опять это для меня
фраза без смысла>.
Далее можно проследить, как отражается в оценках больной начавший-
ся процесс психотерапии. Пока улучшение еще не наступило, но она уже
задумывается над -многими важными для нее вопросами, пытается разоб-
раться в истинных причинах своего состояния, а при неврозах это необ-
ходимо: <Спор между Аннетой и Сильвией, как между мной и Г. (лечащий
врач больной), и то, что Аннета никогда не может принять позицию Силь-
вии,-пугает меня, я ведь хочу принять позицию Г. Какие-то сверхвысокие
нравственные идеалы. Какая иерархия свойств человека - низшие, высшие!
Нет уж, все, что есть в человеке, - все равно. И если дано половое чувство,
пусть даже в самом примитивном своем выражении, - его не смеют осуж-
дать, оно дано природой, оно в организме человека, и человек обязан для
своего благополучия принимать его. Оно порок, когда оно важнее остально-
го. Точно так же человек должен есть, но вызывает омерзение, если это для
него самая большая радость -в жизни. Правда, бывают положения, когда
человек умирает от голода. Значит, не нужно себя заставлять голодать,
яи в коем смысле>.
На этом этапе заболевания оценка социальной направленности произве-
дений отсутствует..- Пока больная воспринимает их <вне времени и прост-
ранства>.
В анализе романа С. Цвейга <Нетерпение сердца> явно прослеживается
еще одна особенность субъективной интерпретации Т. Она сначала пишет
(и не только об этом произведении), что книга позволяет отвлечься, забыть-
ся, не вызывает никаких ассоциаций с собственными чувствами, но вслед
за этим начинается ее обычная <прикидка на себя>: <Это лучшая книга,
которую мне довелось прочесть. С самого начала - полное удовольствие. Ана-
лизировать это нельзя - слишком хорошо, да я и не сумею. Это книга, ко-
торая позволяет забыться - для меня это небывало; это было слишком
авно. Где-то с середины все вдруг очень живо стало касаться именно меня.
Я стала читать с огромным личным интересом. Тогда, когда книга начала
касаться меня, я сумела оценить ее, так как пережила многое из написан-
ного>.
Показательна реакция Т. на повесть Э. и Ж. Гсгнкуров <Жермини Ла-
Р- Попытка понять причину своего заболевания и самооправдание, же-
лание перевести возникающие у нее определенные чувства в разряд высоких
"и что очень важно, прослеживается в оценке этой повести. И здесь
1- также пишет, что все книги <кажутся внешними> по отношению к ней, а
эта составляет исключение. Ранее уже было видно, что такое <исключение>
Рдставляют мбой все книги, в героях которых она находит общее с со-
- И в этой оценке явно прослеживается отсутствие катарсиса: <Боже
й! Я ее читала, даже стоя в набятом автобусе. Наконец-то я читаю книж-
ку, где написана правда. Bce книги кажутся внешними по отношению к(>
мне. Это где-то происходит, а не в моем измерении и не в моем понимании.
Тут, наконец, я. Тут все естественно. Меня всегда интересует эстетическая
эмоция, интересует книга как произведение искусства, а тут невозможно
об этом думать и анализировать, сама правда дает безусловное право на
существование этой книги. Может быть, это потому, что мне так важна
эта правда. Это то, что происходит с темпераментной женщиной, если она
не получила право любви>.
Начавшийся процесс выздоровления сказывается на интерпретации Т.
содержания книг постепенно, вначале это едва уловимые признаки. В запи-
си о новелле Э. По <Падение дома Эшеров> еще в полную силу звучит ин-
терес к болезни, <фиксированность на ощущениях>, но уже проскальзывает,
как и в оценке <Нетерпения сердца>, мысль о том, что она не в состоя-
нии пока оценить е эстетической точки зрения это прекрасно написанное про-
изведение: <Во-первых, когда я читала, меня волновал вопрос, правильно
ли с медицинской точки зрения описано заболевание. У меня та же бо-
лезнь, и то, что касается ее, интересует. Но надеюсь, я никогда не дойду
до такой точки. Навязчивых страхов у меня не было, чертовщины пока
не боюсь. Э. По увлекла повышенная восприимчивость нервнобольных. Им
действительно открывается многое, чего не знают здоровые. Здесь можно
найти миры, но это микромиры. Вероятно, кто-то решил, что в этом смысл,
кто-то ушел в это. Я не хочу. Больше всего понравилось описание заболе-
вания и обстановки, его усугубляющей. Читать тяжело, жалко читать, так
чувствуешь значительность каждой фразы и свою неспособность поглотить
целиком ее смысл. Правда, это может быть от чувства болезни, чувства
того, что я сейчас неспособна понять все, что следовало бы>.
Следующая запись уже говорит о намечающихся изменениях отноше-
ний больной - о желании самоутверждения не вообще, а принося пользу
людям. Оценивая повесть Г. Белля <Хлеб ранних лет>, она пытается осмыс-
лить проблему, поставленную писателем: <Этот герой, который трагически
утверждает человечность через утверждение всех проявлений своего <я>, все-
го, что протестует против болезни времени. Но я чувствую, что многим
это должно быть близко - в силу их потребности утверждать ценность их
человеческой личности через выявление чего-то ценимого обществом. Хоте-
лось бы проявить именно это, ценимое обществом, и через это утвердить
себя. Увы>.
Начавшееся выздоровление подтверждает и запись о романе Р. Олдинг-
тона <Все люди - враги>. На основании многих записей Т. можно судить
о том, как она идентифицирует свои чувства, мысли, поступки, характер.
И если бы <Все люди - враги> была прочитана на месяц раньше, оценка
книги была бы совершенно иной. Сейчас же желание Т. жить настоящей, а
не выдуманной жизнью рождает следующую запись: <Жалкая книга, очень
жалкая. Мне не нравятся все эти рассуждения. Враждебное что-то. Зачем
противопоставлять жизни черт знает что? И вообще я не могу понять идеал
существования-праздное шатание по свету, даже с любимой женщиной.
И противопоставить это всему. И закончить этим книгу, решив все пробле-
мы. Бессильная книга>,
В дальнейших записях можно проследить, как восстанавливаются меха-
низмы эстетического восприятия у больной Т. Она начинает испытывать
наслаждение от произведений, сюжет которых драматичен. Можно с уверен-
ностью говорить о катарсисе. Вот оценка <Тихого американца> Грэма Гри-
на: <Я бы ее читала и читала. Перед глубочайшей человечностью я безо-
ружна. Я не могу признать за ней недостатков>. Или запись о новеллах
П. Мериме: <Когда я читала <Этрусскую вазу> и <Двойную ошибку>, была
в восторге. Это совершенство, и это меня, лично меня, пронзило, особенно
<Двойная ошибка>. Не знаю, что еще я читала с таким наслаждением.
В <Двойной ошибке> все такая правда. Так много в ней и так совершенно
сказано!>.
Восторг при чтении романа Э. Хемингуэя <Прощай, оружие>, ощущение
возвращающихся к больной спокойствия и радости жизни привели к тому-,
что накал страстей, драматичность сюжета романа, выраженные в столь
32
"щнной форме, она восприняла как формулу спокойствия: <Это меня
"ицотизировало. Я думала этими предложениями, как думала гекзамет-
м пои чтении <Илиады>. Хотелось бы иметь эту книгу и читать и снова
загипнотизированной ... Я очарована была тем, что, возможно, только
удддось мне в этой книге - спокойствием. Может быть, просто у меня со-
ояние было такое-успокаивалась. Мне хочется учиться спокойствию
у этой книги>.
Приводимые ниже отрывки из дневников показывают, как формируется
" больной оптимистическое видение мира, стремление к добру и красоте,
Освобождение от узкого эгоистического мировосприятия.
А. Сент-Экзюпери. <Ночной полет>, <Земля людей>, <Маленький принц>:
орошо вдруг прочитать светлую книгу. В нашем веке пишут книги, кото-
рые передают свое трагическое восприятие мира, и они не верят ни в ка-
кую активность, в то, что она может быть светла. А этот летчик, который
все время действует, который узнал радость своего действия и знает в нем
красоту и чистоту. Светлый писатель, потому что в нем то светлое, что дал
наш век. - поэзия освоения>.
ф. Достоевский. <Подросток>: <Его читаешь с потрясенной душой, он
весь - совесть, он - твоя совесть, всю душу заставляет перевернуться так
глубоко, как никто>.
Д. Олдридж. <Не хочу, чтобы он умирал>: <Какой прекрасный противо-
вес к <Все люди - враги>. Не хочу абстрактных людей, находящихся вне
мира и решающих, присоединиться к нему или нет. Мне они чужды. Хочу
людей, занимающих конкретное место в этом мире, делающих конкретное
дело и решающих конкретные проблемы. Бывает, что так хлынет на тебя
жизнь, что ты не в силах читать, ты хочешь сам жить ... Или так вот охва-
тить эту жизнь, как тут в книге>.
Анализ субъективной интерпретации прочитанного больной Т. можно
завершить одной из последних записей в ее дневнике по поводу романа
Ю. Олеши <Зависть>: <Удивительная книга. Я читала, задыхаясь от востор-
га. Думала о том, какая чудесная, удивительная эта самая советская лите-
ратура, которая только начинает мне открываться>.
Библиотерапия может применяться в индивидуальной и груп-
повой форме. При индивидуальной библиотерапии чтение паци-
ентом книг осуществляется по составленному библиотерапевтом
плану с последующим разбором прочитанного. При групповой
библиотерапии [Миллер А. М., 1975], кроме требований, кото-
рые учитываются при создании любой психотерапевтической
группы, необходим еще подбор членов группы по степени начи-
танности и читательским интересам. Наиболее приемлемым яв-
ляется проведение библиотерапии в группе из 5-8 пациентов.
Подбираются небольшие по объему произведения, которые чи-
таются во время группового занятия. Возникает дискуссия, в
результате которой четко вырисовываются структура межлич-
ностных отношений в группе, делаются на основании прочитан-
ного этические выводы. Определяется также отношение членов
группы к чтению художественной литературы, и у мало читаю-
щих пробуждается интерес к чтению. Беседы записываются на
магнитофоне и анализируются .психотерапевтом, ведущим
группу.
Библиотерапия, как и руководство чтением вообще,-про-
цесс также лечебно-педагогический или <психагогический>.
тим последним термином обозначают психотерапию через пе-
ревоспитание.
ку, где написана правда. Bce книги кажутся внешними iro отнопгению ко
мне. Это где-то происходит, а не в моем измерении и не в моем понимании.
Тут, наконец, я. Тут все естественно. Меня всегда интересует эстетическая
эмоция, интересует книга как произведение искусства, а тут невозможно
об этом думать и анализировать, сама правда дает безусловное право на
существование этой книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53