Среди них поднимает
<свою уродливую голову> деспотизм, при господстве кото-
рого не может быть речи о нравственности, законности,
добродетели. Это, указывает Руссо, <последний предел
неравенства, крайняя точка, замыкающая круг п соприка-
сающаяся с нашей исходной точкой> (сцр. 104). Люди,
ничем не обладающие и не имеющие никаких прав, стано-
вятся равными; понятия о добре, принципы справедливо-
сти отсутствуют. Действует одно лишь право сильного,
возвращающее людей в естественное состояние и освобож-
дающее их от общественного договора. <Деспот остается
властителем, лишь до тех пор, пока остается наиболее
сильным, и когда другим удается отнять у него власть,
ему не приходится жаловаться на насилие. Восстание,
приводящее к умерщвлению или свержению с престола ка-
кого-нибудь султана,- акт настолько же правомерный,
как II те, которые совершал он накануне, распоряжаясь
жизнью или имуществом своих подданных. Одна только
сила служила ему опорой, сила его и ниспровергла; все
совершается, следовательно, сообразно естественному по-
рядку, и каков бы ни был исход этих быстрых и частых
переворотов, никто не может жаловаться на несправедли-
вость другого, а разве только на свое неблагоразумие и
свое несчастье> (стр. 104-105).
Подводя итоги своему исследованию причин неравен-
ства среди людей, Руссо пишет, что <неравенство, почти
ничтожное в естественном состоянии, усиливается и рас-
тет в зависимости от развития наших способностей и успе-
хов человеческого ума и становится, наконец, прочным и
правомерным благодаря возникновению собственности и
законов> (стр. 107-108). Однако ему должен быть поло-
жен конец, так как оно противоречит естественному пра-
ву, которое <не может допустить, чтобы дитя властвова-
ло над старцем, чтобы глупец руководил мудрецом, и
горсть людей утопала в [роскоши, тогда как огромное
большинство народа нуждается в самом необходимом>
(стр. 108).
В примечаниях к свому трактату Руссо высказывает
ряд мыслей, имеющих прямое отношение к нашей теме.
Поэтому на них следует особо остановиться.
Повторяя уже высказанные соображения о несправед-
ливости II извращенности жизни современного человека,
<о чрезмерном труде бедняков п еще более опасной изне-
(--

женности богатых>, Руссо описывает различного рода пре-
ступные махинации, состоящие в <чудовищной смеси раз-
личных веществ, из которой состоит наша пища>, в про-
даже испорченных пли фальсифицированных прппасов,
которыми торгуют плуты, и т. д. (стр. 123). В этой же свя-
зи он говорит о злодеяниях, совершаемых в армиях тор-
говцами прппасов и содержателями госпиталей, <благодаря
которым самые блестящие армии тают быстрее воска,
губят больше солдат, чем оружие неприятеля> (стр. 124).
Из всего этого Руссо делает следующий вывод: <Надо отне-
сти на счет существования собственности, а следователь-
но и общества, убийства, отравления, грабежи на боль-
ших дорогах и даже наказания за эти преступления, на-
казания, необходимые для предупреждения еще большего
зла, но отнимающие за убийство одного человека жизнь у
другого или у нескольких других, а потому удваивающие
па деле размер убыли в человеческом роде> (стр. 124).
Развивая эти мысли, Руссо упоминает <отвратитель-
ные, противоестественные склонности>, аборты, оставле-
ние без помощи или убийство детей, кастрацию детей,
половой разв1рат, прелюбодеяние, многочисленные пре-
ступления, совершаемые на почве ревности, и т. д.
(ст1р. 124-125). В этой же связи Руосо упоминает <мно-
жество вредных производств, сокращающих жизнь -и раз-
рушающих здоровье> (стр. 126) (работы в рудниках, обрп-
ботка металлов и минералов, опасные ремесла и т, д.).
Развитие промышленности приводит к тому, что труд
земледельца становится все более невыгодным п прези-
раемым. 5смлсделец вынужден бросить сельское хозяйство
п искать заработков в городе. <Чем больше ослепляют
столицы взоры бессмысленной черни, тем более должно
скорбеть дутой при виде покинутых деревень, невозде-
ланных полей п дорог, наводненных несчастными граж
данами, превратившимися в нищих и воров и обреченных
кончить рано пли поздно жалкое существование на плахе
или под забором> (стр. 128).
Человечество уже не может вернуться в естественное
состояние. Но оно может, опирась на высокие принципы
разума п подлинной нравственности, совершенствовать
свои общественные учреждения, свои законы, свою нрав
ственность. Люди, которые поймут это, <будут стараться.
подвизаясь в добродетелях, проявлять которые возлага-
ют они па себя обязанность, просвещая свой ум их
познанием, заслужить ожидающую их веч-ную награду;
они будут уважать священные узы общества, будут любить
своих ближних и отдавать на служение им все своп силы;
они будут оказывать неизменное повиновение законам и
тем людям, которые являются их творцами и исполни-
телями; особенно же будут почитать они добрых и мудрых
государей, которые сумеют предунредпть, исцелить или
сделать менее ааметным великое множество преступлений
II зол, постоянно грозящих подавить нас своей тяжестью;
они будут воодушевлять ревность этих достойных прави-
телей, указывая им, без страха и лести, на величие их за-
дачи и суровость их долга; и тем не менее они будут пре-
апрать тот строй, который может держаться лишь благо-
даря помощи стольких достойных людей, чаще желаемой,
чем обретаемой, и который несмотря на все их заботы, все
же приносит людям больше бедствий, и притом бедствий
действительных, чем выгод, хотя бы только воображае-
мых> (стр. 130).
III
В 1762 г. Руссо опубликовал трактат под названием
<Об общественном договоре, или принципы политическо-
го права> Небольшой по объему, этот трактат сыграл
выдающуюся роль в формировании и развитии теории
якобинской революции.
<Человек рожден свободным, а между тем повсюду он
в оковах>,-такими словами начинает Руссо первую гла-
ву <Общественного договора>. Когда народ, вынужденный
повиноваться, получает возможность сбросить, с себя ярмо
тирании, он поступает так, используя свое неотъемлемое
право на свободу, ибо, вступая в общество, он заключает
соглашение, общественный договор, который вовсе не яв-
ляется ненарушимым.
Общая свобода вытекает из человеческой природы. Че-
ловеку црисуща забота о самосохранении; став взрослым.
разумным существом, человек становится собственным
господином и судьей своих поступков. Руссо указывает,
что сила сама по себе не создаст права, и поэтому основой
Новое Французское издание <Общественного договора> - в
серии <Без с1а881дие8 йи реир1е> с большой вводной статьей, ком-
ментариями и примечаниями вышло в 1954 г. Последнее русское
издание, цитируемое ниже, вышло в 1938 г.
законной власти являются соглашепия между людьми. По-
добное соглашение не может касаться отказа от свободы.
Это значило бы отказаться от человеческого достоинства,
от прав человека, от обязанностей человека. Подобный от-
каз был бы невознаградим п противоречил бы человеческой
природе. Руссо считает ничтожным <право> рабства имен-
но по этим основаниям.
Характеризуя содержание и цели общественного до-
говора, Руссо пишет: <Найти такую форму ассоциации,
которая защищала бы п охраняла совокупной общей силой
личность и имущество каждого участника и в которой
каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако,
только самому себе п оставался бы таким же свободным,
каким он был раньше> (стр. 12). Общественный договор
действителен до тех пор, пока он по нарушен. С этого мо-
мента каждый человек возвращается в естественное со-
стояние и тем самым возвращает себе свою первоначаль-
ную естественную свободу.
Руссо считает, что сувереном является весь народ и
именно поэтому суверен не может иметь каких-либо част-
ных интересов, противоречащих общим интересам. Если
кто-либо не повинуется общей воле, то его принуждают
к повиновению; таким образом, его силой заставляют
быть свободным, поскольку общественный договор гаран-
тирует каждому его личную свободу.
В результате перехода человека из естественного со-
стояния в гражданское состояние происходит утрата есте-
ственной свободы и неограниченного права на владение.
Вместо них человек приобретает гражданскую свободу
II право собственности. При этом Руссо отмечает, что <вся-
кий человек, естественно, имеет право на все, что ему не-
обходимо> (стр. 18).
Общий вывод, к которому Руссо приходит в заключе-
нии первой книги <Общественного договора>, таков:
<Основное соглашение не только не разрушает естествен-
ного равенства, а напротив, заменяет моральным и закон-
ным равенством то физическое неравенство между людь-
ми, которое могла создать природа; люди, будучи неравны
по силе и уму, становятся равными путем соглашения и в
силу права> (стр. 20). Приходя к такому выводу, Руссо
вместе с тем замечает, что <при дурных правительствах>
это равенство оказывается фиктивным: <...оно служит
лишь для того, чтобы держать бедняка в нищете,
а богачу обеспечить его узурпацию> (стр. 20). Законы
приносят пользу лпшь <владеющим>.
Признавая парод сувереном. Руссо подробно обосновы-
вает, что суверенитет неотчуждаем л неделим, что общая
воля всегда справедлива и стремится к общественному
благу. Но 113 этого не следует, что парод никогда не оши-
бается или что его нельзя обмануть, по подкупить его
нельзя никогда.
Характеризуя щроделы сувереппоп власти, Руссо пи-
шет: <Как бы ни была суверенная власть абсолютна, свя-
щенна II непрпкосновенна, она не может все-таки пере-
ступить п не переступает границ общих соглашений>; по-
этому каждый располагает той частью своей свободы и
имущества, которая оставлена соглашением в его личном
распоряжении.
В связи с таким ограничением суверенной власти воз-
никает вопрос о праве суверена располагать жизнью чело-
века. Этот вопрос получает у Руссо развернутое решеппе.
<Общественный договор имеет целью сохранение до-
говаривающихся. Кто одобряет цель, тот одобряет п сред-
ства, ведущие к цели, а эти средства связаны безусловно
с некоторым риском, даже с некоторыми потерями. Кто
хочет сохранить свою жизнь при помощи других, должен
также отдать ее за других, когда это нужно. Гражданин
уже не может быть судьей опасности, которой закон велит
ему подвергнуться, и когда государь говорит ему: "для
государства необходимо, чтобы ты умер", он должен уме-
реть, так как только иод этим условием он жил до сих
пор в безопасности, п так как жизнь его не есть уже толь-
ко благодеяние природы, по условный дар государства>
(стр. 29).
Это правило Руссо применяет к оценке смертной каз-
ни, как наказания: <Чтобы нс стать жертвами убийцы,
люди соглашаются умереть, если сами становятся убий-
цами. В этом договоре заключающие его вовсе не распо-
лагают своей жизнью, а думают только о ее сохранении,
и вряд ли можно считать, чтобы кто-нибудь из них вперед
соглашался на то, чтобы его повесили> (стр. 29). Нетруд-
но в этих положениях усмотреть п общее решение пробле-
мы наказания преступника, даваемое Руссо; оно развива-
ется Руссо в виде следующей системы.
Руссо считает, что иреступник, который посягает на
общественное право, тем самым становится <бунтовщиком
п изменником родины>. Преступник, на1рушив законы
своей родины, перестает быть членом общества: он всту-
пает с ним в войну. В этом случае интересы государства
вступают 1В противоречие с интересами преступника.
<Когда казнят виновного, то его лишают жизни скорее
как врага, чем как гражданина> (стр. 29). Руссо рассмат-
ривает судебный процесс п судебный приговор как <дока-
зательства и объявлеппе того, что преступник нарушил
общественный договор и, следовательно, не состоит более
членом государства> (стр. 29). Преступник, как враг об-
щества, может быть п должен быть уничтожен пли изгнан
113 общества: <...право войны позволяет убить побежден-
ного> (стр. 29). По мнению Руссо, осуждение преступ-
ника является частным актом, который не относится к
функциям суверена я который выполняется уполномочен-
ными на то государственными органами.
Руссо, не будучи противником смертной казни, вместе
с тем считает, что <частое повторение казней есть всегда
признак слабости или бездеятельности правительства>
(стр. 30). Уничтожить преступника следует лишь тогда,
когда будет установлено, что сохранение его жизни опас-
но для общества. Вообще же говоря, <нет такого испорчен-
ного человека, который не годился бы на что-нибудь>
(стр. 30).
Руссо резко ограничивает возможности помилования
преступников или освобождения их от наказаний. Это пра-
во принадлежит исключительно суверену, который стоит
и выше закона, и выше судьи. Ввиду недостаточной опре-
деленности права помилования оно должно применяться
редко.
Руссо различает <хорошо управляемое государство> и
<гибнущее государство>. В первом мало преступников, и,
следовательно, наказания в нем применяются редко. Во
<тором же преступлении растут в <огромной степени>,
и это обеспечивает их безнаказанность.
Однако, выступая за сокращение применения помило-
вания преступников, Руссо вместе с тем, очевидно, исходя
из общественно-политической обстановки шестидесятых
годов XVIII в. и чрезвычайной жестокости репрессии, за-
канчивает свои рассуждения по этому вопросу следующи-
ми словами: <Но я чувствую, как сердце мое ропщет и
удерживает мое перо: предоставим обсуждение этих вопро-
сов справедливым людям, которые никогда не грешили
не дуждались в прощении>
и которые сами никогда
(стр. 30).
В <Общественном договоре> большое место занимает
решение вопроса о законах и законности. Руссо считает,
что законодателем должен быть сам народ: вступая в об-
щество и заключая общественный договор, люди сами
должны устанавливать те законы, которым они будут под-
чиняться.
Выясняя признаки хорошо устроенного государства,
Руссо выдвигает два критерия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51