– прокричал он, придерживая дверь.
Неуверенно ступая, Стефани вошла внутрь. Фонарик освещал ей дорогу.
Она оказалась в низком туннеле, который уходил в глубь холма. Ноги скользили по заросшему мхом мокрому камню, таким же мхом были покрыты стены. Потолок обшит деревянными досками и бревнами – как в шахте. Она попыталась осветить дальний конец туннеля, но луч уперся в стену, за которой начинался поворот.
Вошел Эдуардо. Порыв ветра захлопнул за ним дверь с такой силой, что из-под потолочных досок над входом посыпалась труха. Стефани мгновенно перевела луч фонарика на потолок, с подозрением оглядывая его.
Эдуардо взял у нее свой фонарик.
– Не беспокойся, – заверил он. – Здесь все вполне надежно.
При звуке его негромкого голоса Стефани вдруг осознала, что здесь не слышно шторма, он бушевал где-то далеко, отделенный от них толщей камня и земли. Ударивший в нос запах застоявшейся воды был отвратителен. Вокруг нее все булькало и капало, Стефани поежилась: в туннеле было прохладно – наверное, градусов на десять меньше, чем снаружи.
Она уже собиралась опустить фонарик, как вдруг заметила толстый кабель и закрепленные на стене, на равном расстоянии друг от друга, старомодные электрические лампочки, забранные в решетки. И рядом, прямо за ней – выключатель!
– Смотри! – Она протянула руку к выключателю. – Мы можем включить свет!
– Нет! – крикнул Эдуардо, схватив ее за руку с такой силой, что они оба отлетели к противоположной стене. Фонарик выскочил у нее из рук и ударился о каменный пол. Эдуардо облегченно вздохнул.
– Мне надо было тебя заранее предупредить, я совсем забыл. – Он помог ей встать на ноги, поднял фонарик и передал ей. Затем он провел лучом своего фонаря вдоль кабеля.
– Не вздумай прикасаться к выключателям, розеткам и проводам, – предупредил он. – Здесь все под током и потому очень опасно.
Он пошарил взглядом вокруг и, увидев за валуном палку, поднял ее.
– Смотри.
Он кинул палку на кабель.
В тот момент, когда она коснулась кабеля, по нему заплясал потрескивающий тонкий язычок ярко-голубого света.
– Боже мой! – воскликнула Стефани. – Какие прекрасные условия для несчастного случая! Почему ты не скажешь, чтобы это починили?
– Ну, во-первых, потому, что кроме меня теперь сюда никто не ходит. Похоже, все забыли про это место. – Эдуардо направился вниз, в глубь туннеля. – Когда я был маленький, я играл здесь, это был мой собственный тайный дворец. Здесь я воображал себя рыцарем, за которым гонятся враги; и супергероем, который освобождает шахтеров из-под завалов; и единственным оставшимся в живых членом космического корабля, вступившего в неравную схватку с инопланетянами. – Он засмеялся. – Я был порядочным фантазером.
– А ты что, один здесь играл? У тебя не было друзей?
– Нет, – вздохнул Эдуардо и обернулся к ней. Его лицо ярко освещал фонарик Стефани. – Здесь, на острове, не было.
Стефани пронзила запоздалая жалость к нему. Как ужасно, должно быть, расти вот так, одному, без друзей!
– Но я был вполне счастлив, – продолжал Эдуардо. – Ладно, хватит об этом. Отгадай, куда ведет этот туннель.
– В бомбоубежище? – предположила Стефани.
Смех Эдуардо разнесся по туннелю, эхом отражаясь от стен.
– Не совсем.
Туннель сделал еще поворот, и она увидела то, чего уж никак не ожидала увидеть.
– Грот! – выдохнула Стефани, протискиваясь мимо Эдуардо в огромную, с высоким потолком пещерообразную комнату. Она издала крик восторга, когда, наступив на мраморную доску, оказалась окруженной струйками фонтана.
Она кружилась, держа фонарик прямо перед собой.
– Эдуардо! Да здесь, должно быть, сотни фонтанов!
Он улыбнулся.
– Точнее, сто семьдесят пять. Мне было восемь лет, когда я их все сосчитал.
В странной, благоговейной тишине она медленно обошла центральный фонтан, множество его струек, направленных к центру. В свете фонаря она увидела четыре алькова, затем высокий купол наверху: грот не сразу выдавал все свои секреты.
Невероятно! Такое невозможно и вообразить! Каждый квадратный дюйм стен был украшен затейливым орнаментом из стеклянного шлака и мозаикой из редких красивых ракушек. Там были причудливые ниши, выложенные ракушками, пилястры, инкрустированные ракушками, фигурки птиц, человеческие, составленные из раковин лица.
– Эдуардо! Это просто рай! Настоящий рай! – воскликнула Стефани. – Она опустила фонарик и посмотрела на него. – Никогда не думала, что существует что-либо подобное!
Эдуардо подошел к ней, и вдруг на несколько секунд весь грот наполнился голубым сиянием – это полыхнувшая молния послала свет через открытый купол. Когда наступит утро, сюда будет проникать солнце, но ей не хотелось увидеть грот при дневном свете – ей казалось, что лучше всего он смотрелся бы в трепещущем пламени свечи.
Она опять стала рассматривать грот, изучая ниши.
– Осторожней, – взволнованно предупредил Эдуардо.
Она огляделась. Ее локоть был в каких-то шести дюймах от кабеля. Состояние обмотки ужаснуло ее. Здесь оно было еще хуже, чем в туннеле. Она оглянулась и нахмурилась.
– Если кабель в таком состоянии, – спросила она задумчиво, – то как же работают насосы фонтана?
– Очень просто. Они построены прямо над артезианским колодцем – им не требуется электричество.
– Гм, умно.
Она обвела глазами грот.
– Знаешь, это настолько потрясающее место, что стоит пройти даже через те мерзкие морды, чтобы попасть сюда. После того безобразия здесь все кажется еще более прекрасным!
Эдуардо улыбнулся.
– Я надеялся, что ты подумаешь именно так. А теперь нам пора в обратный путь, уже поздно. Если захочешь, мы придем сюда завтра снова.
– Да, хотелось бы. – Она вдруг зевнула. – Ну вот, как только ты сказал, что поздно, мне захотелось спать. – Она легко коснулась его губ. – После этого чудного местечка я даже не представляю, что еще можно сделать, как не лечь спать. Я знаю, что мне приснятся сладкие сны, самые сладкие из всех, какие я видела в своей жизни!
Но в ту ночь ей не суждены были сладкие сновидения.
Шторм бушевал всю ночь, и всю ночь она проворочалась с боку на бок, пытаясь отогнать кошмары, которые следовали один за другим.
– Я жду тебя по ту сторону, Стефани! – кричало искаженное каменное лицо Джеда Савитта.
– Если бы Лили поделилась со мной своим секретом, какая бы передо мной простиралась жизнь! – стонала выточенная из камня мадам Балац.
– Мое любимое произведение Брамса – Опус Шестьдесят си-минор, квартет номер три. С днем смеха! – гримасничала каменная Заза.
– Дотронься до кабеля! Потрогай проводку! – усмехалось высеченное в камне лицо Эдуардо. – Ну дотронься до…
Б-бах! В сон ворвался шум взрыва, разбудивший ее. Широко раскрыв глаза, она закричала и резко села на кровати, тяжело дыша и обливаясь потом. Она со страхом огляделась, но кошмарные лица из сна исчезли.
Стефани с облегчением откинулась на подушки. «Я проснулась, все нормально, это был сон», – говорила она себе.
Она слышала, как ветер яростно метал струи дождя в окна. Но ведь не это же разбудило ее. Тогда что же?
Б-бах! Громкий взрыв раздался где-то снаружи. У нее внутри все замерло. Звук повторился, и только тогда она поняла, что это было. Рассмеявшись, она отругала себя. Это всего лишь ставня: ее сорвало ветром с крючка, вот она и хлопает.
Не включая света, она встала и направилась к окну. В темноте ничего не было видно, абсолютно ничего. Она нащупала дверь, открыла ее и вышла на веранду.
По ней полоснул дождь, пронизывая тело иголками холодных струй. Ветер усилился, было очень холодно.
– Брр, – поежилась Стефани.
Нащупав ставню, она схватила ее, закрепила крючком, прислонила к стене и, стуча зубами, бросилась скорее в дом, закрыла дверь, ощупью добралась до постели и нырнула под теплое одеяло.
Но темнота дразнила ее, не давала покоя. «И поделом», – подумала Стефани. Как могла она рассчитывать на решение задачки, условия которой постоянно менялись, становились все сложнее и в которой не хватало стольких исходных данных?
Стефани думала, что только ей одной не спится в этом доме, потому стук в ее дверь прозвучал как выстрел. Стучала Заза.
– Я тебя разбудила? – спросила она приглушенным шепотом.
Стефани помотала головой.
– Нет, я не могу уснуть.
Заза въехала в комнату.
– Я тоже.
Ее колени были прикрыты темным шелковым одеялом, которое никак не сочеталось с бледной, в цветочек ночной рубашкой. Глядя на нее сейчас, Стефани впервые осознала, что Заза – очень старый и больной человек, прикованный к инвалидному креслу.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила Стефани.
Заза покачала головой. В ее лице читалось что-то мрачновато-печальное, и именно это встревожило Стефани. Она не понимала причины ночного визита, но ей не хотелось спрашивать об этом у своей гостьи.
Заза глубоко вздохнула.
– То, что я собираюсь рассказать тебе, – начала она, – послужит во благо не только тебе, но и всем нам.
Стефани попыталась слегка развеять тяжелую атмосферу.
– Предупреждение посреди ночной бури? Зловеще!
Заза, не улыбаясь, пристально смотрела на Стефани.
– Возможно, это звучит мелодраматично, но, как бы там ни было, над этим не стоит смеяться. – Покачав головой, она вздохнула. – Я пришла сюда, потому что с некоторых пор это стало моей обязанностью – приносить дурные вести.
– Насколько я понимаю, – осторожно спросила Стефани, – вы пришли сообщить мне, что мне лучше убраться отсюда?
Зазу не удивила догадка Стефани.
– Надеюсь, что в тебе столько же мудрости, сколько проницательности и ума, – ответила Заза.
– Почему?
– Почему? Потому что это в интересах…
– Нет-нет-нет, – Стефани пыталась сдерживать раздражение. – Я спрашиваю: почему это будет в интересах всех, если я уберусь подобру-поздорову? Вы ведь это предлагаете мне, не так ли?
Заза не стала отрицать.
– Да, – прямо ответила она.
– Тогда, по-моему, вам следует мне пояснить, почему. Может быть, если бы я знала, в чем, собственно, дело, я бы с большим вниманием прислушалась к вашему совету.
– Ну почему ты такая упрямая! – прошипела старуха. – Ты что, сама не можешь понять, как лучше действовать в своих же собственных интересах?
– Да как же я могу это понять?
Цвет лица Зазы из желтого стал белым, губы ее сжались в тонкую прямую линию.
– Спокойной ночи, мисс Уилльямс, – проговорила она, – и прощайте. Боюсь, нам нечего больше друг другу сказать.
Старушка развернулась на своем кресле к выходу, и Стефани поднялась, чтобы проводить ее.
Закрыв за ней дверь, Стефани вздохнула и устало привалилась к ней спиной. Как ни пыталась, она не могла придумать, что же означал этот визит. Был же какой-то повод для него, но какой? «Как раз это мне нужно больше всего именно сейчас – еще одна тайна» , – с саркастической усмешкой подумала она.
Когда она наконец задремала, она была отнюдь не ближе к ответу, и к ней вернулся ее прежний сон, со зловещими каменными масками.
Одеваясь к завтраку, Стефани решила, что улучит момент и напрямую спросит Зазу, зачем та приходила к ней. Но старушки не оказалось ни на завтраке, ни на обеде. И до середины дня, когда за ними прилетел огромный вертолет, чтобы отвезти их обратно в Рио, Заза так и не появилась.
9
Рио-де-Жанейро – Ильха-да-Борболета, Бразилия
– Я буду скучать по тебе, – сказал Эдуардо, целуя Стефани. Шофер открыл багажник, достал оттуда ее багаж и передал консьержу.
– Надеюсь, твой полет в Ситто-да-Вейга пройдет приятно. – С этими словами он поцеловал ее еще раз, сел обратно в «мерседес», захлопнул дверцу и помахал ей рукой.
Она постояла, глядя вслед отъезжающему автомобилю. Когда машина влилась в общий поток, она вошла в дом.
Дверь открыла Барби. Она тепло обняла Стефани, как давно утерянного и вновь обретенного друга.
– Боже! – воскликнула она. – Ты просто как очки для слепого! Я тут с ума сходила – не с кем по-английски поговорить!
– Ну ладно, ладно, – засмеялась Стефани. – Смотри, как бы Уальдо не услышал.
И, словно откликаясь на ее слова, с балкона подал свой скрипучий голос Уальдо:
– Стеф! Стеф! Я люблю тебя, Стеф!
– Боже мой, этого попугая слышно даже на улице. Он вообще когда-нибудь замолкает? – с трагизмом в голосе спросила Барби.
– Никогда! – бодро ответила Стефани, проходя через гостиную на балкон.
«И все-таки, – подумала она, – ужасно приятно возвращаться домой – даже если это только на одну ночь!»
Уальдо возбужденно разгуливал по огромной клетке. Завидев Стефани, он повис на перекладине вниз головой, радостно выкрикивая:
– Я люблю тебя, Стеф! Хай! Хай! Уальдо хочет крекер!
Стефани несколько раз проворковала в ответ – она знала, что Уальдо любил, когда его приветствуют воркующими звуками, – и нежно погладила его по головке кончиком указательного пальца. Попугай повернулся на жердочке, наполовину прикрыл глаза и стал ерошить перья на груди, издавая на своем попугайском языке звуки, какие исходили бы в подобном случае от урчащей кошки. Сверху донесся голос Барби.
– Ну почему он не бывает таким послушным и спокойным со мной?
Стефани посмотрела вверх, на балкон спальни.
– Просто ты еще не научилась с ним разговаривать, только и всего.
– Да, кстати, – вспомнила Барби. – Вчера звонила Лия Кардозо, сообщила мне, что тебе понадобится в путешествии на Амазонку. Там немного вещей. Я уже все сложила. Чемодан я не закрывала, чтобы ты могла положить туда всякие мелочи.
– Спасибо. – Стефани удивлялась про себя, как это получилось, что незаменимую Астрид заменила столь же незаменимая Барби.
У Барби был еще вопрос.
– Ты куда-нибудь пойдешь ужинать или будешь есть дома?
– Дома, – без колебаний ответила Стефани. – Я хочу сегодня пораньше лечь спать.
– Как насчет цыпленка, вымоченного в водке, и картофельного пюре? Часа через полтора?
Цыпленок, вымоченный в водке?
– Прекрасно, – ответила Стефани. – «По крайней мере, у меня будет время сходить в «Телер» и позвонить дяде Сэмми».
Стефани вручила женщине, сидящей за стойкой, телефон Сэмми, после чего ее пригласили в седьмую кабину. Она сняла телефонную трубку и стала ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66