Как иначе можно объяснить эту фотографию? Почему в тот день до приезда гостей, приглашенных на ужин, Лили просто умоляла меня никому не рассказывать, что мы родились с нею в один год? А? Конечно, вы знаете почему. Даже если вы не хотите допустить эту мысль. Она боялась, что люди узнают о ее секрете и заставят поделиться им с ними!
Стефани смотрела на неторопливо бегущий Дунай, по которому так же неторопливо и беззвучно двигался белый экскурсионный пароходик. Она прикрыла глаза. Самая обычная сцена, но все совершенно, совершенно необычно . Именно это пыталась доказать старушка. Но должно же существовать какое-то простое, логичное объяснение этой фотографии. Да. Косметическая хирургия – хотя в те времена она была еще в зачаточном состоянии. Может быть, какие-нибудь омолаживающие инъекции, что-нибудь в этом роде. Да.
Потому что тот факт, что Лили Шнайдер еще жива – может быть, хорошо сохранившаяся, но все-таки очень старая, да! старая! – легко объясним: в ее доме мог сгореть кто-то другой, а не она сама, и этот кто-то был похоронен вместо нее. Но что Лили может оставаться красивой молодой женщиной даже сегодня, в возрасте восьмидесяти трех? Нет! Источника вечной молодости не существует. Это сказка, легенда, замок на песке.
Но где-то в глубине сознания зудело другое: а что, если такой источник существует?
Выпрямившись, Стефани обратилась к мадам Балац:
– Скажите, – тихо спросила она, – встречались ли вы с Лили после той вашей поездки в Лондон?
Мадам Балац отрицательно покачала головой.
– Нет. В следующем году произошел ужасный пожар. Страшная трагедия!
– А вы уверены, что Лили погибла в том пожаре?
– Конечно, она погибла! Она была всего-навсего живое существо. А почему вы спрашиваете? – накладные ресницы быстро сомкнулись.
Стефани нахмурилась.
– Значит, вы не допускаете вероятность, пусть малую, того, что она все же жива?
– Лили? Конечно нет! Это невозможно!
– Ну, допустим, ее не было в доме во время пожара? – предположила Стефани.
– Она должна была быть в доме. Да, ее похоронили в закрытом гробу, но это не значит, что она не умерла. Ее останки были опознаны по зубам. А похороны? Ее хоронило полмира!
– Интересно… – пробормотала Стефани.
– Но что вы хотите сказать? – голос старушки дрожал. – Что Лили тогда не сгорела?
– Я не знаю, – медленно ответила Стефани. – Конечно, тогда кто-то погиб. Но коль скоро Лили боялась, что о ее секрете узнают, – если, конечно, он на самом деле существовал…
– Существовал! – настойчиво подтвердила мадам Балац. – Я видела его действие своими собственными глазами!
– Тогда она должна была понимать, что, раз она не стареет так, как ее сверстники, молва о ее вечной молодости рано или поздно разнесется по миру. Подумайте об этом. Если она действительно стремилась сохранить свою тайну, не решила ли внезапно исчезнуть, чтобы спрятаться от всего мира?
– Немедленно перестаньте! – мадам Балац почти визжала. – Вы меня пугаете! Лили мертва! Ее похоронили. Вы слышите? Похоронили…
– Но мертва ли она? – прошептала Стефани.
– Почему вы не оставите ее в покое? Ее жизнь была трагической, зачем вы будите ее тень? А теперь – пожалуйста. Вы уже достаточно долго у меня пробыли. Уходите, мисс Смит. Уходите и не возвращайтесь. Оставьте Лили в покое! Оставьте меня в покое! Уходите. Уходите!
Стефани не шевелилась.
– Но если Лили действительно умерла, – тихо спросила она, – что стало с ее тайной?
Вся вежливость внезапно слетела с мадам Балац, и вся ее ненависть к Лили прорвалась наружу.
– Эта стерва унесла ее с собой в могилу! – выплюнула она, брызгая слюной. – Что же еще могло стать с этой тайной!
Стефани, не ожидавшая Такой ярости от мадам, отпрянула.
– А… вы уверены? – спросила она после паузы.
– Конечно, я уверена! – глаза-пауки сузились. – Боже, как я ее умоляла поделиться со мной этой тайной – во имя старой дружбы ли, за деньги ли – я готова была предложить ей все, что бы она ни попросила. Все! А она? Нет-нет! Она отказалась! Отказалась! Она хотела быть единственной хранительницей тайны, эта старая нацистская шлюха! Взгляните на меня! Кто я? Развалина! Реликт!
Всхлипывая, мадам сорвала со своих рук красные перчатки и бросила их в сторону. Слезы струились по ее щекам. Она отстегнула резинку и сняла парик. Кожа на лице и шее обвисла безобразными складками. На голове было лишь несколько жидких прядок старческих ломких волос.
Она подняла свои морщинистые руки.
– Взгляните на меня! – простонала она. – Смотрите! Смотрите! Я ужасна! Стара! На пороге смерти! И только подумать: ведь я могла бы быть всегда молодой! Если бы Лили поделилась со мной своей тайной, какая жизнь простиралась бы сейчас передо мной!
Стефани завороженно смотрела на старуху. Это внезапное перевоплощение было страшно – но одновременно и чем-то притягивало. Весь ее шик, агрессивный, показной лоск исчезли: теперь перед ней сидела самая обычная старуха со смешными и неуместными, густо намазанными, как у клоуна, ресницами.
До мадам Балац наконец дошло, что Стефани во все глаза смотрела на нее. Она подняла голову, напрягла тело: гадюка перед броском.
– Вон! – завизжала она резко и пронзительно. Аиду как ветром сдуло у нее с колен. Обе кошки влетели в комнату, пытаясь найти там убежище от внезапной ярости хозяйки.
Стефани поднялась. Она хотела было что-то сказать, но передумала. И, резко повернувшись на каблуках, быстро вошла в комнату. Она собиралась поставить фотографию на рояль, но вместо этого проворно сунула ее себе в сумку. «Я вовсе ее не краду , – подумала про себя Стефани. – Я беру ее на врет. Кто знает? Она может мне пригодиться» . Стефани оглянулась.
Оставшись одна на балконе, мадам Балац снова запела «Соловья». Только теперь в ее голосе не было веселых трелей и свободных взлетов. Теперь в нем были щемящая печаль и тоскливая скорбь. Руки женщины были сложены на коленях, и она слегка раскачивалась из стороны в сторону, в такт мелодии.
Это была просто очень-очень старая женщина. Даже голос ее казался теперь слабым. Древним, дребезжащим, надломленным.
Прежде чем окончательно удалиться, Стефани еще раз обернулась. Чтобы посмотреть на тихо умирающего соловья…
Мадам ничего не знала, это было ясно.
«Одного вычеркиваем из списка», – подумала Стефани.
7
Зальцбург, Австрия – Будапешт, Венгрия
Когда Холли Фишер прибыла в аэропорт Зальцбурга, ее уже поджидала присланная отелем машина, синий «мерседес». За рулем сидел молодой человек со светлыми волосами. Он положил ее вещи в багажник, и они отправились.
По дороге Рольф – так звали шофера – объяснил, почему он не сможет подвезти ее прямо ко входу отеля.
– «Голднер Херш» расположен в старой части города, – говорил он голосом Арнольда Шварценеггера. – В пешеходной зоне. Движение транспортных средств там строго запрещено. Нам придется поставить машину в гараж и идти пешком.
– Отлично, – ответила Холли Фишер. Сквозь тонированные окна машины она любовалась пурпурными горами, видами города, расположенного у подножия холма, на вершине которого находилась древняя крепость, рекой Зальц с перекинутыми через нее мостами, соборами и шпилями церквей в стиле барокко. Зальцбург. Город, где родился Моцарт. Город, где возвышается известный всему миру Глокеншпиль. Город, где проводится еще более известный музыкальный фестиваль.
Светлые волосы Холли Фишер были стянуты в тугой узел. На ней было жаккардовое платье цвета ржавчины и шляпка в тон ему – все от Кристиана Лакруа, на ногах – красно-ржавые туфли от Феррагамо на скошенных каблуках. Разглядывая ее в зеркальце, Рольф прикинул, что на ней было надето тысяч двенадцать долларов; сумка «вуиттон» и три чемодана той же фирмы тянули тысячи на четыре, а уж сколько драгоценностей и шмотья было в чемоданах – трудно даже представить.
Припарковав машину в гараже, он вытащил из багажника чемоданы и двинулся к отелю.
«Голднер Херш» существует не меньше восьмисот лет. Он расположен в идеальном месте. По одну сторону от него идет Гетрайдегассе – улица, где родился Моцарт, ныне – пешеходная зона с причудливо расположенными домиками, в которых разместились дорогие бутики, о чем свидетельствовали многочисленные составленные из золоченых полированных букв вывески над входами. По другую его сторону – тот самый «Фестиваль-холл», в котором проводится знаменитый Зальцбургский фестиваль.
– Если во время вашего пребывания здесь вам понадобится машина с водителем, я в вашем распоряжении, – сказал шофер, передав багаж носильщику отеля. – Просто спросите Рольфа. – Стрельнув глазами по сторонам, он понизил голос: – А если… э… вообще если вам что-нибудь… э… понадобится… – Он так и не договорил фразу.
– Спасибо, буду иметь в виду, – бросила Холли, холодно улыбнувшись.
Когда Холли вошла в отель, ей показалось, что она приехала сюда не на «мерседесе», а на машине времени. Или очутилась в декорациях для моцартовской оперы. Служащие отеля тоже были одеты в костюмы той давней эпохи. Впрочем, общая атмосфера была очень милой, не ощущалось ни приторности, ни провинциальности.
Служащий за стойкой, едва взглянув на нее, подался вперед – воплощенная услужливость. Через несколько минут Стефани уже была в своих апартаментах.
Сбросив шляпку и туфли, распаковав чемоданы, она позвонила по телефону. После этого она набрала номер дежурного.
– Это мисс Фишер. Мой номер…
– Да, фрейлейн, – ответил голос портье, – надеюсь, все в порядке?
– Да-да, – уверила его Стефани. – Не могли бы вы мне помочь? Завтра мне понадобится машина с водителем. Я поеду в Сант-Вольфганг. – И добавила: – Мне нужно повидаться с господином Детлефом фон Олендорфом.
После паузы, вызванной, видимо, благоговейным трепетом, голос забулькал:
– Конечно, фрейлейн! Дело нашей чести помочь всем, кто собирается посетить нашего дорогого маэстро!
– У вас есть великолепный водитель, который встречал меня в аэропорту сегодня. По-моему, его зовут Рольф.
– Да, Рольф. Вы хотите, чтобы прислали его?
– Э… нет, – помедлив, ответила Стефани.
– Вам что-то не понравилось?
– Нет, наоборот. Он очень мне понравился. Просто… просто я приехала ненадолго, и мне бы хотелось познакомиться с разными людьми.
– Очень мудро. Я понимаю, фрейлейн. Когда вам понадобится машина?
– Извините, сэр, – ответил помощник управляющего в будапештском отеле «Геллерт». – Наши правила запрещают давать ту информацию, о которой вы просите. Наши гости настаивают на строгой конфиденциальности.
– Но у меня особые обстоятельства! – настаивал новый приезжий.
– Мне очень жаль. Но я не могу делать никаких исключений. – Помощник опять уткнулся в свои бумаги.
– В таком случае, – настаивал молодой человек, – мне бы хотелось поговорить с управляющим.
Эти слова были сказаны тихим, спокойным тоном, но в них сквозила явная угроза.
Помощник вздохнул и захлопнул регистрационную книгу.
– Ну, если вы так хотите, – с этими словами он пожал плечами и удалился.
Человек ожидал у стойки. Только подрагивание век выдавало его нетерпение. Через несколько минут появился помощник в сопровождении человека постарше, венгра средних лет, уже начинающего лысеть, полного чувства собственной важности.
– Я управляющий директор, – представился он почтительно, но отнюдь не подобострастно. – Чем могу быть полезным?
– Я должен был встретиться здесь со своей знакомой, но мне сказали, что она уже выехала.
– Угу. А как зовут вашу знакомую?
– Мисс Смит. Аманда Смит.
– Очаровательная леди.
– Значит, вы помните ее?
– Такие красивые и приятные постояльцы всегда запоминаются, – важно ответил директор. – Мы почли бы за честь иметь ее в списке постоянных гостей.
– Отлично. Тогда, может быть, вы сможете мне помочь?
Директор осторожно рассматривал посетителя.
– Это, сэр, – сказал он наконец уклончиво, – будет зависеть от… э… того, какого рода помощь вам требуется.
– Мне бы хотелось знать, куда направилась мисс Смит после того, как она выехала из отеля. Видите ли, мы договорились, что она будет ждать меня здесь. Она наверняка оставила мне записку или письмо.
– К сожалению, она ничего не оставляла. Может, она забыла?
– В таком случае я просто должен разыскать ее.
Директор вздохнул.
– К сожалению, правила отеля не позволяют нам разглашать информацию такого рода.
– Но послушайте, это очень важно. Мне просто необходимо разыскать ее.
– Насколько я понимаю, это вопрос жизни и смерти? – чуть улыбнувшись, спросил директор.
– Да, именно так. Ее отец очень болен, а я не хочу сообщать ей об этом ни по телефону, ни телеграммой. Улыбка исчезла с лица директора. Он втянул щеки.
– Понятно. В таком случае, сэр, мне кажется, я могу сделать исключение. Но я не уверен, окажется ли полезным то, что я смогу вам сообщить.
– Я буду благодарен за любые сведения.
– Очень хорошо. Она сказала, что выезжает из отеля и будет жить в Будапеште у кого-то из своих друзей.
– У друзей? Здесь? Она так сказала? У кого именно?
Директор отрицательно покачал лысеющей головой.
– К сожалению нет, сэр. Но она попросила нас заказать билет на самолет для еще какой-то своей подруги.
– Да? – произнес посетитель, подумав про себя: «Похоже, у Аманды Смит бесчисленное количество друзей». – Вы случайно не помните имя этой подруги? Может быть, я у нее смогу узнать…
– По-моему, мисс Холли Фишер.
– Холли… Холли… А, ну конечно, Холли. Это ее школьная подруга. А куда же мисс… Холли собиралась лететь?
– В Зальцбург, сэр, надеюсь, эта информация хоть немного поможет вам?
– Несомненно. Я не могу выразить, как я вам благодарен.
Через два с половиной часа он уже был на борту самолета, направлявшегося в Вену, где собирался пересесть на рейс до Зальцбурга.
Неудивительно, что у него было необычайно хорошее настроение. «А почему бы и нет? – спрашивал он себя. – Несмотря на все усилия, она оставляет за собой такой хвост, что даже слепой смог бы его разглядеть» .
А именно так он и хотел следить за ней. Легко и просто…
8
Австрия
Зальцбург – Сант-Вольфганг, Зальцкаммергут
Зазвонившие одновременно телефон и маленький дорожный будильник вырвали ее из сна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66