– Сэр. Мадам. – Полковник Валерио стоял, вытянувшись по стойке «смирно», его лицо было сплошной непроницаемой маской.
Но женщина вела себя иначе. Улыбнувшись, она дотронулась рукой до щеки Эдуардо.
– Сеньор! – прошептала она.
На вид около шестидесяти, сильная, полногрудая, она держалась свободно, в ней ощущалась внутренняя сила. Седеющие рыжие волосы были завязаны свободным узлом. Внешность не оставляла сомнений в ее происхождении: европейский бледно-молочный цвет лица, форма головы – местных индейцев, плоский нос говорил о присутствии негритянской крови еще с тех времен, когда в Бразилию завозили негров-рабов. На ней было узкое черное платье, на плечах пурпурная шифоновая шаль, края которой она стягивала руками на груди, в ушах – маленькие гранатовые сережки.
– Это Джоана, – представил ее Эдуардо. – Она управляет домом с тех пор, как я себя помню. Была мне вроде няни. Джоана, познакомься, это мисс Моника Уилльямс.
Стефани сделала шаг вперед.
– Здравствуйте.
Женщина улыбнулась ей и, обращаясь к Эдуардо, заговорила, проявляя уважение к Стефани, на английском – вместо родного ей португальского:
– Ваши родители и доктор все еще на «Хризалиде». Они пробудут там еще около часа.
Затем она обратилась к Стефани:
– Миссис Бойм просила меня лично передать извинения, что она не может вас встретить сама. Она сейчас наверху, отдыхает после обеда. Она спрашивала, можете ли вы с ней встретиться в зале Геракла в четыре часа за чаем.
– Похоже, Заза тебя полюбила, – сказал Эдуардо Стефани. Глаза его говорили: я тоже , и Стефани почувствовала, что запылала.
– Здесь ужин подают традиционно в десять, – обратилась Джоана к Стефани. – Если вы проголодаетесь до этого времени, позовите слугу. Завтрак подают в восемь, обед – в полдень. – Она сделала паузу, затем, улыбнувшись, добавила: – Ну ладно. Может быть, я провожу вас наверх, в вашу комнату? Я уверена, что вы хотите освежиться после дороги.
Стефани посмотрела на Эдуардо.
– Увидимся позже?
– У бассейна через полчаса, – пообещал Эдуардо. – Если ты не взяла купальник, не волнуйся. Их полно в купальной кабине.
Улыбнувшись ему, Стефани проследовала за Джоаной в просторный центральный холл, а затем наверх по роскошной винтовой лестнице. На втором этаже они прошли по широкому коридору-галерее, с окнами по одну сторону и дверями, ведущими в комнаты, по другую. Бледный, не покрытый ковром пол был гладким от ежедневного надраивания.
Стефани почувствовала себя неуютно: через каждые двадцать футов у потолка были закреплены видеокамеры, медленно поворачивающиеся справа налево, слева направо. Их циклопообразные глаза замечали малейшее движение, наверняка фиксируя его на пленке.
Остановившись у высокой двери, Джоана открыла ее и вошла в комнату.
– Это ваша комната. Сейчас поднимут багаж. Если что-то понадобится – что бы то ни было, – позовите меня. Не бойтесь побеспокоить меня. – С этими словами она вышла.
Стефани зашла внутрь и закрыла дверь. Побродила по комнате. Пропорциональная, отделанная дивными изразцами. Французские двери украшены деревянными резными пальметтами. Щедро позолоченные стулья обиты розовым шелком. Гладкие деревянные полы. Массивная резная кровать, завешенная пологом, походила на комнату в комнате. Стефани заметила, что старинное кружевное постельное белье было безупречно чистым, в прекрасном состоянии.
Она обнаружила и роскошную ванную комнату, отделанную в старинном стиле, с двумя раковинами, огромной ванной и блестящими медными кранами. Мыло, лосьоны, расчески, щетки, полотенце, халат – все было предусмотрено для удобства обитателей.
Она пересекла спальню и вышла через одну из французских дверей, оказавшись на втором этаже широкой галереи, опоясывавшей дом. Виноградная лоза, за десятилетия прочно обосновавшаяся на колоннаде, приглушала слепящие лучи солнца. Отсюда открывался великолепный вид на часовню с куполом, отражавшуюся в гладкой поверхности зеленого пруда. За прудом стоял вертолет. Вот винты снова начали вращаться, поднимая ветер, разбивший отражение часовни на множество частей, напоминавших детскую игру, в которой нужно сложить картинку из многих разрозненных кусочков.
Из комнаты до нее донеслись негромкие голоса. Стефани вошла в дом. Мальчик только что принес два ее чемодана, а горничная уже начала их распаковывать. Обменявшись с ними приветствиями, Стефани удалилась в ванную, чтобы принять душ.
Уже через десять минут она была около пруда. Сидя с закрытыми глазами в шезлонге, она безмятежно впитывала солнце.
Стефани не знала, сколько времени просидела так, отдаваясь теплу и солнцу, когда вдруг ее окатили холодные брызги, как будто по ее телу провели кусочком льда. Вскрикнув, она вскочила. Стоя в воде у бортика бассейна, на нее с улыбкой смотрел Эдуардо.
– Это нечестно! – негодующе воскликнула Стефани.
– Я могу поступить еще более нечестно, – рассмеялся Эдуардо, хватая ее за щиколотку.
– Эдуардо! Не надо! Не надо! Вода такая холодная! – Стефани отчаянно сопротивлялась.
Эдуардо сдернул ее вниз, и она неловко шлепнулась в воду. Вынырнув, она выплюнула струйку воды, пригладила волосы, показала ему язык и снова быстро нырнула, направляясь под водой к дальнему концу бассейна. Эдуардо метнулся за ней.
Смеясь и визжа, она убегала от него, бросаясь то в одну сторону, то в другую, пересекая бассейн быстрыми саженками.
– Ну что, сдаешься? – крикнула она ему, задыхаясь.
– Никогда!
Он снова нырнул, снова вынырнул – но оказался слишком далеко от Стефани. Она захохотала, и он снова нырнул.
Она резко остановилась и огляделась. Эдуардо исчез. Где он? Стефани повернулась на месте, чтобы посмотреть, не вылез ли он из воды.
И тут она почувствовала его – как он проскользнул у нее между ногами, выскочив из воды прямо перед ней. Довольный, как кошка, только что полакомившаяся канарейкой.
– Давай займемся этим прямо здесь. – Он притянул ее к себе.
– Ты с ума сошел! – Стефани быстро отстранилась от него и резким движением послала веер брызг ему в лицо. – Почему тебя так околдовывает вода? Каждый раз, когда мы купаемся, ты возбуждаешься.
Он засмеялся.
– Наверное, потому что мой знак зодиака – Рыбы. Да и потом, что я могу с собой поделать, если ты на меня так действуешь?
– Ладно, в любом случае этим мы здесь не займемся. Я заметила, что здесь даже деревья имеют глаза! – Она, запрокинув голову, перевернулась на спину и медленно поплыла от него.
Он плыл рядом с ней, не в состоянии отвести глаз от ее груди, обтянутой плотной желтой тканью купальника.
– Я знаю место, за которым не смотрят глаза на деревьях, – сказал он.
– Да? – Стефани продолжала лениво покачиваться на воде. – И где же?
– В кабинках для переодевания, где же еще.
Открыв один глаз, Стефани взглянула на Эдуардо.
– Ты уверен?
Эдуардо усмехнулся.
Она быстро подплыла к бортику бассейна и вылезла. Вода ручейками струилась по ее телу.
– Так чего же мы здесь теряем время? – спросила она.
«Есть ли на этом свете что-нибудь более приятное, чем послеобеденный секс?» – радостно думала Стефани, впорхнув в зал Геракла за пятнадцать минут до назначенного времени. Стараясь не выдавать своего восхищения, она двигалась по залу, рассматривая все вокруг. Как и во всем доме, мебель здесь представляет подобранное со вкусом сочетание дворцового и колониального стилей, смесь снобистского европейского великолепия с расслабленным тропическим комфортом. «Так же как Эдуардо сочетает в себе джентльмена-аристократа и земного человека незнатного происхождения» , – думала Стефани, улыбаясь про себя.
Услышав знакомое тихое жужжание, Стефани оглянулась. Заза, величественная, как всегда, въезжала в дверь на своей коляске. Ее седые волосы тщательно уложены, одета в платье бледно-лилового цвета. Ожерелье из пяти ниток шестнадцатимиллиметрового жемчуга – естественного, а не выращенного – обвивало ее шею, в ушах переливались перламутром тяжелые жемчужные серьги. Подъехав к Стефани, она протянула руки, обдавая ее невидимым облаком старомодной пудры и сладким ароматом туалетной воды.
– Моника!
Наклонившись, Стефани обняла ее.
– Заза.
Отодвинув Стефани на расстояние вытянутой руки, Заза подняла голову.
– Должна признаться, ты меня очень расстроила, – в ее голосе слышался мягкий укор. – Тебе следовало приехать сюда значительно раньше. Ты даже не представляешь себе, как я ждала тебя, – здесь такая скука.
Стефани рассмеялась.
– Я уверена, что вы справлялись со своей скукой. Я помню, как вы разъезжали по «Хризалиде», – все подмечая. – По лицу Стефани скользнула тень. – А, вот что в вас изменилось: при вас нет бинокля!
Заза только махнула рукой.
– Я устала от него, дорогая. Кроме того, он мне больше и не нужен. Видишь ли, я так стара, что люди вокруг уже не обращают на меня внимания, считая лишним скрывать свои секреты. Они думают, что я уже в маразме, выжила из ума, или ничего не вижу, или не обращаю внимания. Они теряют бдительность. Честно говоря, это утомляет – невольно видеть и слышать то, о чем не хочешь знать. Так зачем мне шпионить за кем-то – чтобы еще усугублять это утомление? – Заза улыбнулась. – Ну ладно, хватит об этом. Давай-ка подойдем поближе к свету, я хочу получше рассмотреть тебя.
Стефани последовала за креслом к раскрытой французской двери. Заза остановилась у двери.
– Да, как всегда, прекрасна. – На лице ее появилась озабоченность. – Но по-моему, ты выглядишь немного бледнее обычного.
Стефани удивилась, что Заза заметила в ней эту перемену.
– Честно говоря, я еще не успела воспользоваться преимуществами здешнего климата и насладиться солнцем.
– Тогда тебе надо научиться правильно распоряжаться своим временем! Мне придется поговорить об этом с Эдуардо: видимо, он чересчур загружает тебя работой. Видишь ли, жизнь слишком коротка, чтобы посвящать ее только работе.
Стефани улыбнулась.
– Не волнуйтесь. У меня впереди еще много времени.
– Ах! – с тоской вздохнула Заза. – Снова стать молодой! Чтобы будущее простиралось перед тобой! Честное слово, стареть – это позор, позор! – Голос ее понизился до шепота. – Но есть вещи и похуже. – Она опять вздохнула. – Значительно хуже.
– Да? Что именно?
– Как что? Не стареть , разумеется! – ответила Заза, расширив свои выцветшие, водянистые глаза. – Остановить время! Заставить его стоять на месте! Что может быть хуже этого!
7
Ильха-да-Борболета, Бразилия
Стефани все еще раздумывала над словами Зазы, когда в комнату вошла Джоана, неся поднос с затейливым серебряным чайным прибором. Теперь на ней была уже не пурпурная, а черная шаль, вышитая тамбуром, скрепленная на груди серебряной брошью. Поставив на стол поднос, она приветливо улыбнулась Стефани и Зазе.
– Вот и чай! Налить вам? Заза махнула рукой.
– Мы вполне в состоянии сделать это сами, – отрезала она.
Джоана, еще раз улыбнувшись, вышла.
– Вот видишь! – Заза взглянула в глаза Стефани. – Что я тебе говорила? Не знаю, почему люди думают, что человек, прикованный к креслу, абсолютно беспомощен во всех отношениях!
Заза подъехала к столу, Стефани последовала за ней.
– Садись туда, на этот стул, – скомандовала Заза, указывая на желтое кресло. – На диване слишком неудобно, а кресло легко подвинуть. А теперь давай, разливай чай.
Стефани обратила внимание, что на подносе был не столько чай, сколько еда: маленькие бутербродики, печенье, кусочки торта, пирожные. Китайская посуда – чашки, блюдца, тарелки – были хрупкими, как яичная скорлупа. Чистое серебро чайника, казалось, весило тонну.
Попивая чай, они продолжали болтать. Через некоторое время Заза заметила:
– Здесь слишком тихо. Почему бы нам не включить музыку? Проигрыватель вон там, на полке.
Поставив чашку на стол, Стефани направилась к лазерному проигрывателю. Полка под ним была заставлена лазерными дисками, но Стефани заметила за проигрывателем стопку прозрачных пластиковых коробок. Торопливо просмотрев их содержимое, она испытала шок. «Шнайдер в Париже», «Сольный концерт Шнайдер I», «Арии из опер в исполнении Лили Шнайдер»…
«Если бы она захотела, она могла бы слушать Лили утром, днем и вечером».
– Заза! – крикнула она через комнату. – Я не знаю, что выбрать. Что бы вы хотели послушать?
– Что угодно, дорогая. Это не имеет никакого значения.
Разложив веером диски Лили, Стефани сказала:
– Эне-бене-раба…
Она вытащила четвертый диск: «Арии из опер», повозилась с кнопками, и из динамиков понеслись аккорды фортепиано, настолько богатые и яркие, что трудно было поверить, что это запись, а не живое исполнение. А затем послышался голос, этот ни с чем не сравнимый божественный голос, который мог принадлежать только одному человеку…
– Нет! – крикнула Заза. – Нет! Нет! Нет! Выключи немедленно! Ради Бога, поставь что-нибудь другое!
Озадаченная столь неожиданной реакцией, Стефани сняла диск с проигрывателя.
– Что же поставить?
– Может быть, Брамса? Я люблю Брамса.
«Тогда почему вы сразу об этом мне не сказали, – чуть было не спросила вслух Стефани, но вовремя подавила свое раздражение. – Меня задела вовсе не Заза. Скорее, эти диски – полное собрание Лили Шнайдер».
– Сейчас будет Брамс, – нарочито бодро крикнула она.
Наклонившись, она стала просматривать диски, расставленные в алфавитном порядке на полке. «Хорошо, – подумала она про себя. – Хорошо?»
Она подняла голову.
– Заза! Здесь около пятидесяти дисков Брамса!
Заза протянула руку.
– Подойди ко мне, дорогая.
– Да? – спросила Стефани, подходя к старушке и наклоняясь к ней.
Взяв гладкую нежную руку Стефани своими искривленными, сухими пальцами, Заза притянула Стефани поближе к себе.
– Слушай, дорогая, – прошептала она. Руки ее все крепче сжимали руку Стефани. – И слушай очень-очень внимательно.
Выражение лица старушки резко изменилось. Исчезла водянистая сладость в глазах. Теперь в них светилось странное дикое возбуждение, похожее на триумф.
Перемена была настолько ошеломительной, что Стефани почувствовала, как ее пробирает ошеломляющая внутренняя дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66