Меня не принуждают, а пытаются объяснить.
Ц Мне что-нибудь полизать? Ц предположила я.
Ц Льзи!
Обладатель детского голоса, кажется, принял решение перейти на невербал
ьный способ общения: к одной маленькой ладошке присоединилась вторая, и
обе тянули меня за руку вниз.
Я опустилась на корточки.
Ц Льзи! Ц это был приказ. Ладошки тянули меня еще ниже.
Ц Ползи? Ты это хочешь мне сказать?
Ц Льзи! Ц в очередной раз повторил голосок, но мне показалось, что на это
т раз его обладатель улыбался.
Ц Ну вот, ползу, Ц сообщила я, становясь на колени. И, наклонив голову, дви
нулась вперед.
Ц Льзи! Ц истошно закричали мне, а потом что-то тяжелое мягко, но неотвра
тимо надавило на затылок.

* * *

Через некоторое время я вновь увидела темноту.
Я лежала лицом вниз на мелкой каменной крошке. Представляю, как после так
ого лежания должно выглядеть мое лицо! Но спасительная темнота надежно с
крывала все под своим непроницаемым пологом.
Попробовав затылок, я, к собственному удивлению, никакой шишки не обнару
жила. Странно. Удар был приличный, да и без сознания я валялась Ц где же по
следствия? Голова даже не болела.
Зато (видимо, компенсируя отсутствие последствий) причина моего позорно
го падения находилась по-прежнему тут.
А мой провожатый, похоже, так и просидел рядом, ожидая, пока я приду в чувст
во. Едва же я вознамерилась подняться, как строгий детский голос приказа
л: Ц Льзи!
Маленькая ладошка категорично прижала меня лицом ко все той же каменной
крошке.
Ц Да льзу, льзу! Ц ворчливо ответила я и по-пластунски двинулась вперед.

На сей раз ничего страшного не стряслось. Кроме, может быть, того, что я исц
арапала все открытые участки тела. Включая и руки, и нос. Утешало одно Ц с
удя по звукам, мой проводник тоже полз рядом. Пыхтя и отдуваясь.
Ц Долго еще ползти? Ц наконец не выдержала я, останавливаясь.
Ц Да, Ц был ответ.
Ц Ну тогда давай хоть отдохнем, Ц попросила я.
Ц Да, Ц сказали мне.
Полноценной беседой это назвать было трудно, но какое-то взаимопонимани
е между нами, безусловно, установилось. Мы полежали, переводя дух.
Ц Льзи? Ц поинтересовалось существо.
Ц Ну, поползли, Ц согласно вздохнула я. Когда желание ползти у меня почт
и полностью выдохлось, я снова поинтересовалась: Ц А теперь Ц долго еще?

И неожиданно услышала хорошую новость: Ц Не, Ц сообщило существо.
Ц Ты хоть скажи, когда можно будет вставать! Ц попросила я. Ц Чтоб зря н
е надрываться! Ох!
Последнее междометие относилось к свету, больно хлестнувшему меня по зр
ачкам, так привыкшим к полной темноте и лениво расширившимся, наверно, на
всю радужку глаза.
Ц Бобо? Ц сочувственно осведомились у меня за спиной.
Ц Ну теперь-то подниматься можно? Ц зло спросила я, растирая слезы по за
крытым векам.
Ц Да, Ц последовал ответ.
Я распрямилась со стоном наслаждения. И даже решилась приоткрыть один гл
аз. А потом распахнула и второй. Потому что никак не могла поверить увиден
ному.
Меня привели в сокровищницу Аладдина? Только вместо злата и серебра здес
ь в обилии были представлены гривны. Уж не знаю Ц княжеские ли, лыцаровы?
Или и те, и другие?
Гривны лежали на полу пещеры. На ее выступах. Просто висели в воздухе, ниче
м, по-моему, не поддерживаемые. Они ласково сияли и переливались всеми цве
тами радуги в туманном серебристом свечении, которое облачком окутывал
о высокий потолок.
Ц Вот это да! Ц выдохнула я. Ц Гномик, ты куда меня привел? Ц Я обернулас
ь к своему провожатому, который вслед за мной поднимался на ноги. И не выде
ржала Ц рассмеялась: Ч
Вот так гномик!
Передо мной стоял мальчонка лет трех-четырех. Абсолютно голый. Не слишко
м чистый. Исполосованный царапинами. Причем царапины были самой разной д
авности Ц и свежие, только что полученные, такие же, наверно, как у меня са
мой, и старые, с почти отвалившимися корочками. Длинные темные волосы, пох
оже никогда не стриженные, были завязаны в подобие косички.
И вдруг смех застрял у меня в горле.
На меня смотрели внимательные темно-карие глаза. Тем спокойным, ожидающ
им взглядом, который я так люблю. И который я так недавно видела. У одного м
ладенца. Которого сама же и родила…
Ц Ты кто? Ц шепотом спросила я.
Ц Олей, Ц бесстрастно сообщил мальчик. Но этого не может быть!
Ц Кто ты? Ц потребовала я ответа.
Ц Олей Михай, Ц старательно произнес ребенок, не сводя С меня своих бол
ьших глаз.
Ц А кто я? Ц упавшим голосом поинтересовалась я.
Ц Ма, Ц просто ответил он.
Я опустилась перед ним на колени, осторожно взяла маленькие ладошки, кот
орые вывели меня из песчаной пустохляби.
Этого не может быть. Совсем. Это какой-то розыгрыш…
А он поднял чумазый палец и медленно провел по моей гривне. Посмотрел пря
мо в глаза и раздельно, по слогам выговорил: Ц Фи-лу-ма-на.
Взор мой заволокло слезами. Сколько же это времени я пролежала в пустохл
яби, если мой новорожденный сын уже стоит передо мной и рассказывает про
Филуману? И почему он один? Здесь? Голый, грязный!
Ц Где Бокша? Ц зло спросила я. Ц Где этот чертов ант, эта скотина, эта пад
аль, которой я поручила ребенка?
Ц Бокша, Ц печально ответил мальчик.
Ц Где Бокша? Ц крикнула я, размазывая слезы по исцарапанному лицу.
Ц Ди, Ц грустно сообщил мне мальчик.
Ц Идти? Мне идти за Бокшей?
Черт, ну почему все так сложно! Что он говорит? Я ничего понять не могу! И поч
ему я не вижу его мыслей?
Потому, вдруг поняла я. Потому что он мой сын. И я люблю его.
Ц Миленький! Олежечка! Ц совсем разревелась я, хватая мальчика в охапку
, обнимая, целуя грязные щеки, дорогие Ц совсем папины Ц глаза. Ц Да что ж
е случилось у вас тут, пока меня не было? Что стряслось? Где все?
Мальчик слегка отклонился и медленно, давая время понять каждое слово, о
тветил: Ц Бокша ди.
Ц Идти?
Ц Не. Ди!
Ц Может быть Ц ушел?
Ц У-ди! Ц кивнул мальчик, довольный, что до меня все-таки дошло.
Ц Давно ушел? Куда?
Что-то я не то говорю. Какое мне дело, куда и когда ушел Бокша? Вот стоит мой
сын, росший не знаю как. С речью дебильного ребенка. Мне его нужно спасать!

Ц Олежечка! Ц опять кинулась я к нему.
Он не противился моим объятиям. Смирно стоял, руки по швам. Ждал. Чего? Когд
а мне надоест? Так мне никогда не надоест!
Я покрепче прижала маленькое тельце к себе.
Сколько гривен вокруг Ц и никакого толку! Мальчик запущен, заброшен…
Гривен?
Теперь я отстранилась от сына. Внимательно осмотрела его с ног до головы.

Да вот же они! На моем сыне уже были гривны. Я насчитала их пять. Пять!
Одну, как и положено, Ц на шее. Хотя… Кем положено? Когда? Кто об этом что мо
жет достоверно знать?
Две гривны Ц на правой и левой руке. На запястьях.
И еще две на ногах Ц на щиколотках.
Страшные гривны. Гривны-убийцы. Которые выбирают себе только одного хоз
яина, безжалостно выбраковывая всех неподходящих… А на моем мальчике он
и висят как заурядные браслеты Ц на ногах, на руках… И я тоже, хоть чуть-чу
ть, да причастна к этому чуду. Этому замурзанному, худенькому, родному чуд
у. Совсем худенькому Ц кожа да кости. Да что ж я за мать, что довела ребенка
до такого состояния?!
Ц Олежечка, миленький, есть хочешь? Тебя кормит кто-нибудь?
Мальчик глядел с удивлением, не понимая моих слов.
Ц Ну, кушаешь ты что? Ням-ням, ам-ам Ц это ведь надо делать обязательно!
Ц Ам-ам! Ц обрадовался он. И потянул меня за руку. Ц Ди!
В громадности пещеры-сокровищницы обнаружился закоулок, который вел в к
оридорчик, а из него в пространство не меньшее, если не большее. И уж гораз
до более цивилизованное: от пола до потолка зал был облицован разноцветн
ой, глянцевито отсвечивающей плиткой. Несколько напоминает общественн
ые бани, но после природной пещерности предыдущего помещения такая циви
лизованность очень даже грела душу.
Мальчик подвел меня к ближайшей из стен и деловито ковырнул малиновую, в
разводах плитку. Та и отвалилась.
Ц Ой, Ц пискнула я.
Мне почему-то показалось кощунственным разрушать окружающую банно-пра
чечную гармонию. Но от замечаний я воздержалась Ц и не напрасно. Место пл
итки, которая упала в подставленную ладонь малыша, занял точно такой же в
еселенький малиновый квадратик.
Стена вновь стала ровной и гладкой.
Ц Ам! Ц протягивал мне малиновую пластинку мой сын.
Я приняла ее из его теплой ладошки, повертела в руках. Плитка была на ощупь
твердая, плоская и тяжелая Ц как и полагается быть облицовочной плитке
Ц И что Ц это можно есть? Ц с сомнением поинтересовалась я.
Внимательно проследив за моими манипуляциями, малыш. кажется, понял, в че
м смысл затруднений. Он обернулся к стене, точно так же отковырнул другую
плитку. Красновато-оранжевую. Потер между ладошками. Глянец прямоугольн
ичка на глазах потускнел. И хотя расцветка не изменилась, но то, что сын де
ржал, уже не выглядело как строительная деталь. Поэтому, когда он откусил
от нее крохотный кусочек, это показалось даже довольно естественно.
Я повторила его манипуляции и поднесла ко рту плитку. Предварительно пон
юхав.
Запаха не было никакого. Вообще.
Вкуса тоже. Поначалу. Но когда маленький кусочек, осторожно откушенный м
ною от плитки, начал пропитываться слюной, у меня во рту будто бомба взорв
алась!
Дикое сочетание бешеной сладости и горчайшей солености вкупе с пенным п
остреливанием, как от шампанского, заставили меня немедленно выплюнуть
эту гадость.
Мальчик внимательно проследил за моими отплевываниями, забрал у меня вз
рывоопасную малиновую плитку и вручил другую Ц более спокойных, кремов
ых тонов.
Вообще-то несмотря на все мои отплевывания, особо противного послевкуси
я во рту не было. Даже наоборот. Сохранилось довольно приятное ощущение, н
емедленно вызвавшее острый приступ голода. Голода, наверно, естественно
го Ц если я и правда три года пролежала без маковой росинки во рту.
Поэтому я, хоть и с некоторой опаской, но лизнула предложенную плитку.
Ощущение на языке осталось нежно-мягкое Ц какое-то неуловимо-знакомое
сочетание ванильного и молочного с яблочной свежестью. Откушенный кусо
чек не поражал излишне пикантной феерией вкусовых ощущений, и я осторожн
о проглотила кашицу, заполнившую рот.
Голод, как по мановению волшебной палочки, отступил. В желудке начала раз
ливаться приятная тяжесть и сытость.
Кусать Ц даже столь аппетитную Ц плитку больше не хотелось, но и выброс
ить ее было жалко. Я покрутила головой в надежде найти какой-нибудь кухон
ный столик Ц ведь должен же быть в таком месте, наполненном вкусностями,
какой-нибудь столик? Или, на худой конец, просто подставка для съестного!

Малыш снова вывел меня из затруднения.
Ц Ма! Ц обратился он ко мне (у меня все перевернулось внутри, и нос предат
ельски защипало от набежавших слез).
Ц Да, родной, Ц откликнулась я слабым голосом.
Ц У!
Ц Что ты сказал? Ц уточнила я, вытирая слезы.
Ц У! Ц повторил он невозмутимо и указал пальчиком вниз.
Я наклонила голову. Рядом с нами, прямо на грязном земляном полу, лежало ди
вной красоты блюдо. И как я на него не наступила? Порушить такую красоту бы
ло бы святотатством!
Раскрывшийся бутон цветка, напоминавшего одновременно лилию и тюльпан,
царственно-белого, затейливо-причудливого Ц вот какие ассоциации оно
вызывало.
Я наклонилась, вознамерившись со всей бережностью поднять это произвед
ение искусства, но не тут-то было! Оно не пожелало отдираться от грязной, н
еровной поверхности пола.
Ц Не, Ц сообщил мальчик, присев рядом.
Ц А что же тогда? Ц растерянно поинтересовалась я.
Ц У, Ц доброжелательно сообщил мой малыш и кинул на блюдо малиновую пли
тку Ц ту, от которой я отказалась.
Легкий, едва слышный щелчок Ц и плитка как бы растворилась в белоснежно
й поверхности блюда.
Я последовала примеру сына, осторожно уложив на освободившееся место и с
вою надкушенную плитку. Но, видно, сделала это как-то неправильно Ц слишк
ом медленно, что ли. Нежные лепестки блюда вдруг ожили, потянулись вверх и
начали быстро заворачиваться вовнутрь, норовя сомкнуться над моей ладо
нью.
Ц Не! Ц предупреждающе воскликнул мальчик. И резко потянул меня за локо
ть, высвобождая из красоты, чуть не ставшей капканом.
Ц Прямо росянка-мухоловка какая-то! Ц испуганно прокомментировала я,
отпрыгивая подальше от столь агрессивного произведения искусства.
Мальчик посмотрел на меня вопросительно.
Ц Да есть у нас, на Земле, такой цветочек, Ц пояснила я, выдавив из себя жа
лкое подобие улыбки. Ц Расскажу потом поподробнее… Мои слова малыша, ка
жетсл, удовлетворили, и оя переключил свое доброжелательное внимание на
остатки красновато-оранжевого продукта питания.
Ц Ну а еще что-нибудь интересное тут у тебя есть? Ц спросила я, чувствуя
себя страшно неловко. Явилась, понимаешь, блудная мать да еще и инспекцию
здесь устраивает!
Мальчик осторожно стряхнул крошки с пальцев в блюдо на полу и послушно в
зял меня за руку.
Ц Куда теперь поведешь? Ц с натужным смешком поинтересовалась я, пытая
сь скрыть собственное смущение.
Ц Читу, Ц ответил малыш.
Ц Читать, что ли, миленький мой? Ц противно подсюсюкивая, заулыбалась я,
продемонстрировав необычайную догадливость. Ц У тебя здесь и библиоте
ка есть?
Мальчик молча повел меня вдоль разноцветной стены. За ее углом открылся
поворот в следующий такой же по размерам и по оформлению зал. Но не это хот
ел мне показать мой сын.
Почти у входа, привалившись боком к глянцевитой стене из продуктовых пла
стинок, лежала мумия. Длинная, бурая, вполне человеческая. Ее высохшая кож
а обтянула лицо, обнажая в сардонической усмешке частокол желтых зубов.
Глазницы провалились. Неуместно живые седые волосы съехали чуть набок, б
удто неловко надетый парик, обнажая гладкий череп под трещиной лопнувше
го лоскута кожи.
Ц Читу, Ц произнес мой Олежек, как бы знакомя нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78