очередная стрела воткнулась как раз в то место, где я толь
ко что лежала. Вести переговоры расхотелось.
Тем более что из мыслей стрелявших выяснилось: меня не поняли. И даже испу
гались еще больше. Пятеро нападающих спешно натягивали луки для следующ
его выстрела.
«Хорошо… Все хорошо… Бояться нечего…» Я протянула руку к одному из стрел
ков, погладила его дергающийся от ужаса мозг, дотянулась до второго…
Это были акты. Их сознание легко пошло ко мне, прильнуло по-щенячьи, рассл
абилось в ожидании СЛУЖБЫ. Луки их тотчас опустились и затем были положе
ны вниз, на траву. Но только у этих двоих. Трое других продолжали отстрел. О
дна стрела пришпилила мое платье к земле, вторая воткнулась в плечо лежа
щему впереди Бокше, а третья достала меня, впившись в руку чуть выше предп
лечья.
Бокша охнул, выдергивая из своего плеча стрелу, обернулся и увидел мою ок
ровавленную руку…
Ц Лежать! Ц заорала я, предупреждая его попытку вскочить и что-то сдела
ть. Что сделать Ц он не мог понять и сам: то ли кидаться ко мне на защиту, то
ли идти грудью на врага?
А я торопилась изо всех сил. Не обращая больше ни на что внимания, сосредот
очилась на оставшейся троице.
Мягче, еще мягче, ласковей… Ну ведь все так хорошо, просто замечательно!
Еще двое опустили луки. Третий свой лук все-таки поднял, даже натянул, но п
одумал и сел обратно в мокрый камыш, забыв про стрелу. Она сорвалась с тети
вы, зло прошипела по траве, вонзилась в ближайший бугорок и осталась там т
орчать, неутоленно подрагивая оперением.
Ц Бокша, Ц позвала я, со страхом глядя на стрелу, торчащую из руки. Ц Пом
оги…
Самой прикасаться к ней было жутко.
Тут уж Бокша показал чудеса скорости. Вскочил, напрочь забыв, что сам ране
н, нагнулся надо мной, молниеносным движением выдернул тонкую палочку, о
тбросил в сторону и, причитая: «Ранку надо промыть!» Ц бросился назад, к б
олоту.
Я только на секунду представила, как он тщательно промывает мою рану бол
отной водой пополам с ряской, подскочила, заорала: Ц Не надо!!
И, не выдержав всех этих злоключений, залилась горючими слезами.
Ц А что надо, госпожа? Ц тут же примчался обратно Бокша с расширенными о
т ужаса глазами.
Ц Меткачи чертовы! Ц прорыдала я. Ц Ведь как попали! Веревкой какой-ниб
удь перетяни мне руку Ц кровь надо остановить, видишь, как хлещет!
Ц Веревку? Ц Он торопливо поискал глазами вокруг, потом, вспомнив, на чт
о у нас ушли все веревки, кинулся к волокуше.
Ц Стой! Ц снова заорала я, как бешеная. И добавила, все еще рыдая: Ц Ну куд
а ж ты скачешь? Забыл, что тебя там огнем спалит? Сюда иди!
На мне еще оставалась нижняя юбка. Точнее уже нижняя мини-юбка. Я оторвала
от нее оборку, нисколько не заботясь о собственном облике, и сунула Бокше
: Ц Затягивай!
От усердия он перетянул руку так, что она совсем одеревенела.
Ц Ну не совсем так уж, Ц взмолилась я. Ц Только чтоб кровь течь перестал
а…
Нагнувшись к самому моему плечу и напряженно сопя, он перевязал руку зан
ово. Кровь вроде остановилась.
Ц Ладно, достаточно, Ц сказала я, вытирая слезы. Ц У тебя «Ц сам ого там
как?
Бокша послушно стал ко мне спиной и задрал рубаху. У него крови почти не бы
ло, да и укол стрелы совсем не выглядел зловеще.
Ц Болит? Ц спросила я.
Ц Не-а. Ц Он помотал головой.
Ц Промывать будем? Ц злорадно поинтересовалась я.
Ц Надо бы… Ц обреченно вздохнул Бокша.
Ц Нет уж, не надо, Ц отрезала я. Ц Будем надеяться, что всю инфекцию от ст
релы кровотечение само вынесло наружу, за пределы твоего организма.
Бокша не понял, но поверил на слово.
Ц Если только эти меткие стрелки не мазали наконечники какой-нибудь ос
обо злостной гадостью, Ц добавила я, рассматривая «этих метких стрелко
в».
Они сбились в кучу метрах в десяти и все еще опасливо таращились на нас. А
мы Ц на них.
Зрелище было, надо сказать, не отрадное. Мы-то еще туда-сюда. Хоть и подране
нные, изгвазданные зеленью, но большие и решительные. А эти…
Малорослые, худые Ч даже на лицах, из-под бороденок, одна кожа да кости. Да
ввалившиеся глаза. А одежка! Какое-то тряпье пополам с плетением из камыш
а, осота…
Ц Ну и кто вы такие? Ц тоскливо поинтересовалась я. Не забывая их мягко п
оглаживать по извилинам мозга, убаюкивая потихонечку страх.
Один из стрелков нерешительно выступил вперед.
Ц Шаце-луй-ку-сми-ся-ку-по-ку-жа-гос-хер! Ц торопливо произнес он тонки
м, умоляющим голосом. Ц Шаце-ко-лак-са-крас-но-ры-би ца-ку-ла-при-ка-ку-за
-ку-лять-стре-хер!
Ц Чего? Ц оторопела я. И повернулась к Бокше: Ц Ты что-нибудь понял?
Ц Понял, Ц чинно кивнул он. Ц Это они на отвернице разговаривают. Их, го
спожа, понять никак нельзя!
Ц Ну, при желании-то понять все можно, Ц вглядевшись в мысли переднего г
оворуна, не согласилась я. Ц Он сказал: «Смилуйся, госпожа! Колакса Красн
орыбица приказала стрелять!» у Бокши отвисла челюсть: Ц Вы, госпожа, и отв
ернипу знаете?
Ц Не то чтобы знаю, Ц скромно сказалая. Ц Но понимать Ц понимаю. А что т
акое отверница?
Ц Это нехороший язык, Ц убежденно сообщил Бокша. Ц Воровской. Специал
ьно, чтоб чужие не поняли. Когда слова берут вроде обычные, но в этих слова
х все так попереставляют… Какого-то паскудства, прости Господи, напихаю
т… И получится, что ничего понять нельзя. Как сами-то разбирают?
Ц Разбирают как-то, Ц хмыкнула я. Ц Приходится, видно, если другой речи
не знаешь! А эти явно не знают. И сдается мне, что они не просто анты, а анты, у
которых в господах нечисть.
Ц Да разве так может быть? Ц усомнился рассудительный Бокша. Ц Так быт
ь не может! Нечисть Ц это нечисть, господаЦ это господа. Как может быть н
аоборот?
Ц В жизни чего только не бывает, Ц вздохнула я, вспомнив господ волхвов,
служащих нечисти. Повернулась к стрелкам, спросила: Ц По-че-му?
Вопрос понят был не сразу. Стрелки посовещались, все тот же говорун опять
вышел на шаг вперед, уточнил вопрос: Ц Шаце-му-по-че-хер? Я кивнула.
Он приободрился и замолотил на своей отвернице, а я, как толмач, принялась
бегло переводить Бокше: Ц Госпожа Краснорыбица предуведомила нас, слуг
своих, что придут страшные господа, ликом чистые, а душой чер Ч ные, всех н
ас перебьют, поэтому мы их должны первые перебить, а если ослушаемся, то го
спожа Краснорыбица нас перебьет! Уф!
Последнее я добавила уже от себя. И пошевелила пальцами на раненой руке. В
се-таки туговато Бокша завязал рану!
Ц Бокша, Ц попросила, Ц ослабь узел, попробуем, может, кровотечение уже
прекратилось?
Бокша с готовностью повиновался. Кровь уже и вправду не текла. Я повернул
ась к стрелкам: Ц Крас-но-ры-би ца-сдох-ла!
Ц Шаце-ла-сдох-хер? Ц уточнил полпред-говорун. Авмыс-лях у него был ужас
пополам с горем.
Ц Сдохла, Ц подтвердила я. Ц Каюк Краснорыбице!
Анты повалились на траву, принялись кататься, голосить, плакать Ц и все э
то совершенно искренне. Они кричали, ка-кая она была добрая, как позволяла
им оставлять себе треть всех выращенных ими кореньев, как заботилась о н
их, как наказывала по праздникам, а некоторым даже разрешала жениться!
Сцены ее доброты так и мелькали в их памяти, вызывая у меня подташнивание.
Почему-то особо поразил меня праздничный мордобой Ц и, в частности, поко
рность, с которой анты укладывались навзничь, чтобы их малорослой госпож
е удобно было лупить по их лицам своей грязной полуобезьяньей ногой.
Когда же Краснорыбицыны слуги докричались до того, что жизни им теперь б
ез госпожи нет, что они пойдут отнесут эту горестную весть в деревню, а пот
ом вместе с детьми и женами отправятся прямо в самую глубокую топь, Ц тут
уж я не выдержала.
Ц Мол-чать-твою-мать! Ц заорала я. Внизу стало тихо. Из травы показалось
пять пар заплаканных глаз.
Ц Я! Ц ткнула я пальцем себе в грудь. Ц Ваша! Ц ткнула в них. Ц Гос-по-жа!

Уже знакомый мне говорун встал на четвереньки. Спросил с надеждой: Ц Шац
е-по-ку-жа-гос-хер?
Ц Шаце-по-ку-жа-гос! Ц грозно кивнула я головой. Ц Без последнего.
Свою внушительность я не уставала подкреплять ласковыми поглаживаниям
и.
Ц Шаце-по-ку-жа-гос-хер! Шаце-по-ку-жа-гос-хер! Ц радостно загомонили бы
вшие Краснорыбицыны анты.
Слабы были запоры, поставленные нечистью в их мозгах, ничего они не значи
ли против княжеской воли. Потрескались, полопались, антовская любовь пот
екла через них в мою сторону, заструилась горячим восторженным ручейком
. И уже новые русла, которые прокладывала любовь в их извилинах, быстро тве
рдели, каменели, превращались в нерушимые железобетонные каналы Ц куда
там жалким бороздкам, пропаханным нечистью! А я в ужасе смотрела на своих
новых подданных и думала: «Да что же я наделала?! Беглая, бесприютная, бесп
омощная Ц и повесила себе на шею еще и эту слабосильную команду! А с друго
й стороны, как их оставишь? И вправду, утопятся ведь!…»
Ц Ну и где ваша деревня? Ц обреченно спросила я.
Говорун смотрел непонимающе.
Ц До-мой! Ц приказала я.
Говорун закивал головой, но на всякий случай переспросил: Ц Шаце-мой-до-
хер?
Ц Вот именно туда, Ц горестно вздохнула я.

* * *

Деревенька оказалась еще та! Такой убогости и нищеты я и представить не м
огла. Вернее, представить все можно, но жить-то как тут? Не дома, даже не зем
лянки Ц норы. Вот и все жилье.
Горестная весть разнеслась мгновенно. Человек пятьдесят вылезло из сво
их нор-берлог. Все истощенные, практически не одетые, на голых рахитичных
детей с огромными, на поллица, глазами вообще страшно смотреть. Но рыдали
и катались по земле, оплакивая тварь, доведшую их до этого состояния, они и
справно.
Горе сменилось радостью, от которой мне совсем заплохело. «Шаце-по-ку-жа-
гос-хер!» Ц вот какие позывные были у их счастья. Целый колхоз Ц да что ж м
не с ними делать?
Первым делом хотелось их накормить.
Подозвав говоруна, как самого боевого, я приказала: Ц Утка-стре-ляй!
Он ойкнул, отшатнулся, запричитал про запрет, про «зя-нель» с добавлением
известной частицы, но я была нумолима: Ц Стре-ляй!
Снарядили на болото перепуганную экспедицию cvлуками, предназначенными,
как я уже знала из их коротеньких мыслишек, только для одной цели Ц отстр
ела страшных, ликом чистых господ. Охота же строго воспрещалась. Ослушни
ки должны были быть покараны смертью. Но где их в этой деревеньке было взя
ть Ц ослушников? По крайней мере до тех пор, пока я не появилась.
Бокше было поручено устройство ночлега Ц не в норы же антовские лезть? А
также подготовка костров. Дело в том, что ни дымка, ни следа от костров в эт
ой так называемой деревне не было видно. Из чего я заключила, что прежняя х
озяйка довела своих подданных до абсолютно животного состояния Ц отоб
рав даже огонь. Так и оказалось.
Когда понурые охотники вернулись, сложив у моих ног десятка два хороших,
жирных уток, и я велела Бокше зажигать костры для приготовления жаркого,
это привело моих новых подданных в замешательство, граничащее с умопоме
шательством.
Я их быстро привела в чувство, заставив заниматься делом: ощипывать перь
я, потрошить и даже жарить уток на вертеле.
Звезды в темном небе заблестели, когда мы сидели за ужином. Тут, правда, бы
ла еще одна морока: как сделать так, чтобы мои новые подданные не обожрали
сь с непривычки до заворота кишок? Пришлось Бокше разрезать каждую утку
на небольшие порции, которые я самолично раздавала обитателям норной де
ревни, предварительно построив их в длинную очередь.
Получилось замечательно. Однако такая забота со стороны госпожи в дальн
ейшем грозила новыми осложнениями: в мозгах моих поселян как-то незамет
но утвердилась мысль, что с новой хозяйкой они могут получить вкусную ед
у, но только лишь из ее заботливых рук. Я же, со своей стороны, вовсе не плани
ровала превращать это в ежедневный ритуал. «Ладно, придумаем что-нибудь!
» Ц с этой мыслью я и уснула.

* * *

Сны мне снились странные.
Болото, через которое мы брели, кипело и плевалось раскаленными брызгами
. Однако пройти его я была обязательно должна, потому что со всех сторон ра
здавались умоляющие крики: «Госпожа, госпожа!»
Крики были бордово-красные, как костюм Георга. А сам Георг сверху, со свое
го черного коня, ронял медленные презрительные слова: «Сначала Ц женой,
а уже потом…» Ц и многозначительно замолкал. Но это был не Георг, а другой
лыцар, которого все почему-то называли «господин Покойный». Но он был жив
! Он улыбался, махал мне рукой, приглашая к себе на озеро.
«Там прохладно, Ц говорил он. Ц Там вы найдете свою гривну!»
«У меня она есть», Ц отвечала я, показывая Филуману, которая извитой змей
кой лежала у меня на ладони.
«Но это же Филумана! Ц смеялся лыцар. Ц А я говорю про вашу гривну!»
«Вы правы, княгиня, Ц подключался к разговору серебристо-зеленый Михаи
л, облитый лунным сиянием, как хрусталем. Ц И прав я. Получается Ц мы оба п
равы!»
«Вы не можете так говорить, Ц возмущался лыцар Покойный. Ц У вас в шее ды
рка!»
«Но я говорю про княгиню!» Ц не отступал Михаил.
«А почему вы не спросите меня саму?» Ц удивлялась я.
Но меня никто Ц совсем никто! Ц не слышал, потому что все спали, а странно
е звездное небо не умело разговаривать.
И это уже был не сон.
Звезд на небе осталось совсем мало, оно светлело. Костер уютно потрескив
ал, и хотелось заснуть вновь. Но неужели Бок-ша не погасил все костры? Так и
до пожара недолго!
Я хотела встать, но не смогла даже приподнять голову. Только повернула ее
чуть в сторону.
Возле чуть теплящегося костра спал, свернувшись калачиком, какой-то пол
уголый, неряшливый человек. «Один из моих новых подданных?» Ц предполож
ила я.
К черту подданных Ц почему я не могу встать?!
«Бокша!» Ц решила позвать я, но услышала только свой тихий, хриплый стон.

Меня связали! И засунули в рот кляп! Но кто, когда? Неужели преследователи
догнали нас и захватили во сне?
Я еще раз попыталась шевельнуться и позвать Бокшу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78