Ц ска
зала я, поднимаясь и поворачиваясь лицом к ватажникам.
Ц Ого! Ц присвистнул Кисек. Ц Слыхал я о сурожском чуде, но не знал, что д
оведется самому увидеть. Орей, ты знаешь, кто к нам пожаловал?
Ц А по мне так все они…
Кисек зажал ему рот рукой и, приятно улыбаясь, сообщил: Ц Не обращайте на
него внимания, госпожа княгиня! Он тут в лесу совсем мхом арос И о мертвеца
х не беспокойтесь. Те, кто с ними был, о них не побеспокоились, а нам-то с вам
и чего? В лесу без нас много желающих о них побеспокоиться Ц все кушать хо
тят!
К своему удивлению, я услышала, что Никодим думает так же.
Ц Но разве не принято умерших сжигать на погребальных кострах? Ц спрос
ила я Никодима напрямую.
Ц Княгиня, Ц сквозь зубы, морщась от боли, выдавил он. Ц Вы хорошо начал
и Ц с меня, живого. А покойники…
Он с отвращением вспомнил сцену окончания боя, когда все Ц и нападавшие
анты, и лесные звери Ц вдруг бросились от дороги кто куда, ломая ветви, не
разбирая дороги, позабыв про все, в том числе про своих мертвецов. И таких
Ц на костер?
Ц Покойники, княгиня, все равно уже на небе. Или в аду. С ними Бог разберетс
я.
В здравомыслии ему было не отказать. И в здоровом эгоизме.
Ц Хорошо, Ц приняла я решение. Ц Никодим, сможешь идти?
«Нет!» Ц взмолился за Никодима весь его исстрадавшийся организм.
Ц Сможет! Ц презрительно сказал волхв.
Ц Тогда, Кисек, помоги ему дойти. Ц Куда это? Ц удивился Кисек н тут же пр
едставил сруб Орея. , Ц Туда, куда подумал. Ц Не понял, Ц врастяжку произ
нес Кисек. Ц Куда это я подумал? Вы, госпожа, тут не распоряжайтесь, тут вам
…
Ц В версте отсюда, Ц объяснила я. Ц Низкая рубленая изба с широкой, в че
тыре спуска, крышей. Справа от крыльца Ц родник, слева Ц три деревянных и
дола.
Кисек и вся ватага замерли, настороженно глядя на меня. Даже волхв Орей ор
обело зыркнул взглядом из-под седых бровей.
Ц Ты же говорил, что это потайное место! Ц напустился на него Кисек.
Ц А будешь мне дерзить, Ц устало договорила я, Ц убью не прикасаясь. Зде
сь многие, если б встали, то рассказали, как я это делаю.
Я опасалась, что Никодим неосторожным словом или жестом разрушит впечат
ление от моей бравады, но оказалось. что и он смотрит на меня с некоторым и
спугом. И начинает подозревать, что в пылу сражения пропустил много инте
ресного.
Ц А вы, Ц осторожно поинтересовался Кисек, Ц разве не пойдете с нами?
Ц Я приду потом. Когда доделаю все мужские дела. А вы, бабы, идите.
Кисек дернулся на явное оскорбление, но, памятуя предупреждение и находя
сь рядом с доказательством в виде горы трупов, решил не присоединяться к
их числу.
Ц Мы и не собирались идти, Ц высокомерно вздернул он подбородок. Ц Нам
еще со всем этим добром, что осталось валяться здесь, разбираться нужно. Д
обро не должно пропасты Ц Бокша, Ц мотнул он головой одному из ватаги Ц
высокому, костлявому парню с редкой молодой бородкой, Ц поможешь княже
скому слуге!
«Я не слуга!» Ц мысленно возмутился Никодим, но возражать вслух у него не
было ни желания, ни сил. Он с трудом. кривясь при каждом движении, поднялся,
оперся на плечо Бокши, и они поковыляли вслед за волхвом.
Задавая себе вопрос: «А что, собственно, я собираюсь делать?» Ц я побрела
за ними в глубокой задумчивости.
Ц К тому, что со стрелой, не подходи. Ц вдруг сказала мне девочка, обернув
шись. Ц Он жжется! И гордо показала свой указательный палец в зеленом лос
кутке Ц будто я сама не видела, как этот палец обгорел.
«Он жжется!» Ц хорошенькое надгробное слово над князем Михаилом!
Я подошла к моему лучшему собеседнику, верному другу, который мог бы стат
ь…
Слезы застилали мне глаза.
…который был еще жив, но уже обречен.
Все получилось как-то само собой.
Становясь на колени и наклоняясь над лежащим князем, я покачнулась. Чтоб
ы не упасть, инстинктивно выставила руки вперед и зацепилась рукой Ц са
мыми кончиками пальцев Ц за его хрустальный кокон.
Зажмурилась, готовясь заорать от боли благим матом… Но ничего не произош
ло. Я будто мазнула пальцами по холодному стеклу. Гладкому, прозрачному. В
овсе не опасному.
После секундного колебания я решилась приложить к кокону ладонь Ц и опя
ть ничего. Скользкая, прохладная поверхность.
Постучала по ней ногтем. Никакого отзвука. Будто не пустота внутри, а моно
литный гранит. Может, так оно и есть?
Я склонилась совсем низко, вглядываясь в спокойное, почти веселое лицо М
ихаила, в Витвину на его шее, пригвожденную стрелой.
Орей, гордо вышагивавший по дороге, вдруг остановился, озадаченно оберну
лся. «Жилец… Ц уловила я его растерянную мысль.-А ведь был не жилец!»
Он всматривался в меня с новым интересом: «Как она это устроила?»
Я замерла, боясь поверить.
Я устроила… что?
Мое лицо по-прежнему было буквально в нескольких сантиметрах от лица Ми
хаила, нас разделяла только гладкая прозрачная поверхность. Филумана на
ходилась почти над поврежденной Витвиной.
Может быть, это? Одна княжеская гривна пришла на помощь другой?
Стрела, торчащая наискосок, чуть заметно вздрогнула. Потом еще раз и еще. И
начала растворяться, истаивать, будто сахарная фигурка, попавшая в горя
чий чай.
Ц Он будет житы Ц торжественно провозгласил волхв за моей спиной то, чт
о я и так теперь знала из его мыслей Мои слезы стали капать сверху на хруст
аль кокона Не долетая, они исчезали, испарялись Но почему я плачу, когда на
до смеяться? И я засмеялась.
Я стояла на коленях, гладила отстраненно-прохладную границу между мною
и Михаилом, заливаясь чуть слышным счастливым смехом.
Ц Княгиня развеселилась? Ц ехидно спросил Кисек, наклоняясь. Ц Теперь
никого убивать не будете?
И, подражая мне, попытался провести ладонью по поверхности кокона.
Он даже закричать не успел. Громогласный хлопок заставил всех вздрогнут
ь. А Кисек уже валился навзничь с черной головешкой вместо руки. И был уже
мертв Ц яркий косматый шарик его разнообразных по хитрости и подлости м
ыслей погас мгновенно, будто его задули.
Некоторое время царило молчание. Ватага смотрела на своего скоропостиж
но скончавшегося атамана, отец Ц на мертвого блудного сына, дочь Ц на по
чти незнакомого отца. А Нико-дим Ц с суеверным страхом Ц на меня. Хотя я
Ц то уж к смерти Кисека не имела никакого отношения! Умер ли тот от болево
го шока, или от разрыва сердца, или от апоплексического удара Ц это мог ус
тановить только патологоанатом. Но в этом мире патологоанатомы вряд ли в
одились.
Ц А-а! Я же говорила! Ц нарушил тишину звонкий выкрик девочки, заставивш
ий всех опять вздрогнуть. Ц Он жжется, жжется!
И она вновь продемонстрировала свой пострадавший палеи Ц Зачем ты убил
а моего сына? Ц спросил Орей Голос его был бесстрастен, а в мыслях сквози
ло даже удовлетворение: нечестивец получил заслуженное, огонь Семаргла
покарал его.
Я обернулась к безмолвствующей публике и буднично предупредила: Ц Так б
удет с каждым, кто дерзнет… Ц Что именно дерзнет, уточнять не стала, тольк
о добавила с подсказки старого вот-хва: Ц И Семаргл этому порукой.
Орей испуганно попятился, часто-часто заморгал: Ц Ты знаешь Семаргла? Ц
Кого я только не знаю! Ц напустила я тумана Ц Идите, Орей, и лечите Никоди
ма как следует.
Орей гордо выпрямился, но заготовленные презрительные слова так и не сле
тели с его старческих губ. Некие смутные видения пронеслись в волхвовско
й памяти Ц и я тотчас озвучила эти видения: Ц Не я буду следить за лечени
ем. Сам огнеперый сокол Рарог кружится над нами!…
Старик поспешно вздернул голову к небу, лихорадочно ища птицу столь высо
кого полета.
Ц В вышине парит ясный сокол Рарог, но невидим он людскому глазу! Ц напы
щенно добавила я.
Волхв метнул на меня взор, полный недоверия, но возражать не стал, а направ
ился в сопровождении внучки и Никодима, опирающегося на Бокшу.
Ц А вы чего стоите? Ц грозно обратилась я к присмиревшей ватаге. Ц Если
не хотите меня расстроить окончательно Ц быстро за работу! Я, княгиня Ша
гирова, не допускаю таких бесстыдств, как глумление над павшими!
И тут произошло еще одно чудо. Даже я, при всем моем сугубом материализме,
иначе как чудом это не могла назвать.
Ожил Порфирий. Я была уверена, что он мертв уже много часов, иначе бы попыт
алась что-то сделать и для него. Но, может, он просто все это время был без с
ознания? А тут, когда процессия, возглавляемая неспешным волхвом, проход
ила мимо кареты, защищая которую Порфирий и погиб, он вдруг открыл глаза и
ясным голосом произнес: Ц Княгиню доставить в Киршаг!
И веки его сомкнулись. Теперь уже навсегда.
Никто особо не обратил внимания на его слова Волхв все так же шествовал в
перед, гордо задрав седую бороду. Ватажники, опасливо поглядывая на огне
носную княгиню, принялись разбирать завалы из тел погибших Но на нас с Ни
кодимом кратковременное возвращение Порфирия Никитовича к жизни произ
вело огромное впечатление. Правда, разное.
Никодим застыл как вкопанный, тараща глаза на окровавленное лицо старше
го из братьев Квасуровых и Ц до боли Ц уцепившись за плечо бедного Бокш
и. В голове его все еще звучал ясный голос Порфирия и набатным колоколом б
илась собственная восторженная мысль: «Последняя воля героя! Последняя
воля!»
Я же подбежала к герою, шупая его пульс, пытаясь найти признаки жизни. Бесп
олезно. Сноп искр-мыслей, на несколько секунд вспыхнувший в его голове, по
гас безвозвратно. Пульса не было, а какие еще бывают признаки жизни, я не з
нала
Горько вздохнув, я решила внимательно следить за телом Порфирия Ц вдруг
оживет еще раз? И следить до тех пор, пока оно ощутимо не похолодеет. И труп
ные пятна! Я вспомнила, что есть такой несомненный признак смерти, как тру
пные пятна. Они должны проявиться на тех местах, где тело прикасается к по
верхности, на которой лежит. В данном случаеЦ к земле.
Учитывая печальный опыт с Порфирием, которого не заметила, не оказала по
мощи, я решила тщательно проверять все трупы на месте побоища. Вдруг еще к
то-то лежит без сознания и его можно будет вернуть к жизни?
До темноты мои работнички успели сложить все тела и части тел в одном мес
те, на широкой поляне чуть в стороне от дороги.
Я, преодолевая дурноту, самолично проверила наличие у всех тел трупных п
ятен. Увы, пятна были. Начиналось уже и трупное окоченение. Никто из моих п
опутчиков и слуг не уцелел…
Я пролила несколько скорбных слезинок над Лизаветой. Ее тело нашлось не
сразу. Она все еще прикрывала руками разорванный живот с вываливающимис
я наружу кишками. Я попыталась отвести руки и задрапировать ее развороче
нную рану хотя бы лоскутками порванного платья, но и это толком не удалос
ь: руки Лизаветы одеревенели и не разгибались.
Пришлось класть ее так, как есть. Я устроила ее рядом с Николой-Антоном, ко
торый до конца жизни не покинул своего боевого поста на облучке моей скр
омной кареты Ц там и погиб от вражеской пики.
Пролила я слезинку и встретившись с мертвым, но по-прежнему виноватым вз
глядом широко открытых глаз Корнея. Их неподвижные зрачки смотрели тепе
рь в небо и винились перед ним.
А вот трупа Георга Кавустова найти не удалось Ц и это навевало разные не
приятные подозрения, которыми я сейчас постаралась не забивать себе гол
ову. Ведь даже если мои заклятый враг и выжил после удара Порфирия, то рана
еще долго не позволит ему продолжать пакостить мне.
Остывающий труп незадачливого атамана Кисека я велела отложить в сторо
нку Ц вдруг отцу все-таки захочется попрощаться с ним и совершить над те
лом свои языческие обряды?
Уже начало смеркаться, когда я показала уставшим ватажникам, начавшим по
степенно отбиваться от моих княжеских рук, еще один фокус: погребальный
костер без дров.
Облила все тела жидкостью, известной мне под названием «мерзкая погань»
, туда же положив оплетенную бутыль Предварительно я проделала аккуратн
ую дорожку из капель этой пахучей погани, отошла на приличное расстояние
, и Ц «с богом!» Ц подожгла ее.
Эффект превзошел все ожидания. Мало того что пламя ахнуло в звездное неб
о метров на десять. Да еще и бутыль сдетонировала, взорвавшись как петард
а. А когда все погасло (опять так же быстро, как и в первый раз), на месте погр
ебального костра даже костей почти не обнаружилось Ц огонь сожрал все.

Не знаю, видел ли кто-нибудь в округе прощание с погибшими, устроенное мно
й, но на ватагу оно произвело должное впечатление. После огненного спект
акля ватажники беспрекословно впряглись в оставшиеся без коней три кар
еты с подводой и приволокли все это к избе с идолами. Причем в одной из кар
ет сидела я. И выбрала я карету князя.
Сам князь остался лежать под защитой хрустально-огненного кокона. Я не с
тала его тревожить, а никто другой, по-видимому, потревожить его и не мог.

Навстречу каретам Ц медленно, хромая, но самостоятельно Ц вышел Никоди
м. Он передал, что меня хочет видеть волхв, но я сказала позже, завтра Устал
ость, скопившаяся за сегодняшний, бесконечно длинный день, навалилась св
инцовой тяжестью. И, затворившись в карете князя, я тут же заснула на его п
одушках Ц гораздо более мягких, чем мои.

* * *

Первой моей мыслью было: «Как хорошо я выспалась!»
Второй, панической: «Князь умер!»
Третьей, знаменующей мое окончательное пробуждение: «Михаил жив!»
Последняя из трех мыслей была так хороша, что я радостно распахнула изук
рашенную затейливой резьбой дверцу княжеской кареты навстречу новому
утру.
Туманному и богатому на потери
Во-первых, исчезли две другие кареты вместе с подводой и со всеми припаса
ми. Во-вторых, пропала ватага. И можно было не сомневаться, что «во-первых»
и «во-вторых» между собой крепко связаны. В-третьих, нигде не было волхва
Орея. Правда, наличествовала смурная внучка, которая нянчила свой больно
й палец и, недобро поглядывая, отчаянно завидовала моей способности не о
бжигаться о столь притягательное хрустальное мерцание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78