зеркало в ванную комнату с полкой купить
До конца рабочего дня оставалось всего ничего, и "Холис", надо думать, не понесет ущерба, если они уедут домой пораньше.
- Анна Наумовна в парикмахерской, - сонно вымолвила секретарша, не отрываясь от книги. - А оттуда пойдет на примерку к портнихе.
- Тоже дело... Ну, Фирок, счастливо! - Сергей помахал рукой и вышел на крыльцо.
К вечеру распогодилось, ветер с Балтики разогнал тучи, и сквозь молочную белизну облаков кое-где виднелись застиранные лоскуты бледно-голубого неба. Поеживаясь на ветру, Сергей застегнул кожаную куртку и окликнул дремавшего у ворот сторожа:
- Петрович! Ключи от "мерседеса" у тебя?
- У меня, Шергей Конштантиныч, где ж им быть! - Петрович заспешил к крыльцу.
Сергей улыбнулся и, вытащив из кармана пачку выигранных денег, отделил сотенные, а десятку, пятерку и две однодолларовые купюры смял в кулаке.
- На, старый хрен, погуляй на легкие бабки, - сказал он, взяв автомобильные ключи и взамен вкладывая в ороговевшую от мозолей клешню сторожа комок долларов. - Купи винца, закуски и - кровь из носу! - завали ядреную молодку. Добро?
- Шлужу Шоветшкому Шоюжу!
- Про то, как ты жарил с молодкой польку-бабочку, доложишь завтра, прямо с утра, со всеми подробностями, - шутливо приказал Сергей, вприпрыжку сбегая с крыльца. - Понял?
- Вежет мне, - обрадованно прошамкал Петрович, едва поспевая за Сергеем, размашисто шагавшим к навесу. - Давеча мужики подкинули поллитру, а теперича ты...
- Какие мужики? - на ходу спросил Сергей.
- Автошлешари. Жабыли жакрутить каку-то жележку в твоем "мершедеше". Пришлешь им шыжнова под-шуетитьшя.
- Добро! Кто приезжал из автосервиса? Длинноносый очкарик с усиками?
- Откудова длинноношый? Шовшем ноша нет, одно нажвание...
Последние слова сторожа Сергей не расслышал: усевшись за руль, он повернул ключ в замке зажигания - и за какую-то долю секунды растаял в ослепительной вспышке, сопровождавшейся мощным взрывом, который разметал "мерседес" в мелкие клочья.
Дверцей машины, а вернее, тем, во что она превратилась, Петровичу размозжило голову. Поэтому никто так и не узнал, что взрыв был делом рук человека с вдавленной переносицей и вывороченными наружу ноздрями.
81. ОБМЕН
Во вторник, 20 сентября, сразу после полудня из ворот резиденции Вороновского выехали темно-серые "жигули" девятой модели, за рулем которых сидел хмурый Алексей Алексеевич. На перекрестке возле Дома творчества театральных деятелей он притормозил, пропуская со свистом промчавшийся автобус с туристами из Финляндии, а затем вырулил на шоссе и покатил в Санкт-Петербург. Гнать машину во весь опор не имело смысла - к контрольному времени он и так успеет добраться до Московского вокзала.
Алексея Алексеевича снедали предчувствия самого мрачного свойства. В пятницу, когда Кацо предложил обменять Сашу на 200 тысяч долларов, он соглашался дать половину вовсе не потому, что жалел чужие деньги: на переговорах мало-мальски опытному посреднику надлежит отвергать всякое первое предложение вне зависимости от того, насколько оно приемлемо. Да и сама идея выдавать заложников по частям казалась ему чрезвычайно подозрительной. Он ожидал, что Кацо, как обычно, будет торговаться и неохотно пойдет на уступки, однако невесть почему события приняли другой оборот, удесятерив его подозрения. Вчера, примерно в десять утра, Кацо вновь позвонил в Комарове и заявил, что завтра отдаст Сашу за 100 тысяч, а место встречи и схему передачи укажет непосредственно перед обменом. Алексей Алексеевич готов был дать голову на отсечение, что Кацо задумал грязный подвох, но в чем суть подвоха и как его избежать - не просек, хотя размышлял над этим денно и нощно. Оставаться в дураках не хотелось, поэтому он задействовал средства усиления для отслеживания похитителей после передачи выкупа и пошел к Вороновскому за деньгами.
Поднимаясь в библиотеку, Алексей Алексеевич рассчитывал застать Вороновского подавленным и, возможно, опьяневшим, поскольку подчиненные в воскресенье доложили ему, в каком состоянии выволокли оттуда бородача Добрынина. Против ожидания Вороновский был трезв, как стеклышко, и по-деловому сосредоточен. Он выслушал доклад, поинтересовался, сколько групп топтунов выделила служба наружного наблюдения ФСБ, и без колебаний произнес "нет".
- Почему вы против использования "семерки"? - сдержанно заговорил Алексей Алексеевич, глядя в холодные глаза Вороновского. - Генерал-лейтенант, которого я незамедлительно проинформировал о принятом решении, в целом одобрил...
- Ни вам, ни Евгению Петровичу я не позволю рисковать жизнью Елены Георгиевны.
- Ехать на встречу с похитителями без усиления я не могу.
- А что вы можете? - без вызова, но твердо спросил Вороновский.
Алексей Алексеевич выдержал неприязненный взгляд Вороновского и сказал с примесью обиды:
- По всему видно, что основным виновником происшедшего вы считаете...
- Бросьте, - перебил Вороновский. - Искать виновных - не в моих правилах. Но способствовать игре в пинкертонов я не намерен.
- Подстраховка необходима, без нее нас кинут.
- Пусть так. Лучше потерять деньги, чем... Неужели вы до сих пор не поняли, что Елена Георгиевна дороже любых денег?
- Виктор Александрович, я уже докладывал вам, что "семерка" покамест ориентирована исключительно на сопровождение, - подчеркнул Алексей Алексеевич. - Она приступит к отслеживанию только по моему сигналу. А сигнал я подам, когда буду уверен, что иначе нельзя.
- Где, по-вашему, произойдет обмен - в Гостином дворе?
- Никак нет, - игнорируя насмешку Вороновского, возразил Алексей Алексеевич. - В безлюдном месте, скорее всего где-нибудь в пригороде, в лесопарковой зоне.
- И вы допускаете мысль, что похитители не обнаружат "хвоста", увязавшегося за вами?
- Нам выделяют лучших специалистов "семерки" с подменным автотранспортом, засечь которых Кацо не сможет.
- Свежо предание... - Вороновский закурил, окутавшись облаком дыма. - Пока что похитители, смею заметить, показали себя большими профессионалами, нежели вы и вам подобные. Впрочем, чему удивляться, если Федеральную службу безопасности возглавляет бывший пожарный?
Алексей Алексеевич опустил глаза. Дисциплина не позволяла ему вступать в дискуссию.
- Все у вас, как нарочно, делается шиворот-навыворот, - раздраженно продолжал Вороновский. - Вместо того чтобы работать засучив рукава, ваши коллеги без конца болтают, спорят, конфликтуют. Брать на себя ответственность никто не хочет, каждый норовит перестраховаться, прикрыть свою задницу. Вашу фирму волнует только один вопрос - по-прежнему ли Россия великая держава или уже не очень? Убейте меня, не понимаю! А вы?
Алексей Алексеевич благоразумно промолчал.
- Не можете ехать - не надо. Никто вас не заставляет, - суше произнес Вороновский. - Сам поеду, раз такое дело... Приготовьте на завтра "девятку" с полным баком бензина и можете быть свободны.
- Виктор Александрович, так нельзя. Не могу я допустить, чтобы вы рисковали собой.
- Хватит переливать из пустого в порожнее, - жестко потребовал Вороновский. - Зарубите себе на носу: или вы беспрекословно выполняете мою волю, или раз и навсегда распрощаемся. Улавливаете смысл?
Собственно говоря, улавливать было нечего. С одной стороны, Вороновский не был начальником Алексея Алексеевича и, являясь заказчиком охранных услуг, формально не мог отдавать приказаний. И ответственность за все промахи понесет не Вороновский, а старший группы. С другой стороны, неподчинение Вороновскому оборачивалось потерей работы. Ведь нового назначения он точно не получит: годы у него не те, да и кому нужен старший группы, которая прокололась.
- Так точно! - четко выговорил Алексей Алексеевич, вытягиваясь по стойке смирно.
- Возьмите деньги... - Вороновский выдвинул ящик письменного стола и выложил перед Алексеем Алексеевичем десять тонких пачек стодолларовых купюр. И чтобы никаких "семерок"! Я доверяю вам одному...
Сегодня Кацо позвонил в Комарово без пяти двенадцать и сказал, что посредник должен в течение часа прибыть в камеру хранения на Московском вокзале, где в автоматической ячейке No 0218 с шифром 1974 он найдет дальнейшие указания. Если посредник не будет "чист", то обмен не состоится, а в отместку халбатоно перережут глотку.
И вот сейчас Алексей Алексеевич ехал на вокзал, все еще не решив, как поступить. Прямой контакт с Кацо исключается, а о последовательности обмена заложника на деньги не было сказано ни слова. По всему видно, что Кацо захочет сперва получить деньги, а уж потом освобождать Сашу. Но верить похитителям нельзя...
Поставив машину на площади Восстания под знаком "Остановка запрещена", Алексей Алексеевич, незаметно поглядывая по сторонам, сходил в камеру хранения, вскрыл ячейку и обнаружил там переговорное устройство с короткой антенной и отпечатанную на компьютере записку: "Включишь "Моторолу" на Приморском шоссе в 14.00 на границе между поселками Ушково и Серове".
Содержимое ячейки не удивило Алексея Алексеевича. Он с самого начала предполагал, что похитители помурыжат его, погоняют по городу и только через час-другой назовут место, в котором нужно оставить пакет с долларами. А вот оставлять или нет - это вопрос. Когда он вернулся к машине, то застал капитана ГАИ, свинчивавшего задний номерной знак.
- Земляк, зря стараешься, - негромко сказал Алексей Алексеевич, сунув под нос капитану служебное удостоверение.
- Откуда мне знать, что тачка из вашей конторы? - отозвался капитан, распрямляясь и протягивая заскорузлую ладонь со снятой гайкой и шайбой Гровера.
- Ты как разговариваешь со старшим по званию? - возмутился Алексей Алексеевич. - Живо прикрепляй, что отвинтил, не то заимеешь неприятности!
Капитан и бровью не повел. Положив гайку с шайбой на бампер, он, не оборачиваясь, вразвалку пошел к Гончарной улице.
Алексей Алексеевич хотел было догнать капитана, чтобы записать номер его нагрудной бляхи, но в ту же минуту отказался от своего намерения. Ну, составит он рапорт на капитана, а что это изменит? В ГАИ народец подобрался сволочной, мздоимец к мздоимцу, их не то что рапортом - пушкой не прошибешь. Вздохнув и послав подальше горе-демократов, породивших все нынешние безобразия, он затянул гайки на номерном знаке и тем же путем покатил обратно.
На Приморском шоссе к середине дня движение замерло, и Алексей Алексеевич доехал до Зеленогорска за пятьдесят минут. За Зеленогорском слева от дороги показалось море, покрытое белыми барашками волн, а задувавший порывами ветер сносил машину на обочину. Алексей Алексеевич покрепче взялся за руль и, приближаясь к Серову, включил "Моторолу".
Без двух минут два из "Моторолы" послышался бойкий голос без всякого акцента:
- Вызываю посредника, вызываю посредника. Прием.
- Посредник на связи, - тотчас откликнулся Алексей Алексеевич. - Повторяю, посредник на связи. Прием!
- Эй, дядя, - фамильярно зазвучало из "Моторолы". - Голубые озера знаешь? Прием.
- Которые возле Полян? Знаю. Прием!
- Ну и тащись туда помаленьку. За постом ГАИ у Черной речки сворачивай налево, а у развилки за мостом бери не вниз, а вверх, на холм. Как понял? Прием.
- Маршрут ясный. А дальше что? Прием!
- А дальше, дядя, общий тебе хрен в рот! Радио не выключай, с тобой скоро свяжутся...
Урки - они и есть урки, подумал Алексей Алексеевич. Что с них возьмешь?
За Черной речкой верхняя дорога, ведущая к Выборгу, заметно сузилась, а ее покрытие, мягко выражаясь, оставляло желать лучшего. Вдобавок шоссе местами ремонтировалось, поэтому пришлось ехать медленно. На крупной щебенке машину потряхивало, из-под колес вылетали камни, гулко ударявшие по днищу, а позади, отражаясь в зеркальце, над пустынной дорогой зависало желтое облако пыли. За четверть часа навстречу проследовал лишь автофургон с надписью "Хлеб", из чего Алексей Алексеевич с непреложной ясностью заключил, что здесь сотрудники "семерки" наверняка бы засветились.
На 78-м километре из "Моторолы" донесся гортанный голос:
- Пасрэднык, ку-ку! Как мэня слышишь?
- Кацо, слышу тебя хорошо. Прием!
- Дэнги с тобой?
- Сперва мальчик, потом деньги, - непреклонно заявил Алексей Алексеевич. Прием!
- Нэ бойся, нэ абману. - Кацо засмеялся. - Атдам малшика. Но учты - адын купур фалшивый, и твой халбатоно - мертвый.
- Деньги настоящие, будь спокоен. А мальчика отдай, не зли меня даром. Прием!
- Вах-вах-вах! - Кацо снова засмеялся. - Сматры, какой гарячий, савсэм горэц. Сэчас будэт паварот на Тарасовка, остановись там. Тагда скажу, что дэлат.
До поворота Алексей Алексеевич гнал машину, не обращая внимания на колдобины. Перед стрелкой, указывавшей направление на Тарасовку, он затормозил, вытер пот со лба и обратил взор на "Моторолу".
- Выхады из машины, - приказал Кацо минуту спустя. - Иды к Тарасовка. Малшик сидит на ломаный дэрэво в ста мэтрах от дорога по лэвый рука. Бэры свой малшик, клады дэнги и вали атсюда. Радио вставь сэбэ - пригадытся при абмен халбатоно. Как понял?
- Через сто метров, слева от дороги на Тарасовку. Прием!
- Нэ вздумай шутыть, - предупредил Кацо. - Халбатоно худа будэт!.. Канэц связ!
Бросив незапертую машину у перекрестка, Алексей Алексеевич побежал по дороге, забирая влево. Продравшись сквозь колючий кустарник, окаймлявший канаву он попал в густую поросль молодых сосенок и в отдалении, за стволами корабельных сосен, увидел поваленное дерево и Сашу, сидевшего спиной к нему.
- Саша! - на бегу окликнул Алексей Алексеевич. Саша обернулся на зов, и тогда Алексей Алексеевич разглядел, что глаза и рот мальчика заклеены, а руки и ноги связаны желтой лентой.
- Сашенька, это я - дядя Леша!
Саша часто-часто закивал, давая понять, что узнал его голос.
Уронив пакет с долларами на пепельно-серый мох, Алексей Алексеевич опустился на корточки и принялся разматывать ленту, стягивавшую руки мальчика, растроганно приговаривая:
- Теперь ты со мной, со мной. Никому тебя не отдам. Пистолет при мне пристрелю любого, кто к нам сунется.
Саша замычал.
- Сейчас, сейчас... - Высвободив руки мальчика, Алексей Алексеевич переключился на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
- Анна Наумовна в парикмахерской, - сонно вымолвила секретарша, не отрываясь от книги. - А оттуда пойдет на примерку к портнихе.
- Тоже дело... Ну, Фирок, счастливо! - Сергей помахал рукой и вышел на крыльцо.
К вечеру распогодилось, ветер с Балтики разогнал тучи, и сквозь молочную белизну облаков кое-где виднелись застиранные лоскуты бледно-голубого неба. Поеживаясь на ветру, Сергей застегнул кожаную куртку и окликнул дремавшего у ворот сторожа:
- Петрович! Ключи от "мерседеса" у тебя?
- У меня, Шергей Конштантиныч, где ж им быть! - Петрович заспешил к крыльцу.
Сергей улыбнулся и, вытащив из кармана пачку выигранных денег, отделил сотенные, а десятку, пятерку и две однодолларовые купюры смял в кулаке.
- На, старый хрен, погуляй на легкие бабки, - сказал он, взяв автомобильные ключи и взамен вкладывая в ороговевшую от мозолей клешню сторожа комок долларов. - Купи винца, закуски и - кровь из носу! - завали ядреную молодку. Добро?
- Шлужу Шоветшкому Шоюжу!
- Про то, как ты жарил с молодкой польку-бабочку, доложишь завтра, прямо с утра, со всеми подробностями, - шутливо приказал Сергей, вприпрыжку сбегая с крыльца. - Понял?
- Вежет мне, - обрадованно прошамкал Петрович, едва поспевая за Сергеем, размашисто шагавшим к навесу. - Давеча мужики подкинули поллитру, а теперича ты...
- Какие мужики? - на ходу спросил Сергей.
- Автошлешари. Жабыли жакрутить каку-то жележку в твоем "мершедеше". Пришлешь им шыжнова под-шуетитьшя.
- Добро! Кто приезжал из автосервиса? Длинноносый очкарик с усиками?
- Откудова длинноношый? Шовшем ноша нет, одно нажвание...
Последние слова сторожа Сергей не расслышал: усевшись за руль, он повернул ключ в замке зажигания - и за какую-то долю секунды растаял в ослепительной вспышке, сопровождавшейся мощным взрывом, который разметал "мерседес" в мелкие клочья.
Дверцей машины, а вернее, тем, во что она превратилась, Петровичу размозжило голову. Поэтому никто так и не узнал, что взрыв был делом рук человека с вдавленной переносицей и вывороченными наружу ноздрями.
81. ОБМЕН
Во вторник, 20 сентября, сразу после полудня из ворот резиденции Вороновского выехали темно-серые "жигули" девятой модели, за рулем которых сидел хмурый Алексей Алексеевич. На перекрестке возле Дома творчества театральных деятелей он притормозил, пропуская со свистом промчавшийся автобус с туристами из Финляндии, а затем вырулил на шоссе и покатил в Санкт-Петербург. Гнать машину во весь опор не имело смысла - к контрольному времени он и так успеет добраться до Московского вокзала.
Алексея Алексеевича снедали предчувствия самого мрачного свойства. В пятницу, когда Кацо предложил обменять Сашу на 200 тысяч долларов, он соглашался дать половину вовсе не потому, что жалел чужие деньги: на переговорах мало-мальски опытному посреднику надлежит отвергать всякое первое предложение вне зависимости от того, насколько оно приемлемо. Да и сама идея выдавать заложников по частям казалась ему чрезвычайно подозрительной. Он ожидал, что Кацо, как обычно, будет торговаться и неохотно пойдет на уступки, однако невесть почему события приняли другой оборот, удесятерив его подозрения. Вчера, примерно в десять утра, Кацо вновь позвонил в Комарове и заявил, что завтра отдаст Сашу за 100 тысяч, а место встречи и схему передачи укажет непосредственно перед обменом. Алексей Алексеевич готов был дать голову на отсечение, что Кацо задумал грязный подвох, но в чем суть подвоха и как его избежать - не просек, хотя размышлял над этим денно и нощно. Оставаться в дураках не хотелось, поэтому он задействовал средства усиления для отслеживания похитителей после передачи выкупа и пошел к Вороновскому за деньгами.
Поднимаясь в библиотеку, Алексей Алексеевич рассчитывал застать Вороновского подавленным и, возможно, опьяневшим, поскольку подчиненные в воскресенье доложили ему, в каком состоянии выволокли оттуда бородача Добрынина. Против ожидания Вороновский был трезв, как стеклышко, и по-деловому сосредоточен. Он выслушал доклад, поинтересовался, сколько групп топтунов выделила служба наружного наблюдения ФСБ, и без колебаний произнес "нет".
- Почему вы против использования "семерки"? - сдержанно заговорил Алексей Алексеевич, глядя в холодные глаза Вороновского. - Генерал-лейтенант, которого я незамедлительно проинформировал о принятом решении, в целом одобрил...
- Ни вам, ни Евгению Петровичу я не позволю рисковать жизнью Елены Георгиевны.
- Ехать на встречу с похитителями без усиления я не могу.
- А что вы можете? - без вызова, но твердо спросил Вороновский.
Алексей Алексеевич выдержал неприязненный взгляд Вороновского и сказал с примесью обиды:
- По всему видно, что основным виновником происшедшего вы считаете...
- Бросьте, - перебил Вороновский. - Искать виновных - не в моих правилах. Но способствовать игре в пинкертонов я не намерен.
- Подстраховка необходима, без нее нас кинут.
- Пусть так. Лучше потерять деньги, чем... Неужели вы до сих пор не поняли, что Елена Георгиевна дороже любых денег?
- Виктор Александрович, я уже докладывал вам, что "семерка" покамест ориентирована исключительно на сопровождение, - подчеркнул Алексей Алексеевич. - Она приступит к отслеживанию только по моему сигналу. А сигнал я подам, когда буду уверен, что иначе нельзя.
- Где, по-вашему, произойдет обмен - в Гостином дворе?
- Никак нет, - игнорируя насмешку Вороновского, возразил Алексей Алексеевич. - В безлюдном месте, скорее всего где-нибудь в пригороде, в лесопарковой зоне.
- И вы допускаете мысль, что похитители не обнаружат "хвоста", увязавшегося за вами?
- Нам выделяют лучших специалистов "семерки" с подменным автотранспортом, засечь которых Кацо не сможет.
- Свежо предание... - Вороновский закурил, окутавшись облаком дыма. - Пока что похитители, смею заметить, показали себя большими профессионалами, нежели вы и вам подобные. Впрочем, чему удивляться, если Федеральную службу безопасности возглавляет бывший пожарный?
Алексей Алексеевич опустил глаза. Дисциплина не позволяла ему вступать в дискуссию.
- Все у вас, как нарочно, делается шиворот-навыворот, - раздраженно продолжал Вороновский. - Вместо того чтобы работать засучив рукава, ваши коллеги без конца болтают, спорят, конфликтуют. Брать на себя ответственность никто не хочет, каждый норовит перестраховаться, прикрыть свою задницу. Вашу фирму волнует только один вопрос - по-прежнему ли Россия великая держава или уже не очень? Убейте меня, не понимаю! А вы?
Алексей Алексеевич благоразумно промолчал.
- Не можете ехать - не надо. Никто вас не заставляет, - суше произнес Вороновский. - Сам поеду, раз такое дело... Приготовьте на завтра "девятку" с полным баком бензина и можете быть свободны.
- Виктор Александрович, так нельзя. Не могу я допустить, чтобы вы рисковали собой.
- Хватит переливать из пустого в порожнее, - жестко потребовал Вороновский. - Зарубите себе на носу: или вы беспрекословно выполняете мою волю, или раз и навсегда распрощаемся. Улавливаете смысл?
Собственно говоря, улавливать было нечего. С одной стороны, Вороновский не был начальником Алексея Алексеевича и, являясь заказчиком охранных услуг, формально не мог отдавать приказаний. И ответственность за все промахи понесет не Вороновский, а старший группы. С другой стороны, неподчинение Вороновскому оборачивалось потерей работы. Ведь нового назначения он точно не получит: годы у него не те, да и кому нужен старший группы, которая прокололась.
- Так точно! - четко выговорил Алексей Алексеевич, вытягиваясь по стойке смирно.
- Возьмите деньги... - Вороновский выдвинул ящик письменного стола и выложил перед Алексеем Алексеевичем десять тонких пачек стодолларовых купюр. И чтобы никаких "семерок"! Я доверяю вам одному...
Сегодня Кацо позвонил в Комарово без пяти двенадцать и сказал, что посредник должен в течение часа прибыть в камеру хранения на Московском вокзале, где в автоматической ячейке No 0218 с шифром 1974 он найдет дальнейшие указания. Если посредник не будет "чист", то обмен не состоится, а в отместку халбатоно перережут глотку.
И вот сейчас Алексей Алексеевич ехал на вокзал, все еще не решив, как поступить. Прямой контакт с Кацо исключается, а о последовательности обмена заложника на деньги не было сказано ни слова. По всему видно, что Кацо захочет сперва получить деньги, а уж потом освобождать Сашу. Но верить похитителям нельзя...
Поставив машину на площади Восстания под знаком "Остановка запрещена", Алексей Алексеевич, незаметно поглядывая по сторонам, сходил в камеру хранения, вскрыл ячейку и обнаружил там переговорное устройство с короткой антенной и отпечатанную на компьютере записку: "Включишь "Моторолу" на Приморском шоссе в 14.00 на границе между поселками Ушково и Серове".
Содержимое ячейки не удивило Алексея Алексеевича. Он с самого начала предполагал, что похитители помурыжат его, погоняют по городу и только через час-другой назовут место, в котором нужно оставить пакет с долларами. А вот оставлять или нет - это вопрос. Когда он вернулся к машине, то застал капитана ГАИ, свинчивавшего задний номерной знак.
- Земляк, зря стараешься, - негромко сказал Алексей Алексеевич, сунув под нос капитану служебное удостоверение.
- Откуда мне знать, что тачка из вашей конторы? - отозвался капитан, распрямляясь и протягивая заскорузлую ладонь со снятой гайкой и шайбой Гровера.
- Ты как разговариваешь со старшим по званию? - возмутился Алексей Алексеевич. - Живо прикрепляй, что отвинтил, не то заимеешь неприятности!
Капитан и бровью не повел. Положив гайку с шайбой на бампер, он, не оборачиваясь, вразвалку пошел к Гончарной улице.
Алексей Алексеевич хотел было догнать капитана, чтобы записать номер его нагрудной бляхи, но в ту же минуту отказался от своего намерения. Ну, составит он рапорт на капитана, а что это изменит? В ГАИ народец подобрался сволочной, мздоимец к мздоимцу, их не то что рапортом - пушкой не прошибешь. Вздохнув и послав подальше горе-демократов, породивших все нынешние безобразия, он затянул гайки на номерном знаке и тем же путем покатил обратно.
На Приморском шоссе к середине дня движение замерло, и Алексей Алексеевич доехал до Зеленогорска за пятьдесят минут. За Зеленогорском слева от дороги показалось море, покрытое белыми барашками волн, а задувавший порывами ветер сносил машину на обочину. Алексей Алексеевич покрепче взялся за руль и, приближаясь к Серову, включил "Моторолу".
Без двух минут два из "Моторолы" послышался бойкий голос без всякого акцента:
- Вызываю посредника, вызываю посредника. Прием.
- Посредник на связи, - тотчас откликнулся Алексей Алексеевич. - Повторяю, посредник на связи. Прием!
- Эй, дядя, - фамильярно зазвучало из "Моторолы". - Голубые озера знаешь? Прием.
- Которые возле Полян? Знаю. Прием!
- Ну и тащись туда помаленьку. За постом ГАИ у Черной речки сворачивай налево, а у развилки за мостом бери не вниз, а вверх, на холм. Как понял? Прием.
- Маршрут ясный. А дальше что? Прием!
- А дальше, дядя, общий тебе хрен в рот! Радио не выключай, с тобой скоро свяжутся...
Урки - они и есть урки, подумал Алексей Алексеевич. Что с них возьмешь?
За Черной речкой верхняя дорога, ведущая к Выборгу, заметно сузилась, а ее покрытие, мягко выражаясь, оставляло желать лучшего. Вдобавок шоссе местами ремонтировалось, поэтому пришлось ехать медленно. На крупной щебенке машину потряхивало, из-под колес вылетали камни, гулко ударявшие по днищу, а позади, отражаясь в зеркальце, над пустынной дорогой зависало желтое облако пыли. За четверть часа навстречу проследовал лишь автофургон с надписью "Хлеб", из чего Алексей Алексеевич с непреложной ясностью заключил, что здесь сотрудники "семерки" наверняка бы засветились.
На 78-м километре из "Моторолы" донесся гортанный голос:
- Пасрэднык, ку-ку! Как мэня слышишь?
- Кацо, слышу тебя хорошо. Прием!
- Дэнги с тобой?
- Сперва мальчик, потом деньги, - непреклонно заявил Алексей Алексеевич. Прием!
- Нэ бойся, нэ абману. - Кацо засмеялся. - Атдам малшика. Но учты - адын купур фалшивый, и твой халбатоно - мертвый.
- Деньги настоящие, будь спокоен. А мальчика отдай, не зли меня даром. Прием!
- Вах-вах-вах! - Кацо снова засмеялся. - Сматры, какой гарячий, савсэм горэц. Сэчас будэт паварот на Тарасовка, остановись там. Тагда скажу, что дэлат.
До поворота Алексей Алексеевич гнал машину, не обращая внимания на колдобины. Перед стрелкой, указывавшей направление на Тарасовку, он затормозил, вытер пот со лба и обратил взор на "Моторолу".
- Выхады из машины, - приказал Кацо минуту спустя. - Иды к Тарасовка. Малшик сидит на ломаный дэрэво в ста мэтрах от дорога по лэвый рука. Бэры свой малшик, клады дэнги и вали атсюда. Радио вставь сэбэ - пригадытся при абмен халбатоно. Как понял?
- Через сто метров, слева от дороги на Тарасовку. Прием!
- Нэ вздумай шутыть, - предупредил Кацо. - Халбатоно худа будэт!.. Канэц связ!
Бросив незапертую машину у перекрестка, Алексей Алексеевич побежал по дороге, забирая влево. Продравшись сквозь колючий кустарник, окаймлявший канаву он попал в густую поросль молодых сосенок и в отдалении, за стволами корабельных сосен, увидел поваленное дерево и Сашу, сидевшего спиной к нему.
- Саша! - на бегу окликнул Алексей Алексеевич. Саша обернулся на зов, и тогда Алексей Алексеевич разглядел, что глаза и рот мальчика заклеены, а руки и ноги связаны желтой лентой.
- Сашенька, это я - дядя Леша!
Саша часто-часто закивал, давая понять, что узнал его голос.
Уронив пакет с долларами на пепельно-серый мох, Алексей Алексеевич опустился на корточки и принялся разматывать ленту, стягивавшую руки мальчика, растроганно приговаривая:
- Теперь ты со мной, со мной. Никому тебя не отдам. Пистолет при мне пристрелю любого, кто к нам сунется.
Саша замычал.
- Сейчас, сейчас... - Высвободив руки мальчика, Алексей Алексеевич переключился на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93