Для того, чтобы помочь Тизенгаузу легально выбраться из петли, Вороновскому было вполне достаточно просьбы Иосифа Крестовоздвиженского, а теперь к этому добавилось желание помериться силами с когортой ловкачей в милицейских погонах.
"Что когда-то говаривал мне старый стервятник Баронов? Без дела теряешь интерес к жизни, - с улыбкой припомнил Вороновский. - Покойный маэстро был прав, против его тезиса трудно возразить. Дело у меня есть, однако, по правде говоря, чего-то все же недостает. Быть может, спортивного азарта борьбы? Не пора ли мне восполнить пробел?.."
За обедом Вороновский беседовал с Алексеем Алексеевичем только на гастрономические темы. Мастерски приготовленную Ларисой уху оба сочли харчем богов, судак фри с жареным картофелем и салатом из огурцов и помидоров не уступал ухе, а завершил трапезу астраханский арбуз столь отменного вкуса, что Алексею Алексеевичу не хватило слов, чтобы выразить восторг.
После сытного обеда тянуло на боковую, но Вороновский не позволял себе терять форму и вывел из гаража белые "жигули" девятой модели, чтобы съездить за грибами. Был четверг, 24 августа, разгар грибной поры, и вдобавок лучший день недели - в выходные, когда в лесу больше людей, нежели деревьев, все выбиралось подчистую, а за четверо суток что-то должно было подрасти. То, что за грибами обычно ходят по утрам, Вороновский вообще не принимал в расчет ему почему-то нравилось собирать их ближе к закату.
За рулем Вороновский получал огромное удовольствие. Он любил скорость, однако долгое время водил машину изредка, потому что в силу сложившихся обстоятельств скрывал от знакомых наличие загородного дома и машин, которые менял не реже, чем раз в три года. Об этой стороне его жизни в ту пору знали только двое наиболее близких ему людей - Иосиф Прекрасный в Ленинграде и Женя Скворцов в Москве. Ну и, разумеется, Алиса, поскольку на том этапе она считалась номинальной владелицей как дома, так и машин. По неукоснительно соблюдавшимся правилам, при оформлении купчей на сгоревший дом требовалось, чтобы лицо, собиравшееся там поселиться, было надлежащим образом прописано по новому адресу и внесено в домовую книгу, для чего Вороновскому пришлось десантировать сюда Алису из Астрахани, где он познакомился с нею во время деловой поездки по заданию маэстро Баронова.
Выдающимся качеством Алисы была слепая преданность, сродни той, что питал к нему эрдельтерьер Яков. Ей можно было безбоязненно довериться, на что Вороновский и сделал тогда крупную ставку. Если не принимать во внимание навязчивых претензий на брак, Алиса всецело оправдала доверие, получив в награду его старую квартиру на улице Петра Лаврова. После известных неприятностей в 1979 году он, скажем так, предпринял длинную рокировку, совершив с Алисой обмен квартиры на дом в Комарове, а вслед за обменом, снабдив ее приданым, выдал замуж за подполковника медицинской службы, флагманского врача дивизии крейсеров Северного флота. Алиса родила подполковнику девочку, назвав ее Викторией, и регулярно поздравляла Вороновского с праздниками, тем самым подтверждая, что не перевелись на свете благодарные люди.
В Зеленогорске Вороновский свернул направо, оставил в стороне вокзал с рынком и взял курс на Рощино, а точнее - на Пухтолову гору. Когда-то там попадалось множество белых грибов, а крепенькие зеленовато-желтые моховики можно было, без преувеличения, косить косой, но те времена давно прошли: лес затоптали и испоганили кучами ржавых консервных банок, рваной обуви и битого стекла, а из съедобных грибов здесь по-прежнему в изобилии росли только сыроежки, свинушки и лесные шампиньоны. Последние и привлекали сюда Вороновского, поскольку большая часть грибников пренебрегала ими, по незнанию принимая шампиньоны за поганки.
Оставив машину на обочине проселочной дороги под опорой линии электропередачи, Вороновский в сопровождении эрдельтерьера Якова, уморительно ловившего мух, медленно пошел по перелеску вдоль просеки, то и дело нагибаясь, чтобы срезать шампиньоны. Занятие это было чисто механическим, не требовавшим пристального внимания, что позволяло без помех осмыслить плоды его многолетнего сотрудничества с Карлом Луйком, бывшим советским гражданином, а ныне подданным Великого Герцога Люксембургского.
В стародавние времена, еще до знакомства с Вороновским, Карл Рихтерович безбедно проживал в Таллине, подвизаясь на ниве международной торговли и довольствуясь куртажными, которые получал от западноевропейских дельцов за содействие в заключении сделок с прибалтийскими базами "Морторгтранса", снабжавшего импортными товарами магазины системы "Альбатрос", где возвращавшиеся из загранплаваний моряки тратили сэкономленную валюту.
При всей компетентности в области коммерции Карл Рихтерович не обладал масштабностью мышления, вследствие чего Вороновский буквально открыл ему глаза, растолковав с карандашом и бумагой, что вместо куртажного процента, от чего, прямо скажем, попахивало взяткой, лучше обратить в свою пользу всю маржу, если, минуя оптовых торговцев, закупать товары непосредственно у производителей. Брат Карла Рихтеровича уже четверть века жил в Брюсселе, владея дышавшей на ладан посреднической фирмой, и, по замыслу Вороновского, мог сослужить службу, выступив в качестве поставщика широкой гаммы товаров повышенного спроса. Для того чтобы вдохнуть жизнь в захиревшую фирму, понадобился стартовый капитал в 200 тысяч долларов, большую часть которых пришлось выложить Вороновскому, ибо два его компаньона, Луйк и Крестовоздвиженский, вместе едва-едва наскребли 45 тысяч, а третий, Женя Скворцов, вложил в дело только так называемые "нематериальные активы", включавшие в себя источники конфиденциальной информации и главным образом связи. Они-то, эти самые "нематериальные активы", и обеспечили успех смелому начинанию, дав возможность, наряду с "Морторгтрансом", вовлечь в орбиту интересов фирмы "Братья Луйк" и "Внешпосылторг" с его внушительной сетью магазинов "Березка".
Уже через год торговый оборот "Братьев Луйк" перевалил за 27 миллионов долларов, что в свою очередь потребовало новых организационных форм, мало-помалу вылившихся в создание еще двух посреднических фирм в Голландии и в Дании, фирмы грузовых перевозок в ФРГ, а над ними, на самой вершине, холдинговой компании "Ост-Вест Интернешнл-79", зарегистрированной в Люксембурге, где местное законодательство по степени закрытости сведений о фактических хозяевах фирм ничем, в сущности, не уступало швейцарскому, но было значительно мягче в части налогообложения. В итоге президент холдинга, коммерции советник Карл Луйк, перебрался на жительство в Люксембург и оттуда без устали колесил по Европе, реализуя свои обширные познания рыночной конъюнктуры, Женя Скворцов в Москве денно и нощно держал руку на пульсе Страны Советов, чтобы не упускать выгодных для "Ост-Вест Интернэшнл" контрактов, а сам Вороновский в скромной должности старшего юрисконсульта руководил всей финансовой политикой, будучи полновластным владельцем контрольного пакета акций. Его обязанности отнюдь не сводились к стрижке купонов - не реже раза в месяц он ездил в Москву для урегулирования разногласий в преддоговорных спорах и рассмотрения претензий, а по мере надобности с зеленым дипломатическим паспортом вылетал за рубеж, чтобы экстренно развязать тот или иной узелок, не поддававшийся старческим рукам Карла Рихтеровича. А эта надобность в последнее время возникала все чаще и чаще, что не могло не тревожить Вороновского и послужило причиной нынешних раздумий.
Осложнения начались с того, что, получив люксембургское подданство. Карл Рихтерович осмелился возражать против 20% отчислений от дохода "Ост-Вест Интернэшнл" на содержание западноевропейских коммунистических партий, хотя именно таковым было непременное условие компетентных инстанций Москвы. То ли богатство вскружило ему голову, то ли наконец-то прорвавшийся наружу, свойственный почти всем эстонцам подспудный антисоветизм, но факт оставался фактом - прежде дисциплинированный Луйк вдруг выказал строптивость. Поймите же, терпеливо внушал ему Вороновский, это вполне приемлемая цена приоритетной поддержки, позволяющей, во-первых, обходиться без взяток, а во-вторых, пользоваться банковским кредитом. Вдобавок, чтобы избежать огласки, прямого перечисления денег на партийные счета в "Ост-Вест Интернэшнл" не производили, поступая проще, надежнее и выгоднее: некие фирмы по списку Жени Скворцова периодически выставляли счета за якобы оказанные услуги по маркетингу или рекламе, а Карл Рихтерович, производя их оплату, заодно законным образом минимизировал налоги. Нет, упирался бывший член КПСС Луйк, он, видите ли, из принципа не желает давать деньги проклятым коммунистам. Помогай не помогай, толку им от этого все равно не будет, деликатно объяснял Вороновский, ибо мировое коммунистическое движение, как, впрочем, и всякий крайний идеализм, дело дохлое, заведомо обреченное, а коммерция есть коммерция, она зиждется на верности слову, на незыблемой святости взятых на себя обязательств. Когда же и эта аргументация не привела Луйка в чувство, Вороновский без обиняков напомнил ему, кто здесь хозяин. Окрик мгновенно отрезвил Карла Рихтеровича, однако трещина в их отношениях сохранилась и время от времени давала о себе знать, наводя на раздумья о том, не пора ли отправлять президента в отставку.
Предвидя обострение экономического кризиса в Советском Союзе, Вороновский по мере спада покупательной способности "Внешпосылторга" и "Морторгтранса" настойчиво ориентировал Луйка на альтернативные варианты, в частности на сотрудничество с нашими воинскими контингентами за рубежом, но Карл Рихтерович не проявлял должной предприимчивости, а быть может, просто-напросто не обладал ею...
В седьмом часу вечера Вороновский въехал в ворота дачи с двумя полными корзинами шампиньонов, отказался от помощи, предложенной Ларисой, и присел на ступеньках крыльца чистить грибы. Их варила, мариновала и консервировала Лариса, а сортировкой и чисткой он любил заниматься сам.
Вдоволь набегавшийся Яков улегся на бок и задремал, во всю длину вытянув лапы, а Вороновский, ощущая приятную усталость, ловко орудовал ножом и думал о том, что провел время в лесу с толком и с пользой для здоровья. Ведь, согнувшись и разогнувшись не меньше тысячи раз, он заготовил несколько килограммов деликатесной снеди на зиму. Занятие не в пример лучше, чем, зеленея от скуки, разминать мышцы на тренажерах. И, наконец, в перелеске у Пухтоловой горы ему удалось обдумать, как увеличить торговый оборот с Берлином - за счет включения в сферу интересов холдинга двух вновь созданных торгово-закупочных кооперативов, с помощью которых дипломатический персонал посольства СССР в ГДР и офицеры Берлинской мотострелковой бригады существенно снизят свои расходы на закупку продовольственных и промышленных товаров. Им наверняка безразлично, у кого покупать, была бы скидка с оптовой цены, а Женя Скворцов запросто может по своим каналам внушить кому следует, что "Ост-Вест Интернэшнл" всегда рад взаимовыгодному сотрудничеству.
Вместе с тем претворение в жизнь этой сделки послужит экзаменом Карлу Рихтеровичу: сумеет старик успешно реализовать ее - пусть поработает еще какое-то время, не сумеет - значит, ему в самом деле пора на покой.
Управясь с грибами, Вороновский принял душ и, связавшись с Москвой, убедился в полном единомыслии с Женей Скворцовым, а после легкого ужина дочитал "День Шакала". Сюжетное мастерство Фредерика Форсайта, равно как и обстоятельное знание автором предмета, доставило Вороновскому истинное удовольствие. Теперь можно готовиться ко сну, но его остановила мысль, что он не довел до конца что-то из задуманного. Что?.. Ах да, Тизенгауз!
Вороновский еще раз набрал код Москвы и, переговорив с собеседником по имени Арик, счел прошедший день весьма удачным. Последний телефонный звонок Тизенгаузу с приглашением завтра к девятнадцати часам прибыть в Комарове подвел черту дневной программе, после чего Вороновский окликнул эрдельтерьера:
- Яков, променад!
Перед сном он ежедневно выгуливал Якова, потому что чистоплотный пес не позволял себе справлять собачью нужду на территории дачи. За воротами эрдельтерьер, высоко задирая заднюю лапу, оставлял свои метки на столбах и заборах, а шедший следом Вороновский рассеянно думал о том, что, к сожалению, советские граждане заметно уступают породистым собакам. Будь они столь же сознательными, как Яков, из перестройки, возможно, вышло бы хоть что-то путное...
49. ОБХОДНОЙ МАНЕВР
В пятницу Тизенгауз приехал в Комарово загодя, чтобы ни в коем случае не опоздать на встречу. Но, памятуя о том, что являться в дом за высоким забором надлежит точно к назначенному времени, он прогулялся по курорту, с любопытством осматриваясь по сторонам. Между станцией электрички и спуском к морю ему попалось на глаза множество красивых, просторных дач, однако ничего подобного особняку Вороновского он не приметил, если не считать загородной резиденции первого секретаря обкома КПСС.
Без двух минут семь по-военному подтянутый Алексей Алексеевич впустил его в калитку, познакомил с овчаркой по кличке Бакс и без лишних слов проводил к дому, а на ступеньках крыльца эрдельтерьер в прыжке фамильярно лизнул Тизенгауза в подбородок.
- Яков, оставь гостя в покое! - прикрикнул Вороновский и с улыбкой протянул руку Тизенгаузу. - Рад вас приветствовать, Андрей Святославович!.. Располагайтесь поудобнее. Что будете пить? Бренди?
Сегодня Тизенгауз чувствовал себя увереннее, чему способствовала та быстрота, с какой Вороновский ознакомился с досье и, должно быть, выработал план борьбы за восстановление справедливости, но, чтобы не попадать впросак, все же решил последовать совету профессора Крестовоздвиженского и отказался от бренди.
На Вороновском был синий тренировочный костюм и кроссовки, что как нельзя лучше сочеталось с короткой стрижкой морского пехотинца и белозубой улыбкой жизнелюба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93