Чья это брошь и каким образом она к вам попала?
- Брошь моя, - еле слышно сказал Неаполитанский, в чьих глазах заплескались волны страха. - Клянусь мамочкой!
- Не клянитесь, - посоветовал Судаков. - Сперва хорошенько подумайте. Брошь проходит по розыску. Я узнал ее по обломанному лучу. Вы же обещали говорить только правду и в основном сдержали слово. Вам нет резона напоследок менять поведение. Пугать вас я не собираюсь, но вешать на шею дополнительный груз не рекомендую. Не такая она крепкая, может не выдержать.
- Брошь моя, - повторил Неаполитанский.
- Тогда нам с вами еще работать и работать. Давно она у вас?
- Максим Демьянович, неужели брошь краденая? - Кровь отлила от лица Неаполитанского, отчего на коже проступили рыжие веснушки. - Я вас правильно понял?
- Если вещь объявлена в розыск, значит, с ней связано преступление. Так ваша она или не ваша, Григорий Евсеевич?
- Откуда у меня деньги, чтобы купить такое сокровище? Мне поручили отремонтировать ее, обещали четыреста рублей за работу. Там нужно не только нарастить кончик, а целиком перебрать три луча из восьми. Вещь старинная, от частой носки стерлись крапана, поэтому...
- Что-что? - переспросил Судаков.
- Крапана, - пояснил Неаполитанский дрожащим голосом. - Лапки, которые держат каждый бриллиант. Их надо разгибать и напаивать, чтобы заново крепить камни. Заказчик требовал...
- Кто он? Быстро! - нажал Судаков.
- Ба... Баронов... Савелий Ильич Баронов! Поверьте, Максим Демьянович, это страшный человек, стервятник! Мамочка! - Неаполитанский в панике кусал пальцы. - Он меня убьет, из-под земли достанет! Максим Демьянович, вы меня не оставите, защитите? Попросите начальника тюрьмы, чтобы меня перевели в одиночку, он вас послушает! А-а-а!
- Ну что вы! - Судаков покачал головой. - Прямо как баба!
- Баронов ни перед чем не остановится! Он очень стар, но опаснее сотни молодых! Мамочка, что же будет?!
- Чем занимается ваш Баронов?
- Раньше он был гангстером, а теперь - на пенсии... Но чем-то промышляет, не может не промышлять! У него страсть к стяжательству, он слишком предприимчив, чтобы просто так дышать воздухом...
23. ЧЕТВЕРТЫЙ ИНФАРКТ
Затуловский собрал данные о Баронове и с нахальной усмешечкой прокомментировал их Судакову. Недавно Савелию Ильичу Баронову стукнуло восемьдесят лет. В ранней молодости он занимался лакировкой кожи, в период нэпа имел собственное дело, позднее работал техноруком в разнопромартелях и большую часть сознательной жизни не ладил с законом. Во всяком случае, гражданин Баронов до войны дважды судился за хищение социалистической собственности в крупных и особо крупных размерах, за что удостоился чести внести посильный трудовой вклад в сооружение Беломорканала. Военное лихолетье занесло Баронова в Ташкент и в Баку, где его до сих пор сравнивают с Карлом Марксом, после войны Савелий Ильич опережающими темпами возрождал из праха промкооперацию в Ленинграде, Пскове и Новгороде, а в 1963 году наконец оставил в покое социалистическую собственность, удалился на заслуженный отдых и безбедно проживает в трехкомнатной квартире на Черной речке вдвоем с третьей женой на пенсию в 72 рубля 50 копеек. Его последняя подруга жизни до вступления в брак с Савелием Ильичем служила провизором в гомеопатической аптеке, а по выходе замуж целиком посвятила себя неустанным заботам о благоденствии супруга. Затуловский заинтересовался ею только потому, что звалась она - как бы вы думали, товарищ майор? - Кларой Сигизмундовной! Короче говоря, он выяснил, что Клара Сигизмундовна Баронова не кто иная, как старшая сестричка Марии Сигизмундовны Тартаковской. Вот какие интересные шляпки носит буржуазия!
После этой информации многие вопросы сразу же отпали. Поскольку Неаполитанский находился под стражей около месяца и, по всей видимости, Баронов не мог не знать об этом. Судаков приказал Затуловскому вызвать старика на допрос обычной повесткой.
Савелий Ильич Баронов оказался маленьким, высохшим старичком, едва передвигавшим ноги с помощью палочки. Его желтоватый выпуклый лоб обрамляли редкие волосы, окрашенные в очень странный цвет, вызвавший у майора Судакова не до конца им понятую ассоциацию с красным стрептоцидом. Под подбородком Баронова свисали обширные складки морщинистой кожи, а тонкие бесцветные губы четко повторяли очертания зубных протезов. Если бы не живые, проницательные глаза, Савелия Ильича можно было бы принять за восковой манекен.
Провести допрос Баронова, по их договоренности, должен был Затуловский, а Судаков пристроился в сторонке, на стуле у окна. Шестое чувство подсказывало майору, что с полудохлым стариком лучше не связываться.
- Чему обязан? - проскрипел Баронов после заполнения установочных данных в протоколе допроса свидетеля и подписки о том, что он ознакомлен с ответственностью за дачу заведомо ложных показаний.
- Исключительно заботе нашего государства о личном имуществе его граждан, - ласково ответил Затуловский, протягивая пачку сигарет "Феникс". - Не желаете?
- Бросил задолго до вашего рождения, юноша. - Затуловский закурил, окутался облаком дыма и нарочито закашлялся, чтобы скрыть приступ неудержимого смеха. Старикан говорил с жутким местечковым акцентом, как будто сошел со страниц Шолом-Алейхема, только что приехав из Бойберика в Егупец.
- Мудро поступили, Савелий Ильич! - Затуловский вытер набежавшую слезу. А я никак не могу себя заставить.
- Надо иметь силу воли. - Глаза Баронова сузились в легкой усмешке.
- Я тоже считаю, что это решающее обстоятельство, - подтвердил Затуловский. - Бросив курить, вы почувствовали себя лучше?
- Меня вызвали, чтобы расспрашивать о состоянии здоровья? У меня уже было три инфаркта и будет четвертый, если вы не прекратите курить эту дрянь!
- Извините, Савелий Ильич! - Затуловский с виноватым видом потушил сигарету. - Что же, перейдем к делу. Скажите, вы знакомы с гражданином Неаполитанским?
- Знаком.
- Что вас с ним связывает?
- Ровно ничего.
- Савелий Ильич, при аресте у Неаполитанского были изъяты ценности, часть которых, как нам известно, принадлежит другим лицам. В частности, вот эта безделушечка. - Затуловский достал из стола Судакова бриллиантовую звезду и положил перед Бароновым. - Она вам знакома?
- Да.
- Она ваша?
- Моя.
- Почему она оказалась у Неаполитанского?
- Для починки, - проскрипел Баронов, цепким взглядом одновременно следя за выражением лиц Затуловского и того лысого урода с ослиными ушами, который уставился в окно.
- Кто бы мог подтвердить данный факт?
- Какой именно?
- Что она принадлежит вам. Мог же Неаполитанский скрыть от следствия, что купил ее у вас?
- Шутите, юноша?
- Нисколько, - возразил Затуловский. - Согласитесь, Савелий Ильич, мы же не можем отдать ценную вещь только на основании голословного утверждения ее владельца.
- Может подтвердить моя дочь, может зять. Достаточно?
- Не совсем, - выдержав смысловую паузу, ответил Затуловский. Предпочтительнее, чтобы подтвердили другие.
- Не вижу нужды посвящать других в свои дела, - невозмутимо проскрипел Баронов, с нараставшей тревогой думая о том, куда клонит косоглазый следователь.
- Может быть, это согласится засвидетельствовать ваша свояченица, Мария Сигизмундовна Тартаковская? - пустил отравленную стрелу Затуловский. Попросим ее?
Стрела угодила в цель - Баронов отшатнулся и часто задышал открытым ртом.
- Для чего... вы приплели... Мару? - прошептал он.
- Неужели все еще не догадываетесь?
- Засранцы... - Баронов еле-еле шевелил посиневшими губами.Срочно... доктора!
Затуловский немедленно связался с медсанчастью. Прибежавшая оттуда медсестра, сделав Баронову укол, озабоченно покачала головой и вызвала кардиологическую бригаду "Скорой помощи".
- Куда будем госпитализировать, товарищ майор? - спросила она у Судакова, когда вызов был принят. - К нам или в горбольницу имени Ленина? Там специализированное отделение.
- В горбольницу, - отозвался Судаков. - Этот гражданин проходит у нас свидетелем.
Несколько минут Баронов молчал, бессильно откинувшись на жесткую спинку стула, а затем заговорил, не открывая глаз:
- Знаю, чего вы... от меня добивались... Спрашивайте.
- Савелий Ильич, от кого вы получили... - начал Затуловский и тотчас осекся, потому что рука Баронова задергалась.
- Не ты... - прошептал Баронов. - Ты меня убил... с тобой не... не буду... Того педераста... от окна... сюда, ближе.
- Савелий Ильич, вы меня звали? - спросил Судаков, по знаку Затуловского подошедший к столу.
- Ближе...
- Слушаю! - Судаков наклонился над Бароновым, приставив ладонь к уху и устремив взгляд на его ноги.
- Тебе нужен... Виктор Вороновский.
- Это он передал вам брошь? - прокричал Судаков, не поворачивая головы.
- Юрист... - продолжал шептать Баронов, хватая воздух открытым ртом, как вынутая из воды рыба. - Живет на... Петра Лаврова... Крепкий орешек... так что побереги... зубы.
- Савелий Ильич, вы купили у него брошь или получили ее в качестве своей доли? - скороговоркой спросил Затуловский.
- Рома, спокойно, - остановил его Судаков, выпрямляясь и отводя руку от уха, чтобы занести в блокнот сказанное Бароновым. - Савелий Ильич, почему вы сами завели разговор о Вороновском?
Тут не выдержала сидевшая поодаль медсестра.
- Вы люди или кто? - громогласно вступила она. - Не видите, что ли, что он...
Стремительное появление кардиологической бригады прервало ее филиппику. Чтобы не мешать медикам заниматься делом, Судаков и Затуловский попятились к окну и оттуда наблюдали за их усилиями оживить старика. Прижав к его рту кислородную маску и поспешно вколов длинную иглу шприца прямо в сердце, медики сняли кардиограмму, осторожно уложили больного на носилки и подняли, чтобы перенести в санитарный транспорт, но что-то их задержало. Судаков не видел, что произошло, - спины врачей загораживали Баронова, - но мгновенно отреагировал на зов медсестры.
- Товарищ майор, он снова вас требует!
- Слушаю, Савелий Ильич! - крикнул Судаков, протискиваясь к носилкам. Говорите.
- Эй, шлемазл,- дыхание Баронова стало ровнее и глубже, однако говорил он по-прежнему еле слышно, с частыми паузами, - запомнил, что я... тебе сказал?
Судаков энергично закивают, поражаясь силе духа, гнездившегося в этом немощном теле. Далеко не каждому дано, будучи одной ногой в гробу, только взглядом и шевелением пальцев заставить других выполнять его волю.
- Ты спрашивал... зачем? - продолжал шептать Баронов.- Он предал... обманул... понадеялся, что... мне с ним не справиться... А теперь... теперь мы квиты...
На следующее утро Затуловский хотел съездить в больницу, чтобы дооформить протокол допроса свидетеля, но справочная в ответ на вопрос о самочувствии больного сообщила, что Савелий Ильич Баронов, 1899 года рождения, скончался ночью от острой коронарной недостаточности.
Неприятности на этом не кончились. Добытая информация о гражданине Вороновском В. А. повергла в уныние обоих следователей - ни в архивных документах, ни в агентурных материалах этот человек вообще не упоминался. Пенсионерка Жеведь, которой среди других предъявили и фотографию Вороновского, его не опознала. А Тартаковская, как назло, развлекалась где-то на Рижском взморье, не оставив сестре адреса, и не появилась на похоронах Баронова.
Сколько ни ломал голову Судаков, прогуливаясь по кабинету, как ни напрягал извилины, упираясь лбом в костяшку большого пальца то правой, то левой руки, к Вороновскому было не подступиться. Раз старуха Жеведь не опознала его на паспортной фотографии всего лишь двухлетней давности, значит, в квартире Тартаковской он не был и, по всей видимости, посылал туда своих гавриков. Кто они?.. Неизвестно. Новопреставленный раб Божий Савелий едва ли знал гавриков, иначе назвал бы их в порядке прощальной любезности. Так, так... Вызывать Вороновского на Каляева, б, и допрашивать на авось нельзя, это может погубить расследование в зародыше. Как же быть?.. С какого боку подбираться к Вороновскому, чтобы взять на абордаж и доказательно припечатать на обе лопатки? По всей видимости, Вороновский за здорово живешь не сдастся, тертый калач. Ведь не зря же такой бронтозавр, как Баронов, предостерегал насчет сбережения зубов... Где найти следы и улики?
Решение пришло внезапно. Как все гениальное, оно было проще простого, а подсказал его подполковник Малоешко. За обедом в столовой они втроем, как водится, на все лады обсуждали шаловливые проделки Эдит, а в самом конце, за компотом из некондиционной черешни с булочкой-калорийкой, исчерпав обезьянью тему, Затуловский заговорил о сбое в, казалось бы, чрезвычайно перспективном расследовании. Судаков разделил озабоченность молодого соратника и тоже посетовал на безвыходность сложившегося положения. Вот он, преступник, рядышком, а как возьмешь? Не журитесь, хлопцы, подбодрил Малоешко и дал дельный совет: исподволь присматривайтесь к окружению фигуранта, выявляйте слабое звено и тогда, семь раз примерившись, ломом расклинивайте цепь.
24. ПИСЬМА ИЗ УВАРОВА
Во Дворце бракосочетаний, где Лена и Сергей заполнили форменный бланк заявления о вступлении в брак, неожиданно выяснилось, что все подобные процедуры по минутам расписаны на два с лишним месяца вперед. Август их не устраивал, и они назначили дату свадьбы на пятницу, 7 сентября 1979 года.
Следующим шагом Сергея стал неизбежный визит к матери. Пусть их отношения, мягко говоря, оставляют желать лучшего, мать есть мать, никуда от этого не денешься. Он по телефону сообщил ей о намерении жениться и в субботу вместе с Леной пришел на обед в толстовский дом, предчувствуя, что, фигурально выражаясь, с его мамочкой каши не сваришь. Так оно и вышло - за столом Наталья Николаевна позволяла себе свысока подшучивать над будущей невесткой и настолько распоясалась, что даже подкаблучник Боголепов и тот пытался остановить поток ее бестактностей. Лена не дрогнула, а после тошнотворного обеда, уже на улице, сдержанно попросила Сергея впредь не звать ее туда, где ей не рады.
Два дня спустя Наталья Николаевна позвонила Сергею на работу и потребовала, чтобы он вечером явился к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93