- Зачем?
- Ближе к весне на рынке появится крупная партия ростовской финифти, а они, зная о вашем интересе, подсуетятся и, в расчете на комиссионные, предложат ее вам, активному новичку, на котором можно больше заработать. Тогда вы получите от меня меченые купюры, а на первых порах обойдетесь своими деньгами. Обычно рынок финифти вялый, предлагают ее не каждый день и в виде единичных экземпляров. Сотен шесть-семь у вас найдется?
Сергей кивнул.
- Внедряйтесь в эту среду,- подытожил Затуловский. - Чем быстрее, тем лучше. У меня все. А у вас?
- Здесь доля тюремщиков и переводы, - с этими словами Сергей вручил Затуловскому плотный конверт. - Реестр внутри.
- Не забудьте захватить с собой исходящую корреспонденцию, - поднимаясь, Затуловский жестом указал на книжный шкаф, где на полке лежала папка с тесемками.
В прихожей, провожая Сергея, Затуловский по-свойски подмигнул, вымолвив на прощание:
- Успехов вам, господин тайный советник.
Сергей поморщился. Псевдоним "Севастьянов" был присвоен ему отнюдь не случайно: это была фамилия царского чиновника, до революции возглавлявшего департамент почт и телеграфа и имевшего ранг тайного советника. Уязвило Сергея, конечно, не это, к этому он давно привык, а иносказательно выраженное напоминание о том, кто здесь хозяин и кто - шестерка.
- И вам того же... - буркнул он в дверях и, не желая оставаться в долгу, едко добавил: - ...господин оберштурмбаннфюрер!
33. АВТОПОРТРЕТ
Ровно в четыре часа пополудни Затуловский распрощался с последним визитером, поел тепленькой манной каши, составлявшей весь его дневной рацион, и, раздевшись до трусов, прилег на кушетку. Эта почти что ритуальная процедура предшествовала короткому сну, после чего ему нужно было возвращаться в УБХСС, на Каляева, 19, где он в восемь утра начинал и не ранее восьми вечера заканчивал трудиться все дни недели, кроме воскресенья. Работа в таком изнурительном режиме могла прежде времени вогнать в гроб человека и с более крепким здоровьем, чем у Затуловского, если бы не полуторачасовой, послеобеденный отдых, к которому Роман Валентинович привык и который считал спасительным средством от нервных срывов.
Что же, Затуловскому было-таки чем гордиться. За шестнадцать лет службы в милиции ему приходилось заниматься многим, но ничто не приносило большего удовлетворения и не выполнялось им с поистине виртуозным изяществом, нежели вербовка и эксплуатация агентуры. Безупречных людей нет, каждый где-то наследил, поступив не по совести и нарушив хотя бы одну из библейских заповедей. Важно поточнее узнать, за что ухватиться, аккуратненько подобрать ключи, а остальное, как говорят, пара пустяков. Именно он, Рома Затуловский, лучше других отыскивал трещины в скорлупе, прикрывавшей человеческую сущность, внедрялся туда, как волк в чащобу, и подчинил своей воле несколько сотен отнюдь не рядовых людей, превратив их в надежных, активно работавших осведомителей. Большинство он впоследствии передал на связь своим сотрудникам, а костяк из самых перспективных агентов держал при себе, не жалея на них времени. Таковых насчитывалось сто шесть, в том числе всего лишь пятеро, как Иуда Искариот, были платными, эпизодически получавшими денежное вознаграждение по "девятой" статье.
Создание разветвленной агентурной сети, естественно, не было самоцелью, а служило инструментом для разведывательной работы, которая в свою очередь целиком и полностью зависела от остроты его взгляда и, разумеется, от организаторских качеств. Разглядеть в обыденной обстановке то, чего не различали чужие, ко всему равнодушные глаза, - вот в чем залог подлинного успеха. Для примера возьмем следственный изолятор "Кресты". Понятие "изолятор" происходит от глагола "изолировать", что, по Далю, означает "отделить, уединить, отрешить от всего окружающего". Это в теории, а что на практике? Содержащиеся в "Крестах" подследственные без проблем передают оттуда и получают извне ценнейшую информацию. Были бы денежки на подкуп контролеров, вот и вся недолга. Кто, спрашивается, на Литейном, 4, не знал, что в "Крестах" давным-давно "течет крыша"? Все знали, но бессильно разводили руками - как быть, с какого конца браться, раз народ нынче пошел сплошь продажный? Пока аксакалы по-бабьи охали и ахали, он, Затуловский, только-только освоившись в роли начальника 3-го отдела УБХСС, надоумил начальство: зачем искоренять то, из чего можно извлечь неисчислимую выгоду! Каким образом? Ввести хаотичные информационные потоки в регулируемое русло, пропускать их через фильтр перлюстрации и грамотно, с соблюдением всех требований конфиденциальности, использовать добытые сведения в следственной и оперативно-поисковой работе.
Идея пришлась ко двору, однако первый блин вышел комом. Вместо того чтобы сразу же поручить это тонкое дело инициатору, руководство ГУВД положилось на тугодумов из Управления мест заключения и просчиталось: вопреки предостережениям Ромы, оперчасть "Крестов" не отсекла контролеров от доставки почтовых отправлений городским адресатам, из-за чего один за другим последовали проколы. Только тогда все неформальные контакты Арсенальной набережной с внешним миром замкнули на майора Затуловского, оставив за персоналом изолятора лишь рутинные функции - сбор исходящей и раздачу входящей корреспонденции. Результаты не замедлили сказаться, и отлаженный заботами Ромы механизм заработал без перебоев.
Ни о чем не догадывавшиеся зеки по-прежнему отсылали и получали письма по тарифу от 60 до 100 рублей за единицу, за контролерами сохранили приработок, тем самым заблокировав каналы "дикой", неперлюстрируемой переписки, а милицейские службы регулярно насыщались бесценной и вдобавок совершенно бесплатной информацией, поскольку ее добычу из своего кармана оплачивал преступный люд.
В то время в МВД СССР еще верховодили профессионалы, по достоинству ценившие оперативное мастерство. По их приказу майора Затуловского выдвинули на должность заместителя начальника УБХСС Ленинградского ГУВД, присвоив ему внеочередное звание подполковника и представив к награждению орденом "Знак Почета", который торжественно вручил Роме сам Николай Анисимович Щелоков.
Не так уж и слабо для милиционера тридцати одного года от роду!
Как ни бесились завистники, а примазаться к его успеху тогда не удалось никому. И позднее тоже не очень-то удавалось, потому что для него это всегда было делом принципа. Он давал жесткий отпор любому проныре независимо от звания, должности или связей, находил способ выставить на посмешище и отвадил совать нос в его епархию. Вместе с тем он охотно шел навстречу каждому, кто приносил пользу. Помог ему Холмогоров на эталонном уровне наладить почтовую разработку - и получил сполна. Но прежде он, Затуловский, наглядно убедился в том, что Холмогоров работает не из-под палки, а, напротив, привнес в дело искру вдохновения, без чего немыслимо месяцами морочить голову множеству лиц, чьи близкие содержатся под стражей. Чтобы упрочить их доверие, Холмогоров подал рационализаторское предложение, согласно которому переписка с "Крестами" отныне обходилась клиентам с воли на 20-30 рублей дороже, чем предусматривалось тюремной таксой. "Понимаете, Роман Валентинович, если не брать с них какую-то верхушку, они не поймут, в чем мой интерес, и заподозрят неладное, - вдумчиво обосновал свою позицию Холмогоров. - А раскошелившись еще на тридцатку, запросто верят той лапше, что я вешаю им на уши". Затуловский тотчас же санкционировал повышение тарифа, усмотрев здесь неопровержимую логику. А что Холмогоров попутно обогащается - это, по мнению Затуловского, в порядке вещей. Хочешь, чтобы на тебя работали не за страх, а за совесть, - не жалей денег, тем более чужих.
В разумных пределах доверяя Холмогорову, он периодически для собственного спокойствия организовывал так называемые "литерные" мероприятия по прослушиванию его разговоров и с удовлетворением отмечал, что агент "Севастьянов" действует неутомимо, напористо, с огоньком. И, в порядке поощрения, за семь лет плодотворного сотрудничества дважды включал в списки передовиков производства, вне очереди получавших новые автомашины в личное пользование.
В агентурной работе творческая инициатива ценится дороже исполнительности. Иными словами, чем агент умнее и тоньше, тем больше от него пользы. Исходя из этих соображений, он, Затуловский, еще в начале восьмидесятых годов попытался заполучить в свою сеть и Вороновского, но тот непостижимым образом исчез, словно испарился или же в воду канул. Назначенного ему судом срока Вороновский не отбывал и до исправительно-трудовой колонии в Нижнем Тагиле, куда его собирались этапировать, не доехал. Как выяснилось, на пересылке он внезапно занемог, в тяжелом состоянии попал в больницу и месяц спустя по решению медкомиссии был освобожден от наказания как страдающий раком печени в четвертой, уже безнадежной стадии. К себе домой, на улицу Петра Лаврова, Вороновский не возвратился и в Ленинграде вообще не появлялся. Более того, ни в одно из специализировавшихся по онкологии медучреждений он, по справке Минздрава СССР, на стационарное лечение не поступал, а государственные органы, регистрировавшие акты гражданского состояния, не выписывали свидетельства о смерти на имя Вороновского Виктора Александровича, 1936 года рождения. Ничего себе шарада - был человек и вдруг пропал без вести. Затуловский, однако, разгадывал и не такие шарады. Вероятнее всего, он рано или поздно отыскал бы следы Вороновского, но коллеги из параллельной конторы на Литейном, 4, откуда-то прослышав о его интересе, скупо намекнули, что этим не надо увлекаться. Затуловский знал, что в КГБ не любят, когда их людей разрабатывает милиция, и благоразумно отступил.
Точно опытный пасечник, он бережно собирал мед криминальной информации и с годами, без преувеличения, стал королем агентурной разведки. Были у него громкие успехи, были красивые реализации сложных розыскных дел, не говоря уж о весомой доле в достижениях смежников, но как он был в 1982 году замом у начальника УБХСС, так замом и остался. Звезд на погонах у Ромы не прибавилось и орденов ему больше не вручали, хотя в опалу он не попадал. Просто изменилось время.
Все началось с пустяковых вроде, бы разговоров о том, что милиция погрязла в мздоимстве, тогда как личный состав КГБ практически не затронут коррупцией. Будто бы инициировал эти разговоры Андропов, в тот момент второй человек в Кремле и фактически первый на Старой площади. И хотя дальше разговоров не пошло - Щелоков не зря терся около Брежнева сорок с гаком лет, - умные люди в милиции изрядно приуныли. Брежнев совсем одряхлел, надолго его не хватит, а что будет потом, после его смерти?
Затуловский по молодости лет беспокоился о себе меньше других. Взяток он не брал, работы не чурался, так что гонения ему не грозили, а кого посадят на командные посты в министерстве и в главке - какое ему до этого дело? Раньше туда попадали главным образом выпавшие в осадок секретари обкомов и горкомов, а вскоре их, вероятно, сменят генералы с Лубянки, вот и вся разница.
Не прошло и года, как вал кадровых перестановок буквально обрушился на органы внутренних дел, перешерстив в центре и на местах всех более или менее видных руководителей. Этот сокрушительный вал докатился до Ленинградского УБХСС и отхлынул, оставив на песке два бездыханных тела - старого начальника Управления и его первого заместителя. Новым начальником стал сорокалетний подполковник из контрразведки, ранее курировавший скандинавское направление в Западноевропейском отделе, чудаковатый молчун, Которого Рома сразу же нарек Инопланетянином. Что же до первого заместителя, тоже кагэбэшника, тотчас получившего кличку Ухарь, то тот, напротив, оказался вполне земным существом, ознаменовавшим начало трудовой деятельности на новом поприще тем, что поселил в отведенной ему конспиративной квартире тещу с вдовой свояченицей, выписанных из Житомира. Новые шефы Затуловскому ничуть не мешали, однако путь наверх все-таки заблокировали. Но он не горевал. Ведь в конечном итоге важно не то, сколько у тебя номинальной власти, а как ты умеешь ею распорядиться. А здесь ему, Затуловскому, не было равных...
С этой приятной мыслью Роман Валентинович погрузился в сон. Ровно через час он открыл глаза, поднялся и, не канителясь, отправился на Каляева, 19. У себя в кабинете он бегло просмотрел список тех, кто звонил по телефону в его отсутствие, и, не найдя там ничего особо срочного, поручил секретарше вызвать к нему старшего лейтенанта Пичугина.
- Звали, Роман Валентиныч? - В дверях показалась голова щупленького, вихрастого блондинчика в очках с металлической оправой.
- Заходи, Пичугин, не маячь на пороге, - ворчливо отозвался Затуловский. Садись, есть разговор.
Пичугин приблизился и по-мальчишески уселся на краешке стула.
- Странный ты человек, - с оттенком брезгливости сказал Затуловский. Сколько тебе говорено, что на службу надо являться опрятно одетым, в чистой рубашке с галстуком, а ты... Скажи, ты когда-нибудь чистишь обувь?
На Пичугине был черный свитер с глухим воротом, замызганные джинсы с бахромой и порыжевшие, с разводами от выступившей соли зимние сапоги на меху.
- Роман Валентиныч, виноват, - признал Пичугин, озаряясь беззаботной улыбкой. - Вот увидите, я исправлюсь. С получки куплю гуталин.
- Горбатого могила исправит. - Затуловский шумно вздохнул. - Впрочем, дело твое. Но учти - при таком поведении капитанские погоны ты не получишь, об этом я как-нибудь позабочусь. Понял?
- Роман Валентиныч, - жалобно заныл Пичугин, не переставая улыбаться. - Я же ваш лучший ученик, сами же вчера говорили на совещании.
- Говорил, потому что соображаешь ты быстро и хватка у тебя крепкая. И об аккуратности тоже говорил, а на эти мои замечания ты наплевал. Так?
Пичугин промолчал.
- Ладно, хватит об этом. Сегодня я задействовал надежного человека на покупку финифти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93