Милиционеры не переваривают тех, кто качает права и корчит из себя правдолюбца. Надо тщательно взвешивать каждое слово и в оба глаза следить за поведением того, кто его вызовет. В конце концов, милиционеры не умеют читать чужие мысли!.. Какая глупость, что он пошел на поводу у Вороновского! Нет, это не глупость, это беда! Как быть? Лена, родная, помоги, подскажи, как выбраться из петли?
Надеясь успокоиться, Сергей заставлял себя думать о чем угодно, кроме предстоящего разговора с неизвестным милиционером, и неожиданно вспомнил о цветах, лежавших на переднем сиденье его "жигулей". Чтобы розы сохранили свежесть, он заботливо завернул стебли в мокрую газету... Господи, при чем тут розы?! До них ли ему теперь? Они завянут и попадут на помойку. О чем он жалеет? Снявши голову, по волосам не плачут!
Без десяти минут четыре Сергей увидел невысокого, остроносого человека в серебристо-сером дакроновом костюме, с только-только вошедшим в моду портфельчиком-кейсом в руке. Человек бесцеремонно оглядел Сергея с головы до ног и, взявшись за ручку двери, ведущей в зловещую комнату, отрывисто спросил:
- Холмогоров?
- Я. - Сергей встал.
- Посидите. Я вас вызову, - пообещал человек с кейсом и скрылся за дверью.
Это он! - понял Сергей, хмуря брови. Человек с кейсом ему не понравился. А еще больше не понравились его глаза - заметно скошенные к носу, наглые, ироничные. Выглядел он года на два-три старше Сергея и явно следил за своей внешностью, но золотой перстень с печаткой, косо подбритые бакенбарды и поблескивающий костюм свидетельствовали о пошловатом вкусе. Сергей предпочел бы иметь дело с дубоватым службистом вроде капитана Винокурова.
- Заходите, - позвал его косоглазый, выглянув в коридор.
Сергей вошел в комнату, где стояли три письменных стола. За одним сидела средних лет женщина с капитанскими погонами на форменной блузке, другой был свободен, а за третий, у самого окна, уселся косоглазый.
- Присаживайтесь, Холмогоров. - Косоглазый указал на стул. - Познакомимся. Я - следователь, капитан милиции Затуловский Роман Валентинович. А вы кто?
Выяснив анкетно-биографические данные Сергея, Затуловский весело спросил:
- Скажите, Холмогоров, вы знакомы с Ильиным?
- Ильиных много. Кого из них вы подразумеваете?
- Станислава Николаевича, проживающего на Гражданском проспекте, 122, корпус 2, квартира 43. Вспомнили?
- С ним я не знаком, - спокойно ответил Сергей.
- Вы в этом уверены?
- Я такого не помню.
- Ах, не помните? Какая жалость! А когда вы в последний раз виделись с Тартаковской?
- С к-какой Тартаковской? - запинаясь, спросил Сергей.
- С Марией Сигизмундовной, - угодливо подсказал Затуловский и, изобразив восторг, поднял глаза к потолку. - Такая женщина! Ее нельзя забыть, Холмогоров! Мечта поэта!
У Сергея моментально пересохло во рту.
- Вспомнили?
- Я не знаю никакой Марии Сигизмундовны!
- Вот как? Ну что же, это легко проверить. - Затуловский снял телефонную трубку и набрал номер. - Коля? Выручай... Да, именно твоего возраста... Угадал, один уже есть!.. Спасибо, сейчас буду!
Он готовит какой-то подвох! - холодея, подумал Сергей.
- Холмогоров, за мной! - приказал Затуловский и вышел из-за стола, прихватив с собой кейс.
Они прошли по коридору и очутились в более просторном помещении, где уже находилось несколько человек. Возле двери на краешке стула сидела русоволосая девушка, рядом с нею дремал одутловатый мужчина, а слева у стены читал газету спортивного вида парень.
Затуловский за руку поздоровался с парнем и сел за стол, усадив Сергея перед собой.
- Товарищи! - обратился он к русоволосой девушке и к ее соседу. Присядьте поближе. Вы будете понятыми при предъявлении для опознания сидящего передо мной гражданина Холмогорова. Вы обязаны удостоверить факт, содержание и результаты следственного действия, при производстве которого вы присутствуете. Вам все понятно?
- Угу, - промычал одутловатый. В это время открылась дверь, и на пороге появился еще один парень.
- Наконец-то! - Затуловский облегченно вздохнул. - Коля, включи верхний свет.
Вошедший выполнил просьбу Затуловского и сел у стены, слева от читавшего газету.
- Гражданин Холмогоров, попрошу вас сесть рядом с теми товарищами, скороговоркой произнес Затуловский. - Разъясняю вам, что вы вправе занять любое место среди лиц, предъявляемых к опознанию, то есть по вашему желанию сесть между ними или с краю. Вы меня поняли?
Сергей молча кивнул и сел справа от парня с газетой. Вошедший последним тотчас пересел вплотную к парню с газетой, и они втроем образовали группу, как будто собравшуюся сфотографироваться на память, что, впрочем, и произошло. Затуловский достал фотоаппарат из кейса, сделал несколько снимков, а затем вышел в смежную комнату и вернулся в сопровождении старухи, в которой Сергей с ужасом узнал соседку Тартаковской.
- Александра Алексеевна, вы приглашены для опознания, - вежливо обратился к ней Затуловский. - Прежде чем мы приступим к следственному действию, я обязан предупредить вас об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Распишитесь вот здесь.
Старуха уткнулась носом в протокол и поставила подпись.
- Благодарю вас, Александра Алексеевна. Взгляните на этих граждан и скажите, нет ли среди них знакомых вам лиц или лица?
- Не вижу я, сынок, - пожаловалась старуха. - Который год глаукома.
- А вы подойдите поближе к ним.
Она подошла вплотную к сидящим и долго всматривалась в лица, поминутно вытирая обильно выступавшие слезы. Когда она остановилась возле Сергея и наклонилась к нему, он взглянул в ее оловянные глаза, заметил редкие седые волоски на подбородке и брезгливо отшатнулся, почувствовав исходящий от нее запах тления.
- Как наши успехи, Александра Алексеевна? - поинтересовался Затуловский.
- Справа который будет, чернявенький, он и есть мазурик! - без колебаний определила старуха. - Верно говорю, сынок.
- Почему вы так думаете?
- Причесочка на нем аккератненькая такая, волосок к волоску. И родинки две: на виске и на шейке. Обоя мне в память запали, сынок.
Затуловский увел обрадованную старуху и вернулся с Тартаковской, которая сразу же опознала Сергея.
- Вот он! - заявила она, гневно указывая пальцем. - Клянусь всем святым! Он производил впечатление интеллигентного молодого инженера, а оказался грязным мошенником, который с иезуитским...
- Достаточно, Мария Сигизмундовна, - бесцеремонно перебил Затуловский. Нам все ясно, а ваш комментарий мы отложим до очной ставки...
Оформив протокол, Затуловский еще раз поблагодарил всех участников опознания и вместе с Сергеем вернулся в свою комнату.
- Удивляюсь вам, Холмогоров, - с издевкой сказал он, снова усаживаясь за стол. - Как вы могли забыть Тартаковскую?
Сергей еще не решил, что ответить и стоит ли отвечать, когда зазвонил телефон.
- Затуловский! - назвался следователь, сняв трубку. - Слушаю, товарищ майор!.. Да... Да... Уже сделано!.. Нет, и не пытался... Понял... Сейчас буду!
Положив трубку, Затуловский достал из кейса какие-то бумаги, среди которых Сергей, внутренне содрогнувшись, узнал два знакомых конверта с письмами Лены.
- Холмогоров, я отлучусь, а вы посидите в коридоре и постарайтесь вспомнить, кто дал вам паспорт на имя Ильина, - сказал Затуловский, складывая бумаги в папочку и запирая стол. - Для вас лучше, если вы вспомните без моей подсказки.
В коридоре Сергей бессильно опустился на скамейку и низко склонил голову. Плохо дело! Они знают об операции у Тартаковской - ведь полумертвая старуха и сама Мария Сигизмундовна были наготове у этого хлюста Затуловского... Откуда у них письма Лены? Неужели они обыскали его комнату? Тогда совсем плохо!.. Что сделать, чтобы выбраться отсюда? Что им сказать, как объяснить свое присутствие при обыске у Тартаковской? Настаивать на том, что он ничего не знал? Они все равно не поверят, потому что он был там с подложным паспортом!.. Ленка, родная, подскажи! Как быть?
Затуловский вернулся через полчаса.
- Холмогоров, за мной! - приказал он и привел Сергея в кабинет, где сидел щуплый, морщинистый бирюк с оттопыренными ушами.
Затуловский подошел к столу и уселся рядом с хозяином кабинета, а Сергей остался стоять у двери, чувствуя, что его майка насквозь промокла от пота и липнет к телу.
Бирюк сидел вполоборота к Сергею и, придерживая очки за дужку, читал письма Лены; затем он повернулся к нему лицом и пристально посмотрел в глаза.
- Что, Холмогоров, доигрался? - Сергею стало до того тошно, что он зажмурился и затряс головой, испустив протяжный стон.
- Я - старший следователь, майор милиции Судаков Максим Демьянович, продолжал бирюк. - По закону надобно предъявить тебе обвинение и допросить по всей форме, да пожалел я... Нет, не тебя, поганца, а эту вот девчоночку, что в тебя втрескалась. Чтобы не кривить душой, прямо скажу - тебя будут судить и подвергнут наказанию, потому что успел ты натворить такого, что не прощают. Но мера наказания, а может, и вся твоя дальнейшая жизнь будут зависеть от того, как ты поведешь себя на следствии и в суде. Коли раскаешься в содеянном и искренне повинишься, рассчитывай на снисхождение. Не раскаешься, тогда суд, по всей видимости, отмерит тебе срок на всю катушку. Пойдешь ты у нас по статье 147, часть 3, там от трех до десяти лет. Усек насчет вилки?
Угнетенный услышанным, Сергей безразлично отмахнулся.
- В запарке, Холмогоров, все без разницы, а как остынешь, так живо сообразишь, что чистосердечным раскаянием сможешь скостить себе год-другой... - Судаков бросил взгляд на часы и посуровел лицом - мешкать недосуг, электричка в восемнадцать двадцать девять опоздавших ждать не станет. - Твоему Вороновскому так и так навесят под завязку, а тебе, по всей видимости, есть резон идти на полном раскаянии. Послушаешься меня - завтра утречком оформлю тебе явку с повинной, а уж после вынесу постановление о взятии тебя под стражу. Все, ступайте оба!
Затуловский приблизился к Сергею, истуканом застывшему у двери, и жестко сказал:
- Холмогоров, за мной!
- Ночью вот еще над чем поразмысли,- назидательным тоном добавил Судаков, поспешно складывая бумаги. - Как потом будешь смотреть в глаза честным людям, что тебе дороги. Сдается мне, Холмогоров, ты вроде бы не до конца пропащий...
Первая ночь в неволе врезалась в память Сергею не столько сосущими позывами голода - молоденький надзиратель сразу довел до его сведения, что задержанным, которые поступают в изолятор временного содержания после полудня, котловое питание не положено.
В душной камере отчаянно мерзли ноги, а от них холод распространялся вверх, заставляя Сергея беспрестанно ерзать на нарах в тщетных попытках согреться. Это нервы, покорно признал Сергей, сжавшись в комок я массируя онемевшую ступню.
Что же касалось хода его мыслей, то знакомство с бирюковатым майором Судаковым придало им вполне определенное направление. Раз уж следователи подобрали ключи к Вороновскому, дальше запираться практически не имеет смысла. Как ни крути, они все равно докажут его виновность. Если же пойти на явку с повинной, которая, как подчеркнул Судаков, будет оформлена не после, а до ареста, то возникнет не очень большой, но все-таки верный шанс получить минимум, то есть три года. А если вдобавок поверить Затуловскому, что явка с повинной вкупе с содействием следствию в полном раскрытии преступлений позволяет суду на законном основании дать срок меньше низшего предела или же назначить меру наказания, не связанную с лишением свободы, то совсем хорошо. При всей соблазнительности его посулов, Сергей, однако, не верил Затуловскому ни на грош, возлагая все надежды только на Судакова. Невзирая на мужицкую простоту майора, а быть может, именно благодаря ей, Сергей за ночь проникся доверием к старику. Как же он назвал Сергея? Ага - поганцем! Точь-в-точь как назвала бы его бабушка Зинаида Афанасьевна, окажись она на месте майора!
Ближе к утру решение повиниться настолько окрепло, что Сергей торопил время, чтобы поскорее встретиться с Судаковым. Одним махом проглотив миску жидкой перловки с кружкой подслащенного кипятка, он с нетерпением ждал вызова, но о нем долго не вспоминали и доставили к кабинету майора лишь к одиннадцати часам. Наручные часы у Сергея отобрали еще вчера, однако он безошибочно определил время по звукам, доносившимся из-за двери: по радио бодрый мужской голос призывал слушателей выполнять упражнения производственной гимнастики. А как только гимнастика закончилась, Судаков выглянул из кабинета и пальцем поманил Сергея.
- Ну как, Холмогоров? - спросил он, жестом предлагая ему сесть. - За ночь определился?
- Буду говорить правду, - с подъемом ответил Сергей.
- Молодец, - одобрил Судаков и, к неудовольствию Сергея, вызвал к себе Затуловского.
Тот принес с собой портативный магнитофон, подключил его к сети и нажал на клавишу записи.
- Без утайки, подробно освети нам все те преступные действия, в которых ты, Холмогоров, принимал участие, - попросил Судаков. - А начни с того, как ты к этому пришел.
Сергей говорил больше двух часов. Судаков слушал его, тяжело облокотившись на стол и уперев лоб в сцепленные кулаки, а Затуловский время от времени переставлял кассеты и что-то подчеркивал в своем блокноте.
- Все, Сергей Константинович? - спросил Судаков, когда он замолк.
- Все, Максим Демьянович, - подтвердил Сергей, чрезвычайно ободренный тем, что Судаков впервые обратился к нему по имени и отчеству.
- Скажите, Холмогоров, вы хорошо запомнили, что капитан Винокуров раньше служил в милиции? - скороговоркой спросил Затуловский. - Ничего не путаете?
- Вороновский дважды упоминал об этом, - уверенно произнес Сергей. - И я отчетливо помню, что он называл его Леней.
Судаков выразительно посмотрел на Затуловского.
- Пойду устанавливать капитана! - С этими словами Затуловский поспешно удалился.
- Сергей Константинович, вот тебе бумага и ручка, - сказал Судаков, поглядывая на часы. - Мне пора в столовую, а ты пиши... Съешь малосольный огурчик?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93