– В точности так же происходило с моим отцом. Но сегодня я ощущаю необыкновенный прилив бодрости. Вот только никак не могу забыть о…Джайлс похлопал себя по боку, по тому самому месту, где находилась опухоль, и на лицо его набежала тень.– Есть какие-нибудь новости относительно участи королевы? – спросил он.– Она арестована.Джайлс сокрушенно покачал своей львиной головой. Жестокие слова, которые я неминуемо должен был произнести, застревали у меня в горле. Мне было бы легче, окажись рядом Тамазин и Барак, в особенности Барак. Внезапно я почувствовал, что более не в состоянии откладывать тягостное объяснение.– Сегодня я был в Грейс-Инне, Джайлс.Старик замер, не донеся до рта ложку.– Вам не следовало этого делать, – проронил он. – По крайней мере, без моего ведома.– Я хотел вам помочь.– И вам удалось узнать что-нибудь… о Мартине?– Удалось. Я узнал, что он умер два года назад.Ложка со стуком упала на стол.– Умер? – изменившись в лице, выдохнул Джайлс. – Мартин умер?– Я полагаю, вы прекрасно это знали, – произнес я едва слышно. – Знали прежде, чем я приехал в Йорк. Помните, как-то вы сказали, что порой законнику приходится быть лицедеем? Должен признать, вы обладаете недюжинными актерскими способностями. И у вас была возможность их применить.– Как вы можете такое говорить? – с укором произнес Джайлс. – Я думал, мы друзья, Мэтью. Откуда взялись эти дикие подозрения?– Сейчас я расскажу откуда. Так вот, сегодня я был в Грейс-Инне, и там мне сообщили, что Мартин Дейкин умер позапрошлой зимой. Ни жены, ни детей у него не было. Мне посоветовали обратиться к казначею, который распорядился его имуществом. От него я узнал, что Дейкин назначил вас своим единственным наследником. Деньги были отправлены вам в Йорк, от вас получена расписка в получении. Это было в марте тысяча пятьсот сорокового года, полтора года назад.– Уверяю вас, это ошибка. Какой-нибудь мошенник…– Нет. Я видел подпись собственными глазами. Вне сомнения, она сделана вашей рукой. За время работы над прошениями я не раз видел, как вы расписываетесь. Не пытайтесь меня обмануть, Джайлс. Я занимаюсь ремеслом стряпчего уже более двадцати лет. Неужели вы думаете, я не отличу поддельную расписку от настоящей?Никогда прежде я не думал, что взгляд Джайлса может быть исполнен столь жгучей обиды. Он и в самом деле мог заткнуть за пояс любого актера.– Мэтью, – произнес он дрожащим голосом, – я ценю вашу дружбу, но вы нанесли мне глубокое оскорбление. Думаю, потрясение, которое вы перенесли в Тауэре, оказалось слишком сильным. Все это не что иное, как ловкое мошенничество. Какой-то пройдоха перехватил письмо, направленное мне из Грейс-Инна, и получил наследство, назвавшись моим именем. В то время у меня служил нечистый на руку клерк, которого мне пришлось уволить. Полагаю, без него тут не обошлось. Выдать себя за другого человека не так трудно, особенно на расстоянии двухсот миль.– Вам виднее, – проронил я. – Вы превосходно сумели выдать себя за другого человека. Я находился от вас совсем близко, но ваше истинное лицо было от меня скрыто.Старик не счел нужным ответить. Он лишь буравил меня глазами и беспрестанно вертел на пальце кольцо с изумрудом. Струйка воды с насквозь промокших волос стекла мне за шиворот, заставив вздрогнуть. Джайлс был прав: я рисковал схватить лихорадку. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождевых струй и потрескиванием поленьев в очаге. Мирные эти звуки казались неестественно громкими. Мне послышалось, что кто-то отпер входную дверь, но потом я понял: это всего лишь скрипнули половицы. Где только пропадали Барак и Тамазин?– Расставшись с казначеем, я отправился в библиотеку Линкольнс-Инна, – продолжал я. – Там я провел несколько часов. И свел все концы воедино.Джайлс по-прежнему не проронил ни слова.– Итак, вы измыслили трогательную историю о племяннике, с которым хотите помириться перед смертью, дабы заручиться моей помощью и поддержкой. Была ли эта пресловутая ссора на самом деле? Думаю, да, ведь ваша старая служанка помнит о ней. А вот о том, что Мартин умер и оставил вам все свои деньги, Меджи не имеет понятия.– Мы так никогда и не помирились, – медленно произнес Джайлс. – Все, что я рассказал вам о ссоре, – чистейшая правда. Несмотря на то что мы потеряли всякую связь друг с другом, Мартин сделал меня своим единственным наследником. Больше на всем белом свете у него не было ни одного близкого человека. Не было семьи. Господи, есть ли что-нибудь важнее семьи?Он испустил тяжкий вздох, казалось, исходивший из самых глубин души.– Да, я не стал рассказывать Меджи ни о смерти Мартина, ни о полученном наследстве. В Йорке об этом не знает никто. Причина была одна – меня мучил стыд за то, что племянник оказался настолько великодушнее старика дяди.Он пристально поглядел на меня.– А потом моя скрытность сыграла мне добрую службу. Я сказал вам, что племянник мой жив, не опасаясь, что меня уличат во лжи.– Меня мучил один вопрос, – тихо произнес я. – Зачем вам понадобилась эта поездка в Лондон? Ведь в отличие от всего остального ваш смертельный недуг – отнюдь не вымысел. Несомненно, решиться на путешествие вас заставило дело чрезвычайной важности. А потом я вспомнил, когда вы впервые упомянули о вашем намерении посетить Лондон. Это случилось вскоре после того, как неизвестный злоумышленник нанес мне удар и похитил документы, хранившиеся в шкатулке. Этим злоумышленником были вы. После этого вам предстояло передать бумаги в руки сообщников, которые ждали вас в столице.Джайлс вновь погрузился в молчание. Взгляд его был неотрывно устремлен на меня. По дороге домой я воображал себе, что, услыхав мои обличения, Ренн мгновенно преобразится, лицо его станет враждебным и отталкивающим. Однако передо мной по-прежнему был старый друг, мудрый и доброжелательный. Лишь глаза его стали еще более печальными и внимательными.– Помните тот день, когда вы спасли нас с Бараком от разъяренной толпы, что собралась возле дома Олдройда? Вы явились в дом стекольщика, чтобы забрать шкатулку с документами.Я разразился горьким смехом.– Уж конечно, вы были неприятно удивлены, когда эта злосчастная шкатулка вдруг выпала у меня из-под плаща. Но не подали виду. Что ж, как я уже сказал, по части лицедейства вы непревзойденный мастер.– Значит, вы помните, что я вас спас, – подал голос Джайлс. – Прошу вас, и впредь не забывайте об этом.– Тем временем Дженнет Марлин из кожи вон лезла, чтобы выполнить поручение своего жениха, Бернарда Лока, о котором вы ничего не знали. Тогда, у сторожевой башни в Хоулме, вы подоспели вовремя. Вы успели убить ее прежде, чем она сообщила, что не сумела добыть бумаги.– Я успел убить ее прежде, чем она убила вас.– Я был вам необходим. Вне сомнения, вы еще не передали сообщникам похищенные бумаги. И сейчас они находятся в моем доме.Джайлс вздохнул так тяжело, что, казалось, все его тело содрогнулось от макушки до пяток.– Мэтью, я проникся к вам искренним расположением, – негромко сказал он. – Да, я вас обманывал, но пошел на это скрепя сердце, ибо другого выхода у меня не было. Тогда, в королевском особняке, я не собирался вас убивать. После у меня было немало случаев с вами разделаться, но я не воспользовался ни одним из них. Вы сказали, что лишь мельком проглядели несколько документов, и я вам поверил. Точнее, заставил себя поверить. Я…– Вы обманывали меня не из личной неприязни, а по политическим соображениям, – криво усмехнулся я. – Помнится, вы выразились подобным образом насчет королевской шутки.– Вы себе не представляете, как я терзался. Смерть той женщины легла на мою душу невыносимым бременем.Джайлс слегка содрогнулся.– Я не солгал, когда говорил, что никогда прежде не поднимал руку на человека.– Однако в конце жизни вы совершили убийство дважды. За Дженнет Марлин последовал Бродерик.– Я помог сэру Эдварду Бродерику совершить самоубийство, потому что знал: он желает умереть. Вам не хуже моего известно, что в Тауэре его ждала смерть, сопряженная со страшными мучениями. И я ничуть не сожалею о том, что избавил его от этих мучений. Я хорошо знал сэра Эдварда со времен заговора, в котором мы оба принимали самое деятельное участие. Помните, как на пристани в Халле мы увидели его, закованного в цепи? Тогда он взглянул на нас и кивнул. Вы решили, что он кивнул вам. На самом деле он приветствовал меня. Я сумел прочесть в его глазах немую просьбу. Мне было известно, что в Йорке он дважды пытался убить себя, и я решил, что мой долг – помочь ему. Но проходила ночь за ночью, а я не мог исполнить свое намерение. Наконец мне выпала такая возможность, и я ею воспользовался. Да, это я ударил Редвинтера, вынул ключи у него из кармана и помог Бродерику сунуть голову в петлю. Мне было жаль его, безумно жаль. Но я знал, смерть для него – наилучший выход. И он тоже это знал.Джайлс расправил плечи.– Это был человек редкого мужества, – проронил он.– В этом я не сомневаюсь, – кивнул я и спросил, нахмурившись: – Но откуда вы взяли силы? Во время плавания вы почти не вставали с постели.– Вы сами знаете, состояние мое переменчиво, и слабость сменяется приливами бодрости, – с грустной улыбкой ответил старик. – Во время плавания я чувствовал себя вовсе не так скверно, как хотел показать.– Господи боже, вы самым бессовестным образом водили меня за нос, – прошептал я.– Поймите, я не мог иначе. Не мог оставить сэра Эдварда без помощи. Я знал, что во время пыток он будет держаться до конца и не выдаст тайны, которая имеет ко мне самое прямое отношение. И я должен был избавить его от столь ужасной участи.В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя.«И где только черти носят Барака?» – со вздохом подумал я.– Значит, Бродерик все знал, – прервал я молчание. – Знал, кто вы на самом деле.– Теперь вы тоже знаете это, Мэтью? – спокойно спросил Джайлс.– Да, – кивнул я. – После того как я узнал о вашем обмане, я долго ломал себе голову, пытаясь найти причины, побудившие вас затеять со мной столь рискованную игру. И понял, что ключ к разгадке – признание Эдварда Блейбурна. Помните старого брата Сванна из Халла? Он рассказал мне, что, согласно преданию, Блейбурн был настоящим отцом короля Эдуарда Четвертого.– Господи боже, ну и память у этого старика! – вздохнул Джайлс. – Я думал, все, до кого могли дойти подобные слухи, давным-давно в могиле.– За исключением брата Сванна. Я не стал передавать вам его рассказ, ибо не хотел создавать вам новых проблем. Излишняя осведомленность чревата опасностью. Так я рассуждал тогда. Откуда мне было знать, что все подробности этой истории вы знаете куда лучше меня, – добавил я с горькой усмешкой.Джайлс выпрямился, и в голубых его глазах сверкнули искры.– Вы правы, Мэтью, излишняя осведомленность чревата опасностью, – произнес он. – И потому в ваших собственных интересах не задавать мне вопросов. Давайте прекратим этот разговор, пока не поздно. Позвольте мне уйти из вашего дома. Обещаю, вы больше никогда меня не увидите.– Боюсь, мне нет нужды задавать вам вопросы, Джайлс. Я догадался обо всем сам.Он откинулся на спинку кресла, устремив на меня сокрушенный взгляд.– Помните, в Хоулме вы показали мне могилу своих родителей? К счастью или к несчастью, я обладаю превосходной памятью. Имя вашего отца, на которого, по вашим собственным словам, вы чрезвычайно походите внешне, – Эдвард. Надпись на могиле сообщала, что он родился в тысяча четыреста двадцать первом году. К моменту вашего рождения ему было почти пятьдесят. Вы еще сказали, что были посланы ему под старость. Значит, в тысяча четыреста сорок втором году, когда родился король Эдуард Четвертый, ему был двадцать один год. Вполне достаточно, чтобы произвести на свет сына. Полагаю, ваш отец – не кто иной, как Эдвард Блейбурн.– Вы правы, – просто ответил Джайлс. – Король Эдуард Четвертый – мой сводный брат, значительно превосходящий меня годами. Нынешний король, таким образом, доводится мне внучатым племянником. Когда я увидел его в Фулфорде, различил печать злобы и порока на его лице, ощутил исходящий от него запах разложения, я понял, что древнее пророчество исполнилось и Англией правит король-еретик. Сама мысль о существующей меж нами кровной связи мне отвратительна. И я всей душой ненавижу этого фальшивого короля, который на самом деле является потомком простого лучника.– А когда вы узнали правду о вашем отце?– Если вы настаиваете, Мэтью, я все вам расскажу.Голос Джайлса звучал размеренно и невозмутимо, лишь сверкающие глаза выдавали охватившее его волнение.– Возможно, вы поймете меня и простите за то, что я злоупотребил вашей дружбой. Возможно, вы даже признаете мою правоту.– Говорите.– Как я и сказал вам тем памятным вечером в Хоулме, детство мое было счастливым и безоблачным. Я знал, что отец мой перебрался в эти края за много лет до моего появления на свет. Думаю, в молодости он был настоящим красавцем, вроде молодого Ликона. Высокий, стройный, белокурый. О прошлом своем он никогда не распространялся, упоминал лишь, что родился в Йоркшире. И я думать не думал, что имя Ренн, которое носил отец и которое он передал мне, является вымышленным.– Перебравшись на новое место, сменить имя не трудно, – вставил я.– Вскоре после того, как отец перебрался в Хоулм и приобрел там ферму, он женился в первый раз. Брак его остался бездетным. Когда отцу было уже за сорок, жена его скончалась от чахотки. В заболоченной местности подобный недуг встречается весьма часто. Год спустя отец женился на моей матери. Я был их единственным ребенком.Джайлс скатал из хлеба шарик и принялся вертеть его в пальцах.– Когда мне исполнилось семнадцать, я отправился в Лондон изучать закон. А на следующий год, на Рождество, поехал навестить родителей. Это было в тысяча четыреста восемьдесят пятом. За четыре месяца до этого граф Ричмонд, впоследствии ставший отцом нынешнего короля, разгромил Ричарда Третьего в битве при Босуорте и взошел на престол под именем Генриха Седьмого. Отца я застал на смертном одре, – продолжал Джайлс, и впервые за все время голос его дрогнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96